Файл: Введение с xviii века происходит неуклонное развитие капитализма в странах Европы.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.12.2023
Просмотров: 104
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, выразившейся в низком по сравнению с Англией уровнем развития производительных сил, в консерватизме и невежестве его правителей, чиновников и военачальников, в их неспособности оказать сопротивление врагу.
Технико-экономическая отсталость Китая особенно ощутимо сказалась на вооружении цинской армии. К началу боевых действий ее военная техника оставалась на уровне середины XVII века, то есть периода завоевания страны маньчжурами. Флот состоял из устаревших деревянных судов и лодок, в то время как в английской эскадре были пароходы, совершенно неизвестные тогда в Китае. Цинская армия располагала громоздкими устаревшими пушками из чугуна и бронзы, отлитыми еще в XVIII веке и даже раньше. Эти пушки могли стрелять только с постоянным прицелом. На английских же кораблях были установлены крупные усовершенствованные орудия: 12-фунтовые гаубицы, 9-фунтовые полевые пушки, орудия на повторном лафете. Английским мортирам, винтовкам и карабинам китайские солдаты могли противопоставить лишь фитильные и кремневые ружья, луки, копья, сабли, тесаки и т.д.
Разложение феодально-бюрократической системы цинского Китая пагубно отразилось на состоянии его вооруженных сил. Моральный дух армии был низким, отсутствовала элементарная дисциплина, солдаты и офицеры в массе своей были опиумокурильщиками, занимались разбоем и грабежом. Между войсками отдельных провинций царила неприязнь, временами переходившая в открытые столкновения. В армии процветало казнокрадство, беззастенчиво разворовывались даже те жалкие суммы, которые правительство выделяло на оборону страны.
Неудачный исход войны с Англией явился неожиданностью для цинского правительства и императора, слепо веривших в могущество Небесной империи и непобедимость ее армии. Начиная войну, Цины не располагали сколько-нибудь достоверными сведениями о своем противнике. На протяжении всей войны инициатива почти неизменно исходила от англичан. Переложив все заботы о войне на провинциальных чиновников и военачальников, центральное правительство не сочло нужным даже позаботиться об организации надежной обороны в общегосударственном масштабе. У него не было ни единого стратегического, ни оперативных планов военных действий. Цинское правительство, за редким исключением, почти не выделяло средств на военные расходы, предлагая провинциальным властям самим изыскивать их из местных ресурсов. Все мероприятия его сводились лишь к переброске войск из внутренних провинций страны в район предполагаемого театра военных действий и частой сменяемости военачальников и сановников. Так, 18 октября 1841 года император назначил И Цзина командующим в Чжэцзяне, выделив ему двух помощников и приказав немедленно отправиться к месту назначения. Однако через два дня он поспешно отстранил помощников И Цзина, назначив на их место других лиц.
Наглядным примером непоследовательных действий императора служит история с назначениями и перемещениями маньчжурского сановника Ци Ина. 24 марта 1842 года он был направлен в Гуанчжоу командующим войсками. 28 марта того же года последовал другой указ, отменявший первый и назначавший Ци Ина командующим гарнизоном в Ханчжоу (провинция Чжэцзян). В этот же день император приказал направить Ци Ина и Илибу в Чжэцзян для ведения мирных переговоров с английским командованием. 7 апреля последовало высочайшее распоряжение о повышении Ци Ина и назначении его императорским особоуполномоченным. 25 мая император Мянь Нин подтвердил первое распоряжение и назначил его командующим войсками в Гуанчжоу. 4 июня в связи с падением Чжапу Ци Ин опять был назначен командующим гарнизоном Ханчжоу. Этот указ он получил 14 июня уже на пути в Гуандун. Узнав о том, что англичане угрожают Чжэньцзяну, цинский двор приказал Ци Ину и Илибу немедленно направиться в этот город. В августе 1842 года Ци Ин вел мирные переговоры в Нанкине, а в октябре был назначен наместником провинций Цзянси, Цзянсу, и Аньхуй.
Столько частая смена указов, нередко противоречивших один другому, свидетельствовала о полной растерянности императора и придворных, их неспособности руководить военными операциями. Бесконечные непродуманные перемещения сановников и военачальников вносили лишь еще большую дезорганизацию в правительственный и военный аппарат.
Не имея достоверной информации о ходе военных действий, император подчас отдавал совершенно непродуманные распоряжения. Так, получив доклад И Шаня о мнимой победе над англичанами в мае 1841 года в Гуандуне, император решил, что война успешно закончена и приказал вывести из провинций Гуандун, Чжэцзян и Фуцзянь войска, прибывшие туда в начале года на помощь из других районов страны. Указ был издан как раз в то время, когда англичане готовились возобновить военные действия, перенеся их на территорию Чжэцзяна.
В течение всей войны в цинском правительстве и армии почти безраздельно господствовали сторонники политики капитуляции.
Сторонники же сопротивления- Линь Цзэ-сюй и Дэн Тин-чжэнь- еще в самом начале войны были смещены с постов и фактически лишены возможности влиять как на политику цинского двора, так и на ход военных действий.
Такие военачальники, как Гуань Тянь-пэй и Чэнь Хуа-чэн, героически погибли в бою, а другие, подобно Хай Лину, покончили жизнь самоубийством.
То, что во главе войск стояли генералы и офицеры, настроенные откровенно капитулянтски, несомненно, сказалось на боевом духе армии. Гарнизоны Шанхая, Нинбо, Юйяо, Цыси, Фэнхуа, Гуанчжоу и других городов покидали их зодолго до приближения противника. Пораженческие настроения царили в армии почти на протяжении всей войны, начиная с того момента, как при дворе одержала верх группа капитулянтов во главе с всесильным тогда Мучжана. Героизм и мужество солдат, офицеров и даже целых гарнизонов (Чжэньцзян, Чжапу, Хумэнь) не могли изменить печальных для Китая результатов не только отдельных сражений, но и всей войны в целом.
Капитулянтская позиция цинского двора, маньчжурских чиновников и военачальников в этой войне объяснялась в значительной мере их страхом перед китайским народом, постоянной боязнью вооруженного восстания народных масс против чужеземных правителей. Об этом свидетельствуют как заявления самих маньчжуров, так и наблюдения членов Русской духовной миссии. «Существенная опасность для маньчжуро-китайского правительства,- писал из Пекина в январе 1841 года пристав миссии Н.И. Любимов,- еще состоит в том, чтобы не произошло каких-либо внутренних волнений, последствием коих может быть сильный политический переворот и перемена династии. Все это при нынешних обстоятельствах, которые только начинают разыгрываться,- дела не невозможное». Любимов также писал о том, что «народ всю неудачу дел с англичанами приписывает маньчжурам…»
Само поражение Китая в первой «опиумной» войне нанесло серьезный удар по престижу цинского правительства и его вооруженных сил. Подписав 29 августа 1842 года неравноправный Нанкинский договор, Цины, однако, не обнародовали его кабальные условия.
Еще во время войны пристав Русской духовной миссии Н.И. Любимов писал в своем дневнике: «Китайское правительство по случаю английских дел, как и по всем вообще делам, хлопочет об одном: как бы обмануть свой народ (не иностранцев, бог с ними, оно бы все им дало теперь же…), а именно своих подданных, ибо для него пуще всего, чтобы в глазах народа не проронить своей гордости». Однако это была не единственная причина, почему Цины так тщательно скрывали от своего народа свою капитуляцию перед Англией. Совершенно очевидно, что стремление цинских правителей замолчать любую свою неудачу в войне, а затем и полное поражение диктовалось не только одним желанием «иметь перед народом лицо», но прежде всего боязнью того, чтобы китайский народ, возмущенный столь печальным для Китая исходом войны, не выступил против правительства, которое не сумело защитить страну от английских завоевателей.
Спустя более двух месяцев после заключения Нанкинского договора глава Русской духовной миссии Поликарп Тугаринов сообщал в донесении, отправленном из Пекина в МИД России 3 ноября 1841 года: «Война китайцев с англичанами кончена; это не подлежит более никакому сомнению. Все войска, бывшие в деле или собранные в разных местах на случай появления неприятеля, двинулись к прежним своим пунктам; все лица, которым было вверено начальство над оными, от переделов Маньчжурии до Кантона, или уже возвратились, или получили приказание возвратиться в столицу, и Пекинская газета «Цзин бао» не раз объявляла от лица верховной власти, что
дружественные сношения с англичанами, прерванные войной, восстановлены». Далее он писал: «Китайцы покорились, кажется, всем требованиям англичан, и мирный трактат, как слышно, давно уже разменен. Это было, как можно полагать, в конце августа или в первой половине прошлого сентября месяца». И затем: «На какиих условиях заключен мир, я не могу, как желал бы, сказать во всей подробности и со всею достоверностью. Время, без сомнения, разоблачит эту тайну».
Но как бы ни скрывал цинский двор условия неравноправного Нанкинского договора, тем не менее слухи о требованиях английской стороны и переговорах, происходивших в обстановке строгой секретности, все-таки распространялись по стране.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Со времени заключения Нанкинского договора и открытия пяти портов для торговли Китай вступил на мировой рынок в качестве полуколонии. Если в период изоляции Китая народ подвергался феодальной эксплуатации, принявшей очень тяжелые формы, то после Первой опиумной войны к этому гнету присоединилась капиталистическая эксплуатация, пришедшая извне.
Новая форма эксплуатации разрушила китайское ремесленное производство и привела к тому, что структура общества, сложившаяся за много тысяч лет и покоившаяся на сочетании мелкого крестьянского хозяйства с домашним ремеслом, стала в ряде местностей разваливаться. Еще более серьезным было то обстоятельство, что эта новая эксплуатация побеждала правителей Цинской империи на все территории страны резко усиливать феодальную эксплуатацию и вдобавок к различным, трудно выполнимым старым налогам и поборам учреждать новые, используя их на восполнение огромных сумм задолженности по контрибуциям и опиумной торговле.
В течение десяти лет после Первой опиумной войны в китайском обществе внезапно произошли невиданные в его истории большие изменения, затронувшие как юг, так и север. В городах и деревнях все было потрясено до основания, старые устои- экономика, финансы, политика, мораль превратились в еще большее бедствие и зло для китайского народа.
С 1842 по 1845 год ввоз английских текстильных изделий в Китай очень сильно возрос. Через пять открытых по договору портов они проникли во внутренние районы страны, повсеместно ввоз этих товаров стал еще больше подрывать местное производство. Хотя английский ситец и подрывал китайское текстильное ремесленное производство, но подорвать окончательно местное производство он не мог.
Что касается вывоза, то вывоз китайского шелка и чая возрастал из года в год, вывоз этих товаров являлся постоянной преобладающей статьей в
китайско-английской торговле, разрешенной по закону и стоимость этих товаров в достаточной степени, даже с превышением, покрывала стоимость английского текстиля и других английский товаров. Поэтому экономическая агрессия Англии против Китая главным образом основывалась на торговле опиумом. С момента заключения Нанкинского договора торговля опиумом велась без всяких ограничений и опиум в огромных количествах ввозился в Китай, следовательно, ежегодно из страны выкачивались огромные суммы серебра в несколько миллионов фунтов.
Технико-экономическая отсталость Китая особенно ощутимо сказалась на вооружении цинской армии. К началу боевых действий ее военная техника оставалась на уровне середины XVII века, то есть периода завоевания страны маньчжурами. Флот состоял из устаревших деревянных судов и лодок, в то время как в английской эскадре были пароходы, совершенно неизвестные тогда в Китае. Цинская армия располагала громоздкими устаревшими пушками из чугуна и бронзы, отлитыми еще в XVIII веке и даже раньше. Эти пушки могли стрелять только с постоянным прицелом. На английских же кораблях были установлены крупные усовершенствованные орудия: 12-фунтовые гаубицы, 9-фунтовые полевые пушки, орудия на повторном лафете. Английским мортирам, винтовкам и карабинам китайские солдаты могли противопоставить лишь фитильные и кремневые ружья, луки, копья, сабли, тесаки и т.д.
Разложение феодально-бюрократической системы цинского Китая пагубно отразилось на состоянии его вооруженных сил. Моральный дух армии был низким, отсутствовала элементарная дисциплина, солдаты и офицеры в массе своей были опиумокурильщиками, занимались разбоем и грабежом. Между войсками отдельных провинций царила неприязнь, временами переходившая в открытые столкновения. В армии процветало казнокрадство, беззастенчиво разворовывались даже те жалкие суммы, которые правительство выделяло на оборону страны.
Неудачный исход войны с Англией явился неожиданностью для цинского правительства и императора, слепо веривших в могущество Небесной империи и непобедимость ее армии. Начиная войну, Цины не располагали сколько-нибудь достоверными сведениями о своем противнике. На протяжении всей войны инициатива почти неизменно исходила от англичан. Переложив все заботы о войне на провинциальных чиновников и военачальников, центральное правительство не сочло нужным даже позаботиться об организации надежной обороны в общегосударственном масштабе. У него не было ни единого стратегического, ни оперативных планов военных действий. Цинское правительство, за редким исключением, почти не выделяло средств на военные расходы, предлагая провинциальным властям самим изыскивать их из местных ресурсов. Все мероприятия его сводились лишь к переброске войск из внутренних провинций страны в район предполагаемого театра военных действий и частой сменяемости военачальников и сановников. Так, 18 октября 1841 года император назначил И Цзина командующим в Чжэцзяне, выделив ему двух помощников и приказав немедленно отправиться к месту назначения. Однако через два дня он поспешно отстранил помощников И Цзина, назначив на их место других лиц.
Наглядным примером непоследовательных действий императора служит история с назначениями и перемещениями маньчжурского сановника Ци Ина. 24 марта 1842 года он был направлен в Гуанчжоу командующим войсками. 28 марта того же года последовал другой указ, отменявший первый и назначавший Ци Ина командующим гарнизоном в Ханчжоу (провинция Чжэцзян). В этот же день император приказал направить Ци Ина и Илибу в Чжэцзян для ведения мирных переговоров с английским командованием. 7 апреля последовало высочайшее распоряжение о повышении Ци Ина и назначении его императорским особоуполномоченным. 25 мая император Мянь Нин подтвердил первое распоряжение и назначил его командующим войсками в Гуанчжоу. 4 июня в связи с падением Чжапу Ци Ин опять был назначен командующим гарнизоном Ханчжоу. Этот указ он получил 14 июня уже на пути в Гуандун. Узнав о том, что англичане угрожают Чжэньцзяну, цинский двор приказал Ци Ину и Илибу немедленно направиться в этот город. В августе 1842 года Ци Ин вел мирные переговоры в Нанкине, а в октябре был назначен наместником провинций Цзянси, Цзянсу, и Аньхуй.
Столько частая смена указов, нередко противоречивших один другому, свидетельствовала о полной растерянности императора и придворных, их неспособности руководить военными операциями. Бесконечные непродуманные перемещения сановников и военачальников вносили лишь еще большую дезорганизацию в правительственный и военный аппарат.
Не имея достоверной информации о ходе военных действий, император подчас отдавал совершенно непродуманные распоряжения. Так, получив доклад И Шаня о мнимой победе над англичанами в мае 1841 года в Гуандуне, император решил, что война успешно закончена и приказал вывести из провинций Гуандун, Чжэцзян и Фуцзянь войска, прибывшие туда в начале года на помощь из других районов страны. Указ был издан как раз в то время, когда англичане готовились возобновить военные действия, перенеся их на территорию Чжэцзяна.
В течение всей войны в цинском правительстве и армии почти безраздельно господствовали сторонники политики капитуляции.
Сторонники же сопротивления- Линь Цзэ-сюй и Дэн Тин-чжэнь- еще в самом начале войны были смещены с постов и фактически лишены возможности влиять как на политику цинского двора, так и на ход военных действий.
Такие военачальники, как Гуань Тянь-пэй и Чэнь Хуа-чэн, героически погибли в бою, а другие, подобно Хай Лину, покончили жизнь самоубийством.
То, что во главе войск стояли генералы и офицеры, настроенные откровенно капитулянтски, несомненно, сказалось на боевом духе армии. Гарнизоны Шанхая, Нинбо, Юйяо, Цыси, Фэнхуа, Гуанчжоу и других городов покидали их зодолго до приближения противника. Пораженческие настроения царили в армии почти на протяжении всей войны, начиная с того момента, как при дворе одержала верх группа капитулянтов во главе с всесильным тогда Мучжана. Героизм и мужество солдат, офицеров и даже целых гарнизонов (Чжэньцзян, Чжапу, Хумэнь) не могли изменить печальных для Китая результатов не только отдельных сражений, но и всей войны в целом.
Капитулянтская позиция цинского двора, маньчжурских чиновников и военачальников в этой войне объяснялась в значительной мере их страхом перед китайским народом, постоянной боязнью вооруженного восстания народных масс против чужеземных правителей. Об этом свидетельствуют как заявления самих маньчжуров, так и наблюдения членов Русской духовной миссии. «Существенная опасность для маньчжуро-китайского правительства,- писал из Пекина в январе 1841 года пристав миссии Н.И. Любимов,- еще состоит в том, чтобы не произошло каких-либо внутренних волнений, последствием коих может быть сильный политический переворот и перемена династии. Все это при нынешних обстоятельствах, которые только начинают разыгрываться,- дела не невозможное». Любимов также писал о том, что «народ всю неудачу дел с англичанами приписывает маньчжурам…»
Само поражение Китая в первой «опиумной» войне нанесло серьезный удар по престижу цинского правительства и его вооруженных сил. Подписав 29 августа 1842 года неравноправный Нанкинский договор, Цины, однако, не обнародовали его кабальные условия.
Еще во время войны пристав Русской духовной миссии Н.И. Любимов писал в своем дневнике: «Китайское правительство по случаю английских дел, как и по всем вообще делам, хлопочет об одном: как бы обмануть свой народ (не иностранцев, бог с ними, оно бы все им дало теперь же…), а именно своих подданных, ибо для него пуще всего, чтобы в глазах народа не проронить своей гордости». Однако это была не единственная причина, почему Цины так тщательно скрывали от своего народа свою капитуляцию перед Англией. Совершенно очевидно, что стремление цинских правителей замолчать любую свою неудачу в войне, а затем и полное поражение диктовалось не только одним желанием «иметь перед народом лицо», но прежде всего боязнью того, чтобы китайский народ, возмущенный столь печальным для Китая исходом войны, не выступил против правительства, которое не сумело защитить страну от английских завоевателей.
Спустя более двух месяцев после заключения Нанкинского договора глава Русской духовной миссии Поликарп Тугаринов сообщал в донесении, отправленном из Пекина в МИД России 3 ноября 1841 года: «Война китайцев с англичанами кончена; это не подлежит более никакому сомнению. Все войска, бывшие в деле или собранные в разных местах на случай появления неприятеля, двинулись к прежним своим пунктам; все лица, которым было вверено начальство над оными, от переделов Маньчжурии до Кантона, или уже возвратились, или получили приказание возвратиться в столицу, и Пекинская газета «Цзин бао» не раз объявляла от лица верховной власти, что
дружественные сношения с англичанами, прерванные войной, восстановлены». Далее он писал: «Китайцы покорились, кажется, всем требованиям англичан, и мирный трактат, как слышно, давно уже разменен. Это было, как можно полагать, в конце августа или в первой половине прошлого сентября месяца». И затем: «На какиих условиях заключен мир, я не могу, как желал бы, сказать во всей подробности и со всею достоверностью. Время, без сомнения, разоблачит эту тайну».
Но как бы ни скрывал цинский двор условия неравноправного Нанкинского договора, тем не менее слухи о требованиях английской стороны и переговорах, происходивших в обстановке строгой секретности, все-таки распространялись по стране.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Со времени заключения Нанкинского договора и открытия пяти портов для торговли Китай вступил на мировой рынок в качестве полуколонии. Если в период изоляции Китая народ подвергался феодальной эксплуатации, принявшей очень тяжелые формы, то после Первой опиумной войны к этому гнету присоединилась капиталистическая эксплуатация, пришедшая извне.
Новая форма эксплуатации разрушила китайское ремесленное производство и привела к тому, что структура общества, сложившаяся за много тысяч лет и покоившаяся на сочетании мелкого крестьянского хозяйства с домашним ремеслом, стала в ряде местностей разваливаться. Еще более серьезным было то обстоятельство, что эта новая эксплуатация побеждала правителей Цинской империи на все территории страны резко усиливать феодальную эксплуатацию и вдобавок к различным, трудно выполнимым старым налогам и поборам учреждать новые, используя их на восполнение огромных сумм задолженности по контрибуциям и опиумной торговле.
В течение десяти лет после Первой опиумной войны в китайском обществе внезапно произошли невиданные в его истории большие изменения, затронувшие как юг, так и север. В городах и деревнях все было потрясено до основания, старые устои- экономика, финансы, политика, мораль превратились в еще большее бедствие и зло для китайского народа.
С 1842 по 1845 год ввоз английских текстильных изделий в Китай очень сильно возрос. Через пять открытых по договору портов они проникли во внутренние районы страны, повсеместно ввоз этих товаров стал еще больше подрывать местное производство. Хотя английский ситец и подрывал китайское текстильное ремесленное производство, но подорвать окончательно местное производство он не мог.
Что касается вывоза, то вывоз китайского шелка и чая возрастал из года в год, вывоз этих товаров являлся постоянной преобладающей статьей в
китайско-английской торговле, разрешенной по закону и стоимость этих товаров в достаточной степени, даже с превышением, покрывала стоимость английского текстиля и других английский товаров. Поэтому экономическая агрессия Англии против Китая главным образом основывалась на торговле опиумом. С момента заключения Нанкинского договора торговля опиумом велась без всяких ограничений и опиум в огромных количествах ввозился в Китай, следовательно, ежегодно из страны выкачивались огромные суммы серебра в несколько миллионов фунтов.