ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 19.09.2024
Просмотров: 84
Скачиваний: 0
МАМА. Что же вы меня не будите? Ты давно пришла?
ЛЮБА. Нет.
МАМА. Я заснула как младенец. Но зато сейчас я бодрая, как птичка. А зачем ты открыла окно? Холодно.
ЛЮБА. Не закрывай, мама. Здесь душно. Иди пока в ту комнату, я скоро закрою.
МАМА. А если мама хочет побыть со своими девулями? Если мама соскучилась? А где Шуренок?
ЛЮБА. Сейчас придет.
МАМА (закрывает окно). У меня настроение прекрасное. Я чувствовала, что этот год сложится необыкновенно удачно. А говорили, что это плохой год, "год дракона". Какая чепуха! А почему в комнате такой беспорядок? Сейчас придет Павел. Стыдно. Нужно быть аккуратной, Люба.
ЛЮБА (открывает окно). Мама!
МАМА. Это нужно не маме, а тебе. Это тебе пригодится в жизни. Ты же у меня умная девочка, хорошая девочка. Вы обе у меня хорошие девочки. А все эти завихрения, это пройдет, и все станет на свои места, А у Павлика - это все юношеские фантазии. Они исчезнут, как только появится семья.
Люба слоняется по комнате, мама ходит за ней, убирая в комнате.
Все пройдет само собой. Зубной врач в семье - это счастье.
ЛЮБА (неожиданно громко). Да!
МАМА. Что да? Почему ты такая бледная? Ты не больна? У тебя нет температуры?
ЛЮБА. Ничего у меня нет. (Включает на полную мощность радиоприемник.)
МАМА (выключает радиоприемник). Люба, ты укоротила форму?
ЛЮБА. Нет.
МАМА. Значит, ты выросла. Нужно удлинить. Ты уже выше меня. А скоро будешь выше папы. Куда ты растешь? (Снова закрывает окно.) Я сегодня познакомилась с тетей Павла. Она такая милая, интеллигентная женщина, мы сразу поняли друг друга. Знаешь, она мне показала фотографию Павла, там ему года два, и он очень похож на Шурочку. У нее есть точно такая фотография, я сейчас поищу ее. Кстати, наши фотографии в ужасном состоянии. Нужно их разобрать, систематизировать. А где Шура?
ЛЮБА. Сейчас придет.
Мама выходит в соседнюю комнату, Люба открывает окно, снова появляется в дверях мама.
МАМА. Ну, памятник, - это, конечно, нереально... Но чем черт не шутит, может быть, что-то он и откроет. Как ты думаешь?
ЛЮБА (громко). Да!
МАМА. Закрой окно. Очень дует. Ты простудишься. (Выходит в соседнюю комнату.)
Люба тихонько подходит к двери и плотно прикрывает ее за мамой, потом так же осторожно направляется к другой двери, а она вдруг распахивается, на пороге стоит Саша. У нее необыкновенное лицо. Дальше сцена идет в бешеном темпе, но Люба и Саша говорят почти шепотом. Саша собирает кое-какие вещи в большую сумку, причесывается, все это она делает почти одновременно.
ЛЮБА. Шурочка!.. Голубчик!.. Не надо!
САША. Люба!.. Какое счастье! Какое счастье!
ЛЮБА. Миленькая, Сашенька, не надо... Я прошу! Не надо!
САША. Любушка, это невероятно. Ты понимаешь? Я вышла... Он стоит... Губы дрожат... Он сам пришел! Где моя синяя папка?
ЛЮБА (включает радиоприемник). Голубчик! Милая! Не надо!
САША. Люба! Это все была ошибка. Люба! Какое счастье! Ты понимаешь?
ЛЮБА. Что ты делаешь, Саша? Ты понимаешь, что ты делаешь?
САША. Я знала!.. Я чувствовала, что так будет. Есть судьба! Есть!
ЛЮБА. Не уходи, Саша!
САША. Люба, он меня любит. Он сам пришел. Сам! Солнышко мое!.. Это сон! Как я выгляжу? Я не очень страшная?
ЛЮБА. Хочешь, я стану на колени? Хочешь?
САША. Тише, Любушка. Тише! Может быть, мне переодеться? Как ты думаешь?
ЛЮБА. Так нельзя... Так нельзя.
САША. Он боялся войти, глупенький. Он мучился все это время. Бедненький мой! Он такой ранимый.
ЛЮБА. Я не могу так жить. Так нельзя. Он же сейчас придет.
САША. Тише, Люба.
ЛЮБА. Он же сейчас придет! Саша. Не мешай мне, Люба. Не путайся под ногами. Я могу что-то забыть. Он меня ждет. Как я выгляжу? Как же быть?.. Эта папка в той комнате.
ЛЮБА. Ты не уйдешь отсюда. Я позову маму.
САША. Ты ребенок, Люба. При чем здесь мама? Мне нужна папка, там все документы. Как же быть?
ЛЮБА. Он придет... Он же так радовался... Нельзя убивать человека.
САША. Любушка, войди в ту комнату тихонько, возьми синюю папку на столе.
ЛЮБА. Он же тебе объяснял, что мы - инопланетяне. Он тебя утешал, когда ты плакала.
САША. Ты не пойдешь за папкой?
ЛЮБА. Он приходил, когда ты была никому не нужна. А этот... Он только свистнул, и ты бежишь. Шушечка, милая! Не надо, не уходи. Мы же говорили, что будем вместе гулять, спорить... Только что говорили! Вот на этом самом месте.
САША. Мы и будем вместе. Обязательно. Все будет великолепно. Он любит меня. Он уже снял комнату. Для нас. Любимый мой! Какой заботливый! Господи, как он намучился! Малышик мой! Как он похудел...
ЛЮБА. Ты говоришь, как мама. Совсем как мама.
САША. А что в этом плохого? Я пойду, Люба. Он меня ждет. Ты принеси мне папку на работу. (Направляется к двери.)
ЛЮБА (отчаянно). А Фарятьев?
САША. Павлик? Он очень хороший человек. Ты объясни ему сама как-нибудь... И скажи ему спасибо. Обязательно. (Открывает дверь, вдруг останавливается, поворачивается к Любе.) Любушка! А что ты так беспокоишься о нем? Послушай... Он тебе нравится?
Люба молчит.
В этом нет ничего плохого. Он очень хороший человек. Ты не выпускай его из виду. Ни в коем случае. (Подходит к Любе, небрежно целует ее.) Любушка!.. Это такой день! Такой день!.. За что мне такое счастье? (Уходит.)
Через секунду в комнату входит мама.
МАМА. Люба, сядь.
Люба покорно садится, мама садится напротив нее.
Неделю назад я получила письмо от Костелецкой. Я хотела прочитать его вам и забыла. Слушай. (Надевает очки, читает.) "Здравствуйте, дорогие друзья! Давно вам не писала, да и писать, по правде сказать, не о чем. Жизнь наша течет тихо и однообразно. Может быть, где-то оно иначе, но я другой жизни не знаю, так как далеко от дома отойти не могу - мама очень слабенькая. Я было и хор оставила, но завсобесом, между прочим, очень симпатичная женщина, которая заинтересована в том, чтобы этот хор пенсионеров не умер, стала меня уговаривать не бросать его и сказала, что если будут выезды в район, то она будет присылать девушек - сотрудниц собеса - дежурить к нам". А где Шурочка?
ЛЮБА. Сейчас придет.
МАМА (продолжает читать письмо). "Так что пою я по сей день. Летом очень хлопотала, так как собралась было в Киев, но вдруг приехал Володя из Москвы с женой и мальчиком, и вышел из моей поездки - пшик! - чему я очень рада... А жизнь течет и, сколько ее еще осталось... А Лета пишет..." (Любе.) Ты помнишь тетю Виолетту? (Читает.) "А Лета пишет..."
Звонок в дверь, Люба вскакивает, выбегает в прихожую.
Пауза. Появляется Павел с букетом, цветов.
МАМА. Павлик! Здравствуйте, голубчик. Ну, проходите, проходите. Сашеньки нет, она выбежала на минутку. Все в хлопотах. Дайте-ка я на вас посмотрю... Похудел... Осунулся. Ну, что же вы? Что ж вы так, дорогой?
ПАВЕЛ (протягивает ей букет). Я, собственно... Я немного волнуюсь.
МАМА. Он волнуется! Прелестные цветы. Волнение - это понятно. Но почему же вы изводите себя? Зачем эти круги под глазами? Зачем? Это вас не красит.
ПАВЕЛ. Круги? Я не знаю.
МАМА. Любасик! Займи гостя. Правда, она у меня красивая девочка? Как вам кажется, Павел?
ПАВЕЛ. О да! Она, возможно, будет очень, очень красивой!
МАМА. Конечно будет. Она и умница у меня. Ну ладно, ладно... Она уже хмурится, и я замолкаю... Поверьте, я тушуюсь. Спрашивается, для чего нужно иметь детей? Я побежала на кухню, Я сегодня тоже обленилась, проспала все на свете. Шурочка сейчас придет, она выбежала на минутку. (Выходит.)
ПАВЕЛ. Как она вас любит!
ЛЮБА. Смешно, да?
ПАВЕЛ. Почему смешно? Это прекрасно.
ЛЮБА, Оставьте! Прекрасно! Это безумие какое-то. Кому это нужно? Я вообще считаю, что надо отнимать детей у родителей. Непременно отнимать и отдавать их государству. Я бы запрещала им даже видеться, пока дети не станут взрослыми и не поймут сами, что к чему.
ПАВЕЛ. Вы это говорите серьезно?
ЛЮБА. Господи, конечно серьезно. Это единственный выход. Это единственное, чем можно помочь детям.
ПАВЕЛ. Вы шутите? Не можете вы так думать!
ЛЮБА. Почему не могу?
ПАВЕЛ. В чем помочь? 3ачем отнимать?
ЛЮБА. Чтобы не было этой слепой, этой безумной любви, когда готов убить сотни детей, лишь бы был жив один, мой, неповторимый. А из этого "неповторимого", может быть, неповторимая гадость получится. Нужно отнимать детей - и все. Тогда бы и взрослые жили, жили, а не прозябали. А так ведь родят, и все - миссия закончена. Глупеют, дряхлеют, а туда же - воспитывать.
ПАВЕЛ. Как вы смеете так говорить?! Это невероятно.
ЛЮБА. А вот и смею! Я говорю от имени детей. Это милосердие по отношению к ним.
ПАВЕЛ. Вы знаете, с чем это перекликается? Это перекликается с операцией под кодовым названием "Бэйбилифт".
Люба поражена.
Это перекликается с насильственным вывозом вьетнамских детей. Американцы тоже заявляют, что цель операции - "милосердие". Как вы можете так говорить? Вы не видели в "Литературной газете" потрясающий снимок: плачущая мать, ребенок обхватил ручонками ее шею - их сейчас разлучат. Чем это можно оправдать?
ЛЮБА. При чем здесь Вьетнам? Я ничего не понимаю.
ПАВЕЛ. Не понимаете! Не говорите о милосердии, пока у вас есть эта любовь. Это единственное, что нельзя отнять у человека.
ЛЮБА. Ну да, конечно. А почему вы, собственно, говорите со мной таким тоном?
ПАВЕЛ. Потому что вы думаете только о себе. А вы знаете, какой процент голодающих на нашей планете в данный момент?
ЛЮБА. А зачем мне это знать?
ПАВЕЛ. Как? Вы даже не хотите знать, сколько людей умирают в эту минуту от голода? Вы не хотите знать, у скольких детей нет крова? Вы ведь уже взрослый человек!
ЛЮБА. Что вы пристали ко мне с этим процентом? А вы знаете этот процент?
ПАВЕЛ. Дело не в проценте, это я к слову сказал. Но нельзя быть счастливым вполне, нельзя быть таким сытым, пока зверствует чилийская хунта, пока люди томятся в застенках, пока существуют пытки... Нельзя.
ЛЮБА. Хорошо, я не буду.
ПАВЕЛ. Нет, поверьте мне, нельзя. Нельзя, нельзя.
Входит мама, она ставит на стол вазу с цветами и идет к буфету.
МАМА. Павлик, вы не слышали, отчего нет в продаже латвийской селедки? Еще совсем недавно она была всюду, и уже сегодня - дефицит. Как это у нас быстро делается! Переловить всю селедку! Где же это видано! Шурочка... Любочка, а где наша селедочница? Куда ты ее поставила?
ЛЮБА. Никуда я ее не ставила.
МАМА. А куда же она могла деваться? Она всегда стояла здесь Вы любите селедку, Павлик?
ПАВЕЛ. Да, очень. Я вообще рыбу предпочитаю мясу.
МАМА. Это очень хорошо. Это очень полезно. Карл Маркс любил рыбу. А в России не любить рыбу - просто грех. Какая в России фауна! (Достает селедочницу.) Ах, вот она. Ну конечно, Любасик, это ты ее сюда поставила. Да, Россия может гордиться...
ЛЮБА. Чего только нет в России!
МАМА. Да, и не иронизируй, пожалуйста! Россия сказочно богата, и если бы не наше расточительство...
ЛЮБА. Мама, ты так кричишь, что слышно на улице. Зачем ты это делаешь?
МАМА. Ах, что-то у меня заболело сердце...
ЛЮБА. Что ты? Дать валерьянки?
МАМА. Нет, нет, ничего. Сейчас я вздохну глубоко, и пройдет. Как-то у меня сегодня тяжело на душе. А может быть, я просто устала? Как вы думаете, Павлик?
ПАВЕЛ. Конечно, устали. Это не удивительно, вы все принимаете так близко к сердцу.
МАМА. А что делать? Куда же это все принимать? Мне, Павлик, только сердце может дать верный совет. Я ведь, знаете, не бог весть как умна для взрослых современных дочерей.
ЛЮБА. Зачем ты выдумываешь?
МАМА. Не кричи, Любушка. Так обычно бывает, дети обычно перерастают своих родителей. Не злись, не нужно злиться. Я плохо чувствую себя.
ЛЮБА. Выпей валерьянки.
МАМА. Не нужно, я сейчас глубоко вздохну. Все будет хорошо, Павлик, не обращайте внимания. У нас у всех напряжены нервы. Но это ничего, это пройдет. Не злись, Любочка. Не нужно злиться. У нас же гость. Что он может подумать? (Выходит.)
ЛЮБА. Все, что я говорила, не имеет к маме никакого отношения. Понимаете?
ПАВЕЛ. Конечно понимаю.
ЛЮБА. Нет, вы не понимаете. Она лучшая из мам, и я ее люблю. Все, что я говорила, не имеет отношения к нашей семье. Я видела много семей, и, уверяю вас, наш вариант выше обычных стандартов. Странный вы человек. Нет у вас никакой интуиции, никакого самолюбия. Разве мужчина может быть таким?
ПАВЕЛ. А где Александра?
ЛЮБА. Вот с этого и надо было начинать. И не зовите ее Александрой, это смешно. Папа зовет ее Сашей, мама - Шурой, а Бедхудов называет ее Санек.