Файл: Наталья Ивановна Степанова 9000 заговоров сибирской целительницы. Самое полное собрание.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.12.2023
Просмотров: 1892
Скачиваний: 14
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
9000 заговоров сибирской целительницы. Самое полное собрание
9000 заговоров сибирской целительницы. Самое полное собрание
Моим дорогим читателям и ученикам
Для удачи, для успеха, от беды
От порчи, от сглаза, от проклятья
Из воспоминаний и рассказов о бабушке Евдокии
Чего не знает, но должен знать каждый
Вниманию больных! Ваша просьба исполнена!
Краткий перечень лекарственной продукции
Новое издание «Магические открытки»
скатерть и все прочее, и уже вскоре дом стал выглядеть совершенно иначе. Гертруда была и хорошей хозяйкой, которая отлично готовила еду.
Она разнесла по всему округу и молву о том, что в их селе никогда еще не было столь верующего, целомудренного и благочестивого кюре. Понятно, что после этого многим людям захотелось прийти и посмотреть на хваленого священника. А когда люди идут в церковь, то они обычно несут с собой не только деньги на свечи, но и домашнее угощение. В доме Франсуа появились свежие сливки, домашние колбаски и яйца. Несли много чего, не считая сдобных булок и пирогов. Предприимчивая служанка ликовала, ведь всех подношений священнику не съесть, а это означало, что и у нее в доме тоже будет стол не пустой. Чтобы поток прихожан не иссяк, Гертруда выворачивалась наизнанку, она буквально ко всем прихожанам находила особый подход. Богатые дамы розовели от удовольствия, когда Гертруда шептала им на ушко, что именно на нее молодой священник чаще других поднимал свои красивые глаза. Хитрая служанка это говорила абсолютно всем дамам, и, поскольку это происходило наедине, каждой доставалась своя щедрая доля похвалы.
– Вы так красивы в своей молитве, что наш священник не мог оторвать от вас глаз! – говорила она.
И таких уловок в запасе Гертруды было много. В общем, людей в церкви было в избытке. Со временем от богатых семей посыпались щедрые пожертвования на восстановление храма, и церковь действительно преобразилась. Обновили двери и витражи, появились дорогие подсвечники с позолотой, у здания церкви высадили множество цветов, а дорожки, ведущие к храму, посыпали мраморной крошкой.
Однажды Франсуа вызвали к больной, чтобы он мог ее причастить. Когда его ввели в комнату, где она лежала, то он просто онемел от невиданной ее красоты. Черные как смоль кудри венчали белоснежное лицо. Изгиб бровей и длинные густые ресницы соперничали с красотой ее алых губ. Видя все это, Франсуа невольно подумал: «Как же она выглядит в здравии, когда так хороша, будучи больной?» Сев возле девушки, он предложил ей исповедаться и причаститься, и она согласно кивнула головой.
– Дитя мое, чем вы грешны? – спросил он ее, но та в ответ лишь слабо улыбнулась, видимо, ей действительно было трудно говорить. Спустя немного времени она наконец рассказала о каких‑то незначительных детских грехах, а затем, помолчав, вдруг стала говорить. Говорила она медленно, сберегая силы, и от звука ее голоса у Франсуа все сжималось в груди:
– Я знаю, что завтра умру, и это абсолютно точно. Но я этого не боюсь. Мне просто жалко мать и еще того, что я уже никогда больше не увижу солнышка и своего цветника. Я сама вырастила очень много роз, и таких роз нет ни у кого во всей округе. На цветы я могла смотреть целыми часами, и это мне никогда не надоедало. Еще мне очень хочется знать, есть ли там жизнь или нет. Вы знаете, я все время думаю об этом.
Помолчав немного, умирающая спросила:
– А вы будете меня отпевать? Я бы очень хотела, чтобы вы пришли на мою могилу.
Франсуа не знал, что следует на это сказать. Утешать и говорить, что она выздоровеет, почему‑то не хотелось, он как‑то вдруг сразу поверил, что она умрет.
Дома ему никак не удавалось заснуть. В его памяти все время всплывало ее белоснежное лицо с черными кудрями на атласной подушке. Наконец он все‑таки задремал, но спал он совсем недолго и проснулся от странного сна.
Ему привиделось, что девушка, у которой он недавно был, постучала к нему в окно и сказала: «Я зашла к вам проститься, я ухожу, потому что я умерла!»
Голос ее становился все тише и тише, и последнее, что он услыхал, было: «Вы помните, что обещали прийти ко мне на могилу? Я этого свидания буду очень ждать!»
Утром, когда он пришел в церковь, Гертруда сообщила ему, что та, которую он вчера причащал, ночью умерла. И уже с утра приходил брат покойной и просил священника прочитать для нее заупокойную мессу. В день похорон стояла великолепная погода. Жители с интересом и вниманием слушали речь священника, которая удалась. Франсуа с проникновением и с чувством говорил о краткости земной жизни, о красоте, которая превращается в тлен. Дамы, подносили к глазам платочки, искоса бросая взгляды на Франсуа.
Окончился день, и священник пришел домой. Никогда еще ему не было так грустно и одиноко. Перед его глазами стояла печальная картина – гроб с телом девушки с черными волосами и веночком на голове. Слоняясь из угла в угол, Франсуа все больше охватывала тоска. Он чувствовал себя так, будто схоронил свою невесту. Ему хотелось немедленно бежать к ней, туда, где он еще днем оставил ее. Не в силах больше сопротивляться желанию, священник чуть ли не бегом пошел на местное кладбище, совершенно не замечая тех, кто проходил мимо него.
Наконец он увидел ее могилу, и поскольку ноги его не держали, уселся прямо возле могильного холма. В воздухе появилось напряжение. Непонятно откуда собралась гроза. Ветер усиливался и отчаянно теребил деревья, срывая с ветвей листья и кружа их по земле. Раскаты грома заставили Франсуа поднять голову и осмотреться. Он понял, что уже не успеет вернуться домой до дождя, который, словно подслушав его мысли, полил стеной. Приметив небольшой дом, молодой человек кинулся к нему со всех ног. В домике стояли ведра, лопаты и прочий инвентарь для ухода за кладбищем.
Устроившись на деревянной скамье, возле сломанного стола, Франсуа зябко передернул плечами. Было холодно. Вся его одежда промокла, а гроза продолжала бушевать. «Как все переменчиво и непостоянно, – подумал он. – Еще утром стояла великолепная погода, и вдруг такая гроза!» Решив, что другого выхода нет, как только выждать окончания грозы, он положил голову на стол и незаметно задремал. Очнуться ото сна его заставил какой‑то звук. Потерев затекшую руку, Франсуа громко спросил: «Кто здесь?» – и услышал в ответ: «Это я».
В каморке, где он находился, было довольно темно, но голос показался ему знакомым. Поднявшись с места, священник, вытянув руки, пошел к двери, глаза его в темноте уже пригляделись, и он хоть как‑то мог различить предметы. От угла комнаты отделилась тень, которая постепенно обрела формы.
«Это я», – снова раздалось уже совсем рядом, и только тут Франсуа понял, кто стоит перед ним. Сомнений не было, спутать он не мог: вопреки здравому смыслу напротив него стояла та, которую он нынче днем схоронил! «Это сон», – мелькнула спасительная мысль. Молодой человек тут же оглянулся на скамью, сидя на которой он задремал, – она была пуста.
«Не бойся», – произнесла девушка. Франсуа удивился тому, что не испугался, ведь он был просто обязан сейчас бежать сломя голову и кричать! Но после этой мысли он не просто стоял и молчал, он желал, чтобы девушка говорила с ним, он хотел видеть ее!
«Дождь прекратился, – тихо сказала она и добавила: – Пойдем, погуляем?»
Словно на привязи Франсуа вышел за девушкой вслед. На улице было гораздо светлее, чем в помещении, и он мог очень хорошо ее видеть. Она была удивительно хороша в своем дорогом и красивом погребальном платье. Наконец он спросил ее:
– Разве ты не умерла, а если умерла, то как ты здесь оказалась, или это я умер? Не молчи, объясни!
Девушка грустно улыбнулась и произнесла:
– Ты ведь священник, и кому как не тебе знать о том, что люди не умирают, а засыпают и должны спать до пришествия Христа, но в гробу спит только тело, а душа бодрствует, ожидая своего часа. Да, я пришла и снова уйду, и такое в мире тоже бывало. И разве мы с тобой не договаривались о встрече? Я тебе назначила свидание, ты и пришел.
Потом она положила ему на плечо свою руку и прислонилась к его груди головой:
– Я скоро уйду, – сказала она, – и мы уже никогда не увидимся снова, разве что только после Судного дня.
– Расскажи, как там? – спросил Франсуа, и она, подняв на него бледное лицо, помолчав, сказала:
– Я могу взять тебя с собой, но ненадолго, чтобы ты сам увидел тот мир, – и добавила: – Ты этого хочешь?
В ту самую минуту, Франсуа вдруг яростно захотелось пойти с ней и увидеть самому то, что всегда так будоражило его ум. Он этого желал, и она взяла его за руку, сразу же в один миг все изменилось. Они шли какими‑то коридорами, по которым проходила масса людей. Люди были разных возрастов, разных рас и разных эпох. Вот прошел старик с черной кожей, за ним желтолицая женщина средних лет. Людей было очень много, и все молча куда‑то шли: рабы в оковах, фараоны, судьи, купцы, менялы, цари, палачи, девы в свадебных нарядах и внешне неприметные, но все такие разные. Сменялись пейзажи, комнаты, коридоры, площади. Было то темно, то ослепительно светло, и почему‑то нигде не было птиц. От этой пестроты у Франсуа закружилась голова, и ему неудержимо захотелось сесть. Он тряхнул державшую его руку девушки и еле двигающимся языком спросил:
– Куда все они идут?
И девушка ответила:
– Не знаю, наверное, все ждут Судного дня.
По его ощущению с начала их путешествия прошло не менее трех часов.
Наконец она к нему повернулась и сказала:
– Пора!
И в тот же самый момент он понял, что снова стоит на земле, но было странно, что вокруг него все было другое, он не узнавал места, где он находился перед тем, как уйти с девушкой.
Пошатываясь от усталости, священник побрел наугад, надеясь выйти к своему дому и к церкви, но, к его изумлению, и все дома, и вся местность была совсем иной. Увидев незнакомый красивый храм, он вошел в него и сразу же спросил:
– Что это за местность, и далеко ли отсюда Валь Жоани?
– Валь Жоани? – удивился богато одетый священник. – Это название имел нынешний город, но сто лет назад, а почему вы его вдруг вспомнили?
Услышав такой ответ, Франсуа сперва не поверил, а потом, побледнев, сбивающимся голосом стал рассказывать священнослужителю о том, что с ним произошло. Не скрывая изумления, тот слушал Франсуа. А затем, будто что‑то вспомнив, он кинулся по лестнице в подвал, откуда спустя некоторое время притащил толстую, сильно запыленную учетную книгу.
– Я год назад наводил в архиве порядок, – заговорил он, – и хорошо помню, что в этой книге сделана запись о пропаже местного служителя Франсуа Дэбролтэ, но дата там была…
Лихорадочно листая пожелтевшие от времени страницы, священник возбужденно шептал: «Господи, Воля Твоя, неужели это возможно?»
– Вот она! – крикнул он. – Вот она, эта запись!
С этими словами он повернулся к Франсуа и обомлел – на мраморном полу храма лежал мертвый человек с абсолютно седыми волосами. Сердце ли не выдержало у него, или время потерянного столетия настигло‑таки несчастного Франсуа? Пасторский совет (церковный совет), обсудив случившееся, решил не разглашать происшествие, дабы не пугать этим случаем прихожан, которые могли посчитать эту церковь проклятым местом и перестали бы в нее ходить. И это можно понять: кому захочется молиться в храме, где умер исчезнувший век назад священнослужитель.
Тем не менее, в архиве храма сохранилась запись о том, что в 1883 году неожиданно и неизвестно куда пропал местный священнослужитель Франсуа Дэбролтэ, последний раз которого прихожане видели идущим в сторону местного кладбища, имена прихожан прилагались. Запись имела свое продолжение. Спустя сто лет, в 1983 году, в храм вошел неизвестный человек, утверждавший, что он является именно тем пропавшим священником, потерявшимся столетие назад. В записи имеются подписи очевидцев, кюре церкви и двух викариев (его помощников), которые, обыскав умершего, нашли в его одежде документы, подтверждающие его сан, возраст и его имя – Франсуа Дэбролтэ. От комментариев по поводу случившегося церковь воздержалась, но если верить фактам, о которых сообщалось уже не раз, то остается только догадываться о том, по какой причине души иногда могут покидать чистилище, в котором они ждут второго пришествия Христа. И кто знает, возможно Сам Господь Своей Святою рукой открывает запретные врата избранным, позволяя им напоминать о совсем другом, ином бытие. Впрочем, сии вещи обдумывать не нам, ибо сказано: «На все воля Божья». Что же касается молвы об этом странном случае, то не зря говорят: «Молва как вода, ее нельзя удержать».
Она разнесла по всему округу и молву о том, что в их селе никогда еще не было столь верующего, целомудренного и благочестивого кюре. Понятно, что после этого многим людям захотелось прийти и посмотреть на хваленого священника. А когда люди идут в церковь, то они обычно несут с собой не только деньги на свечи, но и домашнее угощение. В доме Франсуа появились свежие сливки, домашние колбаски и яйца. Несли много чего, не считая сдобных булок и пирогов. Предприимчивая служанка ликовала, ведь всех подношений священнику не съесть, а это означало, что и у нее в доме тоже будет стол не пустой. Чтобы поток прихожан не иссяк, Гертруда выворачивалась наизнанку, она буквально ко всем прихожанам находила особый подход. Богатые дамы розовели от удовольствия, когда Гертруда шептала им на ушко, что именно на нее молодой священник чаще других поднимал свои красивые глаза. Хитрая служанка это говорила абсолютно всем дамам, и, поскольку это происходило наедине, каждой доставалась своя щедрая доля похвалы.
– Вы так красивы в своей молитве, что наш священник не мог оторвать от вас глаз! – говорила она.
И таких уловок в запасе Гертруды было много. В общем, людей в церкви было в избытке. Со временем от богатых семей посыпались щедрые пожертвования на восстановление храма, и церковь действительно преобразилась. Обновили двери и витражи, появились дорогие подсвечники с позолотой, у здания церкви высадили множество цветов, а дорожки, ведущие к храму, посыпали мраморной крошкой.
Однажды Франсуа вызвали к больной, чтобы он мог ее причастить. Когда его ввели в комнату, где она лежала, то он просто онемел от невиданной ее красоты. Черные как смоль кудри венчали белоснежное лицо. Изгиб бровей и длинные густые ресницы соперничали с красотой ее алых губ. Видя все это, Франсуа невольно подумал: «Как же она выглядит в здравии, когда так хороша, будучи больной?» Сев возле девушки, он предложил ей исповедаться и причаститься, и она согласно кивнула головой.
– Дитя мое, чем вы грешны? – спросил он ее, но та в ответ лишь слабо улыбнулась, видимо, ей действительно было трудно говорить. Спустя немного времени она наконец рассказала о каких‑то незначительных детских грехах, а затем, помолчав, вдруг стала говорить. Говорила она медленно, сберегая силы, и от звука ее голоса у Франсуа все сжималось в груди:
– Я знаю, что завтра умру, и это абсолютно точно. Но я этого не боюсь. Мне просто жалко мать и еще того, что я уже никогда больше не увижу солнышка и своего цветника. Я сама вырастила очень много роз, и таких роз нет ни у кого во всей округе. На цветы я могла смотреть целыми часами, и это мне никогда не надоедало. Еще мне очень хочется знать, есть ли там жизнь или нет. Вы знаете, я все время думаю об этом.
Помолчав немного, умирающая спросила:
– А вы будете меня отпевать? Я бы очень хотела, чтобы вы пришли на мою могилу.
Франсуа не знал, что следует на это сказать. Утешать и говорить, что она выздоровеет, почему‑то не хотелось, он как‑то вдруг сразу поверил, что она умрет.
Дома ему никак не удавалось заснуть. В его памяти все время всплывало ее белоснежное лицо с черными кудрями на атласной подушке. Наконец он все‑таки задремал, но спал он совсем недолго и проснулся от странного сна.
Ему привиделось, что девушка, у которой он недавно был, постучала к нему в окно и сказала: «Я зашла к вам проститься, я ухожу, потому что я умерла!»
Голос ее становился все тише и тише, и последнее, что он услыхал, было: «Вы помните, что обещали прийти ко мне на могилу? Я этого свидания буду очень ждать!»
Утром, когда он пришел в церковь, Гертруда сообщила ему, что та, которую он вчера причащал, ночью умерла. И уже с утра приходил брат покойной и просил священника прочитать для нее заупокойную мессу. В день похорон стояла великолепная погода. Жители с интересом и вниманием слушали речь священника, которая удалась. Франсуа с проникновением и с чувством говорил о краткости земной жизни, о красоте, которая превращается в тлен. Дамы, подносили к глазам платочки, искоса бросая взгляды на Франсуа.
Окончился день, и священник пришел домой. Никогда еще ему не было так грустно и одиноко. Перед его глазами стояла печальная картина – гроб с телом девушки с черными волосами и веночком на голове. Слоняясь из угла в угол, Франсуа все больше охватывала тоска. Он чувствовал себя так, будто схоронил свою невесту. Ему хотелось немедленно бежать к ней, туда, где он еще днем оставил ее. Не в силах больше сопротивляться желанию, священник чуть ли не бегом пошел на местное кладбище, совершенно не замечая тех, кто проходил мимо него.
Наконец он увидел ее могилу, и поскольку ноги его не держали, уселся прямо возле могильного холма. В воздухе появилось напряжение. Непонятно откуда собралась гроза. Ветер усиливался и отчаянно теребил деревья, срывая с ветвей листья и кружа их по земле. Раскаты грома заставили Франсуа поднять голову и осмотреться. Он понял, что уже не успеет вернуться домой до дождя, который, словно подслушав его мысли, полил стеной. Приметив небольшой дом, молодой человек кинулся к нему со всех ног. В домике стояли ведра, лопаты и прочий инвентарь для ухода за кладбищем.
Устроившись на деревянной скамье, возле сломанного стола, Франсуа зябко передернул плечами. Было холодно. Вся его одежда промокла, а гроза продолжала бушевать. «Как все переменчиво и непостоянно, – подумал он. – Еще утром стояла великолепная погода, и вдруг такая гроза!» Решив, что другого выхода нет, как только выждать окончания грозы, он положил голову на стол и незаметно задремал. Очнуться ото сна его заставил какой‑то звук. Потерев затекшую руку, Франсуа громко спросил: «Кто здесь?» – и услышал в ответ: «Это я».
В каморке, где он находился, было довольно темно, но голос показался ему знакомым. Поднявшись с места, священник, вытянув руки, пошел к двери, глаза его в темноте уже пригляделись, и он хоть как‑то мог различить предметы. От угла комнаты отделилась тень, которая постепенно обрела формы.
«Это я», – снова раздалось уже совсем рядом, и только тут Франсуа понял, кто стоит перед ним. Сомнений не было, спутать он не мог: вопреки здравому смыслу напротив него стояла та, которую он нынче днем схоронил! «Это сон», – мелькнула спасительная мысль. Молодой человек тут же оглянулся на скамью, сидя на которой он задремал, – она была пуста.
«Не бойся», – произнесла девушка. Франсуа удивился тому, что не испугался, ведь он был просто обязан сейчас бежать сломя голову и кричать! Но после этой мысли он не просто стоял и молчал, он желал, чтобы девушка говорила с ним, он хотел видеть ее!
«Дождь прекратился, – тихо сказала она и добавила: – Пойдем, погуляем?»
Словно на привязи Франсуа вышел за девушкой вслед. На улице было гораздо светлее, чем в помещении, и он мог очень хорошо ее видеть. Она была удивительно хороша в своем дорогом и красивом погребальном платье. Наконец он спросил ее:
– Разве ты не умерла, а если умерла, то как ты здесь оказалась, или это я умер? Не молчи, объясни!
Девушка грустно улыбнулась и произнесла:
– Ты ведь священник, и кому как не тебе знать о том, что люди не умирают, а засыпают и должны спать до пришествия Христа, но в гробу спит только тело, а душа бодрствует, ожидая своего часа. Да, я пришла и снова уйду, и такое в мире тоже бывало. И разве мы с тобой не договаривались о встрече? Я тебе назначила свидание, ты и пришел.
Потом она положила ему на плечо свою руку и прислонилась к его груди головой:
– Я скоро уйду, – сказала она, – и мы уже никогда не увидимся снова, разве что только после Судного дня.
– Расскажи, как там? – спросил Франсуа, и она, подняв на него бледное лицо, помолчав, сказала:
– Я могу взять тебя с собой, но ненадолго, чтобы ты сам увидел тот мир, – и добавила: – Ты этого хочешь?
В ту самую минуту, Франсуа вдруг яростно захотелось пойти с ней и увидеть самому то, что всегда так будоражило его ум. Он этого желал, и она взяла его за руку, сразу же в один миг все изменилось. Они шли какими‑то коридорами, по которым проходила масса людей. Люди были разных возрастов, разных рас и разных эпох. Вот прошел старик с черной кожей, за ним желтолицая женщина средних лет. Людей было очень много, и все молча куда‑то шли: рабы в оковах, фараоны, судьи, купцы, менялы, цари, палачи, девы в свадебных нарядах и внешне неприметные, но все такие разные. Сменялись пейзажи, комнаты, коридоры, площади. Было то темно, то ослепительно светло, и почему‑то нигде не было птиц. От этой пестроты у Франсуа закружилась голова, и ему неудержимо захотелось сесть. Он тряхнул державшую его руку девушки и еле двигающимся языком спросил:
– Куда все они идут?
И девушка ответила:
– Не знаю, наверное, все ждут Судного дня.
По его ощущению с начала их путешествия прошло не менее трех часов.
Наконец она к нему повернулась и сказала:
– Пора!
И в тот же самый момент он понял, что снова стоит на земле, но было странно, что вокруг него все было другое, он не узнавал места, где он находился перед тем, как уйти с девушкой.
Пошатываясь от усталости, священник побрел наугад, надеясь выйти к своему дому и к церкви, но, к его изумлению, и все дома, и вся местность была совсем иной. Увидев незнакомый красивый храм, он вошел в него и сразу же спросил:
– Что это за местность, и далеко ли отсюда Валь Жоани?
– Валь Жоани? – удивился богато одетый священник. – Это название имел нынешний город, но сто лет назад, а почему вы его вдруг вспомнили?
Услышав такой ответ, Франсуа сперва не поверил, а потом, побледнев, сбивающимся голосом стал рассказывать священнослужителю о том, что с ним произошло. Не скрывая изумления, тот слушал Франсуа. А затем, будто что‑то вспомнив, он кинулся по лестнице в подвал, откуда спустя некоторое время притащил толстую, сильно запыленную учетную книгу.
– Я год назад наводил в архиве порядок, – заговорил он, – и хорошо помню, что в этой книге сделана запись о пропаже местного служителя Франсуа Дэбролтэ, но дата там была…
Лихорадочно листая пожелтевшие от времени страницы, священник возбужденно шептал: «Господи, Воля Твоя, неужели это возможно?»
– Вот она! – крикнул он. – Вот она, эта запись!
С этими словами он повернулся к Франсуа и обомлел – на мраморном полу храма лежал мертвый человек с абсолютно седыми волосами. Сердце ли не выдержало у него, или время потерянного столетия настигло‑таки несчастного Франсуа? Пасторский совет (церковный совет), обсудив случившееся, решил не разглашать происшествие, дабы не пугать этим случаем прихожан, которые могли посчитать эту церковь проклятым местом и перестали бы в нее ходить. И это можно понять: кому захочется молиться в храме, где умер исчезнувший век назад священнослужитель.
Тем не менее, в архиве храма сохранилась запись о том, что в 1883 году неожиданно и неизвестно куда пропал местный священнослужитель Франсуа Дэбролтэ, последний раз которого прихожане видели идущим в сторону местного кладбища, имена прихожан прилагались. Запись имела свое продолжение. Спустя сто лет, в 1983 году, в храм вошел неизвестный человек, утверждавший, что он является именно тем пропавшим священником, потерявшимся столетие назад. В записи имеются подписи очевидцев, кюре церкви и двух викариев (его помощников), которые, обыскав умершего, нашли в его одежде документы, подтверждающие его сан, возраст и его имя – Франсуа Дэбролтэ. От комментариев по поводу случившегося церковь воздержалась, но если верить фактам, о которых сообщалось уже не раз, то остается только догадываться о том, по какой причине души иногда могут покидать чистилище, в котором они ждут второго пришествия Христа. И кто знает, возможно Сам Господь Своей Святою рукой открывает запретные врата избранным, позволяя им напоминать о совсем другом, ином бытие. Впрочем, сии вещи обдумывать не нам, ибо сказано: «На все воля Божья». Что же касается молвы об этом странном случае, то не зря говорят: «Молва как вода, ее нельзя удержать».