Файл: Гражданско-правовое регулирование залога (Характеристика договора залога по российскому законодательству).pdf

Норма п. 2 ст. 339 ГК, позволяющая обременить залогом все имущество предпринимателя, ставит перед практикой вопрос определения состава этого имущества залогодателя (без идентификации). При этом формулировка анализируемой статьи позволяет сделать вывод, что заложенным оказывается все имущество предпринимателя, принадлежащее ему на праве собственности или ином праве, допускающем залог, на момент обращения на его имущество взыскания. Аналогичным образом может быть обременено имущество определенного рода или вида, а также часть имущества залогодателя.

Отчасти аналогом такого изменчивого по составу предмета залога может являться залог товаров в обороте. Ведь, насколько можно судить, введение этой нормы и преследовало цель не «кристаллизировать» залоговые права до момента обращения взыскания на имущество залогодателя, а установить наиболее полное по объему изменяющегося имущества обременение. В то же время правило о залоге всего имущества не создает какого-либо отдельного самостоятельного вида залога и, как представляется, подчиняется непосредственно общим правилам параграфа 3 главы 23 ГК, а также специальным нормам об отдельных видах залога. То есть, если в состав имущества входят исключительные права, обязательственные права, к ним должны применяться правила о соответствующих видах залога. Правда, ГК также не дает ответ на вопрос, нужно ли соблюдать ограничения, связанные с залогом различного вида имущества^[9].

Правила об установлении залога всего имущества залогодателя также не дают представления о том, как будет в данном случае реализовываться принцип старшинства залогов, ведь залог устанавливается на имущество, которое можно идентифицировать в качестве предмета залога на момент обращения взыскания. Представляется, что установление залога на все имущество ранее любого иного залога ограничит возможности последующих залогодержателей в реализации права на обращение взыскания за счет имущества залогодателя, поскольку любое имущество, таким образом, может оказаться в составе заложенного ранее всего имущества залогодателя. Следует учитывать, что в данном случае по общему правилу действует требование закона о необходимости уведомлять последующих залогодержателей об имеющихся обременениях передаваемого в залог имущества. Более того, залоговые кредиторы имеют преимущественное право при удовлетворении своих требований по сравнению с любыми иным. Следовательно, заложив все имущество дружественному залогодержателю, можно исключить для других кредиторов возможность обратить взыскание хоть на что-то из этого имущества. Усилить эффект сохранения имущества за недобросовестным залогодателем или его залогодержателем можно, установив внесудебный порядок взыскания, позволяющий сохранить за кредитором вещи и иное имущество, минуя реализацию его на торгах.

Однако, как представляется, эти возможности залога всего имущества не могут быть применены к ипотеке, основанием и доказательством возникновения которой является государственная регистрация, за исключением залога предприятия как имущественного комплекса. В то же время, приобретая какое-либо имущество у лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, новый собственник вещи будет вынужден обращаться к реестру уведомлений о залоге. Иначе он не сможет получить статус добросовестного приобретателя, если информация об обременении всего имущества залогодателя содержалась в реестре уведомлений о залоге движимого имущества.

Предметом залога не может быть имущество, на которое не допускается обращение взыскания, а также требования, неразрывно связанные с личностью кредитора, уступка которых другому лицу запрещена законом (об алиментах, о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и т.п.).

Важной новеллой ГК стало указание на то, что в договоре залога теперь не обязательно указывать оценку или стоимость заложенного имущества, а также то, у какой стороны находится заложенное имущество. Стороны могут позже в ходе реализации залоговых правоотношений вернуться к этому вопросу. Новелла, содержащаяся в п. 7 ст. 349 ГК, устанавливает, что соглашение сторон (залогодателя и залогодержателя) об обращении взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке должно содержать указание на стоимость (начальную продажную цену) заложенного имущества или порядок ее определения. А общая презумпция предполагает, что заложенное имущество остается у залогодателя, если иное не предусмотрено ГК, другим законом или договором.

Если стороны посчитают необходимым, они могут изменить общий порядок реализации заложенного имущества, закрепив в договоре собственные условия на случай обращения взыскания по решению суда или во внесудебном порядке^[10].

Уточняя правила о договоре залога, законодатель выделил в ГК блок норм, регулирующих залог с участием залогодателя-предпринимателя (предпринимательский залог). По правилам ГК обязательство, обеспечиваемое предпринимательским залогом (в том числе будущее обязательство), можно не индивидуализировать в момент заключения договора. Достаточно, чтобы оно было описано способом, позволяющим определить обязательство в качестве обязательства, обеспеченного залогом, на момент обращения взыскания, в том числе путем указания на обеспечение всех существующих и (или) будущих обязательств должника перед кредитором в пределах определенной суммы.

При установлении залога в силу договора залогодатель обязан предупредить залогодержателя о всех известных ему к моменту заключения договора правах третьих лиц на предмет залога (вещных правах, правах, возникающих из договоров аренды, ссуды и т.п.). Правила ст. 339 ГК о договоре залога распространяются как общие не случаи, когда закон устанавливает специальные правила для отдельных видов залога. Например, в договоре о залоге обязательственного права должны быть указаны: предмет залога (обязательственное право), существо, размер и срок исполнения обязательства, обеспечиваемого залогом, а также, согласно ст. 358.4 ГК, обязательство, из которого вытекает закладываемое право, сведения о должнике залогодателя и сторона договора залога, у которой находятся подлинники документов, удостоверяющих закладываемое право. В то же время для таких договоров предусматриваются и изъятия из общих правил о договоре залога. Например, ГК устанавливает дополнительное указание на случай, когда предметом залога является принадлежащее залогодателю право требовать уплаты денежной суммы. По смыслу части 2 п. 1 ст. 358.3 ГК в таком случае в договоре залога права денежного требования можно не указывать размер суммы требования или порядок ее определения. А необходимой для признания договора залога права заключенным является информация о стороне договора залога, у которой находятся подлинники документов, удостоверяющих закладываемое право.

2 Проблемные аспекты практики действия договора залога

2.1 Споры, связанные с залогом имущественных прав, содержащихся в государственном (муниципальном) контракте

Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28 января 2014 г. № 11535/13, в соответствии с которым было установлено, что третейские суды не компетентны разрешать споры из государственных контрактов, так как это исключительная подведомственность государственных судов, должно было, по мнению Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, поставить точку в затянувшейся дискуссии относительно арбитрабильности подобных споров^[11]. Но этого не произошло. Правовая проблема, изначально неверно решенная, не может завершиться волевым актом правоприменительного органа власти - государственного суда. Это лишь всколыхнуло общественное и научное мнение, вызвав множество различных подходов к разрешению подобных споров.

По прошествии года с уходом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации с правовой сцены со стороны научной общественности были робкие попытки изменения мировоззрения относительно арбитрабильности споров, вытекающих из государственных контрактов. Вместе с тем Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации в своем Определении от 3 марта 2015 г. по делу № 305-ЭС14-4115, рассмотрев кассационную жалобу Администрации города Дубны Московской области на Определение Арбитражного суда Московской области от 5 июня 2014 г. по делу № А41-60951/13 и Постановление Арбитражного суда Московского округа от 4 сентября 2014 г. по тому же делу по заявлению индивидуального предпринимателя Жегалиной Евгении Алексеевны о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения Третейского суда города Дубны от 11 ноября 2013 г. по делу № 364-13, определила, что обжалуемые судебные акты подлежат отмене ввиду наличия существенных нарушений норм материального права, которые привели к нарушению охраняемых законом публичных интересов^[12]. Определение Судебной коллегии содержало тотальное копирование аргументов январского Постановления Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, подтверждающее тем самым поддержку мнения бывшего высшего судебного органа страны либо отсутствие собственной точки зрения.

В ситуации с арбитрабильностью государственных контрактов появились два направления: первое и не вызывающее сомнений у государственных судов состояло в том, что споры, вытекающие из существа самого государственного контракта, подведомственны исключительной компетенции государственных судов; второе и совершенно неожиданное направление - споры, вытекающие из частноправовых договоров, лишь косвенно касающиеся государственных контрактов, могут быть подведомственны третейскому суду.

Если первая категория споров, весьма дискуссионная в научной литературе и даже имеющая неоднозначное разрешение на практике, вызывала стойкий отпор вышестоящих судов, то вторая категория пока не нашла ответа у правоприменителей.

В качестве примера подобного частноправового контракта выступает залог имущественных прав, основанный на государственном и муниципальном контракте. Порядок заключения государственного или муниципального контракта в настоящее время регулируется Федеральным законом от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Но данный Закон не регулирует правовых отношений, следующих после заключения государственных или муниципальных договоров. В настоящее время распространенной деловой практикой является передача в залог кредитным организациям имущественных прав, вытекающих из государственных или муниципальных контрактов. Правовое содержание подобных договоров регулируется общими положениями Гражданского кодекса Российской Федерации (нормы о залоге), и ранее - до 1 июля 2014 г. - также Законом Российской Федерации «О залоге»^[13]. Имеется ли компетенция третейских судов в отношении споров, вытекающих из подобных договоров залога имущественных прав? Законодательного ответа в настоящее время на данный вопрос нет. Но вместе с тем сложились следующие подходы к разрешению подобных сложных практических ситуаций.

При надлежащем исполнении контрактов, равно и кредитных договоров, вопрос об абитрабильности споров, как и сама необходимость обращения к суду (третейскому суду), не возникает. В случае возникновения гражданского правоотношения, например, вытекающего из кредитного договора, содержащего третейскую оговорку, у истца возникает право на обращение взыскания на заложенное имущество, в качестве которого в данном случае выступают имущественные права, заложенные кредитору (истцу, залогодержателю) по договору залога имущественных прав. В качестве имущественных прав выступают права требования денежных средств по государственному или муниципальному контракту. Если подобное право взыскателя наступило уже после полного исполнения государственного или муниципального контракта, то у залогодателя (ответчика, заемщика) уже имеются денежные средства, перечисленные государственным (муниципальным) заказчиком в счет выполнения контракта, соответственно на них может быть обращено взыскание залогодержателя.

Кроме того, в ст. 95 Федерального закона от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» содержится норма, в соответствии с которой при исполнении контракта не допускается перемена поставщика (подрядчика, исполнителя), за исключением случая, если новый поставщик (подрядчик, исполнитель) является правопреемником поставщика (подрядчика, исполнителя) по такому контракту вследствие реорганизации юридического лица в форме преобразования, слияния или присоединения^[14].

Один из вариантов разрешения спорной ситуации предусматривает, что при частичном исполнении государственного или муниципального контракта кредитор (залогодержатель), реализовав свое право на обращение взыскания на заложенное имущество, не может вступить в правоотношения на стороне исполнителя государственного или муниципального контракта. Вместе с тем существует и другая позиция. "Однако правоприменительная практика исходит из того, что эта норма понимает под "переменой поставщика (подрядчика, исполнителя)" только полную замену соответствующей стороны в контракте. Уступка же прав на получение оплаты исполнения поставщиком, подрядчиком, исполнителем своего обязательства данной норме не противоречит^[15].

Неразрешенность ситуации на законодательном уровне приводит к ненадлежащему выполнению обязательств со стороны исполнителей государственных или муниципальных контрактов и нередко к злоупотреблению правами. При заключении третейской оговорки, а также в случае неоднозначной и отсутствии единообразной судебной практики недобросовестные заемщики (залогодатели) имеют возможность уклониться и от выполнения государственных контрактов, и от исполнения своих кредитных обязательств. Подобная брешь в законе не разрешена (проигнорирована) и действующим проектом о третейских судах. Акцентированный исключительно на государственном управлении третейскими судами, проект полностью оставил нерешенным вопрос об арбитрабильности споров, связанных с публичными контрактами или лишь косвенно связанными с ними. Подобная ситуация требует незамедлительного законодательного вмешательства и урегулирования пробела в правоприменительной практике.