Файл: ФАНТАЗИИ ФАРЯТЬЕВА.doc

ЛЮБА (гладит Сашу по руке). Посмотри на свои руки. Через пару лет ты совсем не сможешь играть. Над тобой будут смеяться даже твои бездарные ученики. И что тебе останется, если ты его упустишь? Ты же с ума сойдешь через десять лет. Ты днем и ночью на разные голоса будешь слышать: "Упустила Фарятьева! Упустила Фарятьева! Упустила..."

МАМА (появляется в дверях с подносом). Ну вот, девочки, сядем за стол, попьем чайку, поговорим, обсудим все, все, все со всех сторон.

Сцена вторая

Квартира Фарятьева. Расположение комнат такое же, как в первой сцене. Вместо буфета - книжный шкаф, в центре - стол, напротив дивана - телевизор. У телевизора сидит тетя Павла - маленькая хрупкая старушка. Входная дверь хлопает.

ТЕТЯ. Павлуша, милый! Ну что ж ты так поздно? Раздевайся! Ты, конечно, умираешь от голода. Ну что же ты так поздно?

ПАВЕЛ (в дверях). Поздно? Я спешил, я буквально бежал. Но время сегодня так летит...

ТЕТЯ. Ты, конечно, ничего не ел с утра?

ПАВЕЛ. Не ел? Да, возможно. Я как-то не заметил. Сегодня день совершенно необычный. (Выходит в коридор.)

ТЕТЯ (выключает телевизор). Необычный? Павлуша, ты тоже это чувствуешь? Я тоже это чувствую: сегодня удивительный день. Мой руки, я несу ужин. (Выходит в кухню.)

Какое-то время комната пуста, только слышны голоса.

Ну что ж ты так поздно?

ПАВЕЛ. Неужели действительно поздно? Я сегодня не ощущаю времени.

ТЕТЯ (входит в комнату, накрывает на стол). Он не ощущает времени! А я его чувствую каждой клеткой.

ПАВЕЛ. Что?

ТЕТЯ (кричит). Я чувствую время каждой клеткой!

Павел входит в комнату, садится за стол.

Каждой своей, старой клеткой, каждым старым нервом. Ты не знаешь, мальчик, что такое ожидание в старости. Я ведь целый день разговариваю с тобой, мысленно, конечно.

ПАВЕЛ. Тетя, у меня сегодня необыкновенный день. Может быть, я ждал его всю жизнь.

ТЕТЯ (садится напротив него). Ну! Я же знала, что близкие люди живут одной душой. Тебе передалось это мое чувство. Ешь, Павлуша, это карпики в сметане.

Павел ест. Пауза.

ТЕТЯ

(одновременно). Ты знаешь...

ПАВЕЛ

ТЕТЯ (смеется). Ты ешь. Я буду говорить. Позволь старухе поболтать. Я ведь собираю свои впечатления по крохам, от каждого дня. Для меня ведь имеет значение каждый день. Я видела сегодня совершенно необыкновенный сон. Цветной сон. Будто я нахожусь в каком-то странном саду, красивом, но несколько декоративном. Этот сад мне не очень приятен, но вот подул легкий ветер, и я посмотрела на небо. И вдруг... Павлуша! Все звезды сложились в созвездия, те приобрели четкие границы, формы, и я поняла их смысл. Каждое созвездие окрасилось в свой цвет. И по небу помчались лиловые олени, красные собаки, желтые медведи, зеленые рыбы. Это было поразительно. А я всю жизнь не могла найти ни одного созвездия: я не могла угадать их форм. И пробуждение было таким радостным. Я совсем забыла, что я уже старуха. (Смеется.) И я поняла, что будет необычный день. (Напевает.) Ля-ля-ля, ля-ля-ля...

ПАВЕЛ (исправляет ее). Ля-ля-ля...

ТЕТЯ. Еще, еще, Павлуша!..

ПАВЕЛ. Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля...

ТЕТЯ. Да, я лишена и слуха, ко всему... Потом позвонил Бедхудов.

ПАВЕЛ. Бедхудов? Он звонил?

ТЕТЯ. Какой необыкновенный человек! Верно, Павлуша?

ПАВЕЛ. Да, тетя. Пожалуй, может быть, мы даже не можем оценить, насколько он необыкновенный человек. Он - душа нашего города.

ТЕТЯ. Душа? Мне казалось немного иначе.

ПАВЕЛ (встает, ходит по комнате). Нет, именно душа! Посвятить всю жизнь тому, чтобы дать детям возможность выражать свои чувства посредством музыки, одухотворить их жизнь... А ведь эти дети через десять лет будут взрослыми жителями этого города. Ты понимаешь, что от него зависит, какой будет жизнь в Очакове через десять лет? Ибо эти дети в свою очередь подарят людям чудесные мгновения, полные музыки. И жизнь будет прекрасной. Бедхудов! Это...

ТЕТЯ. Я чувствую необыкновенное волнение, когда говорю с ним. Я как-то внутренне подтягиваюсь.

ПАВЕЛ. Он почти не бывает дома. А с этим стоматологическим кабинетом было столько волнений! Ведь пойми, это новое дело. Оно требует энергии и времени. И, конечно, средств! А тем более с таким необыкновенным кариесом в наше время...

ТЕТЯ. С таким трагическим кариесом, Павлуша.

ПАВЕЛ. Да, И у него хватает времени думать и об этом. Так зачем он звонил?

ТЕТЯ. Хотел узнать, когда ты будешь дома. Я сказала, что ты будешь после семи. Я как будто чувствовала... (Торжественно.) Умер мой одноклассник, Павлуша. Удивительный человек и удивительный врач. Светлая ему память. В моем возрасте смерть сверстника - это первый звонок. (Плачет.)

ПАВЕЛ. Не нужно! Не нужно! (Целует ее.) Прочь мрачные мысли.

ТЕТЯ. Да. Я сначала была потрясена, А потом думала о нем светло. У него была болезнь сердца, и это нужно было ожидать. Сердце - это беда нашего времени. Я понимаю, что это неразумно, но все-таки отношу его к органам наших чувств. Ведь люди действительно умирают от любви, от радости и горя, и какой ни поставь диагноз, а результат один: не выдерживает сердце. И что ты тут поделаешь?! Я не знаю, как работает мозг, когда ты видишь любимого человека, но я знаю, как бьется сердце. И все это знают. А, Павлуша?..

ПАВЕЛ (садится). Ты поэт, тетя.

ТЕТЯ. Нет, я аналитик. Ах, Павлуша, я смотрю на тебя и поражаюсь: для меня ты дитя, а ведь на самом деле ты - мужчина в годы расцвета, в зените, так сказать. Да! Так о чем я говорила? Я говорила о смерти, о сердце... Подожди, я принесу кисель. (Выходит.)

ПАВЕЛ (про себя). Годы расцвета... Это относительное понятие. А зенит? Что такое зенит для человека?

ТЕТЯ (приносит кисель). И вдруг... Совершенно неожиданно. Я получила письмо. Ты знаешь, я всегда очень волнуюсь, вскрывая конверты. Я читаю обратный адрес... И что я вижу? Полоцк!

ПАВЕЛ (недоуменно). Полоцк?

ТЕТЯ. Да! Полоцк? Ты понимаешь?

ПАВЕЛ. Полоцк? А что Полоцк?

ТЕТЯ. Неужели ты не понимаешь, Павлуша?

ПАВЕЛ. Полоцк?

ТЕТЯ. Ну да. Это моя вина. Громадная вина. Мы забываем людей. Мы бросаем их. Даже родных. Как будто впереди нас ждут толпы и карнавалы. Почему мы не думаем об одиночестве? Полоцк, Павлуша.

ПАВЕЛ. Полоцк. Что-то с ним связано... Но что?

ТЕТЯ. Хорошо. Слушай. В Полоцке живет моя и твоей покойной мамы двоюродная сестра Соня. Мы все, к сожалению, обменивались иногда открытками на праздник, но не больше, и она, признаться, потеряла для меня какие-то реальные очертания. Я совершенно не думала о ней. А ведь в детстве мы жили вместе... Да... И вот среди старых книг и тетрадей я нахожу как-то записную книжку. А в ней отмечены дни рождений всех моих давних знакомых и родственников. Ах, Павлуша, как у меня дрожали руки... Там были дни рождения людей, о которых я давно забыла... Что за жизнь! И вдруг, смотрю, - Соня! В общем, я в тот же день побежала, купила ей подарок, возможно не совсем удачный, и отослала с письмом. Первое письмо за столько лет... Я и забыла об этом, и вдруг я получаю ответное письмо сегодня. И какое письмо, Павлуша! Она несчастный человек. Она совершенно одна, муж умер. 0на не жалуется, нет, она просто рассказывает о себе, возможно, ей просто необходима высказаться... Но мне стало так стыдно и больно...

ПАВЕЛ. Полоцк! Конечно, теперь я вспоминаю.

ТЕТЯ. В довершение ко всему она хочет, мне вышить что-нибудь на память от нее. Она вышивает бисером. Просит выслать материал, из которого я собираюсь шить платье. Она, конечно, не представляет себе, какой я стала. (Смеется.) Я - в платье, вышитом бисером! Но я не могу отказать ей, и вот я подумала... Только ты не возражай сразу! Может быть, тебе какую-нибудь выходную рубашку вышить бисером, одноцветным? Допустим, ворот? А?

Павел молчит.

Ну ты подумай. Сразу это кажется неприемлемым, но если ты представить себе однотонный бисер, матовый... Ну ты подумай, подумай.

ПАВЕЛ (задумчиво). Тетя, посмотри на меня внимательно и скажи, есть во мне что-то, ну хоть что-нибудь такое, что могло бы привлечь... Нет, хотя бы пробудить симпатию ко мне?

ТЕТЯ (смеется). Я понимаю, Павлуша, ты намекаешь на то, что бисер тебе противопоказан... Но, в конце концов, это не так важно. Самое главное, Павлуша, что, когда я прочитала ее письмо, я почувствовала боль и одновременно радость. Я приняла правильное решение...

ПАВЕЛ (решительно). Тетя, я говорил тебе, что сегодня необыкновенный день. Бывают такие дни, когда ты и людей, и явления воспринимаешь как бы под другим углом зрения. Понимаешь? И себя тоже.

ТЕТЯ. Ты абсолютно верно все понял. Я посмотрела на свою жизнь глазами другого человека, и я все решила. Как бы ты ни возражал, Павлинька, я сделаю по-своему. Все трудности, связанные с этим, я беру на себя. Соня переедет к нам. Мы обменяем ее комнату на одну комнату, а потом две и одну на три комнаты. А пока будет производиться обмен, она переедет к нам, мы будем жить с ней в одной комнате.

ПАВЕЛ (ошеломлен). Как?

ТЕТЯ. Вот так. Вот так, Павлуша. Она одинока. Она несчастный человек. В конце концов, и мы должны что-то сделать для нее, искупить свое невнимание.

ПАВЕЛ (испуганно). Нет, подожди, нельзя же так сразу это решать. Я ведь еще... Ты не знаешь...

ТЕТЯ. Нет, я все знаю. Я знаю, что на это трудно решиться, но я ей уже написала.

ПАВЕЛ (встает). Написала?

ТЕТЯ. Да, написала.

ПАВЕЛ. А как же я?

ТЕТЯ (встает). Подожди, Павлик. До сих пор мне казалось, что мы отлично понимаем друг друга. Неужели мой рассказ не дошел до твоего сердца? Ты ничего не понял?

ПАВЕЛ. Я все понял, но ты же не выслушала меня. Как ты могла написать?.. И ты уже отослала письмо?

ТЕТЯ (голос ее дрожит). Отослала. Ты ничего не понял, Павлуша. Я тебе рассказала о смерти Зузенко, о смерти старого человека, а он был не так одинок, как Соня. У него погиб сын, развелась дочь и работы было много - вот и все, но сердце из-за постоянных бед и неприятностей - оно фрустируется, раскалывается. Сначала дает трещинку, как чашка, а потом раскалывается пополам, и человек умирает от постоянной фрустации Зузенко умер. Умерла мама. Пусть поздно, но должна же я подумать о Соне.

ПАВЕЛ. Тетя, подожди!

ТЕТЯ. А чего ждать?

ПАВЕЛ. Но я ведь женюсь, тетя...

Пауза.

ТЕТЯ (медленно садится). Павлик?! Как женишься?!

ПАВЕЛ (садится). Я люблю ее, тетя, но я боюсь, она откажет мне.

ТЕТЯ (бессмысленно). Откажет? Тебе?

ПАВЕЛ (пытаясь улыбнуться). Конечно мне. Это не так трудно - отказать мне.

ТЕТЯ (встрепенувшись). Ты женишься? Ты женишься, Павлик?