Файл: Задания для практических занятий задание попытайтесь сравнить национальногосударственную идентификацию российской молодежи и старшего поколения. Какие общие моменты можно выделить В чем состоят различия.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 171
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Ознакомьтесь в интернете со статьей д.и.н. Е.С. Сенявской «Освободительная миссия Красной армии в контексте информационной войны».
(URL: http://sovschola.ru/sites/default/files/userfiles/book/real_war.pdf ).
По Вашему мнению, каким-то современным политическим силам может быть выгодно, чтобы в Европе образ советского воина-освободителя ассоциировался с мародерами и насильниками? Можете Вы выделить назвать какие-то приемы фальсификации истории, направленные на создание негативного образа Красной Армии?
Важно учитывать, что научное исследование основано эмпирических методиках и проверяемости. В свою очередь псевдноисторические сочинения противоречат данным принципам и основываются на искажении фактов, не имеющих под собой реальной доказательной базы.
19 сентября 2019 г. Европейский парламент принял резолюцию «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», в которой высказано осуждение «пакта Молотова – Риббентропа» (Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом и Договора о дружбе и границе между СССР и Германией). По мнению членов Европарламента, пакт «поделил Европу и территории независимых государств между двумя тоталитарными режимами, что проложило дорогу к началу Второй мировой войны».
Отношение России к принятой резолюции выразил МИД РФ, назвавший ее грубой фальсификацией истории и попыткой поставить знак равенства между нацистской Германией и СССР. Президент России В.В. Путин в интервью для проекта «20 вопросов Владимиру Путину», в очередной раз комментируя резолюцию, назвал «фигней» и «чушью собачьей» заявления об одинаковой роли А. Гитлера и И. Сталина в развязывании Второй мировой войны: «Это же недалекие люди, которые читать-писать не умеют, несут всякую фигню в Европарламенте по поводу одинаковой ответственности Гитлера и Сталина, чушь это собачья просто».
В начале января 2020 г. польские депутаты уравняли ответственность нацистской Германии и Советского Союза за начало Второй мировой войны. Соответствующую резолюцию принял Сейм Польши: «К началу войны привели две тоталитарные державы: гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз. После заключения 23 августа 1939 года в Москве позорного пакта Молотова – Риббентропа первыми жертвами тоталитарных режимов стали Польша и государства Центральной и Восточной Европы», – заявили авторы документа.
В ходе визита в Польшу в январе 2020 г. Президент Украины В.А. Зеленский обвинил СССР в развязывании Второй мировой войны наравне с фашистской Германией, тем самым поддержав резолюцию Европарламента и Сейма Польши: «Польша и польский народ первыми почувствовали на себе сговор тоталитарных режимов. Это привело к началу Второй мировой войны и позволило нацистам запустить смертоносный маховик Холокоста».
Официальный представитель МИД РФ М.В. Захарова назвала слова В.А. Зеленского о роли СССР в развязывании войны аморальными. «Подобные заявления переходят все границы в принципе, они являются откровенным предательством истории своего же народа, – подчеркнула дипломат. – Придумывать равную ответственность убийцы и жертвы преступно и аморально»
Заслуживает внимания и мнение по данному вопросу немецких официальных лиц. В начале мая 2020 г. на страницах ведущего немецкого еженедельного журнала «Шпигель» министр иностранных дел Германии Х. Маас и директор Института современной истории А. Виршинг призвали ревизионистов истории отказаться от попыток найти новых виновников начала Второй мировой войны и напомнили, что всю ответственность за нее уже взяла на себя Германия. «Попытки переписать историю самым постыдным образом за последние несколько месяцев требуют от нас ясного заявления, которое не должно было бы быть необходимым с учетом того, что исторические факты неизменны: именно Германия развязала Вторую мировую войну своим нападением на Польшу, и именно она несет ответственность за Холокост. Тот, кто пытается посеять сомнения по этому поводу и назначить другие народы преступниками, ведет себя неправильно по отношению к жертвам войны. Он эксплуатирует историю и раскалывает Европу», – говорится в статье. «Немецкое прошлое показывает опасность ревизионизма, который заменяет рациональное мышление мифами. Вот почему, а не из соображений якобы какого-то морального превосходства – мы, немцы, должны выступить против того, чтобы нападавшие превращались в пострадавших, а жертвы становились преступниками». Данное выступление, не требуя дополнительных комментариев, подводит черту под нашими усилиями что-то разъяснить западным партнерам.
ЗАДАНИЕ 5.
Современный историк Я. Бутаков пишет:
«…Уже более 90 лет в школах и университетах Германии подается четкая схема начала Первой мировой войны. Она, как заправский инквизиционный процесс, строго основана на системе формальных доказательств. Согласно ей, мировую бойню развязали Сербия и Россия. Почему? Неважно, что Австро-Венгрия первой объявила войну Сербии, а Германия России. Со стороны немецких империй это были акты самозащиты. Ведь кто первая объявила всеобщую мобилизацию – Германия или Россия? Верно, Россия. Против Австро-Венгрии. Германия же должна была защитить свою союзницу. Россия оправдывалась тем, что защищает Сербию от Австро-Венгрии. Однако на самом деле это Сербия угрожала безопасности Австро-Венгрии. Ведь наследник австрийского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд был убит сербским террористом. Все четко. Не исключено, что в 2014 г., когда будет отмечаться столетие начала войны, эта схема будет превращена в политическое оружие. Ведь в преддверии 70-летия начала Второй мировой войны, в 2009 г., ПАСЕ приняла резолюцию, согласно которой «сталинский» режим был объявлен таким же виновником этой войны, как и режим гитлеровский. Ну а на кого возложить ответственность за развязывание Первой мировой войны?»
Ответьте на вопросы: Почему проблема исторической ответственности за возникновение мировых войн остается сегодня в центре актуальной «исторической политики»? Насколько оправданным является сопоставление в данном контексте борьбы вокруг интерпретаций истории возникновения Первой мировой и Второй мировой войн?
Проведение параллелей не оправдано и данная интерпретация некорректна. Важно обращать внимание на данный вопрос с критической стороны и рассматривать его более многогранно. Важно помнить, что в первой половине 20-го века Германия выступала в роли основного агрессора на волне идей объединения государства и приведения его к величию. К тому же, Германия нарушила Пакт о ненападении, подписанный в 1939 году. Важно упомянуть, что Германия пыталась выстроить дружественные отношения с СССР, которые позже были нарушены и положили начало Великой Отечественной войне.
ЗАДАНИЕ 6.
Проведите мини-исследование по материалам в сети Интернет и ответьте на вопросы: Каким образом в нашей стране осуществлялось сохранение в исторической памяти событий Первой мировой войны? Кого из ее героев вы можете назвать? Существует ли в настоящее время необходимость активизации государственной исторической политики, направленной на мемориализацию истории Первой мировой войны? Подумайте и предложите вариант реализации «политики памяти», связанный с задачей мемориализацией истории Первой мировой войны и ее героев в общенациональном и региональном масштабах.
1 августа в России отмечается день Памяти русских солдат, погибших в годы Первой мировой войны. Это четвертый (и для России — последний) год юбилейного «столетия». Значительные государственные и общественные усилия были направлены на то, чтобы вернуть память об этих событиях и найти им место в национальном историческом нарративе. Настало время подводить промежуточные итоги. В этой статье полагаем необходимым обратить внимание на инструментализацию памяти о Первой мировой войне во внешнеполитическом контексте.
В контексте memory studies существует традиция рассматривать историческую память как производную от сложившихся социальных отношений в рамках конкретного национального государства. Еще в межвоенные годы М. Хальбвакс ввел понятие «социальных рамок памяти», которые структурируют индивидуальное восприятие прошлого [2]. В дальнейшем вопрос формирования коллективной памяти (в терминологии А. Ассман — она же политическая) теснейшим образом увязывался с процессами нациестроительства. В 1980-е гг. с развитием конструктивистского подхода в nation studies общепринятым стал тезис о значимости коллективных представлений о прошлом для формирования «воображаемого сообщества» (Б. Андресон) и легитимации его посредством «изобретенных традиций» (Э. Хобсбаум). В рамках национально-центричной парадигмы в 1980-1990-е гг. был выполнен и исследовательский проект П. Нора «места памяти».
Неудивительно, что данная проблематика весьма слабо соприкасалась с международным измерением. В рамках науки о международных отношениях ни одна из ключевых школ не уделяла ей достаточного внимания, а специалисты в области исторической памяти ограничивались проведением кросс-культурных сравнений либо выделением специфики отдельных регионов (например, российский историк А. Миллер предложил рассматривать процессы политизации истории в Восточной Европе в 1990-2000-е гг. как особую форму исторической политики) [3].
Обращение к прошлому может превратиться в точку притяжения и формирования социальных сетей.
Собственно, в мире национальных государств с приматом принципа суверенитета проблематика истории и не могла играть первостепенную роль. В условиях нарастающей глобализации, формирования транснациональных связей и ослабления значимости территориального фактора интеграции гуманитарная (в том числе и историческая) проблематика стала выдвигаться вперед. В обращении к событиям прошлого на международной арене можно усмотреть преследование следующих целей:
1. Легитимация конкретных политических действий (например, в конце 1990-х гг. проамериканские СМИ активно сравнивали С. Милошевича с Гитлером, а косоваров — с евреями в целях легитимации бомбардировки Белграда силами НАТО;
2. Легитимация / делегитимация конкретного исторического прецедента, приведшего к установлению той или иной нормы. По сути артикуляция определенных исторических оценок направлена либо на усиление конкретных институтов, либо на их разрушение. Так, во время перестройки в СССР в странах Прибалтики начался пересмотр официальной версии событий 1939-1940-х гг. в целях представить их как «оккупацию», что делало закономерным требование о выходе из состава союза;
3. Использование истории как инструмента «мягкой силы», который направлен на формирование как позитивного образа страны за рубежом, так и общего (межгосударственного или регионального) символического пространства, которое способствовало бы сотрудничеству. В этом контексте история может рассматриваться как часть культурной составляющей внешней политики, а также один из предметов публичной дипломатии.
4. Эстетическая функция обращения к совместному прошлому. Прежде всего, речь идет об организации зарубежных визитов, когда, например, главы государств совместно открывают памятники, возлагают цветы на могилы или посещают музеи. Что стоит за подобными символическими жестами? С одной стороны, чисто утилитарные импликации, связанные с организацией пребывания делегаций и формированием позитивного эмоционального фона переговоров, с другой — придание визитам символического и ценностного измерения, которое приобретает значимость уже в медийном пространстве за счет относительно произвольных попыток «расшифровать» эти символы, влияющие на репрезентацию данных политических событий.
Помимо специфических политических функций стоит выделить кратко те, которые напрямую не могут рассматриваться как таковые, однако в условиях глобализирующегося мира могут иметь важное значение. Во-первых, историческое прошлое может быть использовано для привлечения финансовых потоков, которые могут быть значимы для экономического развития как целых стран, так и отдельных регионов. Во-вторых, обращение к прошлому может превратиться в точку притяжения и формирования социальных сетей. Научные конференции, исследовательские проекты, различные мероприятия (как одноразовые, так и долгосрочные) — деятельность, которая позволяет устанавливать отношения между различными группами людей, тем самым формируя и интегрируя сети доверия. В большей степени это относится к деятельности на уровне «общественной дипломатии». В контексте российской внешней политики наиболее активно историческое прошлое используется для интеграции т.н. «соотечественников».
Граница между политическим и неполитическим оказывается в реальности плавающей и определяемой всегда контекстуально.
Конечно, выделенные функции являются теоретическим конструктом, который навязывается исследуемой реальности из стремления нащупать более-менее прагматичные основания обращения к истории. При этом он не позволяет решить три принципиальные проблемы. Первая проистекает из многочисленных форм использования прошлого, которым представляется возможным упорядочить через ввод двух понятий: символического жеста и мест памяти. В первом случае подразумеваются различные действия (от выступлений до проведения отдельных мероприятий в виде конференций, торжественных или траурных церемоний), через которых то или иное историческое событие актуализируется и наполняется дополнительным семиотическим значением (включая политическое). Под местами памяти мы подразумеваем различные способы локализации исторических событий с тем, чтобы сделать их устойчивыми и удобными в обращении. Это может быть локализация как пространственная (памятники, здания, кладбища, церкви, воинские поля и пр.), так и временная (например, общие памятные даты). Соответственно, процесс артикуляции истории предстает как набор символических жестов, ограниченных по времени и менее устойчивых, однако наполняющих обращение к прошлому определенными значениями, и мест памяти, более устойчивых по форме, однако их идейное значение постоянно требует воспроизводства и укрепления.
Другая проблема заключается в том, чтобы разделить собственно политическое и неполитическое обращение к прошлому. Мы не считаем, что у исторического прошлого есть имманентное политическое значение, скорее отдельные факты, события, даты, образы наделяются таковым дискурсивно, когда они посредством символических жестов вводятся в политическое пространство и наполняются соответствующим звучанием. В этом плане сама операция внешних интерпретаторов, в попытке увидеть в определенных действиях или высказываниях политический подтекст, не является нейтральной. Естественно, граница между политическим и неполитическим оказывается в реальности плавающей и определяемой всегда контекстуально.