ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 01.12.2023
Просмотров: 36
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
В начале 1918.**** Образование Верхне-Донского округа. В 1918 г. был выделен Верхне-Донской округ. В его состав вошли десять станиц Донецкого и Усть-Медведицкого округов: Вёшенская,Еланская, Казанская, Мигулинская, Краснокутская, Букановсская, Слащёвская, Федосеевская, Каргинская и Боковская. Две последних образуются из вёшенских и еланских хуторов – Каргинская из слияния хуторов Каргинского, Архиповского и Чирско-Поповского Вёшенской станицы. Боковкая из слияния хуторов Боковского и Земцовского Еланской станицы. Новой окружной станицей становится Вёшенская. (Королёв В.Н. Старые Вёшки: Повествование о казаках. // Ростов н./Д: Кн. изд-во, 1991. с. 458 – 459).
1918, март.**** После ряда категоричных требований и приезда делегатов с окружного съезда, сборы по станицам в марте 1918 г. «решили подчиниться необходимости и избрать совет» (Кожин А.В верховьях Дона // Донская волна. 1919. 12 мая.). В «Совет» вошли прежние станичные правления в полном составе. В Вёшенской станичный Совет возглавил прибывший «из Красной гвардии» полный георгиевский кавалер подхорунжий Харлампий Васильевич Ермаков, в Еланской станице – помощник станичного атамана Н. Мельников. В Мигуленской и Казанской станицах председателями стали, бывшие станичные атаманы – И. Дрынкин и К. Дронов.
1918, 2 мая.*** Событие по разоружению красноармейцев. Одна из причин возникновения Гражданской войны на Верхнем Дону. В темноте отряд Чайкина отправился на исходные позиции в хутор Коновалов. Жители, боявшиеся, как бы в хуторе не начался бой, устроили митинг. Одни требовали идти вперёд, другие подговаривали расходиться по домам. Видно было, что хуторяне изо всех сил стремились избавиться от повстанцев. Треть отряда осталась в митингующим хуторе, остальные пошли на Фёдоровский. Пехота во главе с есаулом Серебряковым – по дороге, конные с Чайкиным – логом. В пути отряды таяли. Пешие казаки потихоньку сходили с дороги и прилегали на обочине. К Фёдоровскому Серебряков привёл 20 человек.
Командующий конными Чайкин остановил свой отряд и выслал семерых на разведку. Те уехали и не вернулись. Казаки нервничали. Снова вспыхнули перебранки: «Куды идём, кто приказал?» – «Да дя
ды…» – «Ну, када они приказывали, няхай сами и едут». Подъесаул Чайкин плюнул, отказался от Командования и отъехал в сторону. Хуторяне были склонны разойтись, жители станиц горячились и уговаривали их идти вперёд. «Мигулинцы, вперёд!» – раздался в темноте чей-то призыв. 20 человек отделились от мигулинской толпы, позвали Чайкина и, чтоб не терять времени, выскочили на дорогу. Здесь они наткнулись на свою лежащую пехоту… До Фёдоровского с Чайкиным дошло 7 человек. Свои, не разобравшись, в темноте стреляли по своим. Этот эпизод далеко не единственный такого рода. В Гражданскую войну казаки погибали и от казачьих пуль.
Ещё вечером отъявленный головорез урядник Ф. Чукарин заявился в Фёдоровский к командиру батареи Рыкову и, назвавшись председателем хуторского Совета, выведал расположение части и многое другое. Ночью Чукарин вышел из хутора и встретил казаков Серебрякова и Чайкина. Батарея, застигнутая врасплох, сопротивления почти не оказала. Полковник Рыков был изрублен. На шум боя прискакали из лога митинговавшие казаки.
К Водянскому Чайкин и Чукарин повели уже 70 человек, но привели только 40.
Чукарин и казак Ревин направились к командиру красной батареи, предложили сдаться и пригрозили, что хутор окружён двумя полками пехоты и полком кавалерии. Батарея сдаться отказалась и была взята конной атакой четырьмя десятками отчаянных казаков. Несколько орудий мятежники развернули на Заамурский полк, а остальные силы двинули на хутор Мешков, где стояла красная пехота и две батареи.
Ночью в Мешкове подхорунжему Жуликову удалось испортить несколько орудий, и на рассвете 2 мая осмелевшие казаки хуторов Меловатского и Бирюковского пытались ворваться в Мешков, но были отбиты с потерями. Красная пехота, поднятая по тревоге, выступила на хутор Коновалов, куда казаки уже свозили захваченные пушки и тащили другие трофеи.
Заамурский конный полк утром 2 мая узнал, что батареи разоружены, а в хуторе Мешкове идет бой Ставропольского полка с казаками. Заамурцы повернули коней на Мигулинскую и поспешили на помощь. Из Мигулинской в Казанскую была послана отчаянная телеграмма с требованием не пропустить красную кавалерию и разоружить её. Телеграфист, сочувствующий Советской власти, скрыл телеграмму
, за что впоследствии был избит до полусмерти и отдан под суд.
К полудню Заамурский полк вышел к хутору Фёдоровскому. Положение мятежников стало критическим. Продвижение красной кавалерии было приостановлено огнём из трофейных пушек, но в это время с юга показалась красная пехота, против которой белогвардейцы могли выставить всего два пулемёта.
Тут-то и сказалось отсутствие патронов в Тираспольском отряде. Командир Ставропольского полка Борисевич, зная, что у него на бойца имеется всего по полтары обоймы, согласился на переговоры. Тут же вездесущий Чукарин показал Борисевичу телеграмму из Москвы о разоружении и заявил, что казаки ведут военные действия от имени Советской власти и готовы прекратить их, как только Тираспольский отряд подчинится распоряжению из центра и сдаст оружие.
Поверил ли Борисевич Чукарину? Переговоры три раза прерывались, а когда возобновлялись, казачья артиллерия вероломно стреляла по красноармейцам. Наконец соглашение было достигнуто: Тираспольский отряд сдаёт оружие, а его пропустят на Калач.
Борисевич ушёл к колонне, красноармейцы стали снимать и складывать винтовки. И тут на Ставропольский полк с тыла налетела казачья сотня хутора Сетракова.
Первый жертвой пал полковник Борисевич, пытавшийся стрелять в командира атакующих, казачий сотник снёс ему саблей голову. Китайцы попытались сопротивляться, но потеряли 30 человек и сложили оружие. Казачья артиллерия вновь открыла огонь по Заамурскому полку, и заамурцы, увидев разоружение и избиение своей пехоты, ушли на Богучар.
В ходе противостояния мятежные казаки одержали временный успех. Они разоружили часть красноармейцев. Разоружённых красноармейцев конвоировали на станицу Краснокутскую и по дороге на земле Мигуленской, Каргинской и Краснокутской станиц порубили 500 солдат Ставропольского полка и 225 китайцев (Антонов-Овсеенко В.А. Записки о гражданской войне. Т. 2 М., 1928. С. 283), как бы связывая казаков этих станиц одной кровавой порукой. Оставшихся в живых пленных направили в Чертково, в австро-германский штаб. Из 177 посланных в Чертково прибыли 116, остальные бежали по дороге или были зарублены. В качестве военных трофеев мятежникам досталось 12 орудий, 52 пулемёта, 2 тысячи винтовок и 15 тысяч патронов. (Венков А.В. Печать сурового исхода: К истории событий 1919 г. на Верхнем Дону. – Ростов н./Д: Кн. Изд-во, 1988, с. 27 – 29).
918, 3 мая.**** Пытаясь установить связь с отрядом,
Венидиктов позвонил из Богучар в Совет Казанской станицы. Из Казанской ответили, что между казаками (мятежниками) и отрядом возникли трения из-за поставок продовольствия, и просили самому и разобраться. Венидиктов, Меерсон и Авасов в тот же день выехали в Казанскую на автомобиле. По дороге они были арестованы есаулом Фалометовым, доставлены к мятежникам и зверски зарублены.
По всем дорогам скакали гонцы с Воззванием «Братьям донцам от станичного сбора Мигулинской станицы». «Скоро, скоро наступит то время, когда мы, казаки, скажем свою волю открыто», – гласило воззвание и заканчивалось призывом: «Да здравствует наше будующие. Да здравствует донское казачество. Да здравствует Войсковой круг» (ГАРО, ф. 55, оп.1, д. 712, л. 4).
Известие об уничтожении Тираспольского отряда сотрясло станицу. Местные «патриоты» горланили о зверствах «красногвардейцев» и героизм мигуленцев, вставших как один на защиту родимого края.
В самой Вёшенской было неспокойно. Революционно настроенные фронтовики поняли сущность окружного «Совета», несколько наиболее боевых готовили переворот.
Фронтовики-вёшенцы заколебались. В группе Василия Кухтина (сослуживца и друга Подтёлкова. Кухтин тайно привёз из Каменской оружие и распределил его среди верных ему казаков с условием их выступления против «Совета») объявился предатель. За день до намеченного выступления, 3 мая, окружной «Совет» собрал съезд представителей станиц и, в связи с «вторжением на донскую землю разнузданных красногвардейских банд», объявил округ на военном положении. Вся полнота власти передавалось вновь назначенному заведующему военным отделом «Совета» полковнику Захару Акимовичу Алфёрову (уроженцу станицы Еланской). Прямо в «Народном доме», где проходил съезд, контрреволюционеры хотели арестовать Василия Кухтина, но тот, парень на редкость здоровый, отбился и ускакал в Богучар. Вечером того же дня новоявленный заведующий военным отделом приказом «упразднил Советскую власть» и взял на себя функции окружного атамана. Таким образом, он был выдвинут в диктаторы, так как окружной «Совет
» свято придерживался традиции, согласно которой в смутное время военная власть передавалась «старшему по службе» среди присутствующих офицеров. (Венков А.В. Печать сурового исхода: К истории событий 1919 г. на Верхнем Дону. – Ростов н./Д: Кн. Изд-во, 1988, с. 29 – 30).
Захар Акимович Алфёров, уроженец станицы Еланской, делал карьеру под давлением своей сварливой и энергичной жены, дочери местного купца Симонова. Как и большинство лентяев, он, несомненно, имел задатки организатора. В строй его не тянуло. В 1904 г. подъесаул Алфёров был отчислен из полка, в родную станицу, обучать молодых казаков военным навыкам. Так и кончил бы он свои дни в безвестности в захолустной Еланской, но жена заставила его сдать экзамены и поступить в военную академию. Вечно зелёные, но быстро облетающие при поражениях лавры полководца Захара Акимовича не прельщали, и он закончил военно-педагогическое отделение академии, намереваясь посвятить себя святому делу воспитания офицерского корпуса русской императорской армии. Война внесла в его планы свои коррективы. Революция застала его на штабных должностях в 4-й Донской дивизии и вновь зашвырнула в родные места.
Здесь он и был выдвинут в диктаторы, так как окружной «Совет» свято придерживался традиции, согласно которой в смутное время военная власть передавалась «старшему по службе» среди присутствующих офицеров.
Сознавая, что его таланты стратега оставляют желать лучшего, Захар Акимович вызвал из Казанской местного руководителя военного отдела генерального штаба капитана Савватеева и назначил своим начальником штаба. Станичным председателям, которых кое-кто уже именовался атаманом, были даны самые широкие полномочия скакать и агитировать за «свою казачью власть на платформе Войскового круга», а сам Алфёров окунулся в высокую политику, разрабатывал планы удара на Миллерово и экспедиции в Хопёрский округ, на что особо рьяно подбивал окружного атамана не преминувший открыться ему Сидоренко-Дудаков.
(Венков А.В. Печать сурового исхода: К истории событий 1919 г. на Верхнем Дону. – Ростов н./Д: Кн. Изд-во, 1988, с. 30).
ПОСЛЕ КАЗНИ ПОДТЁЛКОВА
1918, 11 мая.*** Сбор Казанской станицы наконец-то переименовал свой «Совет» в правление, а «председателя» в атамана. Таким образом, атаманская власть уже формально установилась по всему округу. Последние советские вывески были сняты. (Венков А.В. Печать сурового исхода: К истории событий 1919 г. на Верхнем Дону. – Ростов н./Д: Кн. Изд-во, 1988, с. 33).