ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 06.09.2024
Просмотров: 39
Скачиваний: 0
Сравнение с греч романом
Сравнительно с греческим романом, у Петрония появляются, кроме характерных черт его эпохи (сюда, в первую очередь, относятся картина нравов, свидетельства развития в Риме восточных культов, изображение поднявшегося сословия вольноотпущенников), социально типизированные образы. Фигуры вольноотпущенников — нуворишей, хвастливых, необразованных, лишенных вкуса, — представляют собой высокую ступень обобщения, а описание пира Трималхиона поражает мастерством деталей, складывающихся в социально-психологическую картину большого размаха.
К новшествам, введенным автором, относится и дифференцированный язык действующих лиц.
Люди нового времени привыкли к тому, что каждый персонаж литературного произведения говорит в соответствии со своим социальным и психологическим обликом, и потому сейчас трудно в полной мере оце-ни.ть эту заслугу Петрония. Между тем в греческой и римской литературе представители различных культурных слоев обычно лишены речевой характеристики.
Особенно это бросается в глаза, когда нужно бывает определить говорящее лицо в каком-нибудь фрагменте. Точки зрения ученых обычно расходятся, и кандидатами на ту или иную реплику оказываются боги и кормилицы, рабы и мифологические герои...
Иное дело у Петрония. При сравнении речи Трималхиона и других вольноотпущенников с манерой выражаться ритора Агамемнона или Эвмолпа ощутимо резкое различие: речь первых изобилует народными элементами, пословицами, поговорками, избегает придаточных предложений, пестрит грубыми словами, ошибками и провинциализмами, а Эвмолп и Агамемнон говорят корректным и изящным языком образованных людей.
Скептико-ироническая позиция автора послужила причиной смещения масштабов и уравняла между собой высокое и низменное, смешное и серьезное. Поэтому в романе комические сцены неожиданно сменяются философскими и литературными рассуждениями, площадная брань соседствует с поэзией, а юридический документ — с вольной шуткой. Пестроту создают и многочисленные вставные новеллы, фантастические, иронические и бытовые, из которых наибольшую популярность приобрела в новое время новелла об эфесской матроне.
***Краткое содержание книг***
От этого произведения сохранились лишь большие отрывки из 15й и 16й книг, однако они не дают возможности судить о том, чему был посвящен роман в целом и насколько хорошо отражают эти фрагменты содержание всей книги. В этих отрывках мы оказываемся свидетелями хаотических и непристойных похождений некоего Энколпия и его товарищей в городах южной Италии. Самый знаменитый эпизод описывает роскошное пиршество («Пир Тримальхиона») в доме Тримальхиона, богатого вольноотпущенника. Поведение сотрапезников и их беседы производят еще более шокирующее впечатление, чем сам обед. В своих описаниях Петроний подражает Варрону, перемежая прозаический текст стихотворными строками. Так, желая сделать более ясной картину падения Трои, престарелый поэт Эвмолп декламирует 65 ямбических триметров, а позднее, обсуждая эпическую поэзию, декламирует 295 строк гекзаметра, посвященных гражданской войне, которые являются пародией на Фарсалию Лукана. Сам Энколпий, от лица которого ведется повествование, пользуется чистой латынью, однако многие персонажи вставляют в свою речь занятные жаргонизмы, и все в целом оказывается единственным в своем роде увлекательным повествованием (подчас ошеломляюще непристойным) о современных Петронию нравах. Хотя Петроний нигде не осуждает непристойность и вульгарность, вполне возможно, что цель автора состояла в том, чтобы показать читателям деградацию римского общества.
26.2 «Метаморфозы или золотой осел» Апулея
***«Метаморфозы» дошли до нас почти в сорока списках и практически без потерь, кроме испорченных фрагментов внутри нескольких фраз. Самым древним и самым лучшим списком считается Laurentianus, 68, 2—F, созданный в XI веке, который сейчас находится во Флоренции в библиотеке Лауренциана. Он включает?
«Апологию»
«Метаморфозы»
«Флориды» Апулея и др.
На русском языке «Метаморфозы» в первый раз были опубликованы двумя частями в 1780—1781 в переводе Е. И. Кострова Академическое издание в переводе М. А. Кузмина с комментариями и предшествующей библиографией вышло в СССР в 1960 году в серии «Литературные памятники».
***************
«Метаморфозы» (превращения) Апулея — рассказ о превращенном в осла человеке — еще в древности получили название «Золотой осел», где эпитет означал высшую форму оценки, совпадая по смыслу со словами «замечательный», «прекраснейший». Такое отношение к роману, который был одновременно развлекательным и серьезным, понятно — он отвечал самым разнообразным потребностям и интересам: при желании можно было найти удовлетворение в его занимательности, а более вдумчивые читатели получали ответ на вопросы нравственные и религиозные.
В наши дни эта сторона «Метаморфоз» сохраняет лишь культурно-исторический интерес, но художественное воздействие романа не утратило своей силы, а удаленность времени создания сообщила ему дополнительную привлекательность — возможность проникнуть в прославленный и малознакомый мир чужой культуры. Апулей использовал распространенный фольклорный сюжет превращений.
СЮЖЕТ
В книге рассказывается о невероятных похождениях беспутного знатного римского юноши Луция, увлечённого женщинами и колдовством; повествование ведётся от его лица. Оказавшись в греческой области Фессалия, считавшейся в античности родиной магии и славившейся своими ведьмами, он решил испытать на себе местное чародейство. Он узнал, что Памфила, жена хозяина дома, в котором он квартирует, — ведьма. Её служанка Фотида спрятала его на чердаке, и на его глазах Памфила с помощью волшебных мазей обратилась в сову и улетела на свидание к возлюбленному. Фотида достает ему мазь, которая должна обратить его в птицу, но путает баночки, и вместо того, чтобы стать птицей, Луций превращается в осла.
В обличье животного Луций попадает к различным хозяевам, претерпевает всякого рода унижения, в основном связанные с тяжёлым трудом, становится жертвой сексуальных домогательств одной знатной дамы и видит жизнь многих слоёв позднеантичного общества — от земледельцев и разбойников до жрецов Кибелы и богатых горожан, всюду наблюдая падение нравов. Изнурённый и доведённый до отчаяния Луций просит богов о помощи, и на его молитву откликается богиня Исида. По её указанию Луций съедает цветущие розы и снова превращается в человека. Отрёкшись от прежней порочной жизни, он проходит обряд посвященияи становится пастофором (жрецом Осириса и Исиды).
СТИЛЬ
Стиль «Золотого осла» подчёркнуто ироничен и эксцентричен, изобилует каламбурами, нагромождениями эпитетов, архаичными построениями предложений; автор любит использовать редкие и устаревшие слова. Крайнее стилистическое своеобразие приводило ранних исследователей романа к мысли, что Апулей писал на особом «африканском диалекте» латыни. При этом язык произведения сильно изменяется в последней книге, где описывается религиозное пробуждение Луция; его обращения к богине написаны вполне серьёзным и торжественным слогом. У этого факта есть несколько объяснений:
Роман представляет собой завуалированный эзотерический трактат: первые десять книг изображают полную чувственных удовольствий и соблазнов жизнь, ведущую к деградации и переходу в «скотское» состояние, а последняя демонстрирует возвышение человека через приобщение к божественным тайнам.
В романе «зашифрована» жизнь самого Апулея, который был посвящён в различные мистические учения и был судим по обвинению в колдовстве.
Произведение представляет собой сатиру на все черты жизни позднего Рима, в том числе и на религию. Иронические нотки в описании обрядов инициации, через которые проходит Луций, говорят о религиозном скептицизме Апулея.
ВСТАВНЫЕ НОВЕЛЛЫ
В тексте романа также встречается около двадцати вставных новелл, возможно, позаимствованных из милетского сборника и/или восходящих к фольклорным источникам; большинство повествует о неверных жёнах, глуповатых мужьях и хитроумных любовниках. Одна из них излагает сказание (сказку!) об Амуре и Психее, в дальнейшем пользовавшееся огромной популярностью в европейской культуре.
***РАЗБОР
Повествования о злоключениях человека, силой колдовских чар принявшего облик осла, были известны и до Апулея; это — не дошедшая до нас греческая повесть Лукия Патрского и сохранившаяся — тоже греческая — повесть «Лукий, или Осел», ошибочно приписывавшаяся Лукиану (II в. н. э.), с которой «Метаморфозы» имеют много точек соприкосновения. Предполагают, что оба они, Апулей и псевдо-Лукиан, перерабатывали, каждый по-своему, повесть Лукия Патрского. В отличие от конспективного изложения событий, характеризующего «Лукия» псевдо-Лукиана, Апулей дает подробный рассказ, перемежающийся большим количеством вставных новелл, а своей новой концовкой сообщает философское значение сюжету, пародийно-сатирически поданному псевдо-Лукианом.
Странствия Луция-осла кончаются неожиданным финалом: помощь богини Исиды возвращает ему человеческий облик, и отныне, пережив духовное перерождение, он становится адептом ее религии. В «Лукии» же развязка только подчеркивала комическое понимание автором своего материала; героя, вновь ставшего человеком, встречает оскорбительное разочарование возлюбленной, которой он нравился, когда был ослом, и его с позором прогоняют.
Торжественно-религиозная заключительная книга Апулея, присоединенная к забавным первым десяти, кажется нам странным несоответствием. Но нельзя забывать, что смешное и серьезно-величавое были в древности гораздо ближе друг к другу, чем сейчас, и Апулей мог, не вызывая удивления, завершить скитания Луция-осла столь своеобразно.
Финальную метаморфозу автор понимает как преодоление героем грубо животного, чувственного начала. Низменные формы человеческого существования воплощены в образе осла — животного, считавшегося в древности не столько глупым, сколько сладострастным, и сменяются формами чисто духовного бытия, поднимающего личность все выше по ступеням мистериального посвящения. В самом делении романа на 11 книг содержится намек на его концепцию: для готовящихся посвятиться в таинства Исиды десять дней служили подготовкой к одиннадцатому — дню посвящения в мистерии. Перед нами, таким образом, повесть об освобождении личности от животной природы (животная природа подчеркивалась потерей человеческого облика) и торжестве ее в нравственно-религиозном прозрении.
Характерно, что в XI книге особенно отчетливо начинают проступать автобиографические черты, и образ героя постепенно сливается с образом автора. Луций оказывается жителем Мадавры, родного города Апулея, и его судьба, после того как он расколдован, имеет точки соприкосновения с личной судьбой автора. Некоторые моменты, впрочем, сближают Луция и Апулея еще в начале повествования (интерес к магии, к неоплатонизму, пребывание в Афинах). Все это говорит о том, что книга о победе человека над низменными сторонами своей природы в известной мере строилась на опыте собственной жизни, религиозно-философски переосмысленном.
Кроме нравственной стороны, Апулея интересует и проблема судьбы. Чувственный человек, по мысли автора, находится во власти слепой судьбы, которая незаслуженно наносит ему свои удары. Это иллюстрируется многочисленными злоключениями Луция. Личность, победившая чувственность, посредством религии таинств обеспечивает себе покровительство «зрячей», то есть справедливой судьбы, и автор показывает, как руководимый божеством Луций достигает высоких степеней посвящения и жизненных успехов.