ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.10.2020
Просмотров: 1378
Скачиваний: 1
10
Геополитика
Изданный в 1720 году в Амстердаме Atlas Historique кроме
вышеупомянутых моментов отражал еще один важный элемент,
который закрепится в представлении западноевропейцев, а по-
том и американцев о Восточной Европе, а именно восприятие ее
как чего-то архаичного, отсталого, в Восточной Европе словно
концентрировалось прошлое, которое Запад преодолевал. Тер-
ритории, относящиеся к этому региону, в отличие от Европы За-
падной, в этом атласе обязательно подписаны как современными,
так и древними латинскими названиями (например, Венгрия и
Паннония, Болгария и Мезия, Валахия и Дакия). Такое обозначе-
ние и отсылка к архаике служили маркером «восточноевропей-
скости», что показывает пример Богемии, древнего латинского
названия которой не существовало, но поскольку авторы атласа
стремились отнести ее к Восточной Европе, то они такое назва-
ние (Boiohemum) просто выдумали
11
. То, что такое представле-
ние о Восточной Европе не только не преодолено, но продолжает
культивироваться западными СМИ и кинематографом, показы-
вают как исследования российских ученых, например, работа
Н.Н. Клочко «Образы Европы в современных национальных
дискурсах (на примере антропоморфной метафорики)»
12
, так и
публикации западноевропейских исследователей
13
и их восточ-
ноевропейских коллег
14
, в частности бельгийского геополитика
и политического философа Р. Стойкерса «Об образе Румынии
в мире» и албанского социолога Гёзим «Western Media and the
European “Other”: Images of Albania in the British Press in the New
Millennium»).
Обращаясь к дискурсивному анализу Вульф (в меньшей мере)
и Сайд в (большей) следуют за Мишелем Фуко в стремлении
вскрыть властные дискурсы, конституирующие отношения го-
сподства и подчинения
15
. Дискурс - это не невинное говорение,
как отмечает английский ученый Томас Диес
16
, но политический
акт, вписывающий определенный вопрос в политический кон-
текст.
Дискурс «ориентализма» или Восточной Европы, отделяя
низших от высших, «цивилизованных» от «дикарей», устанав-
ливает специфические властные отношения, в которых восточ-
ноевропейцам всегда уготована роль ведомых, тех, кто подчиня-
ется, цивилизуется, рискуя так и никогда не цивилизоваться, пока
данный дискурс не будет снят.
Другие дискурсы могут, наоборот, «европеизировать» раз-
личные культуры и страны. Для Восточной Европы характерным
11
www.geopolitika.ru
примером может служить дискурс эллинизма, благодаря которому
Греция оказалась вне этого географического образа. Как показал
в своем интереснейшем исследовании «Черная Афина: Афро-ази-
атские корни классической цивилизации: Фабрикация античной
Греции» Мартин Берналь, эта интеллектуальная традиция, на-
оборот, устранила из европейского восприятия Греции все следы
восточных, азиатских и даже африканских влияний не только в со-
временной греческой, но и древнегреческой культуре
17
.
Дискурс «Центральной Европы» и его геополитиче-
ская функция
Учитывая те коннотации, которые несет с собой образ Вос-
точной Европы, неудивительны предпринимаемые интеллекту-
альными и политическими элитами стран этого региона попытки
по элиминации этого дискурса. Создание дискурса Центральной
Европы восточноевропейскими интеллектуалами во второй по-
ловине XX века можно интерпретировать именно так. Суще-
ствовавшие ранее представления о Центральной Европе в их не
германистских версиях, связанные с движением австрославизма,
утратили свою идеологическую силу с исчезновением самой Ав-
стро-Венгрии. Одним из первых, если не самым первым, кому
удалось оживить дискурс Центральной Европы в ее новом по-
нимании, стал Милан Кундера в статье «Трагедия Центральной
Европы». За ним потянулись и другие представители интелли-
генции, создавшие миф о «Центральной Европе», которая по
уровню культуры и цивилизованности ничем не уступала За-
падной, но была насильственно вырвана из привычного для себя
культурного, политического и экономического контекста «с при-
ходом Красной Армии»
18
. Само диссидентское движение, высту-
пившее под «центральноевропейскими» знаменами», пользова-
лось как материальной, так и политической и информационной
поддержкой стран Запада, прежде всего США. Кроме того, как
отмечает Алексей Миллер, цитируя американского историка
Тони Джадта, Кундера был не первым восточноевропейским
эмигрантом, который сожалел о судьбе «растоптанной больше-
виками» Центральной Европы, но его статья, отражавшая на-
строй многих восточноевропейских интеллектуалов, пришлась
ко двору противников советского блока в изменившейся геопо-
литической ситуации. Кроме общей заинтересованности Запада
и прежде всего США в ослаблении социалистического блока и
его европейской составляющей имели место и другие интересы,
12
Геополитика
а также взаимодействие интересов, тенденций развития мировой
системы и конкретных действий, предпринимаемых ведущими
мировыми акторами. «Несколько важных событий и процессов
совпали во времени, чтобы сделать западную публику восприим-
чивой к таким речам», - пишет Алексей Миллер. - «Это упадок
западных коммунистических партий и вообще марксистски ори-
ентированных левых, вторжение СССР в Афганистан, польская
“Солидарность”. Важно было также возрождение внимания к
теме прав человека в западной политической теории. Для неко-
торых западноевропейских, в особенности французских, ради-
калов, дискурс о Центральной Европе стал также сферой про-
екции их собственных идей об эмансипации Европы от США.
Осуществить это могла Европа, объединяющая восток и запад
континента. Новое и особое значение приобрела тема Централь-
ной Европы в Германии, где ее пытались приспособить к реше-
нию главной задачи “восточной политики” — будущего объеди-
нения страны
19
».
Политической целью правящих элит стран «Восточной Ев-
ропы» после падения социалистической системы стало окон-
чательное избавление от слова «восточный», символизировав-
шего коммунистическое прошлое. Последовало насаждение
«центральноевропейской региональной идентичности»
20
. Ком-
промиссом с этой интенцией и принятым ранее названием реги-
она стало понятие «Центральной и Восточной Европы», хотя
Госдепартамент США из политических соображений в 1994 году
отказался и от него, приняв инструкцию, в которой предписы-
валось использовать вместо понятия «Центральная и Восточная
Европа» определение «Центральная Европа»
21
.
И термин «Восточная Европа», и термин «Центральная Ев-
ропа» имеют преимущественно политическое наполнение. Пы-
таясь дать этому понятию, наполнение географическое, чешский
геополитик Оскар Крейчи сталкивается с тем, что этот регион не
имеет естественных геополитических границ и потому говорит
преимущественно об идее Центральной Европы
22
. Как пишет
Алексей Миллер: «Политологи практически едины в том, что са-
мостоятельного политического субъекта по имени Центральная
Европа нет и не было. Но очевидно, что Центральная Европа су-
ществует как идеологический феномен»
23
.
То же представление, дублирующее изменения в регио-
нальной саморепрезентации элиты региона, отражается и в от-
ечественных работах, особенно в тех, где уделяется немного
13
www.geopolitika.ru
внимания пониманию восточноевропейскости и центральноев-
ропейскости как правящих дискурсов, например, в делении про-
странства этой части Европы, предлагаемом в трудах отечествен-
ного ученого Э.Г. Задорожнюк, где под «Восточной Европой»
понимаются бывшие республики СССР, а под «Центральной
Европой» – «пояс государств между Балтикой и Адриатикой,
стран бывшего социалистического содружества»
24
.
Образ Центральной Европы как неотъемлемой части евро-
пейского целого, созданный интеллектуальными кругами за-
крепляется в обществе, порождая такое явление как «повсед-
невный ориентализм». Британский социолог С. Янсен в ходе
исследования этого явления в столицах двух балканских стран
Сербии и Хорватии («Повседневный ориентализм: Восприятие
«Балкан» и «Европы» в Белграде и Загребе»)
25
, описывает, как
происходит формирование негативного образа «Балкан», ко-
торые противопоставляются Европе. Сами сербы и хорваты на-
чинают мыслить себя как европейцев и «защитников Европы».
При этом в случае Хорватии прежне нейтральный и популярный
термин Балканы получает однозначно негативные коннотации,
Балканы ассоциируются с сербами и коммунистами, а Хорватия
однозначно с Европой. Ярким примером символического ут-
верждения собственной европейскости в Загребе явилось пере-
именование кинотеатра «Балканы» в «Европу».
Географические образы, властные дискурсы непосредственно
влияют на геополитику и внешнюю политику государств. Важным
отличием современного образа Центральной Европы, культивиру-
емого в странах региона, является понимание России как чужого.
И. Нойман отмечает, что для этого дискурса Центральной Европы
Россия всегда будет выполнять важную функцию «конституиру-
ющего Чужого», как виновник «трагедии Центральной Европы»
и как «угроза ее будущему»
26
. Разнообразные местные изводы
центральноевропейской идеи, будь это польская «яггелонская
идея» или не столь масштабные и претендующие на экспансию
в восточном направлении ее собратья в других странах региона,
характеризуются противопоставлением себя России, в результа-
те чего эти страны становятся удобным плацдармом для НАТО и
США, а все рассуждения о своей исключительности лишь оттеня-
ют атлантистские устремления элит этих государств
27
. Централь-
ноевропейский дискурс утверждает свое господство как дискурс
антироссийский и атлантистский и, таким образом, приводит к
атлантистской доминации в этом регионе.
14
Геополитика
В то же время, внутри самого Запада по отношению к стра-
нам, считающим себя центральноевропейскими, как мы уже от-
мечали, работает восточноевропейский дискурс. Дискурс Цен-
тральной Европы, который поддерживали США и другие страны
Запада, оказывается уловкой, на которую поймали восточноевро-
пейские общества. Хотя он и продолжает «править», отделяя их
от России и выдвигая эти страны на передовую антироссийской
борьбы, в головах самих европейцев и американцев, как показы-
вают уже упоминавшиеся исследования и как продолжает отме-
чать Ларри Вульф, в отношении этих стран целиком и полностью
господствует восточноевропейский дискурс, со всеми его кон-
нотациями варварства, дикости и отсталости. Восточная Европа
продолжает оставаться младшим братом, которого надо контро-
лировать и воспитывать. То же отмечает британский исследо-
ватель Томас Диес, утверждая, что образ Другого, для Европы,
которым долгое время после Второй Мировой выступало ее соб-
ственное прошлое, при ее столкновении со странами Восточной
Европы после распада социалистического блока, тут же нашел в
них свое географическое воплощение. Собственное преодолева-
емое и негативно воспринимаемое прошлое воплотилось для Ев-
ропы в ее восточной окраине, снова воспроизведя все элементы
восточноевропейского дискурса, конструируя и реконструируя
образ Восточной Европы как внутреннего «Другого»
28
.
В той или иной форме Запад продолжает относиться к Вос-
точной Европе колониалистски, в то время как закрепляемые в
ней самой географические образы конституируют ее отчужден-
ность от России, закрепляя то, что в геополитической термино-
логии называется «санитарным кордоном». Расширение НАТО
и ЕС на Восток, как подводит еще одна работавшая в данном на-
правлении исследовательница, канадка эстонского происхожде-
ния Мерье Куус, поддерживалось повсеместным использовани-
ем ориенталистского дискурса, в котором восточноевропейские
страны понимались как «недостаточно европейские», вынуж-
денные постоянно учиться у Запада
29
.
В процессе создания и использования образа Восточной Ев-
ропы как образа «Другого» и его отделения от «более цивили-
зованной» Центральной Европы идет мультипликация образов
Восточной Европы
30
. Географически он смешается все дальше на
Восток, захватывая западную окраину СНГ. Теперь перед этими
странами стоит задача преодоления собственной «отсталости»
(или своеобразия?). В этом переходе геополитическая функция