Файл: Формы правления в прошлом и настоящем (.ПОНЯТИЕ И ТИПОЛОГИЯ ФОРМ ПРАВЛЕНИЯ).pdf

С учетом изложенного, представляется вполне логичным, что формировавшимся в духе православия традициям российской монархической государственности также свойственно представление о божественном происхождении власти монарха. Вместе с тем, как справедливо отмечает Лев Александрович Тихомиров в труде «Единоличная власть как принцип государственного строения», единение в сознании народа политики царя с божественным промыслом вовсе не означает обоготворение политического начала, но понимается как подчинение его божественному: «Всякая власть от Бога», однако «Суд царев, а правда Божия». «Всякая власть Богу ответ даст». «Царь земной под Царем небесным ходит». «Сердце царево в руке Божией»^[19].

Восприятие личности монарха и его политики сквозь призму проповедуемых церковью религиозных догм во многом обусловило значимость роли последней в управлении государством. Являясь легитимным общественным институтом, пользующимся высочайшим авторитетом у большинства населения, церковь одновременно выступала и союзником монарха, и его конкурентом. Тем не менее, на протяжении длительного периода российской истории дилемма взаимоотношений светских и духовных институтов власти благополучно разрешалась по принципу «византийской симфонии»^[20], где основные позиции взаимоотношений церкви и государства были обоюдно закреплены в светских законах империи и священных писаниях, благодаря чему достигалась именно «симфония» церкви и государства, а не поглощение одного союза другим.

Характерной особенностью первой половины XVIII века явились кардинальные перемены во взаимоотношениях светской и духовной властей, направленные на лишение церкви возможности влиять на решения монарха и превращение ее из равноправного союзника в полностью подчиненное светской власти звено системы государственного управления Российской империи. Очевидно, что достижению именно этой цели способствовала Церковная реформа Петра I, в результате которой была упразднена фактически конкурировавшая с царской должность Патриарха Всея Руси и учрежден коллективный орган управления церковью — Синод, важнейшие решения которого теперь зависели от воли российского государя^[21].

Любопытен тот факт, что, несмотря на масштабность реформ высших органов церковной власти, на уровне епархиального управления государственный императив был выражен менее значительно. Духовная власть здесь сохраняла рычаги управления, цели которого могли, как совпадать, так и противоречить государственной политике, проводимой на региональном уровне. Соответственно, анализ специфики взаимодействия государства и церкви на уровне региона (епархии) наилучшим образом позволит представить степень вовлеченности церковных органов управления во внутреннюю политику абсолютизма.

Наиболее интересен для исследования в рамках рассматриваемой проблематики московский регион. В первую очередь это связано с особенностями организации на данной территории епархиального управления.

С упразднением должности Патриарха, управление находившейся в его ведении областью перешло к учрежденной регламентом 1721 года Духовной коллегии (позднее переименованной в Синод)^[22]. Однако, пребывающий по большей части в Северной столице, Синод не имел возможности осуществлять полноценное управление Московской синодальной областью, что в 1722 году послужило причиной создания Московской конторы синода иначе именовавшейся Московской синодального правления канцелярией^[23]. Вместе с тем, стоит отметить, что параллельно с вновь созданным органом синодального правления продолжали существовать такие епархиальные учреждения как Приказ духовных и Приказ церковных дел, объединение которых в 1723 году привело к образованию Московской духовной дикастерии.

Примечательно то, что формально подчиненная Московской синодального правления канцелярии, фактически дикастерия осуществляла такие важнейшие функции как посвящение в церковнослужители, надзор за духовенством в приходах, а также ведение бракоразводных процессов. В тоже время, «главенствующее» положение Московской синодальной конторы заключалось лишь в том, что опосредованно реализуемая ею через Инквизиционный и Монастырский приказы хозяйственная, экономическая и судебная деятельность осуществлялась в масштабах всей Русской церкви и, в большей степени, относилась к сфере общегосударственных интересов^[24].

Очевидно, что одновременное существование двух разнящихся по внутренней сути учреждений, одно из которых — Московская синодального правления канцелярия — являлось воплощением государственного управленческого начала, другое же — дикастерия — представляло собой реорганизованный институт церковного правления, не могло обеспечить надлежащее управление Московской синодальной областью. Представляется, что бесконфликтное сосуществование двух указанных учреждений вплоть до 1735 года было обусловлено лишь тем обстоятельством, что оба они возглавлялись одним архиереем.

Управленческий кризис, достигший своего апогея в начале 40-х годов XVIII века, поставил ребром вопрос о необходимости наличия во главе Московской синодальной области полноправного архиерея, в результате чего в 1742 году вновь была образована Московская епархия.

Одновременно наблюдающееся ослабление власти Синода, закономерно сопровождавшееся усилением децентрализации церковного управления и расширением полномочий епархиальных архиереев, привело к тому, что помимо управления собственной епархией первый московский архиепископ Иосиф Волчанский (1745—1742 гг.) с 1743 года начал осуществлять функции представителя Синода. Подобный прецедент позволил иным архиереям аналогично совмещать полномочия по управлению епархией с осуществлением представительных функций, что вскоре привело к утверждению главенствующей роли епархиальных архиереев на собраниях Синода.

Стоит отметить, что помимо объективно складывавшихся предпосылок, усилению роли церковной власти на местах и в Синоде во многом способствовали личностные качества епархиальных архиереев. В большей части относившиеся к числу представителей ученого монашества, они отличались наличием управленческих навыков, знанием светских наук и системы организации управления государством, что позволяло им принимать активное участие в управлении не только духовными, но и светскими делами государства.

Подводя итог проведенному анализу, кратко обозначим основные изменения роли духовенства в государственном управлении. Практически одновременно с образованием Российской империи, абсолютистское правление берет курс на опосредованное реформами подчинение церкви и превращение ее из равноправного партнера русского монарха в полностью зависимый от него элемент светской системы государственного управления.

С целью регулирования духовной сферы общественных отношений создаются такие, новые для формы правления Российского государства того времени, институты как Синод и канцелярии синодального правления. Тем не менее, являясь светскими по своей природе, данные органы управления в большей степени занимались решением общегосударственных и общественных задач, нежели осуществлением церковных функций. Вместе с тем, разрозненное реформами церковное управление продолжало существовать на местном уровне в виде дикастерий. Неизбежно назревавший конфликт двух одновременно существующих на одной территории, но различных по своей внутренней сути органов, привел к воссозданию института епархиального управления. С этого момента, духовная власть начинает активную борьбу за свои права, итогом которой к середине XVIII века становится главенствующая роль епархиального духовенства на заседаниях высшего, изначально учрежденного волей светской власти, органа управления церковными делами - Синода.

Таким образом, церковные институты на протяжении всего рассматриваемого периода играли важнейшую роль в регулировании большинства сфер общественной жизни, распространив к середине XVIII века сферу своего управленческого влияния, ограниченную Церковной реформой до уровня местного самоуправления, на ключевые государственные институты Российской империи.

ГЛАВА 2.НЕТИПИЧНЫЕ ФОРМЫ ПРАВЛЕНИЯ

2.1.Исторический анализ развития нетипичных форм правления

Случаи смешения типов и систем государственного правления известны истории государства и права на протяжении уже многих столетий.

Комплексный характер социально-экономических изменений, происходящих в обществе, в определенный момент достигает такого значения, что синергетический эффект от этих изменений приводит к переходу на новый этап.

Эволюция нетипичных форм государственного правления периодизирована на четыре этапа: 1) древний (до момента крушения Римской империи в 476 г. н.э.); 2) средневековый (с 476 г. н.э. до последней четверти XVII в.); 3) период Нового времени (конец XVII в. — 1917 г.); 4. современный этап развития нетипичных форм государственного правления (с 1917 г. по настоящее время)^[25].

Первый этап исторического развития института нетипичных форм государственного правления охватывает временной промежуток до крушения Римской империи в 476 г. н.э. Еще в древности в Греции и Риме мыслители задумывались о том, что такое форма правления, и каковы ее виды. Так, в зависимости от целей, которые ставят перед собой правители государства, Аристотель различал правильные и неправильные государственные устройства. Под правильным строем он понимал строй, при котором преследуется общее благо, независимо от того, правит ли один, немногие или многие. К правильному строю относились монархия, аристократия и полития. Наилучшей из них Аристотель считал политию. Она встречается крайне «редко и у немногих». В частности, обсуждая возможность установления поли-тии в современной ему Греции, Аристотель пришел к выводу, что такая возможность невелика. В политии правит большинство в интересах общей пользы. Полития — «средняя» форма государства, и «средний» элемент здесь доминирует во всем: в нравах — умеренность, в имуществе — средний достаток, во властвовании — средний слой. Государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй^[26].

Неправильный строй, по мнению Аристотеля, — это строй, при котором преследуются частные цели правителей. К неправильным он причислял тиранию, олигархию и демократию. Среди неправильных форм государства Аристотель отдавал предпочтение демократии, считая ее наиболее сносной. Демократией он считал такой строй, при котором свободнорожденные и неимущие, составляя большинство, имеют верховную власть в своих руках.

Наиболее изучена история Древнего Рима и, следовательно, вопросы его государственного устройства и формы государственного правления в отдельные периоды его истории. Определенных успехов в вопросах государственного строительства достигли и некоторые правители государств Ближнего Востока (Ур-Намму, Хаммурапи и др.). В Древнем Израиле существовала такая нетипичная форма государственного правления, как религиозная монархия. Однако, в целом, в связи с ограниченным объемом дошедших до нас источников, сложно провести достаточно полный анализ проблематики нетипичных форм государственного правления в этот период.

На втором этапе (с момента крушения Римской империи (476 г. н.э.) до последней четверти XVII в.) нетипичные формы государственного правления получили новое развитие. В Европе это связано в первую очередь с распадом Римской империи и образованием многочисленных варварских государств, в которых шли процессы становления государства. Окончание данного периода связывается нами с революционными событиями в Европе и Северной Америке в конце XVII в.

Наиболее ярко в истории государств Европы в этот период присутствовал институт избирательной монархии. Случаи избрания монарха или его утверждения парламентом встречались в истории Европы в средние века не так уж и редко. Например, восшествие на престол английского короля Эдуарда VI в 1461 г. Еще раньше, в 1399 г. основатель династии Ланкастеров Генрих IV низложил Ричарда II и сам утвердился на английском престоле. История Англии знает и еще несколько похожих случаев: отстранение от власти Эдуарда II и Эдуарда III, возведение на престол Ричарда III^[27].

Наиболее известными примерами избирательной (республиканской) монархии в средневековой Европе являются Речь Поспо-литая и Священная Римская империя. Однако примеры существования данного института не ограничиваются только лишь этими случаями. Так, выборная монархия до сих пор сохраняется в городе-государстве Ватикан. Монархов с определенным постоянством выбирали в Дании, Венгрии и Богемии. Знаком институт выборного монарха и отечественной истории. Так, некоторыми авторами наряду с небезызвестными Псковской и Новгородской боярскими республиками упоминается, например, Вятская республика. Более того, отдельными авторами многие Земские соборы конца XVI — начала XVII вв. также относятся к своего рода «избирательным коллегиям», игравшим существенное значение в судьбе монархии того времени. Практически бесспорным является факт избрания на царствования Бориса Годунова в 1598 г. Земским собором. При этом трудно с достоверностью сказать, избирал ли тогда Земский собор именно монарха или династию как это имело место в 1613 г.