ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 22.09.2024
Просмотров: 33
Скачиваний: 0
2.1 Преимущества теории Пола Векслера
На наш взгляд, наиболее существенное преимущество теории Пола Векслера – это новаторство взглядов на историю развития идиш в средневековых славяно-германских землях, а также методов проверки и доказательства выводимых гипотез. До появления исследований Векслера идишская лингвистика, к сожалению, практически не придавала значения близости славянских народов и не предполагала большего влияния славянских языков, чем позднее заимствование некоторых активно употребимых в повседневном обиходе славянизмов, от которых, к тому же, литературный идиш к концу 19го века начал активно избавляться, считая их просторечными, а славянское влияние на идиш – скорее отрицательным. Векслер же изменил это предвзятое отношение к славянскому компоненту идиш, чем открыл возможности для новых лингвистических исследований, а также нашёл подтверждением некоторым старым. Ведь ещё Роман Якобсон заметил полабские заимствования в ивритских текстах 10-13 вв., а Макс Вайнрайх установил сходство лужицкого и ашкеназского фольклора. Исследования Векслера могут оказать влияние на различные лингвистические дисциплины:
Диалектологам, возможно, придется пересмотреть историю зарождения восточных и западных диалектов идиш, перенеся её на несколько столетий вперёд, то есть с 9-10 вв. на 11-13 вв., так как частичный языковой сдвиг, по мнению Векслера, повторялся в разное время в разных местах, например, на лужицких и, возможно, даже полабских и чешских территориях. Им также придётся изменить свой взгляд на восточные диалекты как на производные от западных, так как эти диалектические массивы могли иметь разное происхождение и историческое развитие.
Лингвистам придется пересмотреть состав германских и славянских языковых семей, а также рассмотреть новый пример языкового сдвига.
Славистам придется, наряду с верхне- и нижнелужицким включить в список языков германских национальных меньшинств иудео-лужицкий. Идиш может стать источником для реконструкции лужицкого и полабского, а также моделью того, как их носители перешли на немецкий язык. Улучшение методов выявления источников происхождения славянизмов в идиш также может стать результатом исследований Векслера.
Историки, возможно, изменят привычные взгляды на то, что евреи, проживавшие в Германии, добровольно или в силу обстоятельств присоединились к движению на восток в 10-11 веках. Они смогут рассмотреть гипотезу о том, что первые еврейские поселенцы пришли в Северную Европу с Балкан и с востока, вместе с двигавшимися на запад в 6м веке славянами, аварами, мадьярами и другими народами.
Одним из наиболее важных аргументов в пользу теории Векслера является то, что, несмотря на преимущественно германское происхождение лексики идиш, его фонетика, морфология и синтаксис имеют некоторые славянские признаки, в том числе и довольно важные. Лексические компоненты достаточно легко переходят из языка в язык. Так, в наши дни русский язык использует множество английских слов, а в 19м веке – французских (причём, происходит это без английского или французского вторжения или массовой эмиграции), не переставая от этого быть русским языком. Но грамматика и фонетика не так легко переходят через языковой барьер. Векслер доказывает, что идиш, несмотря на германскую лексику, сохранил признаки славянского синтаксиса, морфологии и системы произношения, а поэтому его надо рассматривать как славянский язык.
В ходе этого доказательства Векслер даёт объяснение таким ранее недостаточно обоснованным явлениям идишской лингвистики, как, например:
Замена шипящих звуков свистящими. Данное явление характерно для северо-восточного идиша (например, северо-восточное losn 'язык' ~ стандартное lošn, senik 'стог' - šenik). Некоторые примеры встречаются в белорусском и украинском идиш, хотя в белорусском языке это явление очень редко встречается, а в украинском вообще не существует, и перешло в украинский идиш из старо-польского и белорусского. Замена шипящих отмечается как характерная черта речи евреев в украинских пьесах 17-18 веков. У. Вайнрайх заметил это явление, а также отметил территориальную удалённость идиш от польских и белорусских диалектов, в которых оно присутствует, и определил его происхождение как мазовецко-польское. Он объяснил это тем, что польские поселенцы привнесли замену шипящих в Белоруссию. В самом же польском идиш эта особенность была устранена к 16му веку, с приходом немецких поселенцев и немецких диалектов, которым это явление чуждо. По теории Вайнрайха, это могло произойти, так как после 15го века польские еврейские общины стали больше, обособлённее (в том числе и лингвистически) и могли противостоять натиску мазовецкого диалекта. Они стали больше следовать нормативному польскому, нежели диалектам. Однако Вайнрайх не дал обоснования этому утверждению, как и тому, почему идиш был все это время невосприимчивым к воздействию смежных балтийских языков или белорусского. Векслер же обосновывает это явление так: фонетика нового польского идиш была более германизирована, чем фонетика его предшественника (сохранившегося только в восточнославянских землях) и, следовательно, была закрыта от влияния польской фонетики – и стандартной, и диалектной. То, что замена шипящих присуща в основном северо-восточному идиш со спорадическими проявлениями в других диалектах, позволяет Векслеру предполагать лужицкое происхождение этого явления, а также изначальное его наличие во всех диалектах идиш. Те из них, что были наиболее удалены от иудео-лужицкого и близки к немецкому, лишились данного явления под натиском нормативного немецкого. В лужицком замена шипящих была впервые отмечена в 14-15 веках.
Звонкие конечные согласные. Эта особенность отличает идиш и от немецкого, и от большинства смежных славянских языков. Данный феномен уже не раз привлекал внимание лингвистов. Факты таковы: северо-восточным диалектам исторически присуще такое явление, как озвончение конечных согласных во всех словах, за исключением некоторых заимствованных из немецкого. В центральном идиш изначально звонкие согласные были оглушены. Архив языка и культуры ашкеназского еврейства подтверждает наличие этого явления в ивритском и немецком компонентах: ивритское tišāh be'av 'девятое ава' 1 в немецком, польском и украинском идиш звучит как tiše bof, а в Прибалтике, Беларуси и некоторых областях Польши и Украины – tiše bov. Ивритское melamed 'учитель' в Польше и Украине звучит как melamet, но melamed – на северо-востоке. Подобное явление наблюдается и с германизмами, например barg/bark 'гора', ojg/ojkh 'глаз'. В старонемецком идиш исторически звонкие согласные оглушились, как например hant 'рука' (подобные примеры можно найти в книгах 16го века,например, «Шмуэль-бух»). У лингвистов нет единодушного мнения о причинах сохранения звонкости конечных согласных в северо-восточном идиш. У. Вайнрайх предположил, что идиш в Германии лишился звонкости согласных в 11м веке вместе со смежными немецкими диалектами. Таким образом, в первых немецких диалектах идиш не было звонких конечных гласных, но они появились по мере эмиграции евреев в Польшу, где звонкость ещё существовала, и сохранились по мере продвижения в белорусские и другие земли. Восстановление звонкости было достигнуто путём парадигматического давления, например vajp 'жена' сделалось vajb по аналогии с формой множественного числа vajber. Препятствовало же ему, по мнению Вайнрайха, отсутствие парадигматического давления, например, hant 'рука' имеет форму множественного числа hent и, следовательно, сохраняет оглушение согласного; наречие avek 'прочь' со временем потеряло связь с существительным veg 'путь', от которого произошло. Слабое место этого аргумента в том, что звонкие гласные иногда сохраняются и в существительных, не имеющих парадигматического озвончения, как например ferd 'лошадь' (форма множественного числа не отличается от единственного), barg 'гора' (форма множественного числа – berg). Кроме того, новейшие немецкие диалекты, принесённые в Польшу после 15го века, не могли восстановить там звонкость конечных согласных, так как в Польше это явление к тому времени уже исчезло. Роберт Кинг связал окончательное восстановление звонкости конечных согласных с усечением конечного звука «шва» - ещё до миграции евреев в Польшу. Таким образом, немецкий идиш вошёл на территорию Польши со звонкими кончеными согласными, что соответствовало языковой ситуации и в самой Польше тех лет. В остальном же Кинг принимает аргументацию Вайнрайха. Преимущество версии Кинга в том, что она устраняет необходимость дифференцирования старо-польского влияния на идишскую фонетику, учитывая малочисленность польских еврейских поселений в то время, и наше незнание их языковых контактов. Однако версия Кинга по-прежнему оставляет без объяснений исключения из правила усечения звука «шва» в некоторых гебраизмах и славянизмах. Роберт Ласс, обращаясь к этим исключениям, предполагает, что гебраизмы и славянизмы не могли потерять конечный «шва» из-за своей различной парадигматической идентичности, то есть, другого суффикса множественного числа – (e)s. Для этого могут быть две причины: 1) многие из этих существительных (или, по крайней мере, гебраизмы) должны были существовать в идишском лексиконе во время существования правила усечения конечного «шва»; 2) нет оснований утверждать, что конечный «шва» в гебраизмах и славянизмах фонетически отличается от него же в германизмах. Аргумент Ласса о том, что морфологические условия (то есть выбор суффикса (e)s) могли препятствовать усечению «шва», является громоздким; его цитирование современных примеров страдает от отсутствия доказательств того, что суффикс (e)s использовался в тех же существительных в старом идиш, в каких он используется в новом. В противовес Вайнрайху, Кингу и Лассу, опирающимся на правило усечения «шва» и возрождение звонкости согласных по мере исторического развития, Векслер предлагает более простую теорию и определяет оглушение конечных согласных как заимствованную (изначально славянским) идиш особенность немецкого. Таким образом, гебраизмы и славянизмы северо-восточного идиш не зависели от немецкого и сохранили звонкие конечные согласные по образцу лужицкой фонетики. Со временем же, германизированные диалекты идиш из немецких земель дошли до Польши (около 15го века), в результате чего местные диалекты германизировались и лишились звонкости конечных гласных. Теория Векслера выглядит заметно проще и изящнее вышеперечисленных, особенно принимая во внимание то, что в некоторых лужицких, словенских и польских диалектах звонкость конечных согласных сохранена по сей день, и что ни в одном из смежных идиш славянских языков нет правила усечения «шва».
Уже давно было очевидно, что социолингвистические факторы должны приниматься во внимание исторической лингвистикой, однако это требование особенно актуально в изучении генезиса и эволюции еврейского общинного диалекта, где лёгкость совмещения компонентов и приспособления их для уникального языкового профиля одинаково сильно влияют на ход языкового развития. Механическое использование рядов родственных слов как способ доказательства генетической связи языков без детального рассмотрения социолингвистических условий, таких как языковой сдвиг или историческое двуязычие, является рискованным и необоснованным способом вести исследование. Теория Векслера, хотя и имеет свои неточности и недостатки доказательств, является, тем не менее, широко и разносторонне аргументированной и опирается на социолингвистические факторы.
Векслер стал первым исследователем, идентифицировавшим при помощи лингвогеографических факторов лужицкий субстрат в идиш и создавшим гипотезу о существовании особого, иудео-лужицкого языка. Эта гипотеза может показаться значимой, если принять во внимание особую, высокую концентрацию лужицкого субстрата в северо-восточных диалектах, о которой уже было сказано выше, и доказательствами которой являются большой процент лужицкой лексики, опущение умляута при образовании множественного числа, замена шипящих, озвончение конечных согласных, и, наконец, утеря столь высокой концентрации лужицкого субстрата уже в центральных областях идиш. Тот факт, что в лужицком и идиш существовали схожие языковые процессы, которых не было в немецком, может предполагать наличие у них некой общей истории развития. Векслер изменил традиционную точку зрения на то, что идиш отделён от немецкого из-за своего обширного заимствованного славянского субстрата и предположил, что причины этого отделения лежат глубже, в самом славянском происхождении идиш.
Проблема славянского происхождения идиш ещё очень далека от разрешения и, безусловно, нуждается в дальнейших исследованиях. Лишь совсем недавно (и в немалой степени благодаря Векслеру) лингвисты начали более серьезно рассматривать славянский субстрат в идиш. Исследование, подобное проведённому Векслером, но рассматривающее весь славянский субстрат идиш, а не один лишь его лужицкий компонент, могло бы открыть ещё больше вопросов для компаративной лингвистики. Вопрос родства идиш и лужицкого затрудняется ещё и тем, что у нас сохранилось очень мало следов хода их развития в Средние века. Однако, какими бы спорными ни могли показаться гипотезы Векслера, некоторые приведённые им языковые факты для нас невозможно обойти вниманием.