ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 2916
Скачиваний: 1
Но самую верную, самую глубокую, самую справедливую оценку Петру дал наш народ в вековых преданиях и чувствах, в том, что называют народной мудростью. А на этот счет характерно свидетельство такого непримиримого и беспощадного врага русского царизма, каким был А. И. Герцен: «Крутой разрыв со стариной оскорблял, но нравился,— народ любил Петра, он его перенес в легенды и сказки. Точно будто русский человек догадался, что, чего бы ни стоило, надо было переломить лень и крепким государственным строем стянуть нашу распущенность... Петровский период сразу стал народнее периода царей московских. Он глубоко взошел в нашу историю, в наши нравы, в нашу плоть и кровь; в нем есть что-то необычайно родное нам, юное... С этим периодом связаны дорогие нам воспоминания нашего могучего роста, нашей славы и наших бедствий; он сдержал свое слово и создал сильное государство. Народ любит успех и силу».
Интересно посмертное отношение к Петру за границей. Известие о кончине императора вызвало огромный резонанс. В основном это был вздох облегчения, непроизвольно вырвавшийся у тех правителей западноевропейских стран, которые, особенно после Ништадтского мира, трепетали при одном упоминании его имени. Ликовали и в Константинополе. Надеялись, что смерть великого повелителя России вызовет замешательство, внутренние неурядицы, что страна вернется к прежнему жалкому замкнутому существованию отсталой окраины Европы. Конечно, уход Петра из жизни резко сказался на международном положении России. Первыми это почувствовали русские послы, привыкшие при Петре к уважению, которым была окружена могущественная Россия. А оно резко поубавилось, ибо иностранные дипломаты сообщали из Петербурга о том, что началась правительственная чехарда вокруг русского трона в борьбе клик и кланов за власть. Впрочем, некоторых русских представителей за рубежом радовало исчезновение жесткого контроля и твердого руководства Петра. Вот когда настала сладкая жизнь для любителей наживы. Если у власти оказался главный русский казнокрад Меншиков, то русские дипломаты могли больше не стесняться и брать взятки не хуже своих иностранных собратьев... Внешняя политика России постепенно утрачивает монолитную твердость великих замыслов Петра, она все чаще обнаруживает непоследовательность и слабость, хотя полностью ликвидировать петровское дипломатическое наследие было просто невозможно.
Сам факт, что Россия оказалась способной выдвинуть деятеля такого масштаба, как Петр, достигшего немыслимого прежде усиления могущества России, имел необратимый характер. За границей больше всего опасались, что вдруг появится какой-либо достойный продолжатель дела Петра. Еще больше боялись, что самая крупная европейская держава будет увеличивать свою мощь такими же головокружительными темпами, как и при Петре. Этого, к сожалению, не произошло, да и не могло произойти. Ведь в конце концов сам Петр не творил чудес, а лишь смело использовал объективные процессы и обстоятельства, хотя для Европы он оставался поразительным и совершенно необъяснимым историческим феноменом. Советский историк К. Н. Державин писал: «Для Западной Европы первой четверти XVIII века Россия и Петр Великий были не всегда понятными, но ясно ощутимыми в своей особой и беспримерной масштабности проблемами мировой политики.
Кончина Петра послужила поводом для подведения итогов его государственной деятельности, а успехи России на мировой политической арене вызвали страстное обсуждение вопросов ее дальнейшего участия в решении запутанных проблем европейской политической жизни».
Нет возможности даже кратко разобрать тот ноток литературы о Петре и России, который хлынул после его смерти и не иссякает до сих пор. Остановимся только на некоторых, самых общих ее тенденциях. XVIII век был веком Просвещения. В авангарде европейской политической мысли шли французские просветители. И они были выразителями передового европейского общественного мнения. Об одном из них, о Руссо, о его глубоко ошибочных, необъективных взглядах на деятельность Петра уже упоминалось в начале книги. Но верх брала иная, более справедливая и глубокая оценка петровских преобразований. Ее выразителем был Вольтер. Этот самый знаменитый из просветителей, в отличие от Руссо, являлся выдающимся историком. До создания книги о Петре он уже написал ряд крупных исторических произведений: «Век Людовика XIV», «История Карла XII», «Опыт о правах и духе народов». При этом, работая над книгой «Россия при Петре Великом», Вольтер пользовался обширным кругом источников. Российское правительство предоставило в его распоряжение исторические документы, в том числе такие щекотливые, как материалы о деле царевича Алексея. К сожалению, нет места для подробной характеристики труда Вольтера. Поэтому ограничимся лишь мнением блестящего знатока творчества великого французского мыслителя и литератора — К. Н. Державина, который писал по поводу книги Вольтера о Петре: «...мы ощущаем присутствие на ее страницах русского народа, чей выход на арену мировой исторической жизни потряс сознание Европы. Народ этот занимает свое место и в географическом описании России, и в патетической картине строительства Петербурга, и в больших батальных полотнах Нарвы, Полтавы, побед на юге, мастером которых был Вольтер как историк-художник... В Петре I, несмотря на все свое пристрастие и всю свою интимную любовь к веку Людовика XIV, Вольтер обрел идеал своего исторического героя в исторической действительности».
Важно подчеркнуть при этом, что Вольтер объективен, и это обусловлено его представлением о долге историка. Сам он так выражал свое кредо: «Историк, который, дабы угодить какой-либо могущественной семье, хвалит тирана,— трус; историк, намеревающийся запятнать память доброго государя,— чудовище; сочинитель романов, выдающий свои выдумки за правду,— презренен».
Осуждающие слова Вольтера целиком и полностью могут быть отнесены к другому направлению в петровской историографии XVIII века, связанному с именем прусского короля Фридриха II. Это был тот самый монарх, по адресу которого Маркс писал: «Всемирная история не знает короля, цели которого были бы так ничтожны». К этому можно добавить, что для достижения своих целей он использовал самые гнусные средства. Снедаемый патологическим тщеславием, Фридрих злобно завидовал славе Петра, приобретенной им в Европе еще при жизни. Поэтому он приказал своему чиновнику, бывшему секретарю прусского посольства в Петербурге Фоккеродту, сочинить памфлет, осуждающий Петра. Фоккеродт пустил в ход фантазию, собрал все мыслимые и немыслимые сплетни и слухи о русском царе, добавил к ним собственные дикие вымыслы и представил королю это сочинение. Но Фридрих счел пасквиль слишком мягким и добавил в текст собственные суждения, призванные развенчать славу Петра. Прусские сочинители изобразили прославленного императора дикарем, психически ненормальным человеком, трусливым и глупым, невежественным, невероятно жестоким и бесчестным. А очевидные достижения Петра объявили просто результатом случайностей. Так возникло фоккеродтовское направление в историографии Петра, которое существует и до сих пор. Все ненавистники, все враги России выбирают главной мишенью своей клеветы Петра. Без зазрения совести дикие нелепости возводятся в ранг исторических фактов.
Пример тому — пресловутое «Завещание Петра Великого», распространенное во Франции незадолго до нашествия Наполеона на Россию и предназначенное «идейно» оправдать эту авантюру. Явная фальшивка пускалась в ход при каждой новой агрессии против нашей страны. Ее использовали Геббельс и Гитлер. Она фигурирует и в идейном арсенале современной антикоммунистической пропаганды, хотя уже давно историки разных стран убедительно доказали, что «завещание» — обыкновенный подлог и мошенничество.
Возникает вопрос: а что общего может быть в деятельности Петра, от которой нас отделяют два с половиной столетия, с современностью? На первый взгляд — ничего: так резко изменился с тех пор весь мир, и особенно сама Россия.
А между тем большинство населения планеты стоит сейчас перед той же самой проблемой, которая поглощала все внимание и энергию Петра. Это прежде всего глобальная проблема ликвидации экономической и технической отсталости многочисленных стран так называемого «третьего мира». Ведь это — та же самая задача, перед которой оказалась Россия три века назад. Но, оказывается, в деятельности Петра содержится нечто такое, что волнует и тревожит даже наиболее развитые страны современного мира, стоящие перед проблемами своих острых противоречий. Они пытаются найти решение в применении теории технократии. Коротко говоря, ключ к решению всех социальных и политических проблем видят в рациональном применении новейших достижений науки и техники. А поскольку Петр пытался вытащить Россию из трясины гибельной отсталости путем внедрения в России передовой техники, то его объявляют если не основоположником, то предтечей пресловутой технологической революции, а то и образцовым технократом. Именно в этом увидел главное значение деятельности Петра самый крупный западный историк XX века Арнольд Тойнби. В одной из последних своих работ он писал: «Начиная с XVII века на Западе происходил непрерывный прогресс технологии, развитие которой представляло собой вызов остальному большинству человечества. У него не было другого выбора, кроме освоения западной технологии или подчинения державам, владевшим ею. Россия, столкнувшись с такой проблемой, первая решила сохранить свою независимость, приняв широкую программу технологического преобразования на западный лад... Пионером решения задачи был Петр Великий. Счастье России, что Петр оказался прирожденным технократом, который, кроме того, обладал диктаторской властью московского царя».
Тойнби прошел мимо еще одного, притом более существенного, сходства преобразований Петра с современными проблемами капитализма. Реформа Петра дала лишь частичные результаты, во многом Россия отставала от передовых европейских стран. Причина этого — социальный консерватизм. Точно так же надежды на решение проблем современного капитализма с, помощью лишь передовой технологии, без социальных изменений могут иметь крайне относительный эффект. Во всяком случае здесь мы имеем дело с искренним и добросовестным интересом к Петру, с попытками извлечь уроки из его поучительной деятельности.
Но, к сожалению, обращение к петровской проблематике в западной исторической литературе часто имеет далеко не столь оправданные причины. Петра пытаются злостно и недобросовестно использовать в современной идеологической борьбе, вернее, в психологической войне против нашей страны. Нот здесь-то мы и сталкиваемся с фоккеродтовской традицией, причем дело доходит до прямых ссылок на Фоккеродта и до щедрого заимствования при водимых им «фактов», то есть явных вымыслов.
Поэтому придется вернуться к уже упоминавшейся книге Анри Труайя «Петр Великий», вышедшей в Париже в конце 1979 года. Ничего необычного в этом не было, ибо книги о Петре за рубежом появляются довольно часто. Правда, на этот раз автором выступил один из «бессмертных», то есть французский академик, который кроме полусотни романов написал еще и десяток исторических книг о России. (Его настоящее имя — Лев Тарасов, он родился в России в семье крупных московских торговцев.)
Книга Труайя — само по себе явление довольно ординарное с обычным для западной литературы уклоном в личную жизнь Петра, с пересказом множества недостоверных пикантных сплетен и т. и. Однако она стала сенсацией. Несколько месяцев журнал «Экспресс», постоянно публикующий список из десятка книг, пользующихся наибольшим успехом, числил ее на первом месте среди других бестселлеров. А таковым ее сделала кампания в печати, совпавшая с сильнейшей антикоммунистической истерией, развернутой тогда во Франции. Лейтмотивом этой кампании служила тема об извечном варварстве России, о глубоко порочной наклонности русских к бесчеловечной жестокости и т. п. В этом, оказывается, коренятся все пресловутые нарушения «прав чело века» в СССР и прочие неискоренимые «пороки» советской системы. Вот что писал, например, в журнале «Нувель обсерватэр» некий Клод Мансерон: «Петр Великий, биографию которого описал Анри Труайя, — это истерический, но гениальный суперцарь, гигант, обезумевший от алкоголя и крови, палач своих подданных и своего сына...» Итак, Петр — воплощение чудовищной жестокости, а Советский Союз — продукт многовекового русского варварства. Естественно, что приведенная тирада не заслуживает ничего кроме презрения.
А вот другой, еще более характерный пример. В 1985 году крупнейшая американская телевизионная компания Эн-би-си сняла многосерийный фильм «Петр Великий», содержание которого охватывает все основные этапы жизни и деятельности Петра. Съемки фильма проводились с небывалым размахом. На это ассигновали около 30 миллионов долларов, то есть в два раза больше, чем обычно расходуется па постановку фильма такого масштаба. К работе над фильмом привлекли крупнейших западных постановщиков и актеров. Для «достоверности», придания колорита России петровской эпохи съемки важнейших частей фильма проводились в нашей стране. Знакомство со сценарием фильма поражает нагромождением колоссального количества фактических искажений и пренебрежением к хорошо известным историческим фактам.
Особенно много внимания и места уделяется сценам кровопролития и жестокости, а также сексуально-порнографическим эпизодам. «Сверхзадачу» этой грандиозной политико-идеологической затеи раскрывают многочисленные статьи в западной печати о фильме «Петр Великий», где прямо говорится, что зрителю показывают исторические корни «империи зла», как называют антикоммунисты Советский Союз.
Между тем, несмотря на высокое профессиональное мастерство создателей фильма, предназначенного для демонстрации в большинстве стран мира, его фальсификаторский, грубо тенденциозный характер очевиден. Приведем лишь один пример. Чтобы вызвать у зрителя чувство неприязни ко всему русскому, фильм наполнен сценами непрерывного, отвратительного пьянства. Видимо, авторы воображают, что они нашли новый «художественный поворот» для достижения своих целей. Однако это весьма старый, избитый прием русофобии. Еще в 1835 году А. С. Пушкин перевел с французского «Записки бригадира Моро-де Бразе», участника Прутского похода 1711 года. В этих записках, в частности, бригадир писал, что для русских офицеров обычным делом было пьянство, будто бы поощряемое Петром. А. С. Пушкин, готовя перевод к печати, счел необходимым сделать, к этому месту следующее подстрочное примечание: «Пьянство никогда достоинством не почиталось. Петр I, указав содержать при монастырях офицеров, отставленных за болезнями, именно исключает больных от пьянства и распутства».
История с книгой А. Труайя и особенно с американским фильмом «Петр Великий» — наиболее свежие примеры использования Петра в качестве важнейшей мишени в современной русофобии. Подобных примеров много, и они отнюдь не новы. Любопытно другое — смыкание, слияние русофобии с антикоммунизмом. Собственно, это началось сразу же после нашей Великой революции. Каждый раз, когда против Советского Союза затевается очередное крупное враждебное дело, буржуазная историческая наука, как будто случайно, предоставляет в распоряжение антисоветских сил новое «научное» сочинение о Петре, о его деятельности, о его эпохе.
Лейтмотивом при этом всегда служит главная идея: признается, что Петр, конечно, очень многое сделал для России, но для Европы, для остального мира он олицетворял извечное зло, смертельную угрозу, против которой необходимо бороться. При этом грубо извращаются роль и место петровского преобразования во всемирной истории, положительное значение ликвидации отсталости России не только для нее самой, но и для всего мира. Совершенно игнорируются смысл и масштабы выхода России на арену всемирного исторического процесса. А этот смысл и значение прекрасно показал еще С. М. Соловьев. Соображение замечательного русского историка заслуживает того, чтобы воспроизвести его полностью: