Файл: ВВЕДЕНСКАЯ. РУССКИЙ ЯЗЫК И КУЛЬТУРА РЕЧИ.pdf

каких пословицах, поговорках встречается, какие производные имеет. Справедливо написал об этом словаре проф. П.П. Червинский: «Есть книги, которым суждена не просто долгая жизнь, они не просто памятники науки, это вечные книги. Вечные они потому, что их содержание не подвластно времени, над ними не властны ни социальные, ни политические, ни даже исторические изменения любых масштабов. <...> К таким книгам, без сомнения, следует отнести и «Толковый словарь живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля»

[51,6].

1.3. Русский язык советского периода

При характеристике русского языка XX века следует разграничивать два хронологических периода: I — с октября 1917 г. по апрель 1985 и II — с апреля 1985 г. по настоящее время. Что же происходит с русским языком в эти периоды? Как шло его развитие?

Октябрьская революция 1917 г. приводит к ломке всего старого, происходят коренные преобразования в государственном, политическом, экономическом устройстве страны. Этим обусловлены два процесса в русском языке.

Содной стороны, многие слова, обозначавшие вчера еще значимые, важные понятия, сегодня становятся ненужными, уходят в пассив, поскольку отправляются в небытие, исчезают или становятся неактуальными их денотаты, понятия. Например: царь, монах, губернатор, гофмаршал, коллежский асессор, камер-юнкер, уезд, волость, гимназия, лицей, гимназист, лицеист, городовой, дворянин, купец, дворянство, купечество, фабрикант, полиция, лавочник, хлебник и мн. др.

Отделение церкви от государства, разрушение храмов, отмена преподавания закона божьего в учебных заведениях также приводит к забвению церковной, богослужебной лексики: архимандрит, архиерей, протоирей,

подьячий, благовест, благовещение, благочестие, Богоматерь, богомолье, богослов, богочеловек, великопостный, Воздвиженье, евхаристия, епархия, игуменья, иночество и пр.

Сдругой стороны, появление новых органов власти, создание новых общественных организаций, изменения в экономике, культуре — все это сопровождается рождением новых слов, активно пополняющих словарный состав русского языка: губком, райком, исполком, большевик, пионер, комсомолец, колхоз, колхозник, совхоз, продразверстка, нэпман, декадник, милиция, партпрос, агитбригада, агропром, белогвардейщина, буденовец и

мн. др.

(государственное объединение машиностроительных заводов), горком (городской комитет), ГОРОНО (городской отдел народного образования), Совнарком, партком, домком, НКВД, КГБ, ОСОАВИАХИМ, РСДРП, ШКРАБ

(школьный работник) и мн. др.

Для русского языка советского периода характерна интерференция (взаимодействие) противопоставленного.

Признаком восприятия действительности, ее отражения в средствах массовой коммуникации на протяжении всего советского периода была контрастность, поляризация явлений по параметрам: у нас (идеологически близкое, нравственное, партийное, идейное) — у них (идеологически чуждое, безнравственное, антипартийное, безыдейное). Это нашло отражение и в словарном составе, особенно в общественно-политической лексике.

После октябрьского переворота в русском языке постепенно складывались две лексические системы: одна для наименования явлений капитализма, другая — социализма. В научных трудах, словарях, особенно в публицистике четко просматривалось это разграничение. Так, если речь шла о капиталистических странах, тогда их разведчики назывались шпионами, войска — оккупационными, воины — оккупантами, партизаны —

террористами. У них — капитализм, конкуренция, милитаризм, бизнес, коррупция, мафия, рэкет, апартеид, геноцид, дискриминация, наркомания, коммерция, эксплуатация, у нас — социализм, демократия, интернационал, братство, дружба, мир, свободный труд.

Лингвистические словари того времени последовательно отражали интерференцию противопоставленного, социальную окрашенность слов. Даже были выработаны способы и средства подачи идеологизированных слов в словарях современного русского языка. Так, определение значения начиналось или сопровождалось пометой: в

гаи. странах, вбурж. об-ве, в странах Запада. Ср.: Богема — собир. В бурж. об-ве: интеллигенция, не имеющая устойчивого материального обеспечения и постоянного местожительства (преимущественно актеры, музыканты, художники и пр.). Профверхушка — Наиболее влиятельная часть руководства какого-либо профсоюза (в кап.

странах).

В других случаях социально-идеологическая оценка включалась в словарное определение: Реформизм — Враждебное марксизму течение в рабочем движении, отвергающее революционную классовую борьбу... Акция 1. Ценная бумага, приносящая дивиденд, свидетельство об участии ее владельца в акционерном обществе; цена акции зависит от величины прибыли предприятия и банковского процента, поэтому акции являются предметом спекуляции в капиталистических странах.

Интересны случаи, когда словарное толкование содержит компонент социально-идеологической дифференциации понятия, который следует за понятийной частью толкования и включает информацию о различии признаков называемого денотата при его функционировании в обществах с различной идеологической ориентацией: Бюрократизм — Система политического, экономического и социального управления, основанная на отрыве центров исполнительной власти от воли членов общества; в условиях эксплуататорского общества осуществляется посредством разветвленной сети чиновников, полицейского аппарата и администрации; бюрократические методы управления характеризуются произволом и волюнтаризмом. При социализме созданы все предпосылки для ликвидации всех форм бюрократизма, сохранившихся от старого общества или возникающих в результате отступления от принципов социализма. Орудие борьбы с бюрократизмом — развитие социалистической демократии, развертывание критики и самокритики.

Противопоставленность явлений антагонистических систем подчеркивалась оценочными определениями к их наименованиям, которые постепенно стали обязательными: развитой социализм — загнивающий капитализм, светлое будущее коммунизма — прогнивший насквозь капитализм. Постоянное использование определений советский привнесло в его лексическое значение оценочность — «лучший»: советская молодежь, советский человек, советская наука, советский спорт, советский образ жизни, советское хозяйство означало не только «от-

носящийся к советскому государству», но и «лучший». Дополнительный оттенок, положительно характеризующий предмет, явление, поддерживались популярным лозунгом того периода: «Советское — значит лучшее».

В годы советской власти одним из принципов номинации становится переименование денотата. Это было обусловлено стремлением партийной и правительственной олигархии через язык, через слово воздействовать на общественное сознание. В результате переименований, во-первых, удавалось разорвать связь с дореволюционным прошлым, уничтожить преемственность во многих сферах жизни; во-вторых, предать забвению, вычеркнуть из памяти многое из того, что могло напоминать о царской России, ее символике; в-третьих, возникало впечатление полного обновления всех сторон жизни общества; в-четвертых, перемена наименований должна отражать существенные изменения объекта номинации, поэтому с переменой названий возникала иллюзия постоянного качественного изменения в самом обществе в соответствии с догмами диалектического материализма.

Лингвистическая проблема — проблема номинации, используемая в целях формирования не только массового сознания, но и самого общества, становится политической, идеологической проблемой, служит интересам партийно-правительственной элиты.

Показательна в этом отношении история наименования людей, отличившихся в работе. В первые годы пятилетки, когда рождались грандиозные планы, выполнение которых требовало мобилизации сил всего народа, возникает понятие «ударный труд» и появляются первые ударники.

Новое значение слова ударник впервые фиксирует «Толковый словарь русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова: «Передовой работник социалистического производства, перевыполняющий нормы, активно овладевающий техникой и показывающий образцы производственной дисциплины». Иллюстрацией употребления слова в таком значении служит цитата из работ И.В. Сталина: «Теперь знатными людьми являются деятели колхозов и совхозов, школ и клубов, старшие трактористы да комбайнеры, бригадиры по полеводству и животноводству, лучшие ударники и ударницы колхозных полей».

Последующие толковые словари и словари омонимов представляют лексему ударник в новом ее значении как омоним, появившийся в результате распада многозначности. Слово это оказывается довольно активным в словообразовательном отношении. Появляются слова ударника, ударничество, по-ударному, омонимы ударность,

ударный, ударно.

Вэтот же период в русском языке рождается слово передовик в значении «человек, проявляющий раньше других инициативу в чем-нибудь, показывающий в работе пример другим». Возникают словосочетания:

передовик производства, передовик соцсоревнования, рабочие-передовики.

В30-х гг. советскому народу внушается мысль о новом небывалом росте трудового энтузиазма, о прогрессивности ударного труда. Это потребовало своего наименования и на смену ударникам и ударницам приходят стахановцы и стахановки. Примечательно, что словарная дефиниция слова стахановец наглядно демонстрирует стремление составителей словаря подчеркнуть качественное изменение в отношении к труду со стороны трудящихся масс: «Работник социалистической эпохи, который в социалистическом соревновании добивается наивысшей производительности труда, наилучшего использования техники и превышений производственных планов путем преодоления старых технических норм и существующих проектных мощностей».

Ивновь цитируется И.В. Сталин. «Стахановцы являются новаторами в промышленности».

В60-х гг. встречается новое образное наименование ударников — маяк. Словарь «Новые слова и значения. Словарь-справочник» (1971) дает следующее толкование: «О передовике производства, трудовой деятельности».

Последующее десятилетие характеризуется появлением бригад коммунистического труда. Новая номинация как бы подчеркивает, что речь идет о приближении высшей фазы развития общества, о коммунистическом отношении к труду, и участие в нем принимают не индивиды, а целые коллективы. Так изменение наименования создавало видимость бурной деятельности, полного благополучия в развитии социалистического хозяйства, подчеркивало постоянный рост трудового энтузиазма советских людей, их стремление приблизить светлое будущее.

О полнейшем обновлении жизни страны после Октябрьской революции, о коренных преобразованиях должны были свидетельствовать периодические замены старых названий. Это касалось административнотерриториального деления страны (вместо губерний, уездов, волостей появляются республики, области, районы),

государственных учреждений {совнарком, совнархоз), самой партии (Российская социал-демократическая рабочая партии (большевиков) — РСДРП (б), Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) — ВКП(б), Коммунистическая партия Советского Союза — КПСС). Изменяются воинские звания (вместо солдат вводятся красногвардеец, красноармеец, вместо офицер, майор, полковник появляются командир, комвзвода, комполка, а вместо полицейский — милиционер).

Переименовываются многие города, например: Петербург — Петроград — Ленинград, Царицын —

Сталинград — Волгоград, Самара — Куйбышев, Нижний Новгород — Горький. Получают новые названия улицы. Так,

в большинстве городов разнообразные названия центральных улиц получают одни и те же названия: Ленина,

Энгельса, Маркса, Октября.

Переименование становится отличительной чертой советского образа жизни и приобретает иногда анекдотический характер. Например, когда вступил в силу антиалкогольный указ, не только резко сократилось производство пива, но и «само слово «пиво», — как пишет С. Плужников, — стало крамольным, и его вытравили из всей научно-технической документации, заменив названием «солодовый напиток», профессия пивовара стала называться сложно и путано — «инженер-технолог промышленного биокатализа» (Коме. пр. 28.05.91).

Суть процесса переименования, его истоки и результат мастерски показали А. Генелин и В. Мамонтов в статье «Обмен как средство продвижения к светлому будущему»: «Но что удивляться? Жизнь нашей страны —

сплошной обмен. Началось с глобального, в масштабе государства: Николая II — на Керенского, Керенского — на Совнарком... Прошло время — и крестьян поменяли на колхозников, рабочих на авангард, интеллигенцию на прослойку, конкуренцию — на соцсоревнование, уборку хлеба — на битву за урожай, нормальную работу — нетру-

довой энтузиазм. В общем, после каждого революционного обмена мы убеждались: этот обмен — в общем-то, обман. И с новым энтузиазмом включались в новую обменную кампанию: застой — на перестройку» (Коме. пр. 28.03.91).

Процесс переименований как средство воздействия на общественное сознание исчерпал себя. История возвращает нам утраченное, в том числе и старые названия. Однако уроки прошлого показательны и поучительны и их не следует забывать.

1.4. Русский язык конца XX века

Период перестройки придал особое значение тем процессам, которые сопровождают развитие языка на всех этапах его существования, сделал их более значимыми, четче выраженными, ярче, нагляднее представленными.

Существование языка немыслимо без постоянного обогащения, развития словарного состава, самой его подвижной части. Но особенно возрастает пополнение словаря в периоды коренных социальных изменений. Однако каждый такой период имеет свои особенности. Если интенсивное обогащение словарного состава остается общей чертой для всех эпохальных периодов в жизни народа, то различными бывают источники его пополнения, способы образования новых слов, пути развития словарного состава. Что же является отличительной чертой современного состояния лексики русского языка?

Прежде всего, следует говорить о значительном пополнении словарного состава русского языка новыми словами, об актуализации большого количества слов, находившихся ранее в пассиве.

Новая лексика отражает все сферы жизни общества: политику, государственное устройство, идеологию

(госструктура, авторитаризм, инаугурация, плановость, десоветизация); экономику (бартер, бизнес-центр, квазиденьги, инвалюта, квотирование, конвертация, кейс-метод), медицину (иглорефлексо-терапия, иммунодефицит, антиспидовый, хоспис, иридология); религию (иеговизм, исламизация, кармический, чакра), науку, технику (клон, килобайт, файл, директория, диск, дискета, интерактивный, интернет, картридж, видеокассета); быт (йогурт, кейс, киви, адидасы, гамбургер) и т.д.

Помимо новых слов возвращены к жизни многие слова, которые, казалось, навсегда вышли в тираж или находились в пассиве: гимназия, лицей, гильдия, гувернантка, корпорация, трест, департамент, муниципалитет, полиция, забастовка, частник, крестьянин, стачком, арендатор, благотворительность, дворянское собрание, наемный рабочий, амвон, владыка, литургия, всенощная, освятить, причастие, благословение, святитель, масленица и др.

Обогащение словаря русского языка происходит и в результате появления новых значений у старых слов. Так, слово империя имело два значения: 1) крупное монархическое государство; 2) крупная империалистическая колониальная держава с ее владениями. В последнее время империя употребляется в значении «могущественное государство с тоталитарным режимом, состоящее из территорий, лишенных политической и экономической самостоятельности и управляемых из центра».

Процессу пополнения словаря противостоит процесс выбывания слов из словарного состава русского языка. Уже в первые годы перестройки уходят в пассив слова, характеризующие советскую действительность:

обком, горком, райком, комсомол, пионер, активист, соцсоревнование, соцобязательство, правофланговый, сверхплановый, отоварить, отщепенец, передовик и мн. др.

Отличительная черта современного состояния лексики русского языка — переориентировка слов из характеризующих социальные явления капиталистического строя в наименование явлений российской действительности последних десятилетий. Происходит разрушение двух лексических систем, сформировавшихся в советскую эпоху и вызванных стремлением советских идеологов подчеркнуть полярность капиталистической и социалистической действительности.

Такие изменения не могли остаться незамеченными. В толковых словарях слова из лексической системы, отражающей понятия капиталистического мира, чаще всего имели отрицательный оценочный компонент, социально-ограничительную коннотацию, определяющую их прежнее восприятие. Так, например, слово менеджер, впервые зафиксированное «Словарем новых слов и значений» (1984), толковалось как «наемный управляющий современным промышленным, торговым и т.д. капиталистическим предприятием». В настоящее время слово менеджер приобрело социально нейтральное значение «специалист по вопросам организации управления (в производстве и других областях)». Отсюда стало возможным сочетание наши менеджеры. От русского слова управляющий оно отличается тем, что указывает на признак: руководитель деловой, предприимчивый инициативный, высокой квалификации. Например: «Но есть еще ряд обстоятельств, которые говорят о том, что менеджер играет немаловажную роль в управлении всеми перестроечными процессами. Перестраиваясь, мы сталкиваемся со старыми порядками, стереотипами, нежеланием расставаться с устоявшимся прошлым. Лед должен растапливать менеджер. Он не просто субъект нового хозяйственного механизма, а локомотив перестройки» (Огонек. 1989. № 9).

Если в период застоя лекторы, агитаторы, пропагандисты, используя в своих выступлениях слова

коммерция, бизнес, наркомания, коррупция, буржуа, бизнесмен, старались подчеркнуть социально-оценочную окраску, то теперь это вызовет у слушателей отрицательную реакцию, так как с появлением новых социальных денотатов в нашей действительности изменилось и социальное восприятие самих слов, произошла нейтрализация социальноограничительных коннотаций. Подтверждением служит не только пресса, но и справочная литература, словари. Особенно наглядно это проявляется при сопоставлении словарных дефиниций (определений), представленных в разных изданиях одного и того же словаря. Обратимся для иллюстрации к «Словарю иностранных слов». Вот как толковались одни и те же слова в раннем (1954) и более позднем (1988) издании:

Буржуа — 1) принадлежащий классу буржуазии, собственник, эксплуататор, враг трудящихся (1954) и 2) принадлежащий к классу буржуазии (1988).

Бизнесмен — 1) делец, коммерсант, предприниматель, капиталист, воротила, стремящийся из всего извлечь крупные барыши, не гнушаясь никакими средствами в целях личной наживы (1954) и 2) в капиталистических странах делец, коммерсант, предприниматель (1988).

Тенденциозность толкований в первом случае очевидна: в определениях наряду с нейтральными используются оценочные, стилистически окрашенные слова, словосочетания: эксплуататор, враг трудящихся,

воротила.

Обратим внимание еще на одну особенность. Рост общественного самосознания, постепенное, но неуклонное утверждение и расширение прав человека, свобода в высказывании мнений, собственных суждений привели к тому, что стали по-новому осмысливаться, критически оцениваться слова, которые ранее никаких сомнений не вызывали, казались бесспорными по своему содержанию, четкими и ясными.

Следовательно, изменения происходят не только в языке, но изменяется и отношение к языку как средству выражения мысли, к слову как содержательной единице, несущей информацию. Так, С. Залыгин в статье «Из записок минувшего года» справедливо утверждает: «Истинный смысл слов в значительной мере утрачен нашим обществом благодаря социальной системе, в которой пребывало несколько поколений советских людей».

Иллюстрацией к этому служат рассуждения о словах, словосочетаниях: воин-интернационалист, афганец,

культличности, гордость.

Художественный руководитель театра-студии «У Никитских ворот» М. Розовский: «Боже, как много разговоров о воинах-интернационалистах! Рядом со святым словом «интернационализм» мы ставим страшное слово «воин». Или интернационализм — или война, эти понятия нельзя соединить. Употребление этого словосочетания продолжает коверкать наши души и унижать нашу нравственную позицию. Мне кажется также этически некорректным и пущенное в оборот слово «афганец», употребляемое не в своем основном значении...

Или еще один неуклюжий термин — «культ личности». Да у личности обязан быть культ! Это же прекрасно. А то, что мы называем культом личности, было культом посредственности — все одинаково серо, все подгоняемо под сапог, — культ безличности. Ведь это не просто лексическая неряшливость, а следствие нашей поверхностной морали. Сначала мы не задумываемся о формах слов и содержании дел, а потом удивляемся, почему в нашем обществе, с детства поющем «Интернационал», вместо ожиданий «дружбы народов» махровым цветом распускается обыкновенный шовинизм» (Огонек. 1989. № 47).

Журналист С. Рассадин: «Странное, между прочим, дело. Открываю современный словарь: «ГОРДОСТЬ. 1 . Чувство собственного достоинства, самоуважение... 2. Чувство удовлетворения от сознания достигнутых успехов, чувство своего превосходства в чем-либо». Заметим: это все о чувствах, как говорится, заслуженной гордости, и только третье, стало быть, третьестепенное значение таково: «Чрезмерно высокое мнение о себе и пренебрежение к другим; заносчивость, высокомерие».

Любопытно или закономерно, что в начале нашего века, в пору отнюдь не рабскую, очередное издание словаря В. Даля обнаруживало куда более определенное отношение к этому слову-понятию: «Гордиться чем-либо, быть гордым, кичиться, зазнаваться, чваниться, спесивиться; хвалиться чем-либо, тщеславиться; ставить себе чтолибо в заслугу, в преимущество, быть самодовольным». Да что Даль! Откройте Новый завет, в течение столетий ложившийся в основу нашей нравственности и даже фразеологии, и в так называемой «симфонии», т.е. в именном и предметном указателе, узрите: «ГОРДОСТЬ грех...». Не лезу в глубины этимологии, не делаю скоропалительнооднозначных выводов, но одно, увы, достаточно ясно. Ясней некуда. Ромен Роллан, который, пребывая в СССР, из последних старческих сил старался сохранять лояльность и к строю, и к Сталину, он, француз, человек со стороны, все же видел; не мог не видеть: «Даже Горький, — писал он в своем московском дневнике, напечатанном в майском номере «Вопросов литературы», — сожалел при мне о злоупотреблении чувством гордости, перерождающимся в тщеславие, которое поддерживается у рабочих... К тому же не только индивидуальная или рабочая гордость, но и гордость советского гражданина подогревается ценой искажения истины... Миллионы честных советских тружеников твердо верят, что все лучшее, что у них есть, создано ими самими, а остальной мир лишен этих благ (школы, гигиена и т.д.) У молодежи нет возможности свободно сопоставлять свои интеллектуальные достижения и мысли с достижениями их товарищей на Западе. Бойтесь потрясения, когда это в один прекрасный день вдруг произойдет!». Как в воду глядел: произошло!» (Огонек. 1989. № 43).

Средством выхода из семантической недифференцированности (особенно в период перестройки) служит определение, разъяснение ключевого, т. е. всего того, что представляет ключевой смысл, что социально значимо. Обостренное внимание к слову, его семантике, неприятие и неприязнь в отношении пустых, мало значащих, ничего не значащих, равно как и недостаточно определенных слов и их значений становится постоянной тенденцией.

Стремление быть правильно понятым, не перетолкованным, порождает в условиях массовой коммуникации необходимость уточнений.

«Де-факто власть до 1989 года целиком принадлежала, да и сейчас в значительной мере принадлежит партии, точнее — партаппарату. Я бы не назвал эту партию правящей. В условиях, когда власть у нее никем не оспаривается, партаппарат безраздельно царствует над страной» (Коме. пр. 24.02.90).

Контрастируют семантически близкие и противопоставляются слова: «партия» и «партаппарат», «правящий» и «безраздельно царствующий». Они оказываются взаимоисключающими, несовместимыми. Необходимость дать реальную оценку ведет к уточнению «да и сейчас еще в значительной мере принадлежит...».

Открытое проявление дефинитивности, требование точности в употреблении слова обычно сопровождается сопоставлением, контрастированием, оттенением, оценкой, высказыванием прямого отношения: «Не знаю, как вы, — пишет В. Аграновский, — а я весьма скептически отношусь к официальным решениям, содержащим глухие формулировки типа «улучшить», «усилить внимание», «повысить», «углубить» или «ускорить». Изначально обреченным на неисполнение в силу своей абсолютной неконкретности и, я бы даже сказал, обезоруживающей безликости. У нас любят говорить: проделана «определенная» работа, в наличии «определенные» недостатки, — вам известно, как следует это понимать?». Далее автор подчеркивает: популярность и распространенность подобных слов и выражений объясняется тем, что люди «были отучены шевелить мозгами». «Вникать и задумываться, — пишет он, — мы стали только теперь... Мы сегодня точно