Файл: Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителятанков. 19411943За линией фронта. Мемуары.pdf

11
не забывая о прикрытии флангов. В центре села есть возможность передохнуть, собрать раненых и перекусить.
Наши артиллерия и пикирующие бомбардировщики здорово поработали в этом городке.
Жуткое зрелище представляет собой городская тюрьма. Перед тем как оставить город,
большевистские тюремщики устроили здесь жуткую кровавую баню. Свыше сотни людей –
мужчин, женщин – забили, как скот. До конца жизни мне не забыть эти леденящие душу мертвые лица.
А пока что наши вытащили нескольких красноармейцев и евреев оттуда, где те пытались отсидеться. Краткое соло из пистолета – и этот сброд уже на небесах.
Продвигаемся дальше. При поддержке танков мы медленно приближаемся к восточной части города. И тут внезапно видим русские танки. И даже противотанковые пушки не развернешь – времени нет. Наши танки следуют в боевом порядке, мы на броне, обвешаны ручными гранатами, готовы подавить русских пехотинцев. Час спустя после сражения с этими бронированными бегемотами и сопровождавшими их пехотинцами все кончено –
танки подбиты, пехотинцы врага разбежались. Но и у нас потери в несколько танков. Я был как раз на одном из них, и мне невероятно повезло, что меня не зацепило. Подобный эпизод дьявольски типичен для этой проклятой Восточной кампании. Наши танки уже далеко впереди, они в 40 километрах отсюда и наступают на Луцк.
Луцк был взят нашими войсками накануне утром, и вся территория вокруг города зачищена немецкими войсками. И все же откуда у противника вдруг возникло столько танков и пехотинцев? Эти азиатские сволочи хитры и коварны – что ни час, то новый сюрприз.
Кусок дерьма под нос. Но здесь нигде не чувствуешь себя в безопасности. Ни часа, ни минуты, ни секунды беззаботности. Нет, я не трус, это точно. Чувство страха мне неведомо.
Но все равно мчаться на мотоцикле вместе с кем-нибудь из связных вдоль длиннющих лесных массивов, которые еще предстоит зачистить, – удовольствие более чем сомнительное.
За последние несколько дней красные застрелили нескольких вестовых на мотоциклах,
раненых они стаскивали с машин и подвергали ужасающим издевательствам, только потом уже добивали. Необдуманность, безрассудство поведения русских видна на следующем примере.
Сегодня во второй половине дня, когда появились русские танки, экипаж одной из наших машин, выбравшись на башню, попытался перенацелить пушку. Когда мы вернулись, танк пылал, как спичка. Какой-то тип из штатских, прятавшийся неподалеку, поджег наш танк.
Его, разумеется, схватили и бросили на горевший танк.
Вечером резко возросла активность русских как на земле, так и в воздухе. Ходят слухи,
что мы в окружении вражеских танков. Дело дрянь! Но не впадать в панику и ждать!
27 июня
Всю ночь русские орудия (от 76,2-мм до 122-мм) колошматили наши позиции. Еще одна ночка без сна и покоя. К рассвету налетела целая стая русских истребителей, однако пользы от их стрельбы было мало – мы успели укрыться в траншеях. Машины виляли в воздухе,
словно пьяные, – их кидало то вправо, то влево. А мы палили по ним, как сумасшедшие. Мы- то отлично понимали, что означают эти их выкрутасы – вынюхивают сверху, где наши позиции. Потом они либо подвергнут нас интенсивному прицельному обстрелу, либо явятся машины потяжелее и скинут на наши траншеи с десяток бомбочек. Поэтому нам было велено сменить позиции, что само по себе не так уж и просто – мы под обстрелом с воздуха.
Как и ожидалось, и нескольких минут не прошло, как появилась группа бомбардировщиков. В воздух метров на 40–50 взметнулись комья земли и дерна. Прямо к ногам шлепались раскаленные осколки. Но как внезапно все началось, так и закончилось.
Наступила призрачная, нереальная тишина. Пожирающее наши нервы безмолвие, если не считать стонов раненых.
Чего ждать теперь? Третьей и четвертой волн, которые превратят наши позиции в месиво?
Тянется минута за минутой тревожного ожидания, но ничего не происходит. Даже огонь

12
противника и тот вроде затих. Какое-то время еще гулко тарахтит тяжелый пулемет, потом тишина. Что происходит? Почему бы русским не атаковать нашу компашку? Но вскоре последовал ответ: наши пехотинцы ускоренным маршем следуют к нам на подмогу (еле тащатся, ибо трудно передвигаться быстро, если ты уже успел набегаться до кровавых мозолей). Русские настолько учтивы, что решили уступить кусок территории нашим солдатам. Судя по всему, вот-вот будет перевернута еще одна страница!
28 июня
Утром прибывают остатки наших моторизованных подразделений и – что куда важнее –
артиллеристы. Но самое важное из всего, разумеется, провиант. Прибывают и машины войскового подвоза. Значит, будет и горючее. Туго пришлось бы нам, если бы на момент атаки русских в баках наших танков оставались бы лишь капли бензина.
Наступаем, но никакого боевого соприкосновения с противником. Вражеские истребители постоянно донимают колонны нашего войскового подвоза, но вот сегодня на серьезные атаки отчего-то не решаются – видимо, потому, что с нами сегодня наши ребята из пулеметной роты. Любо посмотреть, как они своими спаренными пулеметами прочерчивают синее небо. Наши войсковые зенитчики утратили бы дар речи, если бы получили такие.
Господа пилоты русских истребителей, уже очень скоро поняв, что к чему, разворачиваются и, злобно рыча двигателями, убираются восвояси. Но прощальный их залп из бортовых пушек обходится нам двоими ранеными солдатами.

13
Когда мы просыпаемся, дело идет к вечеру. В животе урчит. Воздаю хвалу нашему повару – Рудольф не покидает нас даже на передовой, и, хотя устал ничуть не меньше нас,
все же, пока мы дрыхли, приготовил для нас знатную жратву – из свинины. Это встречено радостными возгласами, но вышестоящее начальство тут же обрывает их. Но видно, что повар весьма польщен нашей реакцией. Тут же принявшись за еду, мы даже позабыли о том,
что вокруг сотни трупов.
Едва успели поесть, как произошло нечто ужасное. Снаряд из окаянного 122-мм орудия,
которое систематически вело огонь по нам, угодил в отделение Франке. Когда облако дыма рассеялось, нашим взорам предстал кошмар. В этом хаосе среди разбросанных снарядных ящиков, искореженных обломков металла и луж крови лежали восемь трупов наших товарищей. Сам Франке сидел в траншее, наполовину заваленный землей, тупо взирая на ад кругом. Когда мы попытались отрыть его, он рявкнул на нас: «Что вам от меня нужно? Я
останусь со своими ребятами!» Бедняга был явно не в себе. Вскоре он скончался. От кровопотери. Осколком ему отхватило руку. Жизнь комична – один-единственный русский снаряд разнес в пух и прах наш привал. И при этом – ни единого выстрела в ту ночь не прогремело!
1 июля
И это утро выдалось спокойным. Лежу на траве, гляжу в синее летнее небо. Крохотные белые облачка медленно тянутся на запад. К родным местам. От травы исходит резкий запах.
Пчелы и шмели перелетают с цветка на цветок. Спокойствие ну совсем как дома. Розель, а помнишь, как мы с тобой любили летом выбираться на природу? Как ты тогда радостно и взволнованно рассуждала о жизни муравьев. Интересно, чем ты занята именно сейчас? В
данный момент? Как я по тебе скучаю!
Возвращается группа разведчиков. С ними пленные. Большинство пленных раненые.
Разведчики обнаружили несколько позиций противника. Большую часть пленных захватили на местной свиноферме, где они попытались укрыться.
Очень странное создание русский солдат. Нам, немцам, никогда его не понять до конца. С
одной стороны, он невероятно добродушен, отзывчив, всегда готов прийти на помощь,
гостеприимен. С другой – жестокий, не ведающий пощады.
Это – Россия! Кто в состоянии разобраться, что здесь происходит? Русский солдат –
сильный противник, до последнего защищающий свою землю. Его бесстрашие не следует сравнивать с немецким солдатом, готовым с улыбкой на лице биться ради великой победы.
«Товарищ генерал поставил меня сюда стрелять. Вот поэтому я и стреляю».
Хладнокровная и ни в коей мере не убедительная марксистская философия – мол, они сидят в своих траншеях и стреляют. Как снайперы, они подкарауливают наши войска, входящие в города. Ох, как же не везет тем немцам, которые попадают к ним! Мы уже не раз сталкивались с подобными вещами, и хвала Богу, что я до сих пор не оказался у них в плену.

14
Будучи картографом разведгруппы, Ганс Рот постоянно наносил на карту самые различные планы атак 299-й пехотной дивизии. Здесь в его первом дневнике помещена схема окружения города Новины с одновременной танковой атакой
2 июля
И сегодня тоже спокойно. Ни одного выстрела. Что происходит? Не нравится мне это затишье, оно гложет мне нервы. Красные сбежали, но наверняка задумали какой-нибудь дьявольский план. От разведки никаких сведений.
Жара действует на нас страшно, превращает в раздраженных и агрессивных. Даже в тени чувствуешь себя как поросенок на вертеле. Ветер доносит сладковатый дух разложения. Будь проклят запах тлена!
Сегодня все буквально сводит меня с ума! Полдень, и мы сидим в какой-то полудреме.
Мы насквозь пропотели, нас мучит жуткая жажда, но воды не осталось ни капли. Колодцы наверняка отравлены, а воду мы всю давно выпили. Копать колодцы в дневное время небезопасно.
Вечер приносит прохладу, настрой улучшается. Предвкушаем ночной сон в удобном сарае.
Меня не покидает тревога по поводу этого затишья. С запада доносится артиллерийская канонада. Запад – направление, с которого мы идем. Что-то происходит! И это не удивляет. К
нам примчался мотоциклист-вестовой из штаба дивизии: «Тревога! Быстро собраться и по машинам!» Пять минут спустя мы покидаем наш привал. На часах 21.00. Уезжаем по той же дороге, по которой прибыли из Дубно. Становится совсем темно, ни зги не видать. Жуткая дорога, вся изрытая воронками снарядов, недурной экзамен по технике вождения для нашего
Зеппа и для моего зрения! Внезапно сильный рывок – мы влетели в глубокую воронку.
Чертова темень! Я так ударился ногами, что искры из глаз. Пока мы вытаскивали мотоцикл из воронки, наша колонна успела уйти далеко вперед. Вокруг ни души – сплошная непроглядная чернота. Где-то вдали тарахтит пулемет. Проезжаем развилки – никого и ничего, и мы просто едем вперед. Слава богу, известен хоть пункт назначения – Новины. Тут замечаем группу офицеров, сидящих в траншее справа у дороги.

15
– Как проехать в Новины?
– Поворачивайте налево!
И мы едем и едем вот уже несколько часов. В 1.30 доезжаем до какой-то деревушки.
Стоящий у последнего дома офицер останавливает нас. Он страшно взвинчен и осведомляется, все ли у нас дома. Я воспринимаю это как должное и спокойно спрашиваю его, отчего он так взволнован. То, что он мне сообщает, отнюдь не радует: село и окружающую местность пришлось зачищать пехотинцам из-за ожидаемой через час атаки
200 человек русских. Дело дрянь. Наш ангел-хранитель настоятельно рекомендует нам повернуть назад, ибо ехать дальше – чистейшее самоубийство.
– Мы из противотанкового батальона, разведчики, а не пехотинцы, герр лейтенант.
Рот нанес на карту танковую атаку врага, ожидаемую 3 июля, прежние и новые позиции пехоты и контратаку силами немецких штурмовых орудий
И продолжаем путь. Мы едем и едем, по-прежнему ни одной живой души. Небо на востоке начинает светлеть.
У меня странное предчувствие. Мы уже должны давным-давно быть в Новинах! Перед нами был большой лесной массив, и я приказал заглушить двигатель. Мы напряженно вслушивались в ночную тишину. Где-то совсем недалеко были слышны бормотание и отрывистые фразы команд по-русски. У меня похолодела спина.
Мы оказались на участке, где русские сосредоточивали свои танки для предстоящей атаки! В мгновение ока мы спрыгиваем с мотоцикла, запускаем двигатель и ходу отсюда. Час спустя мы на этом чертовом перекрестке дорог. Офицеры куда-то убрались, а саперы заняты закладкой противотанковых мин. Когда мы подъехали, они выпучились на нас, как на привидения. Нужно было повернуть направо, а не налево! Пять минут спустя мы уже в нашей дивизии в Новинах.
3 июля

16
Сейчас 3.00 утра, и мы размещаем противотанковые орудия для отражения атаки. Лежим в траншеях и ждем первой волны, которая должна накатиться на нас в ближайшие минуты.
Сердце колотится как бешеное, на лбу пот. До боли в глазах вглядываемся в мерно колыхающиеся колосья на поле, откуда ожидаем врага. Скоро там появятся русские танки.
Много танков. И мы прекрасно понимаем, что сегодняшний день может стать последним для любого из нас.
На удивление наших командиров, русские разместили в близлежащих лесах пехотинцев целую танковую дивизию. Они попытаются прорваться на нашем участке, поскольку линия обороны здесь чрезвычайно слабая. Буквально на бегу мы наскребли пехотный батальон и противотанковый взвод – всего с десяток противотанковых орудий. Этими силами мы рассчитываем встретить русских.
3.30 утра. Внезапно на холме прямо перед нами появляются русские. Медленно,
зигзагами, следует первая волна. Времени у них больше чем достаточно, чтобы разделаться с нами.
– Цель 70!
Главное сейчас – сохранять холодную голову! Терпение! Надо подпустить их как можно ближе. 1000 метров… 900 метров… 700 метров… И почти одновременно 10 наших противотанковых орудий выплевывают снаряды по надвигающимся на нас стальным чудовищам. Даже не верится – четыре машины подбиты с первого выстрела, огонь и клубы черного дыма! Еще 5 танков застывают на месте. Вот теперь все и начинается. Вперед!
Под прикрытием орудий подбираемся к остановившимся танкам. Танкисты ведут интенсивный огонь. Тут же появляется вторая волна, а на гребне холма можно различить и машины третьей. Надо отходить, мы под интенсивным огнем противника. И мы постепенно,
один за другим отходим к траншеям. Тут мой товарищ конвульсивно вскидывает руки вверх –
ранен. Прикрывающее нас орудие внезапно разлетается на куски – прямое попадание. Наш солдат неподвижно лежит на земле прямо передо мной – убит. Другой солдат, тот, что справа от меня, тоже вопит не своим голосом, зовет санитара.
Всего 20 метров до траншеи! Боже! Помоги нам добраться! Будет этому конец?!
По нам стреляют почти в упор. Я падаю и вжимаюсь в землю. Передо мной мелькают фонтанчики земли. Снова вскакиваю, бегу, чуть не споткнувшись о тела двух моих товарищей, которых разодрало осколками. Проклятые танковые пушки русских! Еще один разрыв, прямо передо мной! Визг осколков у самых ушей. Один из них, размером с кулак,
попадает мне в противогаз, другие корежат автомат.