Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и узник Азкабана.doc

Глава 11
«Молния»

Гарри смутно помнил, как добрался до подпола «Сладкого королевства», миновал тоннель и очутился в замке. Вот он ещё в «Трёх мётлах», а вот уже вылез из горба статуи. Всю дорогу он думал только о нечаянно подслушанном разговоре.

Как же так? Почему Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли и Корнелиус Фадж молчали? Почему скрыли, что родителей предал их лучший друг?

За ужином Рон и Гермиона тревожно поглядывали на Гарри, не смея заговорить с ним – рядом сидел Перси. После ужина друзья поднялись в гостиную, а тут Фред и Джордж на радостях, что наступили каникулы, взорвали десяток бомб-вонючек. Гарри не хотелось рассказывать близнецам о походе в Хогсмид, и он тихонько выскользнул из гостиной и поднялся в пустую спальню. В спальне присел у тумбочки, вытащил книги и нашёл фотоальбом в кожаном переплёте, который ему подарил Хагрид два года назад. Там были фотографии мамы и папы. Гарри сел на постель, задёрнул полог и стал разглядывать снимки…

На свадебной фотографии папа машет ему рукой, на лице у него сияет улыбка, непослушные волосы на голове, такие же, как у сына, торчат в разные стороны. Папа держит под руку маму, и она тоже светится счастьем. А рядом – шафер папы… Гарри раньше не обращал на него внимания.

Если не знаешь, что это Блэк, то и не догадаешься. На фото он красив и весел, а теперь у него исхудалое, бледное лицо. Неужели он уже тогда переметнулся на сторону Волан-де-Морта? И замышлял убить лучших друзей? Понимал ли он, что его ждёт двенадцать лет в Азкабане, после которых он станет неузнаваем.

«Но ведь на Блэка дементоры не действуют!» – думал Гарри, а Блэк глядел на него с фото и улыбался. И когда они совсем близко, он не слышит крик его мамы…

Гарри захлопнул альбом и сунул в тумбочку, снял мантию и очки, плотнее задёрнул полог и лёг.

Кто-то отворил дверь спальни.

– Гарри, ты здесь? – спросил Рон.

Гарри притворился, что спит. Рон вышел, Гарри лёг на спину и стал глядеть в потолок.

Впервые в жизни он почувствовал ненависть. Изображение Блэка словно вырезали из альбома и наклеили на потолок, и он в темноте смеялся над Гарри. Потом, как на экране кино, Блэк убил Питера Петтигрю (Петтигрю немного смахивал на Невилла Долгопупса). И у Гарри в ушах зазвучал тихий, взволнованный голос (хотя он никогда в жизни не слышал голоса Блэка): «Мой господин, наконец-то я – Хранитель Тайны Поттеров…» Его собеседник пронзительно захохотал, именно этот хохот Гарри слышал всякий раз, когда приближались дементоры.

---

– Гарри, на тебе лица нет!

Гарри заснул только под утро, а проснувшись, обнаружил, что спальня уже пуста. Он оделся и спустился по винтовой лестнице в гостиную. В гостиной были Рон с Гермионой. Рон жевал мятную жабу и поглаживал живот, Гермиона корпела над домашней работой, разложенной на трёх столах.

– А где все? – Гарри рассеянно огляделся.

– Разъехались. Сегодня первый день каникул, ты что, забыл? – Рон пристально поглядел на Гарри. – Скоро обед, я уже собирался пойти тебя будить.

Гарри сел в кресло у камина. За окнами всё ещё падал снег. Перед камином, как рыжий пушистый коврик, растянулся кот Живоглот.

– Тебе нездоровится? У тебя правда больной вид. – Гермиона обеспокоенно взглянула на Гарри.

– Нет, всё в порядке.

– Послушай, Гарри, – Гермиона и Рон переглянулись, – ты, конечно, расстроился из-за того, что вчера услышал. Но всё равно нельзя делать никаких глупостей.

– О чём ты?

– Нельзя самому охотиться за Блэком, – сорвалось с языка у Рона.

Гарри промолчал: разговор был явно подготовлен, пока он спал.

– Ты ведь не станешь, правда? – с надеждой спросила Гермиона.

– Блэк не стоит того, чтобы из-за него умирать, – добавил Рон.

Гарри поглядел на Рона, на Гермиону. Ну как же они не понимают?!

– Знаете, что я слышу, когда рядом дементор?

Рон с Гермионой в предчувствии чего-то страшного покрутили головами.

– Я слышу, как перед смертью кричит мама, умоляет Волан-де-Морта пощадить меня. Если бы вы вот так услышали последние слова мамы, вы бы их навсегда запомнили. Такое не забывается. А если бы вдруг узнали, что выдал её Тёмному Лорду их лучший друг…

– Ты ведь ещё учишься, а Блэк уже взрослый волшебник! – воскликнула Гермиона. – Его поймают дементоры, увезут в Азкабан, там он понесёт наказание!

– Ты ведь слышала, что сказал Фадж. На Блэка Азкабан не действует, как на обычных людей. Какое это для него наказание!

– И что ты задумал? – Рон был явно встревожен. – Хочешь его убить?

– Что ты, Рон! – испугалась Гермиона. – Гарри никого не хочет убить, правда, Гарри?

Гарри снова промолчал. Он и сам не знал, чего хочет. Одно было ясно: нельзя сидеть сложа руки, покуда Блэк на свободе.

– А Малфой всё это знает, – вдруг сказал он. – Помнишь, Рон, его слова на зельеварении? «Будь я на твоём месте, я бы его выследил… Уж я-то бы отомстил!»

– И ты не нас послушаешь, а Малфоя? – рассердился Рон. – Вспомни, что получила мама Петтигрю после его гибели от рук Блэка? Орден Мерлина первого класса и кончик мизинца в коробочке. Папа сказал, больше ничего не нашли. Этот Блэк чокнутый и очень опасен…

---

– Должно быть, Малфою сказал отец, – не слушал Гарри. – Он хорошо знал Волан-де-Морта…

– Зови его «Вы-Знаете-Кто»! – взорвался Рон.

–…значит, Малфои знали, что Блэк на стороне Волан-де-Морта…

–…и Малфой будет скакать от радости, если Блэк тебя прикончит, как Петтигрю! Пойми ты, Малфою только того и нужно, чтобы тебя укокошили к следующему матчу!

– Гарри, опомнись. Ну, пожалуйста! – со слезами взмолилась Гермиона. – Блэк страшный человек. Ну зачем тебе лезть на рожон! Ты мгновенно попадёшь ему в руки, он только того и ждёт… Твои мама с папой не позволили бы тебе самому искать Блэка. Они хотели, чтобы ты жил.

– Я никогда не узнаю, чего они хотели. Я никогда – спасибо Блэку! – с ними не разговаривал.

Живоглот потянулся и выпустил длинные когти. Карман Рона задрожал. Воцарилось молчание.

– Послушайте, ведь сейчас каникулы! – воскликнул Рон. – Скоро Рождество. Идёмте к Хагриду, мы у него сто лет не были.

– Нельзя, – возразила Гермиона. – Гарри не должен выходить из замка…

– Идёмте, – сказал Гарри, выпрямляясь в кресле. – Заодно спрошу его, почему он, рассказывая мне о родителях, никогда не упоминал Блэка.

Разговор о Блэке принимал явно нежелательный оборот.

– Может, лучше сыграем в шахматы? – поспешно предложил Рон. – Или в плюй-камни? Перси оставил мне игральный набор…

– Нет, пойдём к Хагриду, – твёрдо решил Гарри.

Друзья сходили за мантиями, вышли сквозь портретный проход («К барьеру, гнусные желтопузики!» – крикнул сэр Кэдоган вдогонку) и пошли по опустевшему замку, их шаги гулко отдавались в коридорах. Миновали дубовые двери и вдохнули свежий морозный воздух.

Спускавшийся вниз луг серебрился пушистым снегом, и шаги друзей оставляли в снегу дорожку. Носки и полы мантий скоро промокли и заиндевели. Запретный лес стоял как заколдованный, каждая ветка одета белой сверкающей опушкой, хижина Хагрида походила на глазированный торт.

Рон постучал. Хагрид не отозвался.

– Его что, нет дома? – спросила Гермиона, стуча зубами от холода.

Рон прижался ухом к двери.

– Слышу какой-то странный звук. Кто-то там есть. Может, Клык?

Гарри и Гермиона тоже приникли к двери. Внутри слышались глухие рыдания.

– Может, за кем-нибудь сбегать? – предложил Рон.

– Хагрид! – Гарри забарабанил в дверь. – Хагрид!

Раздались тяжёлые шаги, и дверь отворилась. Глаза у Хагрида покраснели и опухли, по кожаному жилету струились слёзы.

---

– Вы уже слышали! – прорыдал Хагрид и кинулся обнимать Гарри.

Лесничий был ростом с двух мужчин, его объятия были делом нешуточным. Гарри наверняка бы упал, если бы Рон с Гермионой вовремя не схватили лесничего под руки. Друзья все втроём втащили его в хижину, усадили за стол, он уронил голову на руки и разрыдался ещё громче. Лицо его всё было залито слезами, намокла и нечёсаная борода.

– Что стряслось, Хагрид? – спросила испуганно Гермиона.

Гарри заметил на столе письмо.

– Что это, Хагрид?

Хагрид подтолкнул письмо к Гарри. Гарри раскрыл его и прочитал:
– «Уважаемый мистер Хагрид!

Сообщаем, что расследование по делу о нападении гиппогрифа на ученика во время урока закончено. Постановлено принять заверения профессора Дамблдора, что Вы в этом прискорбном инциденте невиновны».
– Да ведь это здорово! – Рон похлопал лесничего по огромному плечу. Хагрид всхлипнул и махнул Гарри рукой, чтобы читал дальше.
– «Тем не менее мы обязаны выразить наше беспокойство по поводу вышеупомянутого гиппогрифа. Мы получили жалобу от мистера Люциуса Малфоя и передаём дело в Комиссию по обезвреживанию опасных существ. Слушание состоится 20 апреля. Просим Вас прибыть в указанный день в Комиссию с Вашим гиппогрифом. До начала слушания Вам надлежит держать гиппогрифа на привязи в отдельном помещении.

С уважением, Ваши коллеги…»
Ниже шёл список школьных попечителей.

– Но ведь ты говорил, что Клювокрыл очень хороший, – вспомнил Рон. – Держу пари, всё обойдётся…

– Нет, не обойдётся! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. – Хагрид утёр рукавом слёзы. – У них зуб на самых интересных животных.

В углу кто-то громко зачавкал. Гарри, Рон и Гермиона обернулись. На полу врастяжку лежал гиппогриф и что-то жевал.

– Ну как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! – всхлипывая, объяснил Хагрид. – Теперь Рождество, а он будет там один-одинёшенек и на привязи.

Друзья переглянулись. Они расходились с Хагридом во взгляде на «самых интересных животных», которых другие люди называют «опасными чудовищами». Впрочем, Клювокрыл и вправду выглядел безобидным. Хагрид же и вовсе считал его милашкой.

– Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. – Гермиона села рядом с Хагридом и погладила его по огромной ручище. – Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен.

– Ничего не выйдет! – рыдал Хагрид. – Комиссия в кармане у Люциуса Малфоя. Все его боятся. Я проиграю дело, и тогда Клювика…

---

Хагрид чиркнул пальцем по шее и с плачем рухнул на стол.

– Может, Дамблдор поможет? – вслух подумал Гарри.

– Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Сириус Блэк…

Рон и Гермиона взглянули на Гарри, как будто хотели сказать: вот он, подходящий момент укорить Хагрида, умолчавшего о роли Блэка в гибели его родителей. Но Хагрид был так несчастен, так боялся за судьбу гиппогрифа, что Гарри просто не мог ещё усугублять страдания своего друга.

– Хагрид, нельзя сдаваться, – твёрдо сказал он. – Гермиона права, надо хорошенько продумать защиту. Мы будем свидетелями…

– Я где-то читала о суде над гиппогрифом, его тоже раздразнили, и он напал на обидчика, – задумалась Гермиона. – Того гиппогрифа оправдали. Обязательно найду этот случай.

Хагрид только громче зарыдал. Гарри с Гермионой обернулись к Рону, как к якорю спасения.

– Заварю-ка я чаю, – сказал тот. Гарри вытаращил глаза.

– Мама всегда предлагает чашку чая, когда кому-нибудь плохо, – развёл руками Рон.

Наконец, выслушав многочисленные заверения о помощи и увидев перед собой кружку горячего чая, Хагрид высморкался в платок размером с добрую скатерть и сказал:

– Всё правильно. Нечего раскисать… надо взять себя в руки…

Огромный волкодав Клык застенчиво вылез из-под стола и положил морду Хагриду на колени.

– И чего я расквасился? На себя не похож. – Хагрид погладил Клыка по холке, потрепал за ухо. – Сам не свой последнее время… беспокоюсь о Клювике, да и уроки мои никому не нравятся…

– Нам очень нравятся! – соврала Гермиона.

– Отличные уроки, – поддакнул Рон. – Как, кстати, поживают флоббер-черви?

– Все передохли, – сник Хагрид. – Салата объелись.

– Бедные… – У Рона от сдерживаемого смеха затряслись губы.

– Да ещё эти дементоры… мороз по коже. – Хагрида передёрнуло. – Как иду в «Три метлы» промочить горло, каждый раз их вижу. Как в Азкабан вернулся.

Хагрид умолк и отхлебнул чаю. Гарри, Рон и Гермиона затаили дыхание: Хагрид впервые упомянул о заключении в волшебной тюрьме.

– А в Азкабане страшно? – осторожно спросила Гермиона.

– Ещё как! – Хагрид глядел в одну точку. – Другого такого места во всём свете нет. Я думал, с ума сойду. В голове всякие ужасы вертелись… всё вспоминал, как меня выгнали из школы… как умер отец… как я отпустил Норберта…

На глазах у него опять выступили слёзы. Норбертом звали дракончика, которого Хагрид выиграл в карты.

---