Файл: Дойч. Структура Реальности.doc

КРИПТО-ИНДУКТИВИСТ: Тогда, значит, вы считаете, что не су­ществует «задачи дедукции»?

ДЭВИД: Нет. Я не думаю, что при обычных способах доказатель­ства выводов в науке, философии или математике может возникнуть какая-либо задача. Однако, интересен тот факт,что физическая все­ленная допускает процессы, создающие знание о самой себе и о дру­гих вещах. Мы разумно можем попытаться объяснить этот факт точно так же, как объясняем другие физические факты, то есть через объ­яснительные теории. В главе 6Структуры реальностивы видели, что я считаю принцип Тьюринга уместной в данном случае теорией. Он гласит, что можно построить генератор виртуальной реальности, ре­пертуар которого содержит каждую физически возможную среду. Ес­ли принцип Тьюринга является физическим законом, что я доказал, значит, мы не должны удивляться, обнаружив, что можем создавать точные теории о реальности, потому что это просто виртуальная ре­альность в действии. Как факт возможности паровых двигателей — непосредственное выражение принципов термодинамики, так и факт, что человеческий разум способен создавать знание, —непосредствен­ное выражение принципа Тьюринга.

КРИПТО-ИНДУКТИВИСТ: Но откуда нам известно об истинности принципа Тьюринга?

ДЭВИД: Конечно, это нам неизвестно...Но вы боитесь, что если мы не сможем доказать принцип Тьюринга, то опять потеряем оправ­дание того, что полагаемся на научные предсказания?

КРИПТО-ИНДУКТИВИСТ: Э, да.

ДЭВИД: Но мы уже перешли к совсем другому вопросу! Сейчас мы обсуждаем очевидный факт офизической реальности, а именно, что она может давать надежные предсказания о самой себе. Мы пытаемся объяснить этот факт, чтобы поместить его в те же рамки, в которых находятся все остальные известные нам факты. Я говорил о том, что, возможно, здесь действует определенный закон физики. Но если я оши­бался, на самом деле, даже если бы мы совсем не могли объяснить это замечательное свойство реальности, это ни на йоту не повлияло бы на доказательство любой научной теории. Поскольку это ни на йоту не ухудшило бы объяснения такой теории.

КРИПТО-ИНДУКТИВИСТ: У меня закончились аргументы. Мой интеллект убежден. Тем не менее, я должен сознаться, что все еще чувствую нечто, что могу описать как «эмоциональное сомнение».

ДЭВИД: Возможно, вам поможет мое последнее замечание, не о тех специфических аргументах, о которых вы говорили, а о неправильном представлении, лежащем в основе многих из них. Вы знаете, что это неправильное представление, но, возможно, вы еще не включили в свое мировоззрение следствия этого. Может быть, именно это и является источником вашего «эмоционального сомнения».

КРИПТО-ИНДУКТИВИСТ: Продолжайте.

ДЭВИД: Неправильное представление о самой природе аргумента и объяснения. Кажется, что вы допускаете, что аргументы и объяс­нения, которые оправдывают действия в соответствии с конкретной теорией, имеют форму математических доказательств, направленных от допущений к выводам. Вы ищете «сырье» (аксиомы), из которого мы делаем выводы (теоремы). Логическая структура такого типа, свя­занная с каждым удачным аргументом или объяснением, действительно существует. Но процесс доказательства не начинается с «аксиом» и не заканчивается «выводом». Он скорее начинается где-то посредине с варианта, изобилующего несоответствиями, пробелами, неопределен­ностями и неуместными выкладками. Все эти недостатки подвергают критике. Делаются попытки заменить ошибочные теории. Теории, ко­торые критикуют и заменяют, обычно содержат некоторые аксиомы. Поэтому ошибочно полагать, что доказательство начинается с теорий, которые, в конечном итоге, служат его «аксиомами», или что эти теории оправдывают доказательство. Доказательство заканчивается —экспе­риментально —когда кажется, что оно показало удовлетворительность связанного с ним объяснения. Принятые «аксиомы» не являются окон­чательными и неоспоримыми убеждениями. Это просто эксперимен­тальные объяснительные теории.

КРИПТО-ИНДУКТИВИСТ: Понятно. Доказательство —это нечто, отличное от дедукции и несуществующей индукции. Оно ни на чем не основывается и ничем не оправдывается. Да этого и ненужно,потому что его цель —решать задачи, показать, что данное объяснение решает данную задачу.

ДЭВИД: Добро пожаловать в нашу компанию.

ЭКС-ИНДУКТИВИСТ: Все эти годы я чувствовал себя так уверен­но в своей великой Задаче. Я чувствовал себя настолько выше древних индуктивистов и выскочки Поппера. И все это время я сам был крипто-индуктивистом, даже не подозревая этого! Индуктивизм —действи­тельно болезнь. Он ослепляет.

ДЭВИД: Не судите себя слишком строго. Теперь вы излечились. Если бы только всех остальных больных можно было излечить столь же легко с помощью простого аргумента!

ЭКС-ИНДУКТИВИСТ: Но как я мог быть столь слеп? Только по­думать, что я как-то номинировал Поппера на Дерридовскую премию за Нелепые Утверждения в то время, как он решил задачу индукции! О mea culpa! Спаси нас Бог, ибо мы сожгли святого! Мне ужасно стыдно. Я не вижу иного выхода, кроме как спрыгнуть с башни.

ДЭВИД: Я уверен, что в этом нет необходимости. Мы, последова­тели Поппера, считаем, что вместо нас должны умирать наши теории. Просто выбросите с башни индуктивизм.

ЭКС-ИНДУКТИВИСТ: Так я и сделаю!

Терминология.

Крипто-индуктивист -человек, который считает, что необос­нованность индуктивного рассуждения поднимает серьезную философ­скую задачу, а именно, как оправдать го, что мы полагаемся на науч­ные теории.

Следующее, четвертое основное направление, — теория эволюции, которая отвечает на вопрос «что такое жизнь?»

Глава 8. Важность жизни.

С древнейших времен почти до девятнадцатого века считалось до­казанным, что требуется какая-то особая оживляющая сила или ожив­ляющий фактор, чтобы заставить материю, из которой состоят живые организмы, вести себя весьма отлично от другой материи. В дейст­вительности это означало бы, что во вселенной существует два вида материи: живаяматерия инеживаяматерия с существенно отличаю­щимися физическими свойствами. Рассмотрим живой организм, напри­мер, медведя. Фотография медведя в некоторых отношениях похожа на живого медведя. Точно так же на него похожи все неживые объекты, например, мертвый медведь или, весьма ограниченно, созвездие Боль­шой Медведицы. Но только живая материя может погнаться за вами в лесу, когда вы прячетесь за деревьями, поймать вас и разорвать на куски. Неживые предметы никогда не делают ничего столь целенаправ­ленного — по крайней мере, так думали в древности. Конечно, древние люди никогда не видели управляемых ракет.

Для Аристотеля и других древних философов наиболее заметным качеством живой материи была ее способность инициировать движе­ние. Они полагали, что когда неживая материя, например, камень, на­ходится в состоянии покоя, она не придет в движение, пока кто-нибудь не окажет на нее воздействие. Но живая материя, например, медведь в состоянии зимней спячки, может находиться в состоянии покоя, а за­тем начать двигаться без оказываемого на него воздействия. Благода­ря современной науке мы легко можем обнаружить слабые места таких обобщений, и даже сама идея «инициации движения» теперь кажется по­нятой ошибочно: мы знаем, что медведь просыпается из-за электрохи­мических процессов, происходящих в его теле. Они могут возникнуть из-за внешних «воздействий», например, повышения температуры, или под влиянием внутренних биологических часов, которые задействуют медленные химические реакции для сохранения ритма. Химические ре­акции — не более чем движение атомов, поэтому медведь никогда не находится в состоянии полного покоя. С другой стороны, ядро урана, ко­торое живым определенно не является, может оставаться неизменным в течение миллиардов лет, а потом, без какого бы то ни было влияния резко и внезапно изменит свою структуру. Таким образом, основное содержание идеи Аристотеля сегодня ничего не стоит. Однако он верно уловил одну важную вещь, которую большинство современных мысли­телей понимают неправильно. Пытаясь связать жизнь с основной физи­ческой концепцией (хотя и ошибочной —- движением), он признал, что жизнь — это фундаментальное явление природы.

Явление «фундаментально», когда от его понимания зависит доста­точно глубокое понимание мира. Мнения относительно того, какие ас­пекты мира стоит понять, а следовательно, и относительно того, что является глубоким и фундаментальным, безусловно разделяются. Одни говорят, что любовь — самое фундаментальное явление в мире. Другие считают, что когда человек выучит наизусть определенные священные тексты, он поймет все, что стоит понять. Понимание, о котором говорю я, выражается в законах физики, в принципах логики и философии. «Бо­лее глубокое» понимание — это понимание, которое обладает большей обобщенностью, содержит больше связей между, на первый взгляд, раз­личными истинами, объясняет больше с меньшим количеством необъ­ясненных допущений. Самые фундаментальные явления входят в объ­яснение многих других явлений, но их можно объяснить только с по­мощью основных законов и принципов.

Не все фундаментальные явления имеют значительные физические следствия. Гравитация имеет такие следствия и, действительно, явля­ется фундаментальным явлением. Но прямые следствия квантовой ин­терференции, например, картины теней, описанные в главе 2, не столь велики. Их даже достаточно сложно обнаружить точно. Тем не менее, мы видели, что квантовая интерференция — фундаментальное явле­ние. Только поняв его, мы можем понять основной факт о физической реальности — существование параллельных вселенных.

Для Аристотеля было очевидно, что теоретически жизнь - фунда­ментальна иимеет значительные физические следствия. Как мы уви­дим, он был прав. Но эта очевидность имела весьма ошибочные причи­ны: предположительно отличные механические свойства живой мате­рии и превосходство земной поверхности из-за жизненных процессов. Аристотель полагал, что вселенная главным образом состоит из того, что сейчас мы называем биосферой (область, содержащая жизнь) Земли, с некоторыми дополнительными вкраплениями — небесными сфе­рами и внутренней частью Земли, — прикрепленными сверху и снизу. Если биосфера Земли — для вас основная составляющая космоса, вы, естественно, будете думать, что деревья и животные по крайней мере так же важны, как скалы и звезды в великой схеме всего, особенно если вы не очень хорошо знаете физику или биологию. Современная наука привела к почти противоположному выводу. Революция Копер­ника определила Землю в подчинение к центральному неживому Солн­цу. Последующие открытия в физике и астрономии показали не только, что вселенная огромна по сравнению с Землей, но и что она с огром­ной точностью описана всеобъемлющими законами, которые вообще не упоминают о жизни. Теория эволюции Чарльза Дарвина объяснила про­исхождение жизни на языке, не требующем особой физики, и с тех пор мы открыли множество подробных механизмов жизни, но ни в одном из них также не обнаружили особой физики.