ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.11.2019
Просмотров: 7740
Скачиваний: 2
Конечно, если что-то никак не выражено, оно просто не существует. Но вытесненное всегда здесь, налицо, оно требует бытия, настаивает на нем. По сути своей связь человека с символическим порядком - это та самая связь, на которой сам символический порядок как раз и утверждается, это связь небытия с бытием.То, что настаивает на получении удовлетворения, может быть удовлетворено лишь признанием. Конечная цель символического процесса состоит в том, чтобы небытие явилось в бытие, чтобы оно стало, потому что сказалось.
22 июня 1955 года.
XXIV. A, m, a, S
Verbum u dabar.
Машина и интуиция.
Схема аналитического пользования.
Либидинальное и Символическое.
В ходе нашей предпоследней встречи я с переменным успехом задавал вам вопросы, и заседание это произвело на тех, кто принимал в нем участие, впечатления самые разноречивые. Для меня это было способом настроить свой инструмент на то, что мне предстояло впоследствии сказать вам на своей посвященной психоанализу и кибернетике лекции. Я надеюсь, что и для вас встреча эта прошла не без пользы.В прошлый раз на этом моменте не задерживаясь, так как, судя по обстановке, это лишь усилило бы чувство всеобщего замешательства, я все же запомнил Ваше выступление по поводу еврейского языка. Что Вы хотели сказать, когда утверждали, что слово verbum в первом стихе Евангелия от Иоанна является переводом еврейского dabar? На что Вы при этом опираетесь?
Не подумайте, что это ловушка. Я вновь обдумал это всего час назад и подкован в этом вопросе не больше, а даже, наверняка, меньше Вас.
Г-н X: — Что ж, во-первых, я должен сказать, что существует факт, который априори заставляет нас думать именно так.
Лакан: - Из того обстоятельства, что Св. Иоанн писал по-гречески, вовсе не следует, что он обязательно думал по-гречески и что логос его был, к примеру, логосом вавилонским. Вы утверждаете, что он имел ввиду еврейское dabar. Объясните мне, почему? Ведь это не единственный способ выразить по-еврейски то, что словом dabar подразумевается.Г-н X: - Не вдаваясь в детали, укажу лишь на то, что у Иоанна не находят следов ни одной действительно платоновской концепции. Это факт, и я мог бы его доказать. Что интересно, это то, что в принципе logos...
Лакан: - Кто Вам говорит о платоновских концепциях? Я остановился на этом verbum, чтобы указать на близость его в данном случае тому латинскому словоупотреблению, о котором ясно свидетельствует нам использование этого слова в трактате De Signifiatione Блаженного Августина — том самом, который мы в прошлом году комментировали. Теперь, прослушав последнюю мою лекцию, Вы должны были лучше почувствовать все импликации, которые это слово может нести. Я высказал предположение, что verbum, возможно, всякой речи и даже fiat книги Бытия, предшествовал — предшествовал в качестве своего рода предваряющей verbum и fiat аксиоматики. А Вы возразили мне на это, что в начале был еврейский dabar.
Г-н X: - Дело в том, что Вы сказали: в начале был язык На что Леклер возразил Вам: нет, не язык, а речь. И я с его мнением согласился.
Лакан: - Существует два вопроса. Во-первых, почему за логосом Св. Иоанна скрывается dabar. И во-вторых, действительно ли dabar означает именно речь, а не что-нибудь другое. Ответьте на оба вопроса. Итак, почему именно dabar?
Г-н X: - По двум причинам. Во-первых, совершенно ясно, что это скрытая цитата из книги Бытия.
Лакан: - В начале Бытия, в третьем стихе, стоит fiat lux, собственно - va'omer. Вовсе не dabar, a va'omer. Это нечто даже прямо противоположное.
Г-н X: - Да нет же! Совсем не противоположное! Лакан: - Объясните мне, в чем.
Г-н X: — Существует раввиническая традиция, которая этот третий стих Бытия субстантивировала, сделала из него некую сущность, выступающую в роли посредника между Творцом и тварью. Сущность эта и есть Речь, по аналогии с другой, именуемой Премудростью. Но что совершенно бесспорно, так это то, что во всей библейской традиции начистоотсутствует концепция ratio, то есть логоса в греческом смысле. Именно это показал Бультман, который очень глубоко этот вопрос проанализировал. Концепции вселенной в библейской традиции не существует. В ней начисто отсутствует представление о неизменном, раз и навсегда определенном законе, который связывал бы все воедино, - а ведь это и есть смысл греческого логоса, рациональности мира — мира, который рассматривается как целое, в котором все взаимосвязано, все совершается по законам логики. Для евреев есть совокупность вещей, небо и земля, и тому подобное. Но они никогда не мыслят в концепциях статических, эссенциалистских.
Лакан: - Неужели, прослушав мою лекцию, Вы полагаете, что, говоря о радикальном символическом порядке, я имею в виду некий розыгрыш мест, некое исконное предположение, некое первоначальное гадание, что всякому детерминизму, всякому рациональному понятию о вселенной предшествовало? Это ведь, если можно так выразиться, Рациональное прежде всякого соединения его с Реальным. Вы полагаете, что я имею в виду именно это? Четыре причины, принцип достаточного основания и тому подобное барахло?
Г-н Х: - Но когда Вы говорите: в начале был язык, то звучит это как проекция в прошлое нашей сегодняшней рациональности.
Лакан: - Дело не в том, что я говорю. Это не я, это евангелист Иоанн.
Г-н X: - Но он этого не говорит.
Лакан: - На помощь, отец Бернерт, - мы сейчас попробуем освидетельствовать филологическое образование г-на X. Что представления о вселенной замкнутой, как буква О, — представления, в систематическом виде развиваемого Аристотелем, — у семитов не было, — да, с этим я согласен.
Г-н X: - Существенно то, что у них все находится в движении и никакому рациональному закону не подчиняется. Все, что происходит в природе, - это отголоски Божественной речи. Эта вселенная не детерминирована, не рациональна; она, если хотите, исторична, в ней все происходит по чьей-то личной инициативе.Лакан: - Да, но это не значит, что она рациональна, ведь модулируется она все-таки речью.
Г-н X: - Я сказал бы, что она не знает категории сущности.
Лакан: — А Вы, отец Бернерт?
О. Бернерт: -Я изучал когда-то Писание, как и все.
Лакан: - Знаете ли вы, что пишет некий Бернет?
Г-н X: - Да.
Лакан: - Он изучил первый стих Евангелия от Иоанна очень тщательно. Я не успел, с тех пор, как Вы мне сделали это возражение, найти его текст, но вывод, по крайней мере, я помню. Он пишет, что за логосом Св. Иоанна кроется, по-видимому, арамейское теттrа.
Г-н X: - Это то же, что dabar по-еврейски. Это тот же dabar, но несколько субстантивированный, раввинический, о чем я уже говорил.
Лакан: - Вопрос состоит не в том.
Г-н X: -Дело в том, что в этом первом стихе сходится многое. Здесь и традиция книги Бытия, и традиция раввинской мысли.
Лакан: - В любом случае, теттrа значительно ближе к va'omer первого стиха книги Бытия, это тот же корень. Я заглянул час назад в Genesius, чтобы посмотреть, что такое dabar. Это воплощенное волеизъявление, вроде duxit или locutus est; можно даже передать его глаголом insidiatus est—склонить, соблазнить. Здесь присутствует в скрытом виде то извращение, искажение, та порча, которая постигает речь, когда она нисходит к истокам времени. В любом случае, dabar всегда подразумевает обман, ловушку, "обольщение"; по сравнению с ammara это речь в наиболее дряхлом, бессильном ее аспекте.
Г-н X: - Не всегда. Гром, например, - это речь Бога, и никакого бессилия здесь не подразумевается. То, о чем Вы говорите, -это смысл производный, основной же смысл совсем иной.
Лакан: - Но ясно зато, в каком направлении этот смысл развивается.
Г-н X: - Он может развиваться; разумеется, может.Лакан: - Это ясно засвидетельствовано.
Г-н X: - Конечно, но это ничего не доказывает.
Лакан: - Но это показывает, во всяком случае, что у нас нет оснований отождествлять это dabar со значением (заметим, тоже проблематичным, потому что исследуют его достаточно пристрастно), в котором употреблено в греческом тексте Евангелия от Иоанна слово логос.
Г-н X: — Ясно, в любом случае, одно: платоновский смысл слова логос необходимо исключить, так как во всех остальных случаях он бесследно отсутствует.
Лакан: - Но это совсем не то, о чем собирался говорить я.
Г-н X: - Так или иначе, слово язык для перевода здесь не годится.
Лакан: - Но в отношении логоса, о котором тут идет речь, не следует пренебрегать и теми оттенками, которыми обогащает его латинское verbum. В нем можно расслышать не только разумную причину вещей, но и нечто совершенно иное - ту игру присутствия и отсутствия, что заранее ставит fiat в определенные рамки. Ибо в конце концов fiat является на фоне non-fiat, которое ему предшествует. Другими словами, не исключено, по-моему, что даже fiat, эта первая законодательная речь, была, на самом деле, чем-то вторичным.
Г-н X: - Да. Но я бы сказал, что мы оказываемся здесь у истоков исторического, временного порядка, и не выходим в область потустороннюю, как пытаетесь нам внушить Вы.
Лакан: - Говоря о речи: в начале, in principio, мы создаем своего рода мираж.
Г-н Х: - Я не совсем хорошо понимаю, что Вы сейчас хотите сказать.
Лакан: - Стоит вещам выстроиться в некоторой воображаемой наглядности, как создается впечатление, будто они расположены так от века. Но это, разумеется, мираж чистой воды. Ваше возражение состояло в том, что сложившийся таким образом мир порождает задним числом модель или архетип, в соответствии с которым он, якобы, и складывался. Но это вовсе не обязательно архетип. Порождение задним числом архетипа, который содержал бы все в свернутом виде, совершенно исключается тем, что внушаю Вам я. Платоновский логос, предвечные идеи — все это совершенно не то.
Г-н X: - Язык, в отличие от речи, я как раз и считал всегда такой сущностью, в свернутом виде содержащую все существующее.
Лакан: - Но я-то хотел, чтобы вы расслышали в слове язык другой смысл.
Г-н X: — Вот оно что!
Лакан: - Речь идет о чередовании отсутствия и присутствия, скорее даже о присутствии на фоне отсутствия, об отсутствии, образовавшемся благодаря тому факту, что может существовать присутствие. В Реальном отсутствия нет. Его нет до тех пор, пока вы не предположите, что там, где в действительности присутствия нет, оно может быть. Я предлагаю поместить в начало, in principio, слово, то есть нечто такое, что создает контраст, противопоставление. Изначальную противоположность нуля и единицы.
Г-н X: - Но в чем же тогда оно противоположно речи?
Лакан: - Оно составляет ее коренное условие.
Г-н X: — Да, ноя думаю, что условие это Вы с равным успехом можете передать как словом речь, так и словом язык, так как лежит оно всецело по ту сторону их противоположности.
Лакан: - Совершенно верно. Но именно на это я Ваше внимание и хотел обратить. Главенствующее, начальственное слово — вот что нам в некотором роде здесь нужно, а вовсе не смысловой регистр, связанный со словом dabar, с его в какой то степени законнической ориентацией.
Г-н Х: - Ах вот как/
Лакан: - Загляните в Genesius, когда вернетесь домой.
Г-н X: - Но я все эти тексты изучал. Есть большая статья Гидо, где собраны все возможные варианты, но в этом направлении он мыслить не пытается. Genesius, где нюансов гораздо больше, указанное вами значение - коварный, лукавый - действительно называет...Лакан: — Тот факт, что dabar может быть понято как insidiatus est, показывает, насколько смысл его отклоняется от первоначального.
Г-н X: - Конечно, отклоняться он может, как может слово речи означать болтовню.
О. Бернерт: — То же самое происходит со словом речь и во французском - он речист подразумевает порою, что он бездельник.
Лакан: - Это не совсем то, так как dabar не имеет смыслового оттенка лишенности (vide).
Г-н X: - Существует текст - Исайя, глава 53 — где речь Бога нисходит на землю и восходит от нее как бы оплодотворенной. Это речь творческая, а не лукавая, что и соответствует арамейскому, несколько субстанционированному, memmra, — это речь, наделенная жизненной силой.
Лакан: - Вы полагаете, что арамейское memmra имеет именно такой смысл? Вы полагаете, что в этой речи есть какой-то, хоть малейший, компромисс с жизнью? Но ведь мы находимся здесь на уровне инстинкта смерти.
Г-н X: - Это идет от стремления понять то, что служит посредником между говорящим и тем, что им созидается. Оплотняясь, это опосредующее начало ложится, если хотите, в основу целого спекулятивного направления еврейской мысли.
Лакан: - Что, dabar?
Г-н X: - Нет, memmra.
Лакан: - Вы уверены?
Г-н X: - Да, это раввиническая традиция.
О. Бернерт: — К какому времени относится memmra?
Г-н X: - Где-то к III веку.
Лакан: - Бернет, о чьей статье я вам говорил, путем разного рода сопоставлений доказывает, что Св. Иоанн думал по-арамейски.
Г-н Х и О. Бернерт: — Это несомненно.
Лакан: - То, что вы называете раввинической традицией, это ее гностический уклон.Г-н X: - Да, она, безусловно, позаимствовала что-то у гностической мысли, но сама по себе вовсе не носит гностического характера. Это мышление, по сути своей, законническое, оно все пытается кодифицировать.
Лакан: - Вам не кажется, что ближе всему этому именно dabar?
Г-н X: - Нет, memmra.Я не провозглашаю здесь учение ex cathedra. Мне кажется, что сам предмет занятий, каковым являются язык и речь, не позволяет мне аподиктически сообщать вам нечто такое, что вам оставалось бы только записать и сунуть в карман. Конечно, по ходу дела языка в наших карманах становится все больше, и даже головы наши уже от него вот-вот лопнут, но это не так уж и важно - в случае чего голову всегда можно прикрыть носовым платком.
Если за нашими разговорами и имеет место какая-то истинная речь, то она, дорогие мои слушатели, в большей степени ваша, нежели моя.
В прошлый раз я попросил вас задавать мне вопросы. И поскольку вопросов, как всегда, было не густо, я предложил вам тему — как поняли вы то, к чему я попытался прийти в своих рассуждениях о речи и языке? Я действительно услышал от вас на эту тему несколько ценных возражений, и тот факт, что мы не успевали объясниться до конца, что возражения эти могли возбудить порою кое-какие недоумения, никого ни в малой степени не обескуражил. Это означает, что анализ идет полным ходом.
Поскольку прочитанную мною лекцию можно считать диалектической вершиной всего того, чему проделанная нами за год работа положила начало, сегодня я вновь обращаюсь к вам с просьбой задавать мне вопросы. Я снова прошу вас сделать сегодня рискованный шаг в ту неизведанную область, о которой в аналитическом опыте мы никогда - и это наша принципиальная позиция - забывать не должны.
Некоторые из вас думают про себя, что когда речь идет о создании аналитической теории, то это я ее выстраиваю, я вам своиготовые построения предлагаю, а вы затем ими благополучно пользуетесь. Я этого не хочу. Не только перед лицом платоновского архетипического порядка, отношение к которому у меня, как вы знаете, более чем прохладное, но и перед лицом той исконной речи, что наглядно являет нам возникновение Символического, мы находимся в ситуации, где призваны в полном смысле этого слова conceptare - не только постигать, замышлять, но и зачинать.