Файл: Книга знаменитой исторической трилогиии Золотая Орда.doc

Взглядом попросил слова у хана эмир среднего крыла ордынского войска Тастемир‑оглан:

— Тимур сейчас на вершине славы. Если ему нужен мир с Ордою, тогда зачем он ходил в год овцы (1391) в Дешт‑и‑Кипчак, зачем пролил столько человеческой крови? И на этот раз Хромой Тимур хочет нас обмануть, потому что Орда сейчас подобна копью, которое в любое время может воткнуться ему в бок. Мы мешаем ему стать властителем вселенной. Он не сможет им сделаться до той поры, пока не бросит под ноги своего коня улус Джучи. Сегодня в спину нам дует попутный ветер и сила наша равна силе эмира. Поэтому говорить о примирении нельзя.

Алибек‑оглан, умеющий смотреть дальше других, осторожно сказал:

— Великий хан, Шемсаддин приехал к нам не для того, чтобы устраивать пожар. И эмир Тимур не прислал в письме нам своей ярости, не унизил нас и не оскорбил. Так, быть может, мы прежде посоветуемся сами, а уж потом дадим ответ послу?..

* * *

Всю ночь в юрте хана просидели эмиры, беки, бии и батыры, раздумывая, что ответить на предложение Хромого Тимура? И только под утро после долгих споров было решено отвергнуть предложение Хромого Тимура о мире.

Соблюдая старинный обычай, Шемсаддину подарили иноходца, накинули на плечи шелковый халат, надели на голову бархатный борик, отороченный блестящим мехом выдры, и привели в ханскую юрту.

— Мы держали долгий совет, — сказал послу Тохтамыш. — Эмиры, бии, батыры, представляющие роды, которые кочуют в пределах Орды, отвергли предложение твоего повелителя. Он опоздал. Кони наши оседланы, сабли наточены. Мы готовы к битве. — Хан на миг замолчал, потом, повернувшись к битекши Ниязу, велел: — Отдай Шемсаддину письмо к Хромому Тимуру. На письмо мы ответили письмом…

Лицо посла помрачнело.

— Великий хан, — сказал он, — разве ты не знаешь слов, сказанных женой бия Жиренчи славному Джанибек‑хану? Послушай. Я расскажу тебе эту маленькую притчу.

Женщина спросила у хана:

«Тахсир, что придает вкус еде?»

«Масло», — ответил Джанибек.

«А что дает ей вкус, если масло испортилось?» — снова спросила женщина.

«Соль».

«А если испортилась соль?»

И хан не нашелся что ответить.

Но жена бия Жиренчи не оставила его в покое и снова задала вопрос:

«Кто наведет порядок, коли народ охвачен смутой?»

«Это должен сделать правитель», — ответил Джанибек.

«А кто наставит правителя на истинный путь и научит его, как это сделать?»

И хан снова не знал, что ответить женщине… Такая существует притча, великий хан Тохтамыш. И она говорит о том, что если ошибаются твои эмиры, бии и батыры, тебе положено направить их на путь истины…

---

Шемсаддин, низко поклонившись, вышел из юрты.

Дерзкими были слова посла, и первым движением Тохтамыша было остановить его, велеть отрубить голову и вместо ответа отправить ее Хромому Тимуру, но хан удержал себя от этого поступка. Где‑то в глубине души шевельнулось запоздалое сожаление, что он зря не согласился на предложение эмира. Теперь же было поздно. Шемсаддин уходил с дерзкими письмом‑ответом. Быть может, все‑таки не следовало поддаваться тем, кто жаждал битвы с Хромым Тимуром? Хана охватило щемящее чувство тревоги.

Хромой Тимур знал, что Тохтамыш отвергнет его предложение о мире, и поэтому посольство его было всего лишь данью степным традициям. После того как он поступил подобным образом, никто бы не посмел обвинить его в вероломстве и кровожадности. В глазах всех народов, которые знали о нем, имя эмира должно было отныне связываться с понятием справедливости.

Возвращающийся Шемсаддин нашел ставку Тимура на берегу реки Самур. Все пространство от подножья горы Эльбрус до Кулзумского (Каспийского) моря было занято его войском. Со спокойствием, достойным воина, прочел Тимур оскорбительное послание Тохтамыша и не впал в ярость, как на это рассчитывал хан, а приказал своим туменам занять положенные им боевые порядки и приготовиться к походу.

Через несколько дней огромное войско, сметая все на своем пути, двинулось к Дербентскому проходу и, миновав его, вошло в земли небольшой народности кайтаков, поддерживающих Тохтамыша. Тимур, дабы устрашить всех, кто мог попытаться стать на его пути, повелел всех кайтаков уничтожить, а имущество их разделить между своими воинами.

Известие о расправе над кайтаками напугало Тохтамыша. Он понял, что эмир разгневан и намерения его серьезны. Желая хоть как‑то поправить положение и хотя бы ненадолго обмануть Хромого Тимура, хан послал навстречу его войску послов во главе с Ортан‑бием. Но тот, увидев несметные тумены мавераннахрского правителя, повернул своего коня обратно и ни с чем вернулся в ставку Тохтамыша.

Четыре дня минуло с той поры, как войско Тимура прошло Железные Ворота. Вместо того чтобы встретить его всей силой, Тохтамыш направил навстречу эмиру тумен отборных всадников под предводительством Казанши с приказом не дать войску Тимура переправиться через речку Койсу.

Разведка вовремя предупредила эмира о готовящейся засаде, и он сам, встав во главе двух туменов, совершил стремительный ночной переход. Переправившись через Койсу в верховьях, Тимур неожиданно напал с тыла на тумен Казанши и без особого труда почти полностью уничтожил его.

---

Это была первая, пусть и небольшая, неудача Тохтамыша в нынешнем походе. Теперь он понимал, что дальше ему отступать некуда, иначе могло повториться то, что уже однажды случилось с ним на берегах реки Кундурчи.

К середине апреля два громадных войска вышли к берегам Терека. Первое, что сделал Хромой Тимур, — это велел выбрать место для укрепленного лагеря и расположил там большое войско. Эмир приказал вырыть вокруг лагеря глубокий ров и огородиться окопными щитами — шапарами. Когда же оказалось, что времени еще достаточно и золотоордынское войско не мешает укреплять лагерь, Тимур повелел вырыть еще один, наружный ров.

В наступившей ночи, словно в безбрежном черном океане, исчезли, растворились два стотысячных войска, — с обеих сторон было запрещено разводить костры и производить какой‑либо шум, чтобы невозможно было догадаться, как расположились перед битвой тумены.

На рассвете следующего дня, пятнадцатого апреля 1395 года, началось сражение, на которое в одинаковой мере возлагали все свои надежды и хан Тохтамыш, и эмир Тимур.

Тимур, уверенный в победе, построил свое войско точно так же, как сделал это четыре года назад в долине реки Кундурчи. Разделив его на семь кулов, эмир особое место отвел пехоте, зная ее силу и стойкость в момент, когда проявляется необходимость занять оборону, пока перестрояться конные полки.

Едва началась битва, Тохтамыш бросил огромные силы на левое крыло войска Тимура, стараясь смять его и тем самым сразу же изменить положение в свою пользу. Но эмир разгадал его замысел. Почти все двадцать семь кошунов — полков, которые находились в непосредственном его подчинении и до поры не принимали участия в битве, поспешили на помощь левому крылу.

Золотоордынцы, оставляя убитых и раненых, начали поспешно отступать. Наиболее отчаянные воины бросились вслед за ними. Но так продолжалось недолго. Подгоняемые своими предводителями, воины из туменов Тохтамыша повернули коней и окружили смельчаков. С обеих сторон начали стекаться к этому месту всадники. По всей линии соприкосновения войск шла битва, но здесь она, пожалуй, была жарче всего. Словно из бездонного хуржуна подбрасывали сюда свежие силы и Тимур, и Тохтамыш. Но на стороне войска Мавераннахра было одно преимущество, непривычное для степняков‑ордынцев: кошуны Тимура подходили к месту сражения с тяжелыми двухколесными арбами, а каждый воин имел окопный щит. Спешившись, они ставили арбы в круг, огораживались щитами и, опустившись на одно колено, пускали во врага тучи стрел.

---

Трудно было предсказать исход этой схватки, потому что воины с обеих сторон смешались и уже не было единого строя.

В это время к Тохтамышу, наблюдавшему за сражением, подскакали Исабек и Шора‑батыр.

— Высокочтимый хан! — крикнул Исабек. — Хромой Тимур остался под защитой только одного полка! Разреши нам с нашими отрядами попытаться зайти к нему в тыл, и мы клянемся, что привезем тебе голову эмира!

Тохтамыш оторвал свой взгляд от поля битвы и с раздражением сказал:

— Мне не нужна голова Хромого Тимура! Мне нужна победа над его войском! Если же вы уведете свои отряды с того места, где им определено биться с врагами, то не получится ли так, что, погнавшись за головой Тимура, мы потерпим поражение?! Скачите к своим воинам и вместе с ними покажите удаль и отвагу!..

Исабек и Шора‑батыр повиновались.

Тохтамыш сжал ладони в кулаки. На помощь левому крылу войска Тимура мчались стремительно кошуны во главе с мирзой Мухаммед Султаном, золотоордынцы дрогнули и в беспорядке отступили с поля битвы.

Казалось, что перелом в сражении наступил, но в это время заградительные полки левого крыла Тохтамыша зашли в тыл кошунам правого крыла Тимурова войска и смяли их. Тогда командовавший этим крылом Ходжа Сейфаддин, один из лучших полководцев Мавераннахра, приказал своему тумену спешиться и занять круговую оборону. Тучей стрел встретили они нападающих, и ни одна атака золотоордынцев не принесла им успеха. Словно живые волны, с воем и визгом накатывались они на ощетинившийся копьями тумен и, разбившись об него, откатывались на исходные позиции, оставляя на поле сотни трупов.

На помощь Ходже Сейфаддину уже спешил конный тумен Дженаншах‑бахадура. А вскоре подоспел со своими всадниками мирза Рустем и Омаршейх. В короткое время все левое крыло войска Тохтамыша было уничтожено.

Ужас охватил хана. В короткий миг он пожалел и о напрасно погубленных двух полках на берегах речки Койсу, и о том, что не разрешил Исабеку и Шора‑батыру напасть на ставку Хромого Тимура. Словно сама судьба преследовала Тохтамыша и застилала его глаза мглой. И, сделав последнюю отчаянную попытку переломить ход битвы, он велел Кунчек‑оглану и Даут Софы повести свои полки прямо к тому месту, где находился Хромой Тимур.

Сейчас не только хан, но и простые воины понимали, что еще совсем немного — и сражение будет проиграно. Каждый знал, что за этим последует: ни один из них не сможет рассчитывать на пощаду. И потому в последнем, отчаянном приказе своего повелителя они видели единственный путь к спасению. Если, конечно, удача не отвернет от них свое лицо и произойдет чудо…

---

Первым заметил опасность, угрожающую Тимуру, эмир Шейх‑Нуритдин. Он приказал своим воинам спешиться и окружить Тимура кольцом. Тысячи воинов Мавераннахра последовали их примеру. Живой вал из человеческих тел встал на пути золотоордынских полков, и тысячи стрел устремились навстречу им. Попытка совершить чудо не удалось. Тохтамыш в ярости метался у своего шатра.

И в это время из рядов войска хана вдруг вырвался вперед воин могучего телосложения. И сам он, и его конь с ниспадающей почти до земли густой гривой были защищены кольчугой. Стрелы не причиняли им вреда.

Размахивая огромной палицей, воин помчался на живую неприступную стену, а за ним, припав к гривам коней, в едином порыве рванулись, презрев смерть, сотни всадников.

Произошло все это так неожиданно, таким устрашающим был вид всадника, что воины Тимура расступились. И в эту узкую щель, словно расширая ее своими могучими плечами, круша все на пути, ворвался таинственный воин.

— Кобланды! Кобланды! Батыр Кобланды! — кричали как безумные золотоордынские воины, следуя за ним.

Всей кипчакской степи было известно имя этого человека. Батыром, не знающим себе равных, называли его в народе. Кобланды был уже немолод, редко ходил в походы, но желание отомстить за родичей, которых в свое время приказал убить Хромой Тимур, привело его в стан Тохтамыша. Только вчера, узнав о предстоящей битве, прибыл он с берегов Тургая. Желание мстить придает воину силы. И сейчас, расчищая себе путь в Хромому Тимуру, воин словно забыл о старости. Стремительно взлетала над его головой палица, окованная железом. И падали, словно поваленные ветром, воины эмира, пытавшиеся заступить ему дорогу.

Близка желанная цель. Конь батыра почти поравнялся с конем Хромого Тимура. Обеими руками поднял над собой палицу Кобланды, собираясь обрушить ее на голову эмира. Но, видимо, и на этот раз судьба хранила Тимура. Ловко уклонившись, он скатился под ноги коня, и страшный удар батыра пришелся по отделанному серебром седлу.

Кобланды развернул коня, чтобы нанести удар по упавшему на землю эмиру, но чья‑то дубинка раньше, чем он успел это сделать, проломила череп его скакуну. Животное рухнуло, подминая под себя всадника. И сейчас же десятки острых пик вонзились в тело батыра. Остальных золотоордынцев, прорвавшихся к Тимуру вместе с ним, без труда изрубили саблями воины Мавераннахра.

Только слепой мог бы не увидеть, что битва проиграна и никаких надежд больше не осталось. Низкое предвечернее солнце озарило тучи пыли, и красный, зловещий свет разлился над всей землей. Теперь уже воины Тимура приближались к тому месту, где находилась ставка Тохтамыша, натиск их был дерзок и стремителен.

---