ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.09.2024
Просмотров: 38
Скачиваний: 0
26. Римский роман (Петроний, Апулей).
«Кроме целой серии греческих любовных романов в высоком стиле от античной эпохи до нас дошли ещё два произведения на латинском языке иного рода, которые принято, однако, в научной литературе также называть романами. Речь идет о „Сатириконе“ („Сатурах“) Петрония и „Золотом осле“ („Метаморфозах“) Апулея. В действительности жанровая природа этих произведений достаточно сложна и неопределенна, но перспектива движения в сторону романа, причем романа в его бытовом, сатирическом, „низком“ варианте, безусловно существует и представляет принципиальный интерес, особенно в свете более поздних этапов истории европейского романа (переход от рыцарских романов к плутовским)». Мелетинский Е. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М., 1986:
Роман древних греков и римлян во многом обусловил возникновение и развитие позднейшей художественной прозы. Повествовательная техника европейского романа широко заимствовала открытия греческих и римских романистов, новеллистика — сюжеты и мотивы.
Начало плутовскому роману положили романы Петрония и Апулея - за их спиной стоял, правда, греческий роман.
Античный роман не так наивен, как следовало бы ожидать, по времени его возникновения, и не так прост, как может показаться. Поэтому апулеевское: «Внимай, читатель, будешь доволен», которым он начинает свою книгу, справедливо и сегодня.
Роман — один из наиболее поздно сформировавшихся жанров античной литературы. Возвикпув в Греции, очевидно, в 1 веке до нашей эры если сохранившиеся фрагменты так называемого романа о Нине действительно отрывки романа, а не какого-нибудь иного жанра художественной прозы), он засвидетельствован произведениями, дошедшими до нас постью; самые ранние из них относя теп к I—H векам нашей эры. Из Греции роман был перенесен в Рим.
Греческий роман I —III веков нашей эры был весьма популярен как можно заключить по большому количеству его образцов. Пять романов дошли до нас целиком: «Харей и Каллироя» Харитона, «Повесть о Габрокоме и Антии» Ксенофонта Эфесского, «Лсокиппа и Клнтофонт» Ахилла Татия, «Дафнис и Хлоя» Лонга, «Эфиопика» Гелиодора; сохранились пересказы романов «Вавилопика» Ямвлиха и «Удивительные приключения по ту сторону Фулы» Антония Диогена; мы располагаем также множеством заглавий ныне утраченных романов и папирусными фрагментами, представляющими собой, по-видимому, тоже отрывки произведений этого типа; кроме того, существует латинский перевод романа «Повесть об Аполлонии Тирском», не сохранившегося в греческом оригинале.
26.1 «Сатирикон» Петрония
Петроний Арбитр (лат. Petronius Arbiter; род. ок. 14 — ум. 66, Кумы) — автор древнеримского романа «Сатирикон», обычно отождествляемый с сенатором Петронием, о котором писал Тацит. (Анналы XVI 18)
Имя Петроний Арбитр названо во всех манускриптах романа. Его подтверждают позднейшие ссылки и отзывы, в которых, без сомнения, речь идёт об авторе «Сатирикона».
ЖАНР - Несмотря на принятое обозначение, вопрос о жанре «Сатирикона» остается дискуссионным, поскольку применение к «Сатирикону» термина «роман» условно даже в его античном понимании. По форме это смесь стихов и прозы (характерная для менипповой сатиры), по сюжету — своеобразный авантюрно-сатирический роман, пародирующий греческий любовный роман.
** Мени́ппова сатира (мениппова сату́ра, Варроновская сатира) — жанр античной литературы, вид диатрибы. Характеризуется соединением философских рассуждений с пародийной сатирой. По форме отличается свободным соединением прозы и поэзии, отсюда и само название «сатура» (лат. satura в римской кухне — фруктовая смесь, ассорти). Жанр назван по имени его основателя кинического писателя Мениппа. Образцов греческой менипповой сатиры не сохранилось, и точно неизвестно, какой она была в первоначальном виде. Термин впервые введён, видимо, Варроном Реатинским, который (по свидетельству Цицерона) написал 150 сатир (полностью сохранилась одна), написанных прозиметрами; помимо того Варрон также смешивал латинский язык с греческим. В жанре менипповой сатиры написаны «Менипп», «Икароменипп», «Разговоры в царстве мёртвых» Лукиана, «Отыквление божественного Клавдия» Сенеки младшего, «Сатирикон» Петрония. Менипповы сатиры отличает экстравагантность сюжетов, намеренная парадоксальность коллизии и слога; типичны быстрые переходы от серьёзных рассуждений к фантастическим поворотам или острой сатире. Человеческие характеры выписаны схематично, обычны характерные стереотипы: хвастун, фанатик, скупец, соблазнитель. **
***«Сатирикон» Петрония, как это можно заключить по ряду упоминаемых в нем имен и событий, датируется I в. н. э., временем правления Нерона. Однако отождествление Петрония Арбитра, автора «Сатирикона», с Петронием, приближенным Нерона, «арбитром изящества» при его дворе, о котором рассказывает историк Тацит, несмотря на свою соблазнительность, все же проблематично.
Лишь Апулей, главным образом благодаря своей «Апологии» - речи, произнесенной в собственную защиту против обвинения в магии, не только точно датируется II веком нашей эры (он родился около 124 г.) но облечен для нас в плоть и кровь. Это несколько кокетничающий своей разносторонней образованностью человек, пленяющий своей внешностью и остроумием, красноречивый адвокат, софист, философ, адепт многих таинств.
О сатириконе подробно!!
Одно из самых своеобразных произведений древности, «Сатирикон», или «Сатиры», Петрония, сохранилось только в отрывках. То, что до нас дошло, - части, по-видимому, очень обширного романа, охватывавшего, во всяком случае, больше шестнадцати книг: книга шестнадцатая, которой мы располагаем, не доводит повествования до конца. К сожалению, невозможно с достаточной определенностью судить о характере «Сатирикона» по отдельным фрагментам, содержащим к тому же пропуски и лишенным связи между собой. Это обстоятельство породило в XVII веке фальсификацию француза Нодо, реставрировавшего пробелы: текст собственного сочинения он выдал за подлинный, сообщив, что обнаружил полную рукопись романа. Несмотря на неискусный характер этих вставок и грубые анахронизмы (Нодо, например, перенес в римскую действительность такие глубоко чуждые ей бытовые штрихи, как обыкновение светских молодых людей его времени присутствовать при утреннем туалете дамы), их ради цельности сюжета продолжают публиковать до сих пор, и они докучной тенью сопровождают роман Петрония.
Насколько можно судить по сохранившимся фрагментам, «Сатирикон» не имеет аналогий и стоит в древней литературе особняком. В причудливое единство автор соединил элементы многих жанров. Прежде всего здесь комически перелицованный греческий роман, и читатель без труда узнает в Энколпии и Гитопе знакомую ему, но пародийно сниженную любовную пару, а в их приключениях и бедах — стандартные мотивы греческого романа, кораблекрушения, мнимые смерти, любовные домогательства; враждебное божество, которое в традиционном романе распоряжается их судьбой, заменено здесь богом мужской силы Приапом. Чередование прозы и стиха заимствовано из так называемой Менипповой сатиры, обличительный или дидактический тон которой отброшен; использованы также мим, новелла, анекдот и ряд других жанров. Все они послужили только материалом, из которого автор создал нечто, по существу уже независимое от своих компонентов,— комический роман нравов.
Самый выбор жанра комического романа нравов в значительной мере обусловил внимание Петрония к теневым, отрицательным сторонам жизни; для античного автора понятия комического и низменно-грубого совпадали. Но при этом его книга не укладывается в рамки, привычные для такого рода проблематики: в ней нет ни моральной дидактики, ни порицающего отношения к изображаемому. Хотя Петроний дает достаточно красноречивые свидетельства падения человеческой личности, хотя он заглядывает в грязные притоны, сомнительные гостиницы, прибежища тайных культов или на кишащий жуликами рынок, он говорит обо всем как сторонний, незаинтересованный наблюдатель. Следствием этой позиции наблюдателя, бесстрастно регистрирующего то, что он видит, являются в романе многочисленные сцены противоестественных любовных связей и безудержной чувственности; для развращенного и безнравственного общества того времени они были типичны.
Но ничто не вызывает у Петрония отрицательного отношения. Он в такой мере не показывает неприязни к героям, запятнанным всевозложными пороками и преступлениями, что ученые согласны видеть во многих из них (особенно охотно в Эвмолпе, Энколпии и Агамемноне) выразителей личных взглядов и симпатий автора.
Здесь мы подходим к сложному вопросу интерпретации романа. Его понимание чрезвычайно затрудняется отсутствием положительных персонажей, в чьих словах можно было бы услышать голос автора; форма повествования почти лишает Петрония возможности и повода говорить от своего лица (ведь роман — это личный рассказ Энколпия); помехой является также невозможность определить место дошедших до нас частей в контексте целого.
Правда, в виде исключения вставные стихи, сопровождающие повествование, комментируют действие от автора, обнаруживая взгляды самого Петрония. Они характерны для периода общественного разложения I века н.э.: Петропий ни во что не верит и на все смотрит мрачно (за деньги можно купить и судью и друга); добрые чувства — только комедия, которую разыгрывают, пока это выгодно; искусство переживает упадок и т. п.
Большое место отведено в романе эстетическим вопросам, затронуты область живописи, риторики, эпической поэзии. Но и здесь было бы неосторожно всегда отождествлять рассуждающих на эти темы героев с автором. Так, Эвмолп в своей поэме «О гражданской войне» вводит в действие богов, то есть пользуется традиционным мифологическим аппаратом, от которого отказался современник Петропия эпический поэт Лукан. Однако мы не можем сказать с уверенностью, полемизирует ли Петроний с Луканом или только высмеивает авторов распространенного в то время классицистского эпоса, пародией на который являются стихи Эвмолпа.
Столь же затруднено и суждение относительно философских симпатий Петрония. В романе больше всего свидетельств интереса к Эпикуру: встречаются реминисценции из Эпикура, из философов его направления и лестные отзывы о нем, но все они обычно произносятся действующими лицами романа. Только однажды Петроний, защищая свою книгу от нападок моралистов (как он выражается, Катонов), оправдывает ее вольное содержание царящим в мире законом любви и кончает ссылкой на Эпикура (CXXXII):
Правды отец, Эпикур, и сам повелел нам, премудрый,
Вечно любить, говоря: цель этой жизни — Любовь.
Но эта ссылка скорее иронического характера, тем более что эпикуреизм, вульгарно понятый как жизнь ради наслаждения, не утверждается повествованием, а служит лишь объектом изображения.
Несомненно только, что Петронию была близка позиция Эпикура по отношению к богам; Эпикур отводил им скромную роль: согласно его учению, боги существовали, но не правили миром. Петроний был, очевидно, решительнее. Полные иронии замечания о богах тоже принадлежат героям повествования, но самый характер этих замечаний позволяет думать, что автор согласен с ними, — в противном случае, он едва ли позволил бы себе подобный тон, хотя представление о религиозном пиетете и имело в древности очень подвижные границы.