Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 83
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
.
При этом термин «вмешательство» понимается учеными и практиками по-разному. На западе превалирует понимание вмешательства в узком смысле, как диктатура, связанная с непосредственным применением насилия или его угрозой (так называемая интервенция). В российской науке и практике традиционно отстаивается позиция, согласно которой попытка поставить на обсуждение в международной организации вопрос, относящийся к внутренней компетенции государства, так и его обсуждение уже является вмешательством [14, с. 468].
Внешнее посягательство на суверенитет, как, правило, осуществляется под предлогом необходимости «защиты демократии», «борьба с диктаторскими режимами» и «защита от враждебного соседнего государства» [24, с. 41].
О политической целесообразности превентивной самообороны заявил во всеуслышание 1 июля 2002 года, бывший тогда президентом США Джордж Буш: «Политические сдерживания невозможны в отношениях c неуравновешенными диктаторами, располагающими оружием массового уничтожения, которое они могут тайно передать своим союзникам-террористам. Войну против терроризма нельзя выиграть занимая только оборонительную позицию. И уже в сентябре того же года была принята стратегия национальной безопасности США, в которой закреплено право данного государства на так называемые «превентивные удары» против «враждебно настроенных государств» [8, с. 134].
Основная причина того, что Владимир Путин инициировал внесение поправок в конституцию, несомненно, заключалась в том, чтобы позволить ему оставаться президентом до 2036 года, однако поправки являются вызовом демократическим принципам и международному праву и по другим причинам.
Статья 79 предлагает пункт об отказе от применения норм международного права, в котором говорится, что «Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами Российской Федерации, если это не влечет за собой ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации. Решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации» [1].
В свою очередь Конституционный Суд Российской Федерации назвал: верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти, полнота законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории и независимость в международном общении [2]. Верховенство государственной власти обусловливается тем, что она является высшей формой публичной власти, так как ее социальным источником является народ всей страны, она может регулировать все вопросы жизнедеятельности общества, именно она юридически наделяет кругом предметов ведения и полномочиями
остальные публично территориальные образования, наделяет основами компетенции их органы. Позднее соответствующий механизм, предполагающий правомочие Конституционного Суда Российской Федерации разрешать вопрос о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека, был прописан в федеральном законодательстве [7, с. 8].
Суверенитет взаимозависимости, с его акцентом на контроле, а не на власти, имеет относительно мало общего с глобальными нормами или представлениями о законности. Реалии глобального рынка и безразличная сторона глобализации могут повлиять на способность слабого государства в полной мере выполнять свои обязанности по защите, например, подрывая возможности правительства, усугубляя этнические разногласия или уменьшая способность правительства осуществлять контроль над своей территорией.
Процесс глобализации, несомненно, способствует изменению и сокращению объема суверенных полномочий государства. С одной стороны, много говорится о том, как глобализация усиливает факторы, объективно ослабляющие суверенитет стран. С другой стороны, с послевоенных времен все больше государств добровольно и сознательно ограничивали свои суверенные права. Поэтому важно признать, что изменение и сокращение объема и объема (а также номенклатуры) государственных суверенных полномочий является двусторонним процессом: с одной стороны, усиливаются факторы, справедливо подрывающие суверенитет стран, с другой - большинство государств добровольно и сознательно ограничивают сферу своего суверенитета.
Чем выше уровень активности отдельных лиц, организаций и государства в информационной сфере, тем важнее проблемы безопасности, с которыми сталкивается государство. Внедрение современных информационных технологий во все сферы жизнедеятельности существенно повысило зависимость государства, общества и каждого человека от надежного функционирования информационной инфраструктуры, правдивости информации, ее защиты от несанкционированного изменения и незаконного доступа к ней. Информационная сфера, выступая системообразующим фактором жизни общества, активно влияет на состояние всех составляющих национальной безопасности.
Если западные страны признают универсальный характер основных прав человека, то в других странах они иногда воспринимаются как политический инструмент, используемый Западом для вмешательства во внутренние дела и оправдания практики нарушения суверенитета других государств. Выделение комплекса суверенных прав в гуманитарной сфере, подлежащих защите, происходит в XX веке под влиянием беспрецедентного в истории идеологического и цивилизационного противостояния. Распад Советского союза снял напряженность в области идеологического противостояния, но не устранил цивилизационного противостояния.
Добровольное снижение суверенитета более характерно для западных (или тесно связанных с ними экономически или культурно) стран. С послевоенного времени многие страны начали добровольно ограничивать себя в, казалось бы, наиболее суверенных вещах. Права устанавливать пошлины и налоги, определять их размеры, запрещать и поощрять ввоз и вывоз, печатать деньги, устанавливать правила содержания заключенных и использования их труда и многие другие теперь определяются государством с оглядкой на международные отношения, а не свои национальные интересы [17, с. 236].
ЕС, играют определенную роль в обеспечении как внутреннего, так и внешнего суверенитета. Они делают это, предотвращая доминирование между государствами и ограничивая негативные внешние эффекты за пределами географических границ. Государства являются соавторами правил, которые способствуют достижению целей внутренней политики. Чтобы гарантировать недоминирование, наднациональные институты должны относиться к государствам с равной заботой и уважением. Это означает, что государства находятся в равном положении по отношению к власти ЕС и могут принять решение об участии в некоторых областях регулирования на более добровольной основе посредством дифференцированной интеграции. Дифференцированная интеграция позволяет государствам выполнять основные обязательства ЕС, но воздерживаться от участия в других обязательствах или приспосабливать их к своим внутренним потребностям.
«Возвращение контроля» над суверенитетом является реакцией на этот процесс, и Brexit является хорошей иллюстрацией беспокойства, которое испытывают некоторые сильные защитники государственного суверенитета по поводу направления европейской интеграции.
Возможно, именно поэтому могущественные государства региона, такие как Китай, Индия, Пакистан и Бразилия менее склонны к уменьшению своего суверенитета по сравнению с европейскими странами. Для уровня Китая и Индии классический (вестфальский) тип государственного суверенитета гораздо предпочтительнее нынешнего (точнее грядущего), расплывчатого и неясного. Тем не менее, следует подчеркнуть, что Япония тоже вовсе не торопится демонстрировать ограничение своего суверенитета [22, с. 5-19].
Выводы: Таким образом, можно резюмировать, что добровольное ограничение суверенитета на практике и с юридической точки зрения означает: а) расширение в национальной практике норм некоторых международных соглашений, деклараций, конвенций
и т. д.; б) признание тех или иных норм международного права преобладающими над национальными; в) признание тех или иных решений определенного международного органа преобладающими над решениями национальных органов; г) наконец, добровольное делегирование полномочий наднациональным, региональным или мировым объединениям, что кажется особенно важным современным явлением.
Государственный суверенитет подрывается до такой степени, что институты налагают ограничения на выбор политики, а конкуренция за инвестиции может сделать государства зависимыми от коммерческих предпочтений. Тем не менее, концепция суверенного национального государства остается, в должной мере, благодаря его укоренившемуся институциональному статусу и его восстановлению власти через расходы на социальное обеспечение. Хотя глобальная интеграция может поддерживать идею президента Трампа об уменьшении государственной власти, его изображение экономической глобализации как негативного носит чисто политический характер.
Хотя суверенитет государства очень важен, в первую очередь взаимозависимость и взаимосвязь между странами из–за глобализации устаревает государственный суверенитет. Следовательно, трансформация из корпораций в государственные и правительственные учреждения также устаревает суверенитет государства. Глобализация позволила государствам формировать международные торговые отношения, поэтому должны выполнять эти функции. В конце концов, либерализм имеет свои преимущества для народа государства, поэтому сохранение прав человека с негосударственными субъектами за счет государственного суверенитета является обязательным для мира в 21 веке.
Государственный суверенитет и международное право не являются несовместимыми понятиями, поскольку международное право не исключает суверенитета, а, напротив, придает ему специфические качества (суверенитет-это принцип международного права, который применяется ко всем странам и регулирует отношения между всеми государствами). В связи с этим международное право является причиной возникновения суверенитета как феномена.
Поэтому мы не можем утверждать, что государство обладает абсолютной властью распоряжаться, а не тем фактом, что оно обладает общей юрисдикцией в своем регионе и что оно не подчиняется никакому другому органу власти. Во-вторых, существование более чем одного суверенного государства в рамках одной правовой системы, которой является международное право, является результатом принятия традиционной теории суверенитета, которую невозможно принять в области международных отношений; государство не имеет абсолютной власти распоряжения в области международных отношений в силу того, что оно подчинено международному праву. Третье: теория суверенитета не согласуется с новым развитием современного международного права, стремлением подчинить государства авторитету международных организаций, созданием системы социального обеспечения и системы экономической безопасности.
Содержание принципа суверенитета меняется в соответствии с изменениями в международных отношениях, которые, в свою очередь, меняются в соответствии с обострившимися общими потребностями. Это находит свое отражение в тенденции развития международного порядка от точки хаоса к стадии захвата всех международных авторитетов. Соответственно, трансформация международных отношений из состояния изоляции в состояние международной солидарности работала на реализацию единства мира и ослабляла национальные границы между государствами. Это положило конец расчленению человечества на разрозненные нации и объединило их под знаменем человеческого братства, которое породило идею глобального гуманитарного интереса, возвышающегося над национальными интересами отдельных государств.
В то время как международное сообщество и межгосударственные отношения действительно изменились, международное право, лежащее в основе международных отношений, было и продолжает основываться на концепции «равного суверенитета государств и добровольного принятия международных обязательств». Следовательно, государственный суверенитет действительно не так важен для международных и межгосударственных отношений, как и на протяжении последних трех столетий.
Идея размывания государственного суверенитета далека от реальности отношений или международной политической или правовой системы. По общему признанию, мы не были бы против системы, основанной на универсализме, где больше не существовало бы безнаказанности за худшие из преступлений, совершаемых правительствами; однако это далеко от реальности.
При этом термин «вмешательство» понимается учеными и практиками по-разному. На западе превалирует понимание вмешательства в узком смысле, как диктатура, связанная с непосредственным применением насилия или его угрозой (так называемая интервенция). В российской науке и практике традиционно отстаивается позиция, согласно которой попытка поставить на обсуждение в международной организации вопрос, относящийся к внутренней компетенции государства, так и его обсуждение уже является вмешательством [14, с. 468].
Внешнее посягательство на суверенитет, как, правило, осуществляется под предлогом необходимости «защиты демократии», «борьба с диктаторскими режимами» и «защита от враждебного соседнего государства» [24, с. 41].
О политической целесообразности превентивной самообороны заявил во всеуслышание 1 июля 2002 года, бывший тогда президентом США Джордж Буш: «Политические сдерживания невозможны в отношениях c неуравновешенными диктаторами, располагающими оружием массового уничтожения, которое они могут тайно передать своим союзникам-террористам. Войну против терроризма нельзя выиграть занимая только оборонительную позицию. И уже в сентябре того же года была принята стратегия национальной безопасности США, в которой закреплено право данного государства на так называемые «превентивные удары» против «враждебно настроенных государств» [8, с. 134].
Основная причина того, что Владимир Путин инициировал внесение поправок в конституцию, несомненно, заключалась в том, чтобы позволить ему оставаться президентом до 2036 года, однако поправки являются вызовом демократическим принципам и международному праву и по другим причинам.
Статья 79 предлагает пункт об отказе от применения норм международного права, в котором говорится, что «Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами Российской Федерации, если это не влечет за собой ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации. Решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации» [1].
В свою очередь Конституционный Суд Российской Федерации назвал: верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти, полнота законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории и независимость в международном общении [2]. Верховенство государственной власти обусловливается тем, что она является высшей формой публичной власти, так как ее социальным источником является народ всей страны, она может регулировать все вопросы жизнедеятельности общества, именно она юридически наделяет кругом предметов ведения и полномочиями
остальные публично территориальные образования, наделяет основами компетенции их органы. Позднее соответствующий механизм, предполагающий правомочие Конституционного Суда Российской Федерации разрешать вопрос о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека, был прописан в федеральном законодательстве [7, с. 8].
Суверенитет взаимозависимости, с его акцентом на контроле, а не на власти, имеет относительно мало общего с глобальными нормами или представлениями о законности. Реалии глобального рынка и безразличная сторона глобализации могут повлиять на способность слабого государства в полной мере выполнять свои обязанности по защите, например, подрывая возможности правительства, усугубляя этнические разногласия или уменьшая способность правительства осуществлять контроль над своей территорией.
Процесс глобализации, несомненно, способствует изменению и сокращению объема суверенных полномочий государства. С одной стороны, много говорится о том, как глобализация усиливает факторы, объективно ослабляющие суверенитет стран. С другой стороны, с послевоенных времен все больше государств добровольно и сознательно ограничивали свои суверенные права. Поэтому важно признать, что изменение и сокращение объема и объема (а также номенклатуры) государственных суверенных полномочий является двусторонним процессом: с одной стороны, усиливаются факторы, справедливо подрывающие суверенитет стран, с другой - большинство государств добровольно и сознательно ограничивают сферу своего суверенитета.
Чем выше уровень активности отдельных лиц, организаций и государства в информационной сфере, тем важнее проблемы безопасности, с которыми сталкивается государство. Внедрение современных информационных технологий во все сферы жизнедеятельности существенно повысило зависимость государства, общества и каждого человека от надежного функционирования информационной инфраструктуры, правдивости информации, ее защиты от несанкционированного изменения и незаконного доступа к ней. Информационная сфера, выступая системообразующим фактором жизни общества, активно влияет на состояние всех составляющих национальной безопасности.
Если западные страны признают универсальный характер основных прав человека, то в других странах они иногда воспринимаются как политический инструмент, используемый Западом для вмешательства во внутренние дела и оправдания практики нарушения суверенитета других государств. Выделение комплекса суверенных прав в гуманитарной сфере, подлежащих защите, происходит в XX веке под влиянием беспрецедентного в истории идеологического и цивилизационного противостояния. Распад Советского союза снял напряженность в области идеологического противостояния, но не устранил цивилизационного противостояния.
Добровольное снижение суверенитета более характерно для западных (или тесно связанных с ними экономически или культурно) стран. С послевоенного времени многие страны начали добровольно ограничивать себя в, казалось бы, наиболее суверенных вещах. Права устанавливать пошлины и налоги, определять их размеры, запрещать и поощрять ввоз и вывоз, печатать деньги, устанавливать правила содержания заключенных и использования их труда и многие другие теперь определяются государством с оглядкой на международные отношения, а не свои национальные интересы [17, с. 236].
ЕС, играют определенную роль в обеспечении как внутреннего, так и внешнего суверенитета. Они делают это, предотвращая доминирование между государствами и ограничивая негативные внешние эффекты за пределами географических границ. Государства являются соавторами правил, которые способствуют достижению целей внутренней политики. Чтобы гарантировать недоминирование, наднациональные институты должны относиться к государствам с равной заботой и уважением. Это означает, что государства находятся в равном положении по отношению к власти ЕС и могут принять решение об участии в некоторых областях регулирования на более добровольной основе посредством дифференцированной интеграции. Дифференцированная интеграция позволяет государствам выполнять основные обязательства ЕС, но воздерживаться от участия в других обязательствах или приспосабливать их к своим внутренним потребностям.
«Возвращение контроля» над суверенитетом является реакцией на этот процесс, и Brexit является хорошей иллюстрацией беспокойства, которое испытывают некоторые сильные защитники государственного суверенитета по поводу направления европейской интеграции.
Возможно, именно поэтому могущественные государства региона, такие как Китай, Индия, Пакистан и Бразилия менее склонны к уменьшению своего суверенитета по сравнению с европейскими странами. Для уровня Китая и Индии классический (вестфальский) тип государственного суверенитета гораздо предпочтительнее нынешнего (точнее грядущего), расплывчатого и неясного. Тем не менее, следует подчеркнуть, что Япония тоже вовсе не торопится демонстрировать ограничение своего суверенитета [22, с. 5-19].
Выводы: Таким образом, можно резюмировать, что добровольное ограничение суверенитета на практике и с юридической точки зрения означает: а) расширение в национальной практике норм некоторых международных соглашений, деклараций, конвенций
и т. д.; б) признание тех или иных норм международного права преобладающими над национальными; в) признание тех или иных решений определенного международного органа преобладающими над решениями национальных органов; г) наконец, добровольное делегирование полномочий наднациональным, региональным или мировым объединениям, что кажется особенно важным современным явлением.
Государственный суверенитет подрывается до такой степени, что институты налагают ограничения на выбор политики, а конкуренция за инвестиции может сделать государства зависимыми от коммерческих предпочтений. Тем не менее, концепция суверенного национального государства остается, в должной мере, благодаря его укоренившемуся институциональному статусу и его восстановлению власти через расходы на социальное обеспечение. Хотя глобальная интеграция может поддерживать идею президента Трампа об уменьшении государственной власти, его изображение экономической глобализации как негативного носит чисто политический характер.
Хотя суверенитет государства очень важен, в первую очередь взаимозависимость и взаимосвязь между странами из–за глобализации устаревает государственный суверенитет. Следовательно, трансформация из корпораций в государственные и правительственные учреждения также устаревает суверенитет государства. Глобализация позволила государствам формировать международные торговые отношения, поэтому должны выполнять эти функции. В конце концов, либерализм имеет свои преимущества для народа государства, поэтому сохранение прав человека с негосударственными субъектами за счет государственного суверенитета является обязательным для мира в 21 веке.
Заключение
Государственный суверенитет и международное право не являются несовместимыми понятиями, поскольку международное право не исключает суверенитета, а, напротив, придает ему специфические качества (суверенитет-это принцип международного права, который применяется ко всем странам и регулирует отношения между всеми государствами). В связи с этим международное право является причиной возникновения суверенитета как феномена.
Поэтому мы не можем утверждать, что государство обладает абсолютной властью распоряжаться, а не тем фактом, что оно обладает общей юрисдикцией в своем регионе и что оно не подчиняется никакому другому органу власти. Во-вторых, существование более чем одного суверенного государства в рамках одной правовой системы, которой является международное право, является результатом принятия традиционной теории суверенитета, которую невозможно принять в области международных отношений; государство не имеет абсолютной власти распоряжения в области международных отношений в силу того, что оно подчинено международному праву. Третье: теория суверенитета не согласуется с новым развитием современного международного права, стремлением подчинить государства авторитету международных организаций, созданием системы социального обеспечения и системы экономической безопасности.
Содержание принципа суверенитета меняется в соответствии с изменениями в международных отношениях, которые, в свою очередь, меняются в соответствии с обострившимися общими потребностями. Это находит свое отражение в тенденции развития международного порядка от точки хаоса к стадии захвата всех международных авторитетов. Соответственно, трансформация международных отношений из состояния изоляции в состояние международной солидарности работала на реализацию единства мира и ослабляла национальные границы между государствами. Это положило конец расчленению человечества на разрозненные нации и объединило их под знаменем человеческого братства, которое породило идею глобального гуманитарного интереса, возвышающегося над национальными интересами отдельных государств.
В то время как международное сообщество и межгосударственные отношения действительно изменились, международное право, лежащее в основе международных отношений, было и продолжает основываться на концепции «равного суверенитета государств и добровольного принятия международных обязательств». Следовательно, государственный суверенитет действительно не так важен для международных и межгосударственных отношений, как и на протяжении последних трех столетий.
Идея размывания государственного суверенитета далека от реальности отношений или международной политической или правовой системы. По общему признанию, мы не были бы против системы, основанной на универсализме, где больше не существовало бы безнаказанности за худшие из преступлений, совершаемых правительствами; однако это далеко от реальности.
Библиографический список
-
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ; от 14.03.2020 № 1-ФКЗ; Указ Президента РФ от 03.07.2020 № 445) // Собрание законодательства РФ. 2020. № 27. Ст. 4196. -
Постановление Конституционного Суда РФ от 07.06.2000 № 10-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. – 2000. – 25. – Ст. 2728. -
Аксенов И. С. Особенности соотношения понятий «народный суверенитет», «национальный суверенитет» и «государственный суверенитет»// Синергия Наук. – 2018. – № 22. – С. 1042-1052. -
Баязитова Г. И. О понятии "République" У Франсуа Отмана и Жана Бодена//Философия. Журнал Высшей школы экономики. 2017. Т. 1. № 1. С. 57-71. -
Бекирова Ф. С. Государственный суверенитет в условиях глобализации: понятие, современное толкование// Северо-Кавказский юридический вестник. – 2018. – № 4. – С. 78-86. -
Бобкина Н. В. Признание государств в международном праве// Молодой ученый. — 2017. – № 52 (186). – С. 139-141. -
Ерзин Р. М. О принципе сохранения государственного суверенитета при вступлении Российской Федерации в ЕАЭС// Юридические исследования. – 2017. – № 12. – С. 1-11. -
Журавлев А. А. Превентивная самооборона государства: к истории вопроса// Право: история, теория, практика : материалы V Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, июль 2017 г.). - Санкт-Петербург : Свое издательство, 2017. – С. 133-136. -
Исаев И. А. Суверенитет и суверенность: пространство отчужденности и власти// Lex russica (Русский закон). – 2016. – № 5. – С. 9-32. -
Карпова А. Е. Государственный суверенитет в современных условиях // Молодой ученый. – 2016. – № 23 (127). – С. 334-336. -
Катков А. Д. Суверенитет государства: проблема его понимания и историческое развитие принципа// Международные отношения. – 2019. – № 3. – С. 1-14. -
Куприянов А. В. «Вестфальский миф» и «Вестфальский» суверенитет// Анализ и прогноз. Журнал ИМЭМО РАН. – 2019. – № 4. – С. 11-23. -
Кученин Е. С., Лошкарев И. О. Влияние международного права на государственный суверенитет // В сборнике: Частное и публичное право. сборник научных трудов преподавателей и молодых ученых юридического факультета российского государственного социального университета. По итогам круглого стола, посвященного 25-летию принятия Конституции. 2019. С. 104-111. -
Лайтман В. И. Принцип невмешательства во внутренние дела государств в международном праве// Юридическая техника. – 2020. – № 14. – С. 467-470. -
Лексин И. В. Суверенитет и государство: концептуальные взаимосвязи и расхождения// Российское право: образование, практика, наука. – 2018. – № 3 (105). – С. 17-29. -
Малеев Ю. Н., Ларина Ф.Ш. Государственные перевороты и революции и принцип невмешательства во внутренние дела государств// Московский журнал международного права. – 2016. – № 4. – С. 38-49. -
Машков В. А. Проблемы обеспечения национального суверенитета в условиях глобализации// В книге: Богатство России. Сборник докладов. – 2018. – С. 235-237. -
Муртузалиев Р.Р., Алиева М.Н. Проблема государственного суверенитета в международном праве// Государственная служба и кадры. 2022. № 2. С. 247-249. -
Рзаев Н. И. Суверенитет РФ в условиях современной интеграции// Актуальные проблемы права : материалы VI Междунар. науч. конф. (г. Москва, декабрь 2017 г.). – М : Буки-Веди, 2017. — С. 13-16. -
Терентьева Л. В. Концепция суверенитета государства в условиях глобализационных и информационно-коммуникационных процессов // Право. Журнал Высшей школы экономики. – 2017. – № 1. – С. 187–200. -
Фастович Г. Г., Шитова Т. В. Институт суверенитета в теории права: международно-правовой аспект// Аграрное и земельное право. – 2019. – № 10 (178). – С. 6-8. -
Чиркин В.Е. Интеграционные межгосударственные процессы, конституции и государственный суверенитет// Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. – 2019. – № 3. – С. 5-19. -
Шавцова А. В. Роль и значение государственного суверенитета в условиях глобализации// В сборнике: Юридическое образование в Республике Беларусь и зарубежных странах. Сборник научных статей. Ответственный редактор В.С. Елисеев. Витебск, – 2018. – С. 149-153. -
Шукбаров Д. Т. Государственный суверенитет: современные угрозы// Скиф. Вопросы студенческой науки. – 2018. – № 6 (22). – С. 34-41.