Файл: Дэн Браун Ангелы и демоны.doc

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 01.12.2023

Просмотров: 869

Скачиваний: 1

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.


      Лэнгдон задумался.

      – Может быть, я слишком бесцеремонна?

      – Нет. Просто я...

      – Не сомневаюсь, что вы обсуждаете вопросы веры со своими учениками.

      – Постоянно.

      – И вы, как мне кажется, выступаете в роли адвоката дьявола. Все время подливаете масло в огонь дискуссии.

      – Вам, видимо, тоже не чужда преподавательская деятельность? – улыбнулся Лэнгдон.

      – Нет, но я многому научилась у папы. Леонардо Ветра мог с одинаковым успехом представлять обе стороны петли Мёбиуса.

      Лэнгдон рассмеялся, представив себе так называемую петлю Мёбиуса – поверхность, получаемую при склеивании двух перевернутых относительно друг друга концов прямоугольной полоски. Строго говоря, петля Мёбиуса имеет всего лишь одну сторону. Впервые эту петлю Лэнгдон увидел в творениях Эшера[36].

      – Могу я задать вам один вопрос, мисс Ветра?

      – Зовите меня Виттория. Когда я слышу «мисс Ветра», то сразу начинаю чувствовать себя ужасно старой.

      Он подавил вздох, вдруг ощутив свой преклонный возраст, и произнес:

      – В таком случае я – Роберт.

      – У вас был ко мне вопрос.

      – Да. Что вы, будучи дочерью католического священника и одновременно ученым, думаете о религии?

      Виттория помолчала немного, отбросила упавшую на лоб прядь волос и сказала:

      – Религия подобна языку или манере одеваться. Мы всегда тяготеем к тому, с чем выросли. Но в конечном итоге все мы заявляем одно и то же. Мы говорим, что в жизни имеется скрытый смысл, и мы благодарны силе, нас создавшей.

      Слова девушки заинтриговали Лэнгдона.

      – Следовательно, вы утверждаете, что религия – будь то христианство, мусульманство или буддизм – зависит только от того, где мы родились?

      – Но разве это не очевидно?

      – В таком случае вера вообще случайное явление?

      – Ничего подобного. Вера – явление универсальное. Но методы ее познания, к которым мы прибегаем, целиком зависят от нашего выбора. Одни возносят молитвы Иисусу, другие отправляются в Мекку, а третьи изучают поведение элементарных частиц. В конечном итоге все мы заняты поиском истины, гораздо более грандиозной, чем мы сами.


      Лэнгдон пожалел, что его студенты не умеют выражать свои мысли с такой точностью. Да что там студенты! Он сам вряд ли смог бы высказать это столь же ясно.

      – А как же Бог? – спросил он. – Вы в Бога веруете?

      На сей раз Виттория молчала довольно долго.

      – Наука говорит мне, – наконец сказала она, – что Бог должен существовать. Но мой разум утверждает, что я никогда не смогу понять Бога. А сердце тем временем подсказывает, что я для этого вовсе и не предназначена.

      Четко изложено, подумал он и спросил:

      – Итак, вы полагаете, что Бог существует, но понять Его мы никогда не сможем?

      – Не Его, а Ее, – улыбнулась Виттория. – Я считаю, что аборигены Северной Америки были правы.

      – Мать Земля? – улыбнулся Лэнгдон.

      – Гея[37]. Наша планета является организмом, а каждый из нас – его клеткой с только ей присущими функциями. И в то же время мы все взаимосвязаны. Мы служим друг другу, и одновременно мы служим целому.

      Глядя на нее, Лэнгдон вдруг почувствовал, что в нем шевельнулись чувства, которых он не испытывал уже много лет. В ее глазах таилось какое-то очарование... А голос звучал так чисто... Он ощутил, что его тянет к этой девушке.

      – Мистер Лэнгдон, разрешите мне задать вам еще один вопрос.

      – Роберт, – поправил он ее. – Когда я слышу «мистер Лэнгдон», я ощущаю себя стариком. Впрочем, я и есть старик...

      – Скажите, Роберт, если можно, как вы начали заниматься орденом «Иллюминати»?

      – Вообще-то в основе всего были деньги, – ответил он, немного подумав.

      – Деньги? – разочарованно протянула девушка. – Вы оказывали какие-то платные услуги? Давали консультации?

      Лэнгдон рассмеялся, осознав, как прозвучали его слова.

      – Нет. Я говорю не о заработке. Я говорю о деньгах как о банкнотах.

      С этими словами он достал из кармана брюк несколько купюр и выбрал из них бумажку достоинством в один доллар.

      – Я увлекся изучением этого культа после того, как обнаружил, что американская валюта просто усыпана символами иллюминатов.

      Виттория взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Она, видимо, не до конца понимала, насколько серьезно следует воспринимать эти слова.

      – Посмотрите на оборотную сторону, – сказал он, протягивая ей банкноту. – Видите большую печать слева?

      – Вы имеете в виду пирамиду? – перевернув долларовую бумажку, спросила Виттория.



      – Именно. Какое значение, по вашему мнению, могла иметь пирамида для истории США?

      Девушка в ответ пожала плечами.

      – Вот именно, – продолжил Лэнгдон. – Абсолютно никакого.

      – Тогда почему же она смогла стать центральным символом Большой государственной печати? – нахмурившись, спросила Виттория.

      – Мрачный зигзаг истории, – ответил Лэнгдон. – Пирамида – оккультный символ, представляющий слияние сил, устремленных вверх, к источнику абсолютного Света. Теперь внимательно посмотрите на то, что изображено чуть выше пирамиды.

      – Глаз в треугольнике, – ответила Виттория, изучив банкноту.

      – Этот символ называется trinacria. Вам доводилось раньше видеть глаз в треугольнике?

      – Да, – немного помолчав, сказала девушка. – Но я не помню...

      – Он изображен на эмблемах масонских лож во всем мире.

      – Значит, это масонский символ?

      – Нет. Это символ иллюминатов. Члены братства называют его «сияющая дельта». Призыв к постоянным изменениям и просвещению. Глаз означает способность иллюминатов проникать в суть вещей, а треугольником также обозначается буква греческого алфавита «дельта», которая является математическим символом...

      – Изменения, эволюции, перехода к...

      – Я совсем забыл, что беседую с ученым, – улыбнулся Лэнгдон.

      – Итак, вы хотите сказать, что большая печать Соединенных Штатов призывает к переменам и проникновению в суть вещей?

      – Или, как сказали бы некоторые, к Новому мировому порядку.

      Витторию эти слова Лэнгдона несколько удивили, но, вглядевшись в банкноту, она протянула:

      – Под пирамидой написано: «Novus... Ordo...»

      – «Novus Ordo Seculorum», – подхватил американец. – Что означает «Новый секулярный порядок».

      – Секулярный в смысле «нерелигиозный»?

      – Да. Именно нерелигиозный. В этой фразе ясно выражены цели ордена «Иллюминати», и в то же время она кардинально противоречит напечатанным рядом с ней словам: «Мы веруем в Бога».

      – Но каким образом вся эта символика смогла появиться на самой могущественной валюте мира? – обеспокоено спросила Виттория.

      – Большинство исследователей считают, что за этим стоял вице-президент Соединенных Штатов Генри Уоллес. Он занимал место на верхних ступенях иерархической лестницы масонов и, вне всякого сомнения, имел контакты с иллюминатами. Был ли он членом сообщества или просто находился под его влиянием, никто не знает. Но именно Уоллес предложил президенту этот вариант большой печати.


      – Но каким образом? И почему президент с этим согласился?

      – Президентом в то время был Франклин Делано Рузвельт, и Уоллес сказал ему, что слова «Novus Ordo Seculorum» означают не что иное, как «Новый курс»[38].

      – И вы хотите сказать, что Рузвельт дал команду казначейству печатать деньги, не обратившись за советом к другим экспертам? – с сомнением спросила Виттория.

      – В этом не было нужды. Они с Уоллесом были словно родные братья.

      – Братья?

      – Загляните в свои книги по истории, – с улыбкой произнес Лэнгдон. – Франклин Делано Рузвельт был известнейшим масоном.

      
Глава 32

      Лэнгдон затаил дыхание, когда «Х-33» широкой спиралью пошел на снижение в международном аэропорту Рима, носящем имя Леонардо да Винчи. Виттория сидела с закрытыми глазами. Создавалось впечатление, что она усилием воли пытается держать себя в руках. Летательный аппарат коснулся посадочной полосы и покатил к какому-то частному ангару.

      – Прошу извинить за долгое путешествие, – сказал появившийся из кабины пилот. – Мне пришлось сдерживать бедняжку, чтобы снизить шум двигателя при полете над населенными районами.

      Лэнгдон взглянул на часы. Оказалось, что полет продолжался тридцать семь минут.

      Открыв внешний люк, пилот спросил:

      – Кто-нибудь может мне сказать, что происходит? Виттория и Лэнгдон предпочли промолчать.

      – Ну и ладно, – безо всякой обиды произнес пилот. – В таком случае я останусь в кабине и буду в одиночестве наслаждаться музыкой.

      При выходе из ангара им в глаза брызнули яркие лучи предвечернего солнца, и Лэнгдон перебросил свой твидовый пиджак через плечо. Виттория подняла лицо к небу и глубоко вздохнула, словно солнечные лучи заряжали ее какой-то таинственной телепатической энергией.

      Средиземноморье, подумал уже начинающий потеть Лэнгдон.

      – Не кажется ли вам, что для комиксов вы немного староваты? – не поворачиваясь, неожиданно спросила Виттория.

      – Простите, не понимаю...

      – Ваши часы. Я обратила на них внимание еще в самолете.

      Лэнгдон слегка покраснел. Ему уже не раз приходилось вставать на защиту своих ручных часов. Эти коллекционные часы с изображением Микки-Мауса на циферблате еще в детстве подарили ему родители. Несмотря на глупый вид мышонка, ручонки которого служили стрелками, Лэнгдон никогда не расставался с этими часами. Часы были водонепроницаемыми, а цифры светились в темноте, что было очень удобно при плавании в бассейне и во время поздних прогулок по неосвещенным дорожкам университетского кампуса. Когда студенты говорили о некоторой экстравагантности эстетических пристрастий своего профессора, тот неизменно отвечал, что носит Микки как символ своей душевной молодости.

      – Шесть часов вечера, – сказал он.

      – Думаю, что экипаж для нас уже подан, – продолжая смотреть в небо, заметила Виттория.

      Лэнгдон услышал в отдалении шум двигателя. Когда он поднял глаза, сердце у него упало. С севера на небольшой высоте, почти над самой взлетной полосой, к ним приближался вертолет. Во