Файл: Природноклиматические и географические факторы и их влияние на характер исторического развития России. Геополитические цели и интересы России в первой мировой войне.docx
Добавлен: 07.11.2023
Просмотров: 125
Скачиваний: 6
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
С другой стороны, из-за слабой заселенности страны русские в процессе колонизации не имели нужды отвоевывать себе "место под солнцем" в борьбе с коренными народами Центральной России (финно-уграми) и Сибири: земли хватало на всех. "Племена славянские раскинулись на огромных пространствах, по берегам больших рек; при движении с юга на север они должны были встретиться с племенами финскими, но о враждебных столкновениях между ними не сохранилось преданий: легко можно предположить, что племена не очень ссорились за землю, которой было так много и по которой можно было так просторно расселиться без обиды друг другу".
Крайне осложнил историческое бытие русского народа такой фактор, как естественная открытость границ русских земель для иноземных нашествий с Запада и Востока. Русские территории не были защищены естественными преградами: их не ограждали ни моря, ни горные цепи. Естественно, что данное обстоятельство использовали соседние народы и государства: католическая Польша, Швеция, Германия (Ливонский и Тевтонский рыцарские ордена в Прибалтике, Германия в 1 и 2 мировых войнах) и даже Франция (при Наполеоне I) , с одной стороны, кочевники Великой Степи, с другой. Постоянная угроза военных вторжений и открытость пограничных рубежей требовали от русского и других народов России колоссальных усилий по обеспечению своей безопасности: значительных материальных затрат, людских ресурсов (и это при малочисленном и редком населении). Более того, интересы безопасности требовали концентрации народных усилий: вследствие этого роль государства должна была чрезвычайно возрасти. Расположенность между Европой и Азией делала Русь открытой для влияния как с Запада, так и с Востока. До XIII века развитие шло аналогично и параллельно европейскому. Однако активное вторжение Запада с целью захвата земель и насаждения католичества, происходившее одновременно с татаро - монгольским нашествием вынудило Русь повернуть в сторону Востока, что представлялось меньшим злом.
Азиатская деспотия как форма государственного устройства общества складывавшегося Московского княжества была обусловлена внешними, военными обстоятельствами, а также и внутренними, природно-географическими и социально-политическими факторами. Поэтому при выборе форм правления такие демократические варианты как Новгородская республика или представительная монархия с Земскими Соборами, отбрасывались в пользу самодержавия.
Помимо неблагоприятных, были еще и благоприятные для исторического развития России геополитические факторы. Первый из них - специфика речной сети Восточно-Европейской равнины, на которой обратил внимание еще греческий историк Геродот: "Кроме множества огромных рек нет в этой стране больше ничего достопримечательного".
В самом деле - вторит ему Соловьев - обширному пространству древней Скифии соответствуют исполинские системы рек, которые почти переплетаются между собою, составляют, таким образом, по всей стране водную сеть, из которой народонаселению трудно было высвободиться для особой жизни; как везде, так и у нас реки служили проводниками первому народонаселению: по ним сели племена, на них явились первые города. Так как самые большие из них текут на восток или юго-восток, то этим условилось и преимущественное распространение Русской государственной области в означенную сторону; реки много содействовали единству народному и государственному, и при всем том особые речные системы определяли вначале особые системы областей, княжеств. Таким образом, речная сеть сплачивала страну и политически, и хозяйственно.
Другой благоприятный для истории России фактор - через ее территорию проходила значительная часть "великого шелкового пути" из Китая в Европу. Данное обстоятельство создавало объективную заинтересованность многих стран и народов в поддержании политической стабильности вдоль этой великой магистрали древности, т.е. в существовании Евразийской империи: вначале такой империей стало государство Чингиз-хана, затем - Россия.
Геополитические цели и интересы России в первой мировой войне
Империалистическая эпоха породила два судьбоносных явления в мировой истории — Первую мировую войну и ее идеологическое обоснование — классическую западную геополитику. В сферу задач последней входило доказательство необходимости экспансионистской политики, территориальных захватов, претензий на мировое господство; познание же механизмов мироустройства было во многом производным от этой цели.
Отечественная геополитическая традиция — явление качественно другого порядка. В России геополитическая мысль зародилась на полвека раньше, вне связи с империализмом. Свои истоки она брала в недрах научного знания, отечественной антропогеографии и экономической географии, военной стратегии и истории. Российская геополитика (или если использовать не этот термин западной политологии, а понятие отечественной военно-географической науки — военная статистика (Д.А. Милютин), высшая стратегия (А.Е. Вандам) исходила из свойств континентальной Российской империи, основной ее задачей являлось обеспечение безопасностигосударства и исходя из этого поиск адекватной геостратегии на мировой арене. В рамках отечественной геополитики можно выделить два научных направления — военно-стратегическое (А.Е. Снесарев, А.Е. Вандам, А.Н. Куропаткин и др.) и экономико-географическое (Д.И. Менделеев, В.П. Семенов-Тянь-Шанский, П.Н. Савицкий и др.)
Каковы же были рекомендации отечественных геополитиков накануне Первой мировой войны?
Анализируя опыт отечественной геополитической мысли накануне 1914 г., необходимо иметь ввиду следующие обстоятельства.
Идея Балканского союза рассматривалась нашими учеными-геостратегами как опасный геоиделогический конструкт.
По мнению А.Е. Вандама, она была взята на вооружение англичанами накануне Первой мировой войны (1). Это вылилось в создание Балканского Союза, который был брошен на слабеющую Турцию, не могущую более представлять собой надежный заслон для русских и немцев на пути к Средиземному морю. Усиливая Сербию, Черногорию и Грецию после размежевания отнятых у Турции земель, Англия «двойным барьером заградила первый Балканский путь» (2). А после второй Балканской войны Англия, дав возможность Турции вернуть некоторые потерянные земли, еще более усилила оборону проливов.
Российская научная геополитическая мысль не была сконцентрирована на европейских делах. Разумеется, считалось необходимым сохранить и надежно защитить выходы к Балтике и Черному морю, упрочить позиции в Закавказье. Но восточный вектор политической активности России, по мнению отечественных геополитиков, был гораздо важнее пресловутого панславистского проекта. В этом отношении показательны слова И.И. Дусинского, отмечавшего в 1910 г., что «Славянство — щит России на Западе. Но кроме Запада у нас есть Север, Юг и Восток, являющиеся исключительно сферой нашей политики национальной» (3). «Для нашей национальной политики, — продолжал он, — азиатские части восточного вопроса представляются еще более существенными, чем дела европейские» (4). Отсюда первостепенной геополитической задачей считалось обезопасить Россию от «исторической неизбежности натиска Китая»:
1) С помощью интенсивного промышленного освоения всего Зауралья (создания культурно-экономических колонизационных баз на Урале, Алтае, горном Туркестане с Семиречьем и на «Кругобайкалье»), выравнивания по плотности населения центра и периферии (Д.И. Менделеев, В.П. Семенов-Тянь-Шанский, П.Н. Савицкий)
2) С помощью интенсивной колонизации в глубь Азии (5).
О естественно-исторической обусловленности русской колонизации на Восток с целью обретения «удобной и прочной границы» писал еще И.С. Аксаков в 80-е гг. XIX столетия. Славянофил считал, что продвижение России в сторону Средней Азии «законно, естественно и неизбежно» (6). Еще дальше эту идею развил генерал А.Е. Снесарев, указав на необходимость укрепления наших государственных позиций в Афганистане в противовес британской Индии (7).
П.Н. Савицкий и А.Е. Вандам рассматривали Русское государство как геополитического преемника Монгольской державы. Это подразумевало включение в состав Российской империи остатков территории бывшей Золотой Орды.
Наследие «монголосферы», касалось, прежде всего, исторического «степного» мира, центральной области «старого материка» — Монголии и Восточного Туркестана, а также среднеазиатского, сопряженного геополитически с «иранской сферой»(8).
Географическая принадлежность Внешней Монголии к пространству России определялась близостью почвенно-ботанической и климатической. Она подчеркивалась ярким географическим контрастом с Китаем, где не было ничего, сходного с монгольскими явлениями (9). Также дело обстояло и с Синьцзяном (Восточный Туркестан).
Савицкий и Снесарев утверждали, что Синьцзян и Монголия составляли «монгольское ядро континента», обладание которым являлась геостратегической и геоэкономической необходимостью. Геополитическое значение этой территории было связано с созданием самодостаточной экономической системы. Отсюда делался вывод, что только ориентацией в сторону Востока, может быть осуществлено «великопромышленное развитие России».
В ряде насущных стратегических задач России в начале ХХ в. отечественными геополитиками (Д.И. Менделеевым, С.О. Макаровым, И.И. Дусинским, П.Н. Савицким) выделялась и проблема охраны северных «территориальных вод» и земель. В частности, Новой Земли от поползновений норвежцев; Шпицбергена не столько от Норвегии и Швеции, сколько от попыток проникнуть сюда «развязных янки, желающих соединить доктрину Монроэ с колониальной политикой во всем Тихом океане» (10) (имелись ввиду стремления американцев захватить в свои руки угледобычу там на Шпицбергене). Так, И.И. Дусинский пророчески предвидел еще в 1910 г. перерастание панамериканской доктрины Монро в планетарную стратегию.
Таким образом, определение и проведение удобной и надежной восточной и северной границы являлось важнейшей задачей в геополитических исканиях наших ученых начала ХХ века.
Анализируя стратегическую целесообразность войны России в блоке с Англией против Германии, российские геополитики подробно изучали опыт своих западных коллег (работы Ф. Ратцеля, Р. Челлена, А.Т. Мэхэна, Дж. Стронга, В. Уайта). Им было известно, что главным противником на пути к мировому господству Англия считает Российскую Империю (11). Об этом красноречиво свидетельствовало стремление заблокировать подступы России к Черному морю со стороны Кавказа. Наши геополитики были осведомлены о планах А.Т. Мэхэна по созданию на территории Малой Азии и Месопотамии, зависимого от Англии буферного государства, которое плотно бы закрыло выход России к Средиземному морю и Индийскому Океану (12).
Им была хорошо знакома стратегия англосаксов: не допускать преобладания на Европейском континенте какой-либо державы. Российские геостратеги были осведомлены о политике «колец Анаконды», сводящейся к уничтожению морских сил континентальных соперников и запиранию их на материке. Поэтому адекватно оценивали роль Англии, которая стремилась, как можно плотнее, забаррикадировать наш государственный фронт от устья Дуная до устья Амура. Таким образом, именно на Англию российские геополитики возлагали ответственность за развязывание Первой мировой войны, целью которой являлось подавление Германии как своего главного конкурента в Европейском регионе и на Атлантике, как в свое время являлось подавление активности России на Тихом океане (13).
Включение остальных государств Европы в этот конфликт обеспечило бы Англии скорейший желаемый результат при меньших экономических потерях. Известна была и «директива» английского Генштаба, согласно которой три четверти всей тяжести войны на суше против Германии возлагались на Россию (14)
Итак, вывод отечественной научной геополитической мысли накануне Первой мировой войны был однозначен — «английский способ» решения германского вопроса губителен для России.
Геополитический анализ потенциала пространственно-силовых взаимоотношений России и Германии показывал стратегическую целесообразность союза этих двух крупнейших государств Евразии. Ради сохранения русско-германской дружбы, многие геополитики славянофильской направленности призывали частично отречься от панславянских интересов, если Германия откажется от политики продвижения на восток и юго-запад (15). Такой союз считался возможным, поскольку учитывалась двойственная геополитическая природа Германии, которая имеет «как бы два лика: один смотрит на океан, другой — на континент» (16). Этим обусловливалась двойственность ее геостратегии: «Drang nach Osten» или «Zukunft liegt an der See» (17). Таким образом, устремление геополитической активности Германии на колониально-заморское расширение делало ее естественным союзником России против Океанической империи.
В 1916 г. П.Н. Савицкий отмечал, что даже «направленность войны против России не уничтожает того обстоятельства, что, при известных условиях, идея империалистической Германии гораздо более совместима в мире с идеей империалистической России, чем с идеей империалистической Англии» (18). Именно на таких позициях изначально стоял Вильгельм II.
Но, как верно отмечал А.Е. Вандам, «едва только закончена была, тихоокеанская трагедия наша, как с быстротой фокусника, надев на себя маску приветливости и дружелюбия, Англия сейчас же подхватила нас под руку и повлекла из Портсмута в Алхезирас, чтобы, начав с этого пункта, общими усилиями теснить Германию из Атлантического