Файл: Михаил Болтунов - «Альфа» - Смерть террору (Командос) - 2003.pdf

понимал - их не избежать.

Так  оно  и  вышло.  Но  по  нашей  вине  не  погиб  ни  один  заложник.  Готов  это  доказать

перед любым судом.

Сразу  хочу  обратить  внимание  на  одно обстоятельство,  которое  почему-то  ускользает

из  поля  зрения  пишущих.  До  штурма  Басаев  расстрелял  пятерых  заложников.  Это  потому,
что ему вовремя не предоставили корреспондентов. Сколько убито милиционеров, летчиков?
А как известно, у руководителя операции есть право - если опасность угрожает заложникам,
немедля отдавать приказ на проведение операции.

Так  что  если  посмотреть  с  другой  стороны - там  убивают  людей,  а  Ерин  должен

терпеливо  ждать.  Чего?  Пока  Басаев  методично  будет  расстреливать  заложников?  Или,
может,  десяток-другой  жертв  маловато?  Надо  ждать,  пока  он  прикончит  пятьсот,  тысячу…
Странные рассуждения, не правда ли?

Правда.  Я  вспоминаю  текст  тележурналиста  за  кадром,  а  в  кадре  убийца  Басаев.  Он

медленно  растягивает  слова  и  говорит,  что  больше  не  убивает  заложников.  И  комментатор
вторит  террористу:  действительно,  он  не  убивает.  Он  расстрелял  только  пятерых,  да,
милиционеров, да, летчиков.

Да  еще  нескольких  человек,  добавляет  сам  Басаев,  приблудились,  мол,  шпионы  под

видом пьяных. А больше никого.

Про большее мы уже знаем сами: зверски убитые бабушки на рынке, девушки прямо на

улице, мужчины в своих домах. Чего же еще ждать от террористов?

Нет, выходит, надо было ждать.
Рассказывает В. ДЕНИСОВ:
- На  совести  террористов  более  130  жизней.  О  чем  еще  можно  говорить?  Где  он  был,

наш  правозащитник,  14-го,  15-го?  Почему  не  приехал  на  переговоры?  Ан  нет.  Легко  после
драки кулаками махать да обвинять.

Кстати  говоря,  когда  заложники  кричат  о «конфетках  чеченцев»,  их  понять  можно.

Ведь кажется, всякая пуля оттуда летит в тебя. А ты мирный обыватель, ты хочешь жить. Ну
мало ли кого вывели чеченцы… Мало ли, прошел слушок - убили, изнасиловали. Меня-то не
убили, а ребенку еще и конфетку сунули.

Так  вот,  психология  заложников  понятна,  но  прессе-то  зачем  повторять,  возводить  в

канон рассуждения психически надломленных людей.

Да  будет  известно  всем:  террористы  разделили  заложников  надвое.  Одних  они  и

вправду  не  трогали  и  даже  детей  конфетками  потчевали.  Других  пытали,  убивали,
насиловали…

Стоп!  Знаю,  найдутся  люди,  которые

скажут,  тут

«Альфа»

организация

заинтересованная и потому предвзятая.

Ну  что ж, прервем пока сотрудника группы «А» и приведем слова самих заложников.

Эти  слова  они  мне  лично  не  шептали  на  ухо.  Их  признания  публиковались  в  центральных
газетах.

Юрий АРЗУМАНОВ, 41 год:
- Подходим  к  хирургии.  Думаю,  где  же  они  хотят  нас  расстрелять?  Вот  уже  порог

хирургического отделения. Стали по кучкам делить. По кучкам разделили… В этот момент
их старший кричит:

- Есть милиционеры и военные? Доставайте документы.
Смотрю, один военный вышел, потом милиционер в форме и еще один без формы. Трое

их было. Отдельно поставили. Мы, как зашли, больше их не видели.

Провели  нас  на  второй  этаж,  а  там  один  из  чеченов,  хромой,  узкоглазый,  с  костылем,

самый вредный он был, - мужиков загнал в одну комнату, на которой написано «Диетическое
питание». Комнатка пять на четыре. В этой комнате было сто тринадцать человек».

Уже  можно  понять,  в какую «кучку» попал  Юрий  Арзуманов.  К  счастью,  не  вместе  с

летчиками и милиционерами, но, к несчастью, и не в ту, где кормили конфетками.

Что же было дальше? Рассказывает сам заложник:

«- На  вторые  сутки,  когда  стрельба  началась,  они  начали  звереть.  Хромой  орал:  если

хоть на метр отойдешь, убью. И по пять-десять человек в окна выставляли, чтоб кричали.

Когда  у  меня  уже  не  было  сил  кричать,  этот хромой  ударил  меня  прикладом  в  ухо.  Я

только увидел, что бьет, и потерял от удара сознание.

Во  время  штурма  хромой  нас  поставил  на  расстрел,  лицом  к  стенке.  Всех,  кто  был  в

коридоре».

А вот совсем иные впечатления. Судя по всему, заложник из другой «кучки».
Николай БРИГИДА, 68 лет:
- В воскресенье после обеда у нас концерт был. Чечены принесли гитару, и один сел на

площадке,  начал  играть  и  петь  песни  Высоцкого.  И  голос  похожий  был.  А  потом  лезгинку
как начали выбивать! Воскресенье, понедельник все концерты давали.

А вот у буденновской бабушки, мимо дома которой проходили террористы, получился

иной концерт, смертный.

НУРИК, армянин, 24 года:
- Если  кто  из  окон  выглядывал,  боевики  прикладами  стекла  ломали,  стреляли  туда.

Одна бабушка выглянула, ей рукой показали: давай, мол, иди сюда. Она показывает, нет, не
выйду. Снайпер ее сразу убил, в голову.

Нурик был в числе тех, кто видел, как зверски убивали летчиков. Вот что он рассказал:
«А  что  касается  расстрела  военных… На моих  глазах  троих  летчиков  и  двух

милиционеров  расстреляли.  Их  потом  на  носилках  в  морг,  кажется,  унесли.  Их  рядом  так
поставили и… Да какое там в голову! В голову, ноги, тело - очередями автоматов сплошное
решето  сделали.  Их  сразу  человек  по  семь-восемь становилось,  у  каждого  в  магазине  по
сорок  пять  патронов,  и  они  еще  сорок  шестой  в  затвор  вставляли.  И  вот  этот  магазин
полностью по людям…

На  расстрелянных,  я  видел,  рубашки  как  решето  были.  Бандиты  боялись,  сидели  за

дверями, а гражданские носили».

Заложнику Михаилу повезло больше и его не мучили, не били прикладами в ухо, он не

стоял под дулом автомата и даже не видел расстрела со стороны. И у него иные чувства.

«Относились чечены к нам просто. Заложник? Сидишь и сиди. В туалет по одному.
Приносили  шоколадки,  конфеты  женщинам.  Простить  бандитов  нельзя  за  то,  что  они

женщинами прикрывались. Но я их понимаю».

Видите,  он  их понимает.  А  вот  15-летняя  Инна  Кисленко, на  глазах у  которой  умерла

девочка, вряд ли поймет террористов.

«Утром они стали собираться, радостные такие, маски перед отъездом свои понадевали.

А  девушка  их,  Раиса,  вообще  плакать  стала,  мол,  нам  не  хочется  вас  покидать,  вы  такие
хорошие, мы тоже хотим мира… А там в полу, в каждой выемке, кровь…»

Что  тут  еще  добавлять?  Для  всех,  кто  наивно  верует  в «шоколадные  конфетки

террористов» и их разговоры о мире, пусть повторяют слова Инны Кисленко - «там в полу, в
каждой выемке, кровь…». Сильнее не скажешь. Это и есть истинный оскал террора.

КАК ОТПУСТИЛИ БАСАЕВА

22 июня 1995 года в Москве хоронили трех бойцов группы «А» Владимира Соловова,

Дмитрия  Рябинкина  и  Дмитрия  Бурляева.  Хоронили  тихо,  без  особых  почестей.  Героев
посмертно  не  дали,  хотя  они  настоящие  герои.  Телевидение  показало  короткий  сюжет  с
похорон, на том все и затихло.

А  мне  почему-то  вспомнилась  Москва  четырехлетней  давности.  Наплыв  народа.

Первые лица государства открывают траурный митинг. Столица склоняет знамена. Портреты
в  черных  рамках  на  первых  полосах  газет.  Телеочерки  на  телевидении.  Трое  погибших  за
демократию.  Вне  всякого  сомнения,  те  парни  шли  на  БМП  с  благими  намерениями.  Хотя
БМП шли совсем в другую сторону. Так какой же подвиг совершили они?

Размышляя  над  этими  фактами  из  нашей  жизни,  вспоминаю  слова  без  сомнения

великого  писателя  и  демократа  Владимира  Максимова,  сказанные  им на  исходе  1992  года:
«Мы находимся в состоянии общественной шизофрении». К этому могу лишь добавить, что
болезнь крайне запущена.

Дабы  подтвердить  максимовский  диагноз,  расскажу  о  подвиге  троих «альфовцев» во

время штурма больницы. Ну а выводы, надеюсь, читатель сделает сам.

Итак, волей приказа «Альфа» была брошена на пулеметы.
Рассказывает сотрудник группы «А» майор В. ДЕНИСОВ:
- В  районе  морга,  у  гаражей,  одну  из  групп  прижали  к  земле  бешеным  пулеметным

огнем.  Они  залегли  у  маленькой  стеночки,  а  крупнокалиберный  пулемет  прошивает  ее
насквозь. В группе уже четверо раненых. Батареи в станции садятся, и я еле слышу, как они
просят о помощи.

Связываюсь с ними, спрашиваю: нужна ли помощь? Отвечают, что дело совсем худо.
А  у  нас  обещанной «брони» нет,  но  выручать  ребят  надо.  Посылаю  вперед  четверку

своих  снайперов.  Они-то  и  успели  пройти  всего  метров  тридцать,  как  попали  под
пулеметный обстрел, а потом их накрыли из гранатомета. Поднялись после обстрела трое из
четверых.  Слышу: «Маяк-один  к  Маяку-пять».  Отвечаю: «Маяк-один,  слушаю  тебя». «У
меня нулевой».

Поначалу  не  поверил,  помехи  в  эфире  большие,  переспросил.  Они  вновь  дали

подтверждение - у них погибший. Им оказался снайпер Дмитрий Бурляев.

Смертельное  ранение  Дима  получил  примерно  такое  же,  как  Геннадий  Сергеев  в

девяносто  третьем  у  Белого  дома.  Правда,  рука  была  не  задета,  но  пуля  пробила  легкое,
сердце.

Лейтенант  Дима  Бурляев.  Мне  о  нем  рассказал «кадровик» управления «А»

подполковник Александр Горбачев.

Дмитрий вырос в Москве, с детства мечтал попасть в «Альфу».  Однако, как известно,

зеленых юнцов в группу антитеррора не берут, и Бурляев, закончив среднюю школу, пошел
работать  электромонтажником.  Потом  срочная  служба.  После  увольнения  опять  рабочий
коллектив.

Только  в  1991  году он  был  принят  на  службу  в  госбезопасность.  Но пока  не  в  группу

«А», а в 7-е управление. В «семерке» служил хорошо, но постоянно «просился» в «Альфу».
Через четыре года лейтенант Дмитрий Бурляев стал бойцом подразделения антитеррора.

В  Буденновске  снайпер  Бурляев  лично  уничтожил  нескольких  басаевских  бандитов,

прикрывал  огнем  выдвижение  оперативной  группы.  Он  погиб  в  снайперской  дуэли  с
врагами.

Вторым  погиб  Дмитрий  Рябинкин.  Отличный  парень,  классный  рукопашник.  24  года.

Мужик смелый, рисковый.

Их  группа  прошла  травматологический  корпус,  и  там  пулеметчик  прижал  их  огнем.

Еще несколько секунд, и у морга были бы и раненые, а может, и убитые. Выручил Рябинкин.
Он в кувырке уходит в сторону и с колена снимает пулеметчика. И уходит под здание.

А  тут  команда  отходить.  Ну,  командир:  Дима,  оттягиваемся.  Он,  прикрывая  ребят,

привстал, и сразу же снайпер сверху, с третьего этажа, метров с тридцати убил его. Снайпера
сняли, но Диму уже не вернешь.

Пуля террориста пробила каску. Мне кажется, что снайпер засек его с первой очереди и

выжидал, выслеживал.

Вообще он как жил - горел, так и погиб, словно сгорел. Когда после боя мы пришли на

место гибели, увидели: кровь превратилась в пепел.

Володя Соловов оказался третьим в этом ряду. Там, у гаража, плотность огня оказалась

такой,  что  всякое  живое  должно  было  погибнуть.  Шаг  сделал  из-за  угла  гаража.  Игорь
Зайцев - ранен.  Его  оттащили.  И  тем  не  менее  трое  ребят  туда  просочились.  Как  трудно
представить. Фантастика!

Они втянулись в парк перед больницей и втроем вели бой против батальона боевиков.

Парк,  разумеется,  насквозь  простреливался.  Пулеметы «рубили» не  только  ветви,  но  и
деревья в 10- 15 сантиметров.

Спасла  их  небольшая  земляная  насыпь.  Кто-то  нарыл  ее,  на  наше  счастье.  Ребята

залегли. Федора Литвинчука ранило в ногу. Володя ведет огонь и все время спрашивает: ты
как,  Федор?  Литвинчук  держался,  а  потом «поплыл».  Потеря  крови.  Соловов  приказал
третьему в их группе, Андрею Руденко, выносить Федора, а сам пошел вперед.

Представьте  себе,  он  пошел  один  на  басаевские  пулеметы.  Это  подвиг?  Да,  подвиг,

Володя  жил  и  воевал  под  страшным  огнем.  Был  ранен,  но  не  отступил,  двигался  вперед.
Ребята на связи услышали его слова: зацепило руку.

После  ранения  он  продвинулся  метров  на  двадцать - двадцать  пять,  залег  за  дерево;

начал делать себе перевязку и был убит пулей в сердце. Его бронежилет оказался пробитым
в нескольких местах.

Потом в дереве, за которым он лежал, как раз в том месте, где была голова Соловова,

мы насчитали двадцать шесть пробоин. А дерево не дуб, клен, по-моему.

К сказанному хочу лишь добавить, что бандиты мстили даже мертвым бойцам группы

«А».  Более  суток  террористы  не  давали  вынести  из-под  обстрела  тело  майора  Владимира
Соловова. И только после жесткого давления руководства подразделения о том, что никакие
переговоры  не  будут  возобновлены,  пока  не  дадут  забрать  тело,  погибшего  удалось
эвакуировать.

Так погибли бойцы «Альфы». Еще несколько человек были тяжело ранены.
Рассказывает сотрудник группы «А» Александр ХРИСТОФОРОВ:
- Я шел в пятерке штурмующих, которая была от нашего отделения. Как обычно отдан

приказ, настроение у всех было не очень. Ведь задача, на мой взгляд, для спецподразделения
нереальная.

Мы обошли хозблок и вышли к родильному отделению. Там одноэтажная пристройка

столовой.  С  тыла  нас  никто  не  прикрывал,  снайперов  не  было,  совершенно  открытое  поле.
Таким  образом,  путь  отхода  нам  сразу  отрезали.  Хотя  изначально  никто  отходить  не
собирался.

Войти  внутрь  мы  могли  только  через  одну  дверь.  Но  дверь  двойная  деревянная  и

поверх металлическая решетка. Двери закрыты на замки изнутри и снаружи. Да еще внутри
дверь охраняло двое террористов мужчина и женщина. Они время от времени стреляли через
дверь, подбадривая себя криками: «Аллах акбар!»

Так мы оказались в огненной ловушке. Сверху нас забросали гранатами. Были ранены

старший группы Демин, Корольков.

Стали  вызывать «броню». «Броня» долго  не  подходила.  Наши  товарищи,  которые

остались  за  хозблоком,  попытались  поставить  дымовую  завесу,  но  ветер  был  в  другую
сторону.

Поняли,  что  надо  выходить  самим.  Сергея  подняли: «Добежишь?» «Сейчас  добегу.

Потом - не знаю». Он был ранен в правый глаз осколком.

Приняли  решение - бежим.  Рванули  через  открытое  пространство.  Мелицкий  шел

первым. Я прикрывал на тот случай, если он споткнется, упадет.

Где-то  в  метре  от  хозблока  он  поскользнулся,  упал,  и  пуля  достала  его  в  ногу.

Очередью достало и меня. Потом ребята говорили, что по нам вели огонь сразу пять- шесть
огневых точек.

Я почувствовал сильный удар в спину, с ног свалило и тут же ранение в руку, в ногу.

Успел  откатиться,  ребята  подобрали,  перебинтовали,  сделал  укол  и  потерял  сознание.  Был
сильный шок. Ранеными оказались все.

Вышли к машине «Скорой помощи», довезли до поликлиники, до операционной дошел

сам и отключился. Пришел в себя уже в Зеленокумске, после операции. Помню: то жарко, то
холодно. Оказалось - у меня пулевое ранение груди, контузия руки, ранение правой стопы.

Уже  в  Зеленокумске  узнал  подробности,  сколько  ребят  погибло,  сколько  ранено,  чем

все закончилось. Узнал, что Басаева отпустили.

По  существу,  сотрудники  группы  оказались  смертниками. «Альфа» и «Вега»,  вместе

взятые, по количеству штыков, как говорят военные, оказались равны батальону Басаева. Но
террористы засели в обороне, за кирпичными стенами да за спинами русских баб и детишек.
Если  представить  себе,  что  в  больнице  нет  ни  одного  заложника,  а  лишь  батальон
террористов с пулеметами, гранатами и автоматами, это означает необходимость проведения
войсковой операции. Из расчета 3: 1 командующий операцией вынужден был бы бросить в
бой  как  минимум  600-800  человек,  то  есть  полнокровный  полк.  Со  всей  техникой,
вооружением,  батальонной  артиллерией.  Но  даже  в  этом  случае  перед  атакой  по  всем
канонам  военной  науки  он  был  обязан  провести  артподготовку,  а  по  возможности,  вызвать
авиацию.

Иначе  бы  его  солдаты - кандидаты  в  покойники,  а  полк,  если  и  одержал  победу,

перестал  бы  существовать  как  боевая  единица.  В  истории  военного  искусства  эта  победа
носит название пирровой.

А  теперь  представьте,  нет  ни  полка,  ни  одного-единственного  бронетранспортера,

броней  которого  можно  хоть  как-то  прикрыться.  Что  такое  артподготовка  в
спецподразделении,  слышали,  но  применять  не  приходилось.  Группе «А» артиллерия  ни  к
чему, высшая мера мастерства и доблести жизнь заложника. Жив он, родимый, сработано на
пять, мертв считай, полный провал.

Сегодня тот штурм называют провалом. А на каком, собственно, основании?
Группе «А» на  первом  этапе  операции  приказали  выйти  к  больнице.  Она  вышла.  Да,

потеряла троих бойцов. А кто сказал, что при таком бешеном пулеметно-гранатометном огне
можно было сделать то же самое без потерь? Пока, насколько известно, никто из наших, да и
из зарубежных «спецов» подобных заявлений не делал.

Но это что касается непосредственно штурма, если же говорить об операции в целом,

она действительно завершилась провалом. Да, заложники были освобождены, но террористы
ушли невредимыми. Конечно, за исключением тех, которых прикончили снайперы «Альфы».
На  день  отъезда  бандитов  из  Буденновска  насчитали  21  труп.  Да  еще  несколько  десятков
раненых,  в  основном  в грудь  или  голову.  Многие  из  них,  как  констатировали  врачи,
делавшие  им  перевязки,  не  жильцы.  И  верно,  по  агентурным  данным  ФСБ,  на  конец  июля
1995 года в банде Басаева от ран скончалось 58 человек. Остальные живы и вполне здоровы.
А это значит, впереди новые теракты, вне зависимости от войны или мира.

Во  всем  мире  человек,  совершивший  теракт,  подлежит  длительной  изоляции  от

общества  или  уничтожению.  Жестоко?  Возможно.  Но  общество  должно  эффективно
защищаться  от «чумы  века».  Иначе  миром  будет  править  террор. Как  правил  он  огромной
Россией во время буденновской трагедии.

В те дни пресса умиленно писала о том, какой беспрецедентный шаг совершил премьер

Виктор Черномырдин.

Сам взялся за трубку, вел переговоры и руководил освобождением заложников. Думаю,

что  именно  в  этот  момент  Виктор  Степанович  принял  единственно  верное  и  мужественное
решение. Иного было просто не дано.

И  по-человечески  он  достоин  восхищения.  Верно  подметили  наши  газеты  случай

беспрецедентный.  Сам  премьер,  под «пристальным  взглядом» камер,  на  весь  мир… и
впервые  в  мире.  А  почему,  собственно,  впервые  в  мире?  Неужто  другие  президенты  и
премьеры меньше любят свой народ или не заботятся о собственном политическом имидже?
В эти же дни в Японии, как специально, террорист захватил самолет с пассажирами. Однако
японский  премьер  почему-то  не  схватился  за  трубку  и  не  согласился  удовлетворить  все
требования  бандита.  Да,  Кабинет  министров  беспрерывно  заседал,  держал  под  контролем
ситуацию,  делал  все  нужное  и  возможное  для  спасения  заложников,  но  непосредственные
переговоры вели другие. Кто? Профессионалы.

Сегодня  терроризм  столь  изощрен  и  высокопрофессионален,  что  противостоять  ему

могут только профессионалы, долгие годы занимающиеся этими проблемами.

Может  ли  претендовать  на  это  звание  Виктор  Степанович?  При всем  глубоком