ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2020
Просмотров: 314
Скачиваний: 1
19
– Подразделение, в котором был Андрей Туркин, в здание школы
прорывалось через спортзал. Вокруг творилось что-то невообразимое –
мечущиеся окровавленные дети и взрослые, густой дым, пожар. Работать
группой им не пришлось. Толпа заложников буквально разорвала ряды бойцов.
Задача из одной общей, которая отрабатывалась перед штурмом, превратилась в
несколько локальных.
Андрей с еще одним офицером, оба уже раненные, организовывали отход
заложников, когда откуда-то сзади выскочил террорист, дал автоматную очередь
и вновь нырнул за спасительный угол. Скорее всего, каким-то шестым чувством
Туркин уловил, что через несколько секунд последует бросок гранаты,
обернулся и буквально столкнулся с бандитом. В руке у того была зажата
граната с уже выдернутой чекой. Андрей, собрав последние силы, прыгнул на
этого нелюдя, крутанул за руку, державшую снаряд и последним рывком послал
свое тренированное тело на упавшую на пол гранату... Взрыв прозвучал
приглушенным хлопком. Лейтенант Туркин, веселый и отзывчивый молодой
человек возрастом чуть за двадцать, элитный офицер родом из казачьей станицы
Краснодарского края, принял все смертоносные осколки на себя.
– Простите за банальность, но сейчас вспомнил чьи-то слова: героями не
рождаются, героями становятся, – прорезался из своего угла интеллигентнейший
Рома Синицын.
– Ром, так Виталька об этом утром на пляже вспоминал. Забыл что ли? –
Удивился Рыжий и безапелляционным тоном добавил. – Нет, мужики, это
судьба. Плохому человеку такое испытание никогда не будет послано свыше, не
справится он с ним.
– Когда собой гранату накрывал, ведь не думал, что пронесет, что
отделается легкими ушибами, – сказал Волчок. – Я вообще не представляю, о
чем можно думать в такую минуту. О долге? О процветании земли? Ни в жизнь
не поверю. Представьте, вот он прыгает на террориста, а у самого мысль в
голове крутится: я исполняю свой воинский и гражданский долг. Бред. Что-то
большее должно руководить. Не знаю, что, но мозжечком чувствую, должно.
Человеку, не пережившему нечто похожее, наверное, вообще не дано понять. И
это что-то находится за гранью привычной трактовки любого из наших
поступков. И уж точно не возникает само по себе. Обязательно должна быть
какая-то предыстория, оставленная воспитанием, средой обитания, примерами
товарищей – чем-либо или кем-либо.
– Мы затрагивали эту тему в беседах с офицерами, которые тоже
совершали геройские поступки, – продолжил Виталий. – Один из них, Герой
России, объединил своим ответом, на мой взгляд, основное из ответов
предыдущих: «Когда делаешь свою работу, напряжение всегда столь велико, что
нет времени подумать ни о чем другом, кроме как о выполнении приказа. И
каждым твоим шагом руководят в те минуты или даже часы не сердце или мозг,
а личный боевой опыт, подготовка и натренированные до рефлекса умения не
просто выжить, а выйти победителем, то есть – решить поставленную задачу. Но
2
0
в тоже время каждый из нас человек, а не машина. И в Беслане ребята поступили
так, как если бы защищали свою семью, своих детей, своих жен и матерей. А это
и есть твоя земля, твой дом, твоя Родина. У представителей спецподразделений
железное правило: ты не думаешь о себе, но всегда – о тех, кто рядом. Потому
что ты последний рубеж, и дальше уже никого, кроме тебя. Воспитывается эта
ответственность по маленьким крупичкам всей твоей предыдущей жизнью. У
нас лишь оформляется в нерушимый закон, который никогда не выключается на
подсознательном уровне. А уж дальше – какую строчку тебе приготовит судьба
…».
– Ну, пацаны, до маразма договорились! – Яковлев даже сейчас юзал свой
ноутбук и изголовье его койки, стоящей чуть на отшибе, чтобы спать никому не
мешал, освещалось холодным голубоватым светом.
– Ты это к чему? – Встрепенулся Рыжий.
– К тому, что блог один нашел, где какой-то пряник спецназовцев сравнил
с камикадзе. Одурел народ. Я в теме – нулевой, да и то понимаю, что если кто из
них о смерти наперед подумает, то его на задание брать нельзя, неадекват может
в поступках проявиться.
– А ведь так и происходит, – сказал Виталик. – Обязательное правило:
пока боец психологически в себя не придет, остается «дома».
– Я еще о взрывнике прочитал, – Женька наконец-то захлопнул крышку
компа, после чего наша комната окончательно погрузилась в ночную темень, –
который в бесланской школе окна от всякой дряни освобождал, чтобы дети
могли через них на свободу выбраться. Он ведь тоже из спецназа?
– Тоже. В группе – а это полностью автономная боевая единица – у
каждого своя специальность. Майор Михаил Борисович Кузнецов являлся
высококлассным специалистом по взрывным устройствам, был одним из
ветеранов «Вымпела», начинал еще с Афганистана. «Спецы» как он ценятся на
вес жизни, во время операции таких охраняют и сохраняют всеми возможными
способами. Их стихия не выявление и подавление огневых точек, а ювелирная
инженерная работа.
Когда начался штурм, Кузнецов находился в резерве. Но увидев, что дети
пытаются под пулями террористов покинуть здание, не выдержал, бросился к
ним на помощь. Окна высокие. Маленькие боятся с них прыгать. Вокруг взрывы,
осколки, стрельба. Михаил Борисович, где-то отыскал парту, укрепил под
окном, и, начал помогать ребятам в их первых шагах к возвращению. Он успел
спасти человек двадцать, когда его расстреляли в спину…
Командиры всех трех групп спецназа погибли в Беслане, геройски
принимая огонь на себя. В этом и заключалась их главная привилегия. Я
однажды рассказывал о них в нашем классе и сравнил с красными комиссарами
времен Гражданской войны – этим периодом истории России тоже увлекаюсь. У
тех тоже была привилегия – они первыми поднимались в атаку, можно сказать,
ловя на грудь первые пули. Меня ребята не поняли, зато просветили: нашел кого
с кем сравнивать, что было тогда и что есть сейчас? Но я-то только самое
2
1
главное имел ввиду, что было в русских командирах всегда, независимо от
времени и цвета флага.
Тогда впервые и подумал, что командир – не должность, а призвание и
предназначение. Что можно перемешать многовековые страницы российской
военной истории, но поступки истинных командиров, их отношение к
подчиненным и в нашем гражданском понимании подчас запредельная
требовательность к себе всегда останутся слепленными из одного и того же
теста… На объективность не претендую, это мое личное мнение.
Ладно, отвлекся… Об Ильине хочу рассказать. О подполковнике Олеге
Геннадьевиче Ильине, сибиряке, отце троих детей, обладателе взрывного
характера и холодной головы, умевшего всегда и везде быть впереди.
Но сначала еще раз о долге: если хотите, перед всем человечеством,
страной, людьми, товарищами, и, конечно, перед самим собой. Почти у всех, кто
погиб в Беслане из «Вымпела» и «Альфы», остались дети. В том числе и совсем
маленькие и даже еще не родившиеся, как сын Андрея Туркина. Свои, родные.
Но у меня язык не повернется сказать, что они спасали чужих детей. Нет, таких
же родных и таких же своих. И в этом тоже их величие. Вот и всѐ отступление.
Когда в школе прозвучал первый взрыв, а это было неожиданно, потому
что продолжались переговоры, группа Ильина выполняла разведмероприятия.
Увидев, как террористы начали пальбу по побежавшим детям, Ильин мгновенно
принял решение о вступлении в бой и прорыве в здание. Они закрепились на
первом этаже, недалеко от столовой. В паре с Ильиным работал прапорщик
Денис Пудовкин. 28-летний Денис Евгеньевич Пудовник из подмосковного
Ногинска, мастер рукопашного боя, снайпер. Для него это была всего лишь
третья командировка. Он погиб от автоматной очереди, практически, в упор,
прикрыв грудью женщину-заложницу.
Но еще раньше Ильин получил приказ из штаба об отходе: захватить
школу силами только разведгруппы было нереально. И, может быть, впервые в
жизни, подполковник Ильин нарушил приказ. Пускай, уже почти все раненные,
но его ребята из разведгруппы замкнули на себе определенные силы
террористов, а пробиваться сюда заново было сопряжено с новыми потерями.
Теперь, пожалуй, самое главное: они не могли уйти, оставив здесь людей,
которых пришли защищать. И приняли, по сути, неравный бой, тем не менее
продвигаясь вперед и зачищая комнату за комнатой. Прошли первый этаж.
Прорвались на второй. Олег Геннадьевич успел сразить двоих бандитов, перед
тем, как получил рану «не совместимую с жизнью»…
2
2
Майор из «Альфы», командир группы Александр Валентинович Перов.
Потомственный военный, сын полковника воздушно-десантных войск. По
следам отца и старшего брата окончил Московское высшее командное училище,
получил лейтенантские погоны, а вскоре, вопреки логике дальнейшей службы
выпускника «кузницы военных кадров», оказался в спецназе. Исключительно по
собственному желанию и во многом благодаря своей спортивной и военно-
прикладной подготовке. Он
всегда и во всем достигал
поставленной цели, ибо тоже
был из когорты победителей.
Стал командиром, за которым
шли без сомнения. В сентябре
Перов должен был поступать в
Академию ФСБ – в том самом
сентябре, когда террористы
захватили школу в Беслане.
Очередная
Командировка.
Поставленная задача. Штурм.
Работа бок о бок с ребятами из
«Вымпела». Перед глазами
тоже самое, что у всех:
окровавленные дети, у которых
не осталось сил даже на крик
от охватившего их ужаса;
полные
мольбы
глаза
взрослых. Прикрывая эвакуацию и одновременно подавляя огневые точки
бандитов, Перов успел заметить, как скакнула брошенная боевиком граната. До
взрыва оставались секунды. Александр Валентинович схватил в охапку троих
детей и бросился на пол, закрывая их своим телом.
Майор Роман Викторович Катасонов. В кабинете он нашел двух
перепуганных детишек. Принял решение вывести их на улицу. В конце одного
из коридоров их встретил плотный пулеметный огонь. Шансов прорваться не
было, как и никакого укрытия рядом.
«Бегите!» – успел крикнуть он, загородив собою как можно больше
пространства, чтобы ни одна пуля не сумела пройти мимо него.
Дети прятались и за спиной майора Вячеслава Владимировича Малярова –
те самые дети, которых он отбил у террористов, когда эти гады пытались
вырваться из школы и использовали школьников как живой щит… Майор
Андрей Витальевич Велько… Прапорщик Олег Вячеславович Лоськов… Они
все на совесть сделали свою работу. Как и их товарищи, которым, в отличие от
тех, о ком рассказал, судьба даровала пройти эту «командировку».
Виталик замолчал.
2
3
Мы услышали как заскрипела пружинная сетка кровати, затем шлепанье
босых ног по полу и голос Ромы Синицина:
– Ребята, предлагаю встать и почтить память героев минутой молчания.
Мне и сейчас не надо закрывать глаза, чтобы вновь услышать и увидеть
тот момент. С позиции дня сегодняшнего не очень-то реальный.
Слов не было никаких. Только поскрипывание кроватей, когда мы
выбирались из них, и невнятное чертыханье Женьки Яковлева, после удара его
ноутбука о крепкий дощатый пол – главное, чтоб не рассыпался, иначе Як с ума
сойдет.
Еле угадываемые силуэты на фоне ночных окон. Мы стояли, практически,
не дыша. Мы стояли напряженно. Уверен, каждый в эти секунды вновь подумал
– а смог бы я, как они? Девять современных ребят, застывших глубокой ночью в
молчании по совершенно незнакомым им бойцам спецназа, погибшим в
безмерно далеком от нас Беслане. Современных российских школьников,
застывших в одних трусах (жарко в комнате) – форме совершенно непригодной
для ритуально-торжественной минуты. Даже если бы очень захотел, я бы не
смог такое придумать. Но я это видел и слышал, я сам в этом участвовал, и
точно знаю, что было именно так, а не иначе.
– Прошу садиться, – взрослым голосом объявил Синицын…
ДАГЕСТАНСКАЯ ИСТОРИЯ
…Сна по-прежнему не было. Как понимаю, ни у кого.
– Есть одна история, которую мне рассказал мой друг, – раздался голос
молчуна Исы Гареева, несмотря на юный возраст уже мастера спорта
международного класса, невысокого крепыша с пронзительными черными
глазами, всегда передвигающегося вразвалочку, как матрос по палубе корабля.
Он готов был день и ночь возиться с ребятней из младших отрядов, и те были от
Исы в нескончаемом восторге. Свои уроки физкультуры и мини-тренировки Иса
всегда начинал одинаково: «Я хочу, чтобы вы стали не только сильными, но и
умными. Потому что борьба без мысли – это пустое дело, так говорит мой
тренер. Он мудрый человек, и знает, что советует».
– …А ему ее рассказал его племянник. Он лично не знал парня, о котором
говорил, но знал людей, которые были с ним знакомы. Это было давно, больше
десяти лет назад, в августе девяносто девятого, когда на Дагестан напали
бандиты Хоттаба и Басаева. У нас есть село, называется Ансалта. Его захватили.
Многие жители ушли еще до того. А этот парень, Хаджимурад его звали,
остался. Те, кто пришли, вроде бы одной с ним веры, но уже тем, что пришли
войной, осквернили его дом. Такое у нас не прощается. И он поклялся
отомстить. Не только за себя, а за всю свою семью, за Дагестан. Дагестан наша