Файл: Анализ монографии М. С. Малер, Ф. Пайн, А. Бергман.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 23.11.2023
Просмотров: 54
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, где группа детей была занята играми в большом манеже, на матах или на полу.
Конечный сеттинг экспериментировали со своим телом и его возрастающими возможностями: усаживались и опрокидывались на спину, тянулись к игрушке, пытаясь ее ухватить, вытягивались, стараясь повернуться в сторону матери, чей голос они могли слышать, когда она не находилась в их поле зрения. Они смотрели на нее из манежа и улыбками и агуканьем приглашали ее подойти и поиграть. Они самостоятельно играли с игрушками, особенно с теми, которые могли бы послужить для создания увлекательных зрелищ. Матери были вольны разговаривать друг с другом и взаимодействовать со своими детьми, как им того захочется. Мы хотели создать ситуацию, в которой можно было бы наблюдать спонтанные каждодневные взаимоотношения матери и ребенка в естественной обстановке, и нам это удалось. Сепарация матери и ребенка не была полной в том, что касается пространственного обустройства комнаты; это не было похоже на ситуацию в школе или детском саду. Данный сеттинг, как выяснилось, был гораздо более удачно организован, нежели последующий, когда по причине расположения входной двери и общего архитектурного решения комнаты взаимодействие матерей, самых маленьких детей и тоддлеров стало более запутанным. на детях в возрасте от одного до двух лет, мы считали, что большинство предположений о сути внутрипсихического процесса должно сформироваться благодаря наблюдениям за тем, как обычно переживается сепарация, как активная, так и пассивная, которая происходит ежедневно по инициативе ребенка, матери или наблюдателя.
Сначала, когда мы наблюдали за детьми не младше 9-10 месяцев, нашему наблюдению были доступны определенные виды сепарации. Таковые случались и в присутствии матери: ползающий или шагающий по комнате ребенок в какой-то момент не находил лица матери среди присутствующих; мать была невнимательна, возможно, просто разговаривала с кем-то. С самого раннего времени иногда случалась и сепарация пассивного типа - быть оставленным вместо того, чтобы уйти самому. Мать уходила из комнаты ненадолго, а порой - на полчаса и более, например, на интервью с кем-либо из персонала. Мы наблюдали, как матери заботятся о своих детях и как те подстраиваются под них. Мы видели, как дети то льнут к материнскому телу, то, наоборот, становятся как будто деревянными и отстраняются от него.
У большинства ползающих или начинающих ходить маленьких детей отмечалась потребность каким-то образом попасть за порог, рискнуть вылезти за пределы детской комнаты так же, как и у себя дома. Особенности нашего сеттинга, предоставляющие матерям и детям возможность проводить время с нами, взаимодействуя естественным образом, открыли для нас широкий спектр возможностей для наблюдения, но было, конечно же, множество такого, чего мы не видели: как ребенок засыпает в своей кроватке, как реагирует на приход отца домой с работы. Как уже отмечалось, в пространстве, организованном на верхнем этаже, мы почти упустили возможности, которые были у нас на нижнем: ежедневные наблюдения за поведением детей в туалете, за их отношением к гениталиям и за реакциями их матерей на все это. Мы старались преодолеть некоторые из таких затруднений посредством визитов домой.
История преобразования сеттинга
Нельзя сказать, что группа и сеттинг были организованы полностью в соответствии первоначальным планом. В самом начале нашего проекта два основных практических вопроса касались того, как связаться с матерями детей в возрасте около двух лет и как вызвать у них интерес к участию. У первых матерей, с которыми мы связались, старшие дети посещали обычную детсадовскую группу. В качестве мотивирующего стимула для участия мы предложили уменьшение оплаты за детский сад для старших детей с обещанием такого же уменьшения для младшего ребенка по достижении им соответствующего возраста. На таких условиях к проекту подключились первые три матери. Таким образом, за некоторым исключением, эти матери оказывались отобранными сами по себе, и мы не искали репрезентативного представителя какой-либо конкретной группы. Мы, однако, осуществляли соответствующий основной цели отбор, стремясь работать с более или менее нормальными матерями. Таким образом, у них имелось время для участия; мы, конечно же, настаивали на присутствии и доступности матерей.
Нашей основной целью было создание ситуации, в которой мы могли бы наблюдать взаимодействия мать - дитя в максимально естественном сеттинге. Первое время дела шли очень медленно, поскольку мы встречались и разговаривали с ними индивидуально. По мере продвижения нашей работы мы все больше и больше склонялись к тому, что к последней четверти первого и на протяжении второго года жизни эти дети находились с точки зрения сепарации-индивидуации на продвинутом этапе данного процесса, уже давно оставив позади гипотетическую первичную стадию развития, а именно нормальную симбиотическую фазу. Это означало, что мы не могли непосредственно наблюдать начало процесса сепарации-индивидуации, когда младенец выходит из предыдущей симбиотической фазы. Мы пересмотрели постулаты относительно временного промежутка, который занимает нормальный процесс сепарации-индивидуации, и пришли к выводу, что он начинается с пятого месяца и длится на протяжении второго и третьего года жизни.
Некоторые комментарии по «клинической» стандартизации и достоверности наблюдений
В результате мы получили множество данных наблюдений за нашими диадами, сделанных в течение весьма продолжительного времени. Начиная с пятого месяца и до завершения третьего года жизни наблюдения, осуществлялись приблизительно дважды в неделю, раз в месяц - интервью и дважды в месяц - визиты домой. Как мы теперь полагаем, нам удалось избежать множества проблем, связанных с нерегулярностью и высокой избирательностью описаний и оценок диад «мать-дитя» в определенных специфических ситуациях, где очевидно влияние ситуативной изменчивости.
Мы обнаружили некоторые вариации в том внимании, которое мать оказывала ребенку в присутствии конкретного наблюдателя или во многом в зависимости от присутствия некоторых других матерей; тем не менее по большей части эти изменения было легко распознать, и они стали частью данных для изучения. Некоторые матери проявляли меньше внимания к своим детям, потому что считали, что в Центре есть кому помочь им присмотреть за их отпрысками или потому что они чувствовали себя спокойнее и менее тревожно в нашей безопасной обстановке. Мы обнаружили, что матери реагировали по-разному, индивидуально присущими им способами на все эти стрессы, с которыми обычно сталкивается среднестатистическая мать на фазе сепарации-индивидуации. Кратко говоря, притом, что созданная нами ситуация была значительно более гибкой и менее структурированной, чем многие другие, она отличалась также определенной методологической последовательностью.
Тем не менее неизменным оставался тот факт, что, какой бы ни была частота и длительность посещения, это целиком зависело от желания матери прийти и ее ощущения комфорта в этой ситуации. Безусловно, каждая мать воспринимала сотрудников и реагировала на их присутствие в соответствии со своими потребностями.
Часть 2. О человеческом симбиозе и субфазах процесса сепарации-индивидуации.
Глава 3. Предшественники процесса серапации-индивидуации. Фаза нормального аутизма
В недели, предшествующие развитию симбиоза, сноподобные состояния новорожденного и очень маленького ребенка доминируют над его активными состояниями. Это напоминает ту первичную форму распределения либидо, которая превалировала во внутриутробной жизни, и соответствует модели закрытой монадической системы, самодостаточной в своем галлюцинаторном исполнении желаний. Фаза нормального аутизма характеризуется относительным отсутствием катектирования внешних (особенно дистантно воспринимаемых) стимулов. Это период, когда стимульный барьер - врожденное отсутствие реактивности маленького ребенка на внешние стимулы - является наиболее высоким. Маленький ребенок проводит большую часть дня в полуспящем-полубодрствующем состоянии: он просыпается, в основном когда голод или другие потребности вызывают его плач, и погружается или впадает в сон снова, когда наступает удовлетворение, т. е. избавление от избыточных напряжений.
Доминируют скорее физиологические, нежели психологические процессы, и функционирование в данный период лучше рассматривать в физиологических терминах. Маленький ребенок защищен от переизбытка стимуляции, находясь в состоянии, приближенном к пренатальному, что облегчает задачу физиологического роста.
В течение первых нескольких недель внеутробной жизни превалирует стадия абсолютного первичного нарциссизма, характеризующаяся практически полным отсутствием реакции на человека, осуществляющего материнские функции. Перефразируя Ференци, мы можем определить эту стадию первичного нарциссизма как условное галлюцинаторное всемогущество. Нормальный новорожденный появляется на свет, обладая сосательным, поисковым, хватательным рефлексами, а также рефлексом Робинзона (цепляние), связанным с рефлексом Моро. Однако реакция, которую Фрейд выделил как наиболее примечательную - поворот головы в сторону груди в стремлении получить желаемое удовольствие, которое переживалось во время предыдущих встреч с соском, -является реакцией особого сорта. Это квазисенестетически приобретенный паттерн восприятия, обслуживающий важную «мотивацию удовольствия». Таким образом, по Фрейду, восприятие на службе мотивации получения удовольствия обладает способностью соотносить «перцептивную идентичность» внешнего стимула с соответствующими приятными воспоминаниями. Поворачивание головы в сторону груди (или соска) является примерно таким же видом примитивной сенестетической трансакции с «тем, кто выполняет материнские функции», как и прослеживание взглядом. Задачей аутистической фазы является достижение гомеостатического равновесия организма в условиях внешнего. Новорожденный попадает во внешний мир, обладая первичной автономией.
На нормальной аутистической фазе системы органов, обеспечивающие эту первичную автономию, подчиняются правилам сенестетической организации центральной нервной системы: реакция на любой стимул, превышающий порог восприятия в период пребывания в нормальном аутизме, является глобальной, диффузной, синкретической, напоминая о внутриутробной жизни. Хотя аутистическая фаза характеризуется относительным отсутствием катектирования внешних стимулов, это не значит, что восприимчивость к внешней стимуляции полностью отсутствует.
Начало симбиотической фазы
Состояние бодрствования новорожденного сосредоточено вокруг попыток достичь гомеостаза. Результаты материнских усилий по облегчению мук голода не воспринимаются изолированно: маленький ребенок не может отделить их от собственных попыток ослабления напряжения, таких как мочеиспускание, дефекация, кашляние, чихание, плевание, срыгивание, рвота - всех способов, которыми ребенок старается сам избавиться от неприятных ощущений.
Начиная со второго месяца смутное восприятие удовлетворяющего нужды объекта отмечает начало фазы нормального симбиоза, на которой ребенок ведет себя и функционирует, как будто он и его мать составляют всемогущую систему диадическое единство внутри одной общей границы. Вероятно, именно это обсуждалось в диалоге Фрейда и Ромена Роллана как понятие безграничного океанического чувства. В это время квазисплошной стимульный барьер- эта аутистическая скорлупа, которая предохраняла от внешней стимуляции, начинает трескаться. Благодаря вышеупомянутому смещению катексиса на сенсорно-перцептивную периферию, защитный, но в то же время способный к восприятию и к избирательности Бенджамин с соавт. отметили интересный психологический кризис приблизительно в возрасте 3-4 недель. В это время происходит кризис созревания.
Подтверждено электроэнцефалографическими исследованиями и наблюдениями, что отмечается возрастание общей чувствительности к внешней стимуляции. Очевидно, что в то время, как маленький ребенок абсолютно зависим от симбиотического партнера во время симбиотической фазы, для взрослого партнера по диадическому единству симбиоз имеет несколько иное значение. Потребность маленького ребенка в матери абсолютна; потребность матери в маленьком ребенке относительна. Любые неприятные впечатления, полученные извне или изнутри, проецируются за пределы общей границы симбиотической внутренней микросреды, которая включает гештальт партнера, выполняющего материнские функции во время осуществления ухода. Первичный резервуар энергии, которая инвестируется в недифференцированное «Эго-Ид», видимо, содержит недифференцированную смесь либидо и агрессии.
Конечный сеттинг экспериментировали со своим телом и его возрастающими возможностями: усаживались и опрокидывались на спину, тянулись к игрушке, пытаясь ее ухватить, вытягивались, стараясь повернуться в сторону матери, чей голос они могли слышать, когда она не находилась в их поле зрения. Они смотрели на нее из манежа и улыбками и агуканьем приглашали ее подойти и поиграть. Они самостоятельно играли с игрушками, особенно с теми, которые могли бы послужить для создания увлекательных зрелищ. Матери были вольны разговаривать друг с другом и взаимодействовать со своими детьми, как им того захочется. Мы хотели создать ситуацию, в которой можно было бы наблюдать спонтанные каждодневные взаимоотношения матери и ребенка в естественной обстановке, и нам это удалось. Сепарация матери и ребенка не была полной в том, что касается пространственного обустройства комнаты; это не было похоже на ситуацию в школе или детском саду. Данный сеттинг, как выяснилось, был гораздо более удачно организован, нежели последующий, когда по причине расположения входной двери и общего архитектурного решения комнаты взаимодействие матерей, самых маленьких детей и тоддлеров стало более запутанным. на детях в возрасте от одного до двух лет, мы считали, что большинство предположений о сути внутрипсихического процесса должно сформироваться благодаря наблюдениям за тем, как обычно переживается сепарация, как активная, так и пассивная, которая происходит ежедневно по инициативе ребенка, матери или наблюдателя.
Сначала, когда мы наблюдали за детьми не младше 9-10 месяцев, нашему наблюдению были доступны определенные виды сепарации. Таковые случались и в присутствии матери: ползающий или шагающий по комнате ребенок в какой-то момент не находил лица матери среди присутствующих; мать была невнимательна, возможно, просто разговаривала с кем-то. С самого раннего времени иногда случалась и сепарация пассивного типа - быть оставленным вместо того, чтобы уйти самому. Мать уходила из комнаты ненадолго, а порой - на полчаса и более, например, на интервью с кем-либо из персонала. Мы наблюдали, как матери заботятся о своих детях и как те подстраиваются под них. Мы видели, как дети то льнут к материнскому телу, то, наоборот, становятся как будто деревянными и отстраняются от него.
У большинства ползающих или начинающих ходить маленьких детей отмечалась потребность каким-то образом попасть за порог, рискнуть вылезти за пределы детской комнаты так же, как и у себя дома. Особенности нашего сеттинга, предоставляющие матерям и детям возможность проводить время с нами, взаимодействуя естественным образом, открыли для нас широкий спектр возможностей для наблюдения, но было, конечно же, множество такого, чего мы не видели: как ребенок засыпает в своей кроватке, как реагирует на приход отца домой с работы. Как уже отмечалось, в пространстве, организованном на верхнем этаже, мы почти упустили возможности, которые были у нас на нижнем: ежедневные наблюдения за поведением детей в туалете, за их отношением к гениталиям и за реакциями их матерей на все это. Мы старались преодолеть некоторые из таких затруднений посредством визитов домой.
История преобразования сеттинга
Нельзя сказать, что группа и сеттинг были организованы полностью в соответствии первоначальным планом. В самом начале нашего проекта два основных практических вопроса касались того, как связаться с матерями детей в возрасте около двух лет и как вызвать у них интерес к участию. У первых матерей, с которыми мы связались, старшие дети посещали обычную детсадовскую группу. В качестве мотивирующего стимула для участия мы предложили уменьшение оплаты за детский сад для старших детей с обещанием такого же уменьшения для младшего ребенка по достижении им соответствующего возраста. На таких условиях к проекту подключились первые три матери. Таким образом, за некоторым исключением, эти матери оказывались отобранными сами по себе, и мы не искали репрезентативного представителя какой-либо конкретной группы. Мы, однако, осуществляли соответствующий основной цели отбор, стремясь работать с более или менее нормальными матерями. Таким образом, у них имелось время для участия; мы, конечно же, настаивали на присутствии и доступности матерей.
Нашей основной целью было создание ситуации, в которой мы могли бы наблюдать взаимодействия мать - дитя в максимально естественном сеттинге. Первое время дела шли очень медленно, поскольку мы встречались и разговаривали с ними индивидуально. По мере продвижения нашей работы мы все больше и больше склонялись к тому, что к последней четверти первого и на протяжении второго года жизни эти дети находились с точки зрения сепарации-индивидуации на продвинутом этапе данного процесса, уже давно оставив позади гипотетическую первичную стадию развития, а именно нормальную симбиотическую фазу. Это означало, что мы не могли непосредственно наблюдать начало процесса сепарации-индивидуации, когда младенец выходит из предыдущей симбиотической фазы. Мы пересмотрели постулаты относительно временного промежутка, который занимает нормальный процесс сепарации-индивидуации, и пришли к выводу, что он начинается с пятого месяца и длится на протяжении второго и третьего года жизни.
Некоторые комментарии по «клинической» стандартизации и достоверности наблюдений
В результате мы получили множество данных наблюдений за нашими диадами, сделанных в течение весьма продолжительного времени. Начиная с пятого месяца и до завершения третьего года жизни наблюдения, осуществлялись приблизительно дважды в неделю, раз в месяц - интервью и дважды в месяц - визиты домой. Как мы теперь полагаем, нам удалось избежать множества проблем, связанных с нерегулярностью и высокой избирательностью описаний и оценок диад «мать-дитя» в определенных специфических ситуациях, где очевидно влияние ситуативной изменчивости.
Мы обнаружили некоторые вариации в том внимании, которое мать оказывала ребенку в присутствии конкретного наблюдателя или во многом в зависимости от присутствия некоторых других матерей; тем не менее по большей части эти изменения было легко распознать, и они стали частью данных для изучения. Некоторые матери проявляли меньше внимания к своим детям, потому что считали, что в Центре есть кому помочь им присмотреть за их отпрысками или потому что они чувствовали себя спокойнее и менее тревожно в нашей безопасной обстановке. Мы обнаружили, что матери реагировали по-разному, индивидуально присущими им способами на все эти стрессы, с которыми обычно сталкивается среднестатистическая мать на фазе сепарации-индивидуации. Кратко говоря, притом, что созданная нами ситуация была значительно более гибкой и менее структурированной, чем многие другие, она отличалась также определенной методологической последовательностью.
Тем не менее неизменным оставался тот факт, что, какой бы ни была частота и длительность посещения, это целиком зависело от желания матери прийти и ее ощущения комфорта в этой ситуации. Безусловно, каждая мать воспринимала сотрудников и реагировала на их присутствие в соответствии со своими потребностями.
Часть 2. О человеческом симбиозе и субфазах процесса сепарации-индивидуации.
Глава 3. Предшественники процесса серапации-индивидуации. Фаза нормального аутизма
В недели, предшествующие развитию симбиоза, сноподобные состояния новорожденного и очень маленького ребенка доминируют над его активными состояниями. Это напоминает ту первичную форму распределения либидо, которая превалировала во внутриутробной жизни, и соответствует модели закрытой монадической системы, самодостаточной в своем галлюцинаторном исполнении желаний. Фаза нормального аутизма характеризуется относительным отсутствием катектирования внешних (особенно дистантно воспринимаемых) стимулов. Это период, когда стимульный барьер - врожденное отсутствие реактивности маленького ребенка на внешние стимулы - является наиболее высоким. Маленький ребенок проводит большую часть дня в полуспящем-полубодрствующем состоянии: он просыпается, в основном когда голод или другие потребности вызывают его плач, и погружается или впадает в сон снова, когда наступает удовлетворение, т. е. избавление от избыточных напряжений.
Доминируют скорее физиологические, нежели психологические процессы, и функционирование в данный период лучше рассматривать в физиологических терминах. Маленький ребенок защищен от переизбытка стимуляции, находясь в состоянии, приближенном к пренатальному, что облегчает задачу физиологического роста.
В течение первых нескольких недель внеутробной жизни превалирует стадия абсолютного первичного нарциссизма, характеризующаяся практически полным отсутствием реакции на человека, осуществляющего материнские функции. Перефразируя Ференци, мы можем определить эту стадию первичного нарциссизма как условное галлюцинаторное всемогущество. Нормальный новорожденный появляется на свет, обладая сосательным, поисковым, хватательным рефлексами, а также рефлексом Робинзона (цепляние), связанным с рефлексом Моро. Однако реакция, которую Фрейд выделил как наиболее примечательную - поворот головы в сторону груди в стремлении получить желаемое удовольствие, которое переживалось во время предыдущих встреч с соском, -является реакцией особого сорта. Это квазисенестетически приобретенный паттерн восприятия, обслуживающий важную «мотивацию удовольствия». Таким образом, по Фрейду, восприятие на службе мотивации получения удовольствия обладает способностью соотносить «перцептивную идентичность» внешнего стимула с соответствующими приятными воспоминаниями. Поворачивание головы в сторону груди (или соска) является примерно таким же видом примитивной сенестетической трансакции с «тем, кто выполняет материнские функции», как и прослеживание взглядом. Задачей аутистической фазы является достижение гомеостатического равновесия организма в условиях внешнего. Новорожденный попадает во внешний мир, обладая первичной автономией.
На нормальной аутистической фазе системы органов, обеспечивающие эту первичную автономию, подчиняются правилам сенестетической организации центральной нервной системы: реакция на любой стимул, превышающий порог восприятия в период пребывания в нормальном аутизме, является глобальной, диффузной, синкретической, напоминая о внутриутробной жизни. Хотя аутистическая фаза характеризуется относительным отсутствием катектирования внешних стимулов, это не значит, что восприимчивость к внешней стимуляции полностью отсутствует.
Начало симбиотической фазы
Состояние бодрствования новорожденного сосредоточено вокруг попыток достичь гомеостаза. Результаты материнских усилий по облегчению мук голода не воспринимаются изолированно: маленький ребенок не может отделить их от собственных попыток ослабления напряжения, таких как мочеиспускание, дефекация, кашляние, чихание, плевание, срыгивание, рвота - всех способов, которыми ребенок старается сам избавиться от неприятных ощущений.
Начиная со второго месяца смутное восприятие удовлетворяющего нужды объекта отмечает начало фазы нормального симбиоза, на которой ребенок ведет себя и функционирует, как будто он и его мать составляют всемогущую систему диадическое единство внутри одной общей границы. Вероятно, именно это обсуждалось в диалоге Фрейда и Ромена Роллана как понятие безграничного океанического чувства. В это время квазисплошной стимульный барьер- эта аутистическая скорлупа, которая предохраняла от внешней стимуляции, начинает трескаться. Благодаря вышеупомянутому смещению катексиса на сенсорно-перцептивную периферию, защитный, но в то же время способный к восприятию и к избирательности Бенджамин с соавт. отметили интересный психологический кризис приблизительно в возрасте 3-4 недель. В это время происходит кризис созревания.
Подтверждено электроэнцефалографическими исследованиями и наблюдениями, что отмечается возрастание общей чувствительности к внешней стимуляции. Очевидно, что в то время, как маленький ребенок абсолютно зависим от симбиотического партнера во время симбиотической фазы, для взрослого партнера по диадическому единству симбиоз имеет несколько иное значение. Потребность маленького ребенка в матери абсолютна; потребность матери в маленьком ребенке относительна. Любые неприятные впечатления, полученные извне или изнутри, проецируются за пределы общей границы симбиотической внутренней микросреды, которая включает гештальт партнера, выполняющего материнские функции во время осуществления ухода. Первичный резервуар энергии, которая инвестируется в недифференцированное «Эго-Ид», видимо, содержит недифференцированную смесь либидо и агрессии.