Файл: Геополитика номер 10.pdf

5

www.geopolitika.ru

рения предметного поля политической географии, там, где в 
центре внимания исследователя оказались проблемы связи про-
странства географического и общественной жизни. «Развитие 
целой индустрии культурного наследия повело к осознанию важ-
ности формирования и культивирования образов тех или иных 
географических мест. Место, по сути, не стало фиксироваться в 
традиционных географических координатах, но выступало уже 
скорее как собственный образ или их совокупность. Подобная 
методологическая ориентированность базировалась на призна-
нии важности географического воображения, которое опира-
лось на реальное, физическое место, но затем разрабатывало на 
этой основе необходимые ему образы». Особое значение для 
нас имеют образы политико-географические или геополити-
ческие в терминологии Замятина. «Специфика политического 
мышления, в особенности структура традиционных политиче-
ских переговоров, известный схематизм этого типа мышления 
и сравнительно высокая нацеленность на достижение полити-
ческого компромисса ведут, как правило, к формированию до-
вольно простых, четких и выпуклых политико-географических 
(геополитических) образов. Характерно, что в дальнейшем эти 
политико-географические образы могут формировать и доста-
точно сложную, разветвленную и часто иерархизированную еди-
ную систему — геополитическую картину мира», - пишет рос-
сийский автор

3

. Геополитическая динамика зачастую может быть 

описана как динамика географических образов, более того, если 
мы выделим в географическом образе дискурсивную составляю-
щую, то нетрудно увидеть на примере конкретных образов, как 

6

Геополитика

они, выступая в качестве правящих дискурсов, начинают выпол-
нять чисто политические функции власти и контроля.

Изучение географические образы, как отмечает российский 

исследователь Алексей Миллер,  в западной географической и 
общественно политической мысли воплотилось в появлении та-
кого направления как «ментальная картография», введенного 
Е.С.Толманом в 1948 г. Главные работы по этой тематике в 70-е 
годы были выполнены географом Р.М.Доунзом и психологом 
Д.Стеа. Эти авторы определяют ментальную картографию как 
«абстрактное понятие, охватывающее те ментальные и духовные 
способности, которые дают нам возможность собирать, упоря-
дочивать, хранить, вызывать из памяти и перерабатывать инфор-
мацию об окружающем пространстве». «Следовательно, мен-
тальная карта – это «созданное человеком изображение части 
окружающего пространства./…/ Она отражает мир так, как его 
себе представляет человек, и может не быть верной. Искажения 
действительно очень вероятны». Для представителей социаль-
ных наук в ментальной картографии интересны процессы фор-
мирования этих карт и присутствующих в них географических 
образов, то есть, если применять терминологию и методологию 
М. Фуко дискурсивные практики по формированию различных 
схем географического пространства и наделению тех или иных 
его частей определенными характеристиками»

4

.

Обращаясь к представителям исторической науки, Миллер 

упоминает, что прежде, чем писать об истории Центральной 
либо Восточной Европы, «дискурсы о Центральной Европе 

7

www.geopolitika.ru

сами должны быть предметом исторического, или, если угодно, 
историко-политологического исследования, прежде всего в об-
ласти истории идей. Только выяснив для себя разнообразные 
интересы и “тенденциозности”, связанные с различными кон-
цепциями Центральной Европы, историки могут использовать 
понятие Центральная Европа как инструмент исторического ис-
следования. В противном случае тенденциозность даже помимо 
воли исследователя будет проникать в их труды вместе с самим 
понятием»

5

. Думаем, что этот призыв актуален не только для 

историков, но и для социологов и политологов, в особенности 
международников, занимающихся Восточной Европой или иным 
географическим регионом.

Именно этим в отношении концепта «Восточной Европы» 

занялся американский ученый Лари Вульф в своем знаменитом 
труде «Изобретая Восточную Европу, карта цивилизации в со-
знании эпохи Просвещения». В этой достаточно известно кни-
ге он показывает, как создавался дискурс Восточной Европы и 
конструировался этот географический образ, отмечая, что «Вос-
точная Европа» с тех самых пор, когда это понятие входит в язык 
политиков, всегда рассматривалась как нечто ущербное по отно-
шению к Европе Западной. На «Восточной Европе» так же как 
на «Балканах» лежит печать недоразвитости, агрессивности, 
неустроенности, отставания в развитии и несоответствия обще-
принятым европейским социальным, политическим, культурным 
и экономическим стандартам. Эта печать не может быть снята 
хотя бы потому, что самому процессу создания образа Восточ-
ной Европы и было наделение ее этими атрибутами. Такой гео-
графический образ схож с рассматриваемый Эдвардом Саидом 
образом «Востока» как сконструированной западными евро-
пейцами реальности, за которыми скрываются колониалистские 
интенции Запада

6

. 

Автор концепции ориентализма Эдвард Саид в своей книге 

«Ориентализм. Западные концепции Востока» утверждает, что 
само понятие «Восток» - исключительно западный концепт, 
навязанный азиатским и вообще незападным странам как един-
ственно реальный и адекватный. Одной из целей создания обра-
за Востока как страны загадочной и притягательной, но отсталой 
и нуждающейся в помощи цивилизованного и просвещенного 
Запада, является оправдание западного колониализма, второй 
– конструирование образа «Другого» по отношению к Западу. 
Таким образом, создавая концепт Востока, Запад и утверждает 

8

Геополитика

самого себя в качестве Запада, в качестве  не-варваров, в каче-
стве центра просвещения, ума, науки, узаконивая на ментальном 
уровне отношения неравенства, колониального господства, либо 
претензий на такое господство по отношению к тем, странам, ко-
торые он рассматривает как «восточные».

С методологической точки зрения для интересно то, что Саид 

напрямую подходит к понятию географического образа и его 
политической функции, показывая, какую роль географический 
образ играет в геополитике. По Саиду существует два простран-
ства. Одно – реальное, географическое. Второе – образное. Сна-
чала создается образ Востока в интеллектуальном пространстве, 
который затем проецируется на реальность и используется как 
элемент управления, политической манипуляции

7

.

Восточная Европа или «Восток» Европы?

Концепцию Саида, применительно к географическому об-

разу Восточной Европы и развивает Лари Вульф. Сам ориен-
тализм, говорит Вульф, «это стиль, с помощью которого Запад 
подавлял, перекраивал и подчинял себе Восток». Современный 

9

www.geopolitika.ru

российский исследователь Восточной Европы Алексей Миллер, 
уже упоминавшийся ранее, в предисловии к изданию книги  аме-
риканского ученого на русском языке, суммируя главную идею 
работы, отмечает, что «Вульф описывает создание образа Вос-
точной Европы как проект полуориентализации, в котором глав-
ной характеристикой обществ этой части континента становит-
ся некое переходное состояние между цивилизованным Западом 
и варварским Востоком, когда усвоение Запада оказывается по-
верхностным, а основа этих обществ оказывается варварской»

8

.

Образ Восточной Европы создается как один из субпродуктов 

ориентализма, показывает Вульф. С началом эпохи Просвещения 
и созданием описанного выше образа Востока, создается геогра-
фический образ зоны, находящейся между чистым «Востоком» 
и чистым «Западом». Эта зона и получает название «Восточной 
Европы» и по отношению к ней начинают применяться страте-
гии, схожие со стратегиями ориентализации.

Если до эпохи Просвещения граница между цивилизацией и 

варварством в сознании европейцев проходила по линии Север-
Юг, и образу культурного Средиземноморья противостоял вар-
варский германский Север то с началом Нового Времени и по-
явлением ориенталистского дискурса в сознании людей Запада 
происходят существенные перемены, позволяющие им поме-
стить образ значимого «Другого» на Восток, таковым Другим 
оказываются, как отмечает и Вульф, и норвежский социолог 
Ивэр Нойманн, Османская империя, а потом Россия

9

. 

Восточная Европа, «открытая» в таком качестве в начале 

XVIII века, сначала воспринималась как «внутренний Восток», 
или «Восток Европы», непосредственно примыкающий к осман-
ским владениям и территории России.  Появившиеся тогда эле-
менты восточноевропейского дискурса до сих пор довлеют над 
сознанием людей Запада, из века, в век разделяя Европу на две по-
ловины. Действительно, в XVIII веке впервые появляется и затем 
уже не исчезает представление о Восточной Европе как о «вар-
варском крае» и «Склавонии», территории преимущественно со 
славянским населением; вызванный восстанием Ракоши интерес к 
венграм как со стороны поддерживающей ее французской короны 
и ее географов, так и со стороны ученых, поддерживавших Габ-
сбургов, привносит в формирующийся образ восточной окраины 
континента и противоречивое представление об изначальной ди-
кости, элементах «азиатчины» и свободолюбии здешних народов, 
стремящихся разорвать оковы рабства

10

.