Файл: Понятие и виды сделок (Односторонние, двусторонние и многосторонние сделки).pdf

Возникающее при заключении фидуциарных сделок, доверие настолько полное, что создается фиктивная личность, наделенная таким объемом субъективных прав, что личность поверенного может «растворяться» в ней и его деятельность может сводиться исключительно к механической реализации воли доверителя^[46].

Основным признаком фидуциарных договоров является то, что их главной целью (каузой) являются действия в интересах доверителя и диспозитивность условия о вознаграждении, что еще раз свидетельствует именно о доверии, как основном мотиве заключения изучаемых сделок. В пользу индивидуальности фидуциарных договоров и отличию их от сходных представительских сделок, например, комиссии и агентирования, а также от отдельных договоров, направленных на передачу имущества, заключению которых предшествует установление доверия между контрагентами, наряду с каузой свидетельствует еще одно свойство. Сущностью фидуциарных договоров является не пользование вещью или деньгами кредитора, а передача субъективных прав, реализация которых осуществляется поверенным с такой же осмотрительностью и расчетливостью, как если бы их осуществлял сам доверитель. Предметом договора поручения, отвечающим требованию существенности, необходимо признать только то, условие, в котором детально перечислены все действия, поручаемые доверителем поверенному^[47].

Существенные условия договора поручения содержатся в Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»^[48]. Например, в соответствии с указанным законом, существенными условиями следует признать размер вознаграждения поверенному и размер и характер ответственности поверенного перед поручителем. Целесообразно признать эти условия: существенными для договора поручения, но с оговоркой, суть которой в том, что поручение может быть и безвозмездным договором; следовательно, размер вознаграждения в нем не учитывается:

Предмет исполнения договора поручения должен обладать свойством осуществимости, причем осуществимости как фактической, так и юридической. Договор доверительного управления имуществом будет исполнен надлежащим предметом, если управляющий осуществлял управление имуществом в интересах учредителя, а не в своих личных^[49]. Говоря иначе, главной целью доверительного управления должно выступать удовлетворение интересов учредителя, а не стремление управляющего получить прибыль от исполнения договора.

Изучение вопроса об определении правовой природы порядка изменения и расторжения договоров, в том числе фидуциарных, выявило его дискуссионный характер в рамках современной отечественной цивилистики. Изменение и расторжение гражданско-правовых договоров, являются по своей правовой природе сделками. Классификация оснований изменения договоров, в зависимости от порядка их осуществления, а именно на юрисдикционные и неюрисдикционные, хотя и допустимо, но не отражает сущности классифицируемых объектов. Основания прекращения договора влекут за собой иные последствия, чем его изменение^[50].

Существует достаточно широкий сегмент оснований прекращения договора, не относящихся к сделкам. В связи с этим, основания расторжения договора предлагается делить на объективные, то есть, не связанные с волеизъявлением сторон, и субъективные, те, которые зависят от волеизъявления контрагентов и являются общими для всех гражданско-правовых договоров^[51].

Расторжение фидуциарных договоров по основаниям, зависящим от волеизъявления сторон, имеет ряд особенностей. Главным из них является возможность одностороннего расторжения фидуциарных договоров не только в связи с существенным нарушением условий договора, но и по такому основанию, как утрата доверия. Утрата доверия как основание расторжения фидуциарных договоров, при вынесении судом оценки причин его утраты, должно рассматриваться в качестве совокупности имевшихся нарушений договора, а не только как эмоционально обусловленное желание расторгнуть договор, высказанное доверившейся стороной.

Изучая вопрос об особенностях ответственности за нарушение фидуциарных договоров, отметим, что договор поручения, имеющий своим предметом совершение действий, не являющихся коммерческим представительством, не предполагает применение общих мер ответственности, в первую очередь, в виде возмещения убытков. В этом случае, возможность одностороннего расторжения договора поручения, без возмещения связанных с этим убытков, является мерой оперативного воздействия, но не санкцией. Договор поручения, дающий право на коммерческое представительство влечет за собой ответственность по общим правилам главы 25 ГК РФ «Ответственность за нарушение обязательств».

К нефидуциарным (алеаторным) относятся сделки, основанные на риске, одной из которых является договор страхования^[52]. Согласно п. 1 ст. 929 ГК РФ по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы).

В силу пп.1 п.2 ст. 294 НК РФ^[53] к расходам страховых организаций относятся суммы отчислений в страховые резервы, формируемые на основании законодательства о страховании в порядке, утвержденном Минфином. Рассмотрим налоговые последствия признания договора страхования недействительным, которые рассмотрел ФАС МО в Постановлении от 27.05.2011 № КА-А40/3794-11. Судьи пришли к выводу, что при отсутствии либо недействительности страхового обязательства отсутствует и возможность формирования страховых резервов. Поскольку недействительная сделка не влечет никаких юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, то есть не порождает тех прав и обязанностей, которые были ею предусмотрены, формирование резервов под отсутствующее обязательство невозможно. Таким образом, общество неправомерно сформировало страховые резервы под ничтожные договоры страхования риска неисполнения договорных обязательств, и на сумму сформированных резервов неправомерно занижены доходы страховщика^[54].

Федерального арбитражного суда  Поволжского округа в  Постановлении от 17.10.2010 № КА-А40/10362-10, разрешая спор относительно страховых премий, полученных по недействительным договорам, отменил судебные акты нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение. При этом арбитры кассационной инстанции указали: из буквального толкования положений ст. 167 ГК РФ не следует, что последствия недействительности сделки в виде возврата всего полученного по ней подлежат применению исключительно по решению суда. Констатация судом факта ничтожности сделки влечет утрату приобретателем права на имущество, приобретенное по такой сделке, независимо от рассмотрения вопроса по использованию механизма взаимной реституции^[55].

Проблема судебного признания алеаторных сделок заслуживает пристального внимания, особенно применительно к срочным сделкам (на примере срочных форвардных контрактов), которые судебная практика (ФАС МО^[56], Конституционный Суд РФ^[57]) приравнивает к пари ввиду отсутствия в них хозяйственной цели. Иными словами, риски по таким сделкам не могут рассматриваться как обычные предпринимательские риски, тогда как при совершении срочной сделки присутствует большой риск, выраженный в разрыве во времени между моментом совершения сделки и ее исполнением.

2.4. Корпоративный договор

С 1 сентября 2014 г. вступили в силу изменения, внесенные Федеральным законом от 05.05.2014 № 99-ФЗ[58] (далее - Закон №99-ФЗ) в ГК РФ, в том числе положения о корпоративном договоре. Термин «корпоративный до­говор» введен в российское законодательство впервые и является общим (родовым) понятием для договоров, заключаемых между участниками хозяйственных обществ: договора об осуществлении прав участников обществ с ограниченной ответственностью и акционерного соглашения. Необходимо отметить, что сам институт подобных договоров уже урегулирован в специальном законодательстве, правда, соответствующие нормы были введены всего несколько лет назад, и по ним пока еще не сформировалась устойчивая правоприменительная практика.

Долгие годы российское законодательство не содержало каких-либо норм, которые регулировали бы права и обязанности акционеров (участников) хозяйственных обществ в отношении управления обществом. На практике, если акционеры (участники) общества и заключали между собой какие-либо соглашения, то такие соглашения подчиняли нормам иностранного права, что явилось результатом излишней императивности российского корпоративного законодательства, а также отсутствия правового регулирования института акционерных соглашений (корпоративных договоров). Однако подчинение акционерного соглашения иностранному праву еще не гарантировало его участникам возможность принудительного исполнения соглашения на территории Российской Федерации, так как подобные оговорки могли быть признаны российскими судами ничтожными как противоречащие российскому публичному порядку. Хрестоматийным примером подобного подхода российских судов является спор акционеров ОАО «Мегафон» (дело № А75-3725-Г/04-860/2005), при рас­смотрении которого суд признал положения акционерного соглашения о применимом праве нич­тожными, поскольку, по мнению суда, права и обязанности акцио­неров российского юридического лица должны регулироваться исключительно российским законодательством. Также суд отметил, что положения акционерного соглашения касательно прав и обязанностей акционеров, порядка работы органов управления противоречат российскому законодательству и учредительным документам компании, в силу чего являются ничтожными^[59].

Еще одно «прецедентное» судебное решение было связано с соглашением акционеров ЗАО «Русский Стандарт Страхование» (дело № А40-62048/06-81-343). Суд пришел к выводу о ничтожности акционерного соглашения как заключенного по праву Англии и регулирующего вопросы правового статуса российского общества, порядка его учреждения, размера уставного капитала, а также внутренние отношения общества, поскольку указанные вопросы в силу ст. 1202 ГК РФ должны определяться в соответствии с личным законом такого общества, то есть по российскому праву. При этом, по мнению суда, принцип автономии воли сторон договора (ст. 1210 ГК РФ) не может быть применен в силу императивных норм российского законодательства, которое «не разрешает участникам хозяйственных обществ заключать договоры, направленные на урегулирование их прав и обязанностей в обществе с подчинением их иностранному праву»^[60].

Подобная негативная практика не способствовала развитию института корпоративных договоров (акционерных соглашений) в России. Сложилась ситуация, когда в отсутствие оте­чественных аналогов акционерного соглашения фактически был установлен запрет на подчинение таких соглашений, заключенных в отношении акций российских хозяйственных обществ, иностранному праву^[61].

Новый институт корпоративного договора в целом соответствует континентальной правовой модели, которая исходит из обязательственной (а не корпоративной) природы такого договора. Однако ряд положений новой ст. 62.7 ГК РФ сближает отечественный вариант с акционерными соглашениями англо-американского корпоративного права, что явилось следствием компромисса между разработчиками Закона №99-ФЗ и бизнес-сообществом, заинтересованным в рецепции более гибкого англосаксонского варианта. Изменения призваны в первую очередь унифицировать положения специального законодательства, регулирующего подобные догово­ры в ак­ционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью. Рассмотрим ниже основные положения Закона о корпоративном договоре^[62].

Корпоративный договор может быть заключен только участниками хозяйственных обществ (акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью). Возможность заключения подобного договора участниками товариществ, а равно иных корпоративных юридических лиц, Законом №99-ФЗ не предусмотрена.

В то же время Закон №99-ФЗ допус­кает возможность заключения договора любыми третьими лицами, включая кредиторов общества, в целях обеспечения законных интересов таких лиц (п. 9 ст. 67.2 ГК РФ). Представляется, что помимо кредиторов третьими лицами могут быть, например, бенефициарные собственники бизнеса, которые непосредственно не владеют долями (акциями) дочернего общества.