ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 30.04.2019
Просмотров: 756
Скачиваний: 2
Мужчины вынуждены будут согласиться с утратой части власти, но только части. Однако при этом и выиграют. Женщины во властных структурах привнесут много полезных, обусловленных их опытом решений. Жизнь в условиях патриархата сформировала у них и сделала неотъемлемыми качества, полезные в семейной сфере, а не на публичной арене, особенно глобальной. Мужчины аккумулировали в себе все агрессивные, творческие и предпринимательские качества, присущие человеческому индивиду, т.к. были вынуждены постоянно бороться за существование всего общества с угрожающими ему факторами. В женщинах же получили развитие способность заботиться о других, склонность к сотрудничеству, душевному сопереживанию, потенциально присущие каждому человеку. Сейчас пришло время, когда именно эти качества нужны на публичной, международной глобальной арене, чтобы спасти человечество от катастрофы.
Таким образом, мужчины только выиграют, поделившись властью. Выиграют также – вопреки их опасениям – женщины, приверженные традиционным представлениям и живущие в соответствии с ними. Никто не заставит их силой изменить свой образ жизни, во всяком случае, не феминистки представленной ориентации.
Не исключено, однако, что традиционную модель домашнего хозяйства и семьи перестанут принимать сами мужчины, и это действительно выбьет почву из-под ног у "традиционных" женщин. Однако следует иметь в виду, что изменения происходят не столь стремительно, они коснутся только последующих поколений, а новые женщины, наверняка, совсем не будут хотеть следовать примеру нынешних домохозяек.
Вообще к жизни в новых условиях все успеют созреть. Однако следует помнить: бой идет за свободу каждой личности самой выбирать свой жизненный путь, а не за навязывание готовых образцов. Согласно духу либерализма, все должны иметь доступ к максимально возможной, но не угрожающей другим свободе.
Пользу извлечет, несомненно, общество в целом. Наконец-то способности и таланты, таящиеся в женщинах, смогут с пользой для всех найти свое применение в общественной жизни.
Подчеркнём, что в качестве основной цели феминизм силы выдвигает, прежде всего, завоевание женщинами пропорционального участия в структурах власти, всякой власти. До недавнего времени женщинам не приходила в голову мысль о том, чтобы взять власть. Либеральные феминистки показали, чего можно добиться, умело оказывая давление на власть, доказывая, лоббируя, приводя в органы власти то здесь, то там отдельных женщин. Радикальные феминистки хотели настоящего революционного переворота, однако, власти вообще не добились, а после проигранного дела, связанного с показом порнографии, строят свое "новое пространство" в собственном субкультурном мирке.
Между тем власть принадлежит женщинам, большинству. Нужно только не бояться её взять и не бояться борьбы, которой потребует попытка её взять. Naomi Wolf испытывает глубокое доверие к демократии, однако понимает, что мужчины, когда действительно чувствуют угрозу потери власти, перестают быть галантными и приводят в движение все имеющиеся в демократии средства, чтобы этого не допустить. Они имеют в своих руках, в частности, средства массовой информации. Однако женщинам не следует бояться брать власть, им вообще необходимо перестать бояться и поверить в себя. Для того чтобы окончательно добиться власти, нужно пробудить в женщинах волю к власти. Этот основной мотив звучит в работе Naomi Wolf "Fire with fire. The new female power and how it will change the 21st century" многократно. "Упустим большой шанс, – пишет она, – если не сформируем такое видение женственности, в котором использование собственной силы является для женщины нормальным и делает её сексуально привлекательной. Маленькие девочки начинают с желания править миром, лишь потом в процессе воспитания и образования это выбивают у них из головы. Нужно сделать все, чтобы, наоборот, пробудить этого изначального ребенка – ту, скрытую внутри нас "плохую девочку" – чтобы приобрести качества лидера и сильное чувство правомочности наших стремлений, все то, что нас научили подавлять в себе и в других женщинах".
Свою борьбу женщинам необходимо хорошо организовать и проводить солидарно и последовательно, считают феминистки силы. Следует убедить мужчин, что женщины после завоевания власти не станут мстить мужчинам и для них останется необходимая им "территория" в общественной жизни и во властных структурах. Феминизм силы открыт для мужчин и уважает их место в жизни женщин как гетеросексуальных, так и гомосексуальных. Борьба с сексизмом не имеет ничего общего с борьбой против мужчин.
Социально-политическая практика последнего десятилетия ХХ столетия подтверждает, что выбранные феминизмом силы ориентиры в деятельности женского движения оказались правильными.
В 1995 г. состоялась IV Всемирная конференция по положению женщин: "Действия в интересах равенства, развития и мира", которая убедительно показала, что к концу ХХ столетия монополия мужчин на командные позиции во всех сферах общественной жизни ослаблена или подорвана, все более становится пережитком прошлого, историческим анахронизмом.
В "Платформе действий в интересах равенства, развития и мира", принятой IV Всемирной конференцией по положению женщин (Пекин, 1995), в числе конкретных направлений деятельности названа задача устранения неравенства в области разделения власти и принятия директивных решений на всех уровнях.6
Мировой опыт показывает (это выявлено многочисленными исследованиями, в том числе проводимыми под эгидой ООН), что общий политический климат в странах изменяется к лучшему, если число женщин в их парламентах достигает определенного "барьерного уровня", или "критической массы" – в 30 %. Практика стран Северной Европы особенно убедительно подтверждает это.
Как утверждалось на конференции Межпарламентского союза в 1997 г., в современных демократических обществах необходимо развивать новый социальный контракт, в котором мужчины и женщины могли бы работать на паритетных началах, своими различиями дополняя и обогащая деятельность друг друга.
Партнёрство между женщинами и мужчинами в политике не только возможно, но и необходимо. Политика – слишком серьезное и общее дело, чтобы доверять его только мужчинам. Исследования в разных странах фиксируют, что женщины хотят делать нравственную политику. Под последней понимается ненасильственная политика, выбор средств, соответствующих тем высоким целям, декларируемым в программных документах; цель – не завоевание власти над кем-либо, а использование её для улучшения жизни людей; сосредоточение на проблемах равенства, развития, мира.7
Не случайно сегодня ООН придерживается главного организационного принципа: без полного участия и наделения властными полномочиями женщин мира не может быть найдено устойчивых решений в обществе, которому угрожают социальные, экономические трудности.
Приняв партнёрскую модель отношений между мужчинами и женщинами во всех сферах жизни, включая и политическую сферу, можно создать удивительный новый мир для себя и для потомков, в то время как отказ от этой модели равнозначен отказу от будущего.8
На наш взгляд нельзя не поддержать утверждения Галины Старовойтовой, высказанные на Международной научно-практической конференции "Феминистская теория и практика: Восток-Запад", состоявшейся в Санкт-Петербурге в 1996 г. "…стремление к власти является частью гедонистической природы человека. Доминировать – это значит удовлетворять какие-то свои желания. Кроме того, власть означает творчество и самовыражение. Власть означает также возможность контролировать будущее – свое и своих детей. И я не вижу никаких оснований для женщин мириться с отстранением их от этих естественных человеческих устремлений".9
5.Противоречия в теории современного феминизма
Противоречия между американским и французским феминизмом 70-х годов. Основное различие между французской и американской феминистской теорией 70-х годов состояло, по мнению Алис Жарден, специально посвятившей исследованию этой проблемы известную книгу Gynesis. Конфигурация женщины и современность (1985)1, в различном отношении к проблематике женской субъективности: если общей задачей французского феминистского мышления являлась денатурализация понятий либерализма и гуманизма, натурализованных эпохой Просвещения, и прежде всего,— понятия субъекта, то американский философский феминистский проект 70-х годов строился в основном на аффирмации женской субъективности. Другими словами, в основе американско-французского феминистского теоретического "разрыва" лежит, по мнению Алис Жарден, методологическое различие между пониманием женщины "как процесса" во французской феминистской теории и женщины "как половой идентичности" в американской. Общая концептуальная позиция американских феминисток в 70-е годы, по мнению Жарден, связана с а) отказом от бессознательного, б) настаиванием на стабильной структуре "я" и в) пониманием языка только как коммуникативной функции. Поэтому американские феминистки 70-х годов, считает Жарден, подчеркивали этическую значимость феминистского дискурса — как "вызывающего стремление к действию", в то время как французские теоретики осуществляли в основном критику символических и лингвистических форм патриархатного дискурса. С другой стороны, особенностью французского феминистского проекта являлась, по мнению Жарден, политизация всего спектра традиционно полагавшихся нейтральными дискурсивных систем и понятий, признающихся способными осуществлять радикальную критику патриархатной культуры (в частности, политизируются и идеологизируются понятия женского письма и чтения, которые признаются новыми формами критики культуры).
Противоречия между гендером и полом. В современной феминистской теории признается, что сегодня не может быть больше ни единого предмета теории феминизма, ни единой методологии, а для таких современных концепций, как радикальный или антирасистский феминизм, постколониальный феминизм или феминизм женщин Третьего Мира, понятие "гендера" является не более центральным, чем понятия "расы", "нации" или "класса".
Одним из основных методологических противоречий в современном феминизме является противоречие между "теоретиками гендера" и "теоретиками сексуального различия", базирующимися на "радикальной теории пола" (а не гендера). Для теоретиков сексуального различия дихотомия пол/гендер не имеет большого смысла: они критикуют понятие гендера за предпосылку социального конструктивизма, трактующую субъекта в качестве "данного", в то время как они рассматривают субъективность через параметры производящейся вновь и вновь сексуальности в ситуации расщепления сознания и языка. Задача феминистского анализа, по мнению теоретиков сексуального различия, и заключается в том, чтобы маркировать конститутивную асимметрию полов посредством языка и бессознательного: политики субъективной сексуальной трансформации в таком случае выступают приоритетными по сравнению с телеологическими политиками гендерного конструктивизма.
Кроме того, теоретики сексуального различия настаивают на неприсваиваемом характере феминного в традиционном конструктивистском дискурсе: ведь стратегией женской субъективности в культуре является не "прямая" репрезентация, а лишь миметическая симуляция феминного, по выражению Люс Иригарэй.
Более того, по словам Гайатри Спивак, феминное как дискурсивная продукция культуры производится и уничтожается одновременно, не укладываясь в рамки гендерного конструктивизма. Отсюда возникновение политики сопротивления репрезентации и гендерному конструктивизму в современной феминистской теории, так как признается, что сама структура репрезентации в нашей культуре построена на "вычеркивании" женского и, следовательно, не способна выразить этот феномен реальности. Женское в концепциях теоретиков сексуального различия получает, скорее, статус границы как предела репрезентативности, а не социального гендерного конструкта.
В эссе "Мыслить пол: Заметки о радикальной теории сексуальности" (1984) Гейл Рубин, одна из культовых фигур современного феминизма, предложила концептуализировать "пол" и "гендер" как две различных сферы анализа. Она критикует редукционистский подход в феминизме, при котором сексуальность и ее разновидности атрибутируются гендеру, а сексуальные отношения сводятся к гендерной позиции, или, напротив, гендер понимается как каузальный эффект действия режимов сексуальности. В противоположность данной методологической установке классического феминизма, Рубин считает, что должны существовать нередуктивные и некаузальные отношения между полом и гендером. Главный тезис Рубин состоит в том, что она отказывается сексуальность и характеристики пола сводить к сексуальному акту и к функции отношений между мужчиной и женщиной — то есть к копуле или копулярным отношениям, отказывая при этом в правоте известному тезису Кэтрин МакКиннон, что "сексуальность организует общество только через два пола: женщин и мужчин". Рубин критикует МакКиннон за структурно статическое понимание гендера и приписывание этой частной позиции "фальшивого культурного обобщения о виктимизированной позиции женщины в культуре".
Рубин считает, что феминистская критика гендерной иерархии должна быть преобразована в "радикальную теорию пола", внутри которой должна быть развита автономная теория сексуальности и утверждена ее политическая специфичность. В новое понятие сексуальности должны входить все категории сексуальных миноритарных групп, которые нарушают традиционные границы гендера и гендерных дихотомий: queer, садомазохизм, трансвестизм, межпоколенческое партнерство, проституция и т.п. Другими словами, концепция сексуальности и пола Гейл Рубин призывает обратить политическое внимание на сексуальные миноритарные группы, которые не всегда состоят из женщин, не вписываются в традиционные гендерные дихотомии и которые сконструированы и регулируемы государством путем патологизации. Рубин доказывает, что успех феминистского антипорнографического дискурса в масс-медиа, базирующегося на идентификации феминизма с теорией гендерного конструктивизма МакКиннон, в конечном счете обеспечен государственной властью и ее функцией регуляции сексуальности и половых отношений: ведь не случайно, по мнению Гейл Рубин, дискурс гендерного конструктивизма нашел себе мощного союзника в лице государства, став выразителем официальной государственной политики.
Противоречия между гендерными и феминистскими исследованиями. В современной феминистской теории существуют различные причины для различения между "феминистскими" и "гендерными" исследованиями. По словам Рози Брайдотти, основной критике понятия гендера и гендерных исследований подвергаются со стороны европейских теоретиков сексуального различия, постколониальных и цветных феминистских теоретиков. Данное противоречие было артикулировано в 80-е годы как противоречие между англо-американскими "теоретиками гендера" и европейскими "теоретиками сексуального различия". Рози Брайдотти утверждает, что понятие "гендера" сегодня является одной из основных кризисных точек феминистской теории из-за своей теоретической неадекватности и политической аморфности: оно, цитирует Брайдотти Лиану Борги, подобно "гибкой форме для печенья", принимает любую форму в зависимости от вашего желания. Брайдотти приводит пример Германии, в которой феминистская волна 70-х годов не выдержала этапа академической институциализации прежде всего потому, что локальные немецкие феминистские традиции и практики оказались более радикальными, чем пришедшее из американского феминистского дискурса понятие "гендера", оказавшееся искусственной и компромиссной формой для обозначения локальных феминистских практик.
Основное отличие гендерных исследований от феминистских в формулировке Брайдотти заключается в том, что гендерные исследования базируются на признании факта симметричного конструирования женского и мужского в культуре, в то время как феминистские исследования исходят из признания факта мужской доминации в культуре и социальных науках. Так называемое "равное", или симметричное конструирование гендера Брайдотти считает завуалированной формой социального неравенства, призывая осуществлять феминистский анализ современности: только такой анализ, по мнению Брайдотти, действительно способен артикулировать женскую субъективность.