Добавлен: 28.03.2023
Просмотров: 72
Скачиваний: 2
СОДЕРЖАНИЕ
Глава 1 Современное научное понимание происхождения государства и права
1.1 Происхождение государства и права как объект научного исследования
1.2 Необходимость новых научных подходов к исследованию проблемы
Глава 2 Основные теории происхождения государства и права
2.1 Договорная теория и теория насилия
В условиях усложнения общественной жизни власть вождя превращается в публичную. При этом важно, что в рамках власти вождя власть формируется как понятие о власти, власть возникает как конструкт, оказывающий влияние на сознание людей.
Всё вышеперечисленное означает, что необходимо исследовать не просто факторы возникновения государства и права, а их сочетание как глубокую и объясняющую феномен возникновения государства и права и феномен самих государства и права связь между признаками государства и права и факторами их развития, между чертами государства и права и условиями возникновения государства и права. Как пишет американский антрополог Р.Л. Карнейро, «идеи могут быть необходимыми предпосылками для любого действия, но то, что именно они являются непосредственной причиной, не делает их основной причиной. Идеи не могут быть приняты как данные, их необходимо проследить до источника. А их источник – это всегда матрица условий, из которых они возникли, но не индивид, в уме которого эти элементы случайно комбинировались»[7].
Матрица условий и личный интерес человека, социальные, технологические изменения и стремление человека к личному удобству и полезности для себя, появление собственности и развёртывание форм политической власти в истории человечества способствовали тому, что идеи государства и права нашли своё естественное развитие.
1.2 Необходимость новых научных подходов к исследованию проблемы
История, археология, этнография, социология, политология, культурология, наконец, юриспруденция исследуют в настоящее время государство и право в таких социально-гуманитарных науках, где они рассматриваются в качестве культурного, исторического факта.
Попытки естественнонаучного объяснения государства и права, как и многих других социальных фактов, принадлежат прошлому, преимущественно XIX в. – веку натурализма, когда осознания социального ещё не произошло, а социально-гуманитарным наукам или вовсе отказывали в этом статусе, либо строили их по образцу естественных наук. Бесплодность этих попыток была осознана только в первой половине XX в. Однако и в XIX в. отдельные исследователи, прежде всего К. Маркс и Ф. Энгельс, отстаивали историческое, исключительно социальное происхождение государства и права[8].
В материалистическом понимании государство образует центр, вокруг которого и одновременно против которого ведётся классовая борьба. Это социально-историческое объяснение государства было воспринято советской юриспруденцией, что привело к её раздвоению на теорию права и теорию государства. Теория государства всё более отдалялась от юриспруденции и, соответственно, некритично соединяла правовые и неправовые понятия с явным преобладанием последних. Парадигму исследования государства задали известные работы Ф. Энгельса и В.И. Ленина, в результате чего государство почти полностью было устранено из правового дискурса. Оно мыслилось только как исторический факт[9]. «Неинтересны для нас, – писал Н.И. Бухарин, – и многочисленные теории юристов, которые, рассматривая дело с ограниченной точки зрения формально-юридической догматики, вертятся в порочном кругу, определяя государство через право, а право – через государство. Государство же невозможно понять иначе, как явление социальное. Необходима, следовательно, социологическая теория государства. Такую теорию и даёт марксизм»[10].
Социально-историческое объяснение и его результаты не могут быть реализованы в юриспруденции как науке о нормах, о должном. Отнюдь не бесспорно высказывание Н.И. Бухарина о том, что юридически понять государство невозможно. Понять, упрощённо говоря, значит образовать понятие государства. С этой точки зрения юридическая трактовка государства так же оправданна, как и социально-историческая.
Несмотря на то, что в постсоветское время гуманитарии получили исследовательскую свободу, и исторический материализм в его советской интерпретации перестал быть основой социально-гуманитарных исследований, в юриспруденции сохраняется социально-историческое объяснение государства, заведомо чуждое ей. Иными словами, в юриспруденции просто нет собственного правового понятия государства. Генезис понятия государства и анализ законодательства как современных, так и исторических государств свидетельствуют, однако, об обратном.
Cтановится актуальной реконструкция правовой мысли в той части, в которой государство было её предметом, для чего необходимо разграничить социально-историческое (допустимое лишь в истории) и юридическое (оправданное только в юриспруденции) понимание государства. В науке встречается по меньшей мере три юридических конструкции государства: как объекта права, как субъекта права и как правоотношения. Рассмотрим их в порядке возникновения.
Юридическая конструкция государства как объекта права появилась в Средние века и господствовала в Европе почти до конца Нового времени.
Средневековье характеризовалось существенной децентрализацией государства, когда многие права, которые сегодня считаются правами государства или, по крайней мере, муниципалитетов (право установления и взимания налогов, право суда, право поддержания правопорядка, т.е. право полиции, и др.), принадлежали феодалам. Каждый феодал, будучи вассалом своего сеньора (король считался лишь первым сеньором), на собственной территории также был наподобие короля. В свою очередь, на землях, принадлежавших феодалам, жили и трудились зависимые от них крестьяне, которые, как правило, были нанимателями земли. Именно в отношении крестьян осуществлялись названные государственные права. Тесная связь между территорией, т.е. земельными владениями, и этими правами сформировала представление о том, что государство – это и есть территория. Поскольку территория понималась как гражданско-правовая вещь, то и в государстве видели только объект права собственности. Поэтому, по верному свидетельству Г. Еллинека, патримониальная теория государства, т.е. «теория, конструирующая государство на основе земельной собственности, представляется со средневековой точки зрения вполне обоснованной»[11]. Если государство есть территория и, соответственно, объект права собственности, то и люди, её населяющие, рассматриваются как её принадлежность или как её дополнение.
С юридической точки зрения в изучаемый период происходил переход от понимания государства как объекта права (территории) к его рассмотрению как субъекта права (в лице монарха). Но ошибочно полагать, что в XVII-XVIII вв., во время расцвета абсолютных монархий в Европе, могла появиться юридическая конструкция государства как субъекта права, в которой государство не равно ни одной из своих частей (ни территории, ни власти, ни народу). Тогда речь могла идти лишь об отождествлении государства с одним из его учреждений, а именно с монархом, который, по мнению Г. Еллинека[12], обязан «только по отношению к самому государству и никому другому», «никогда не может быть подчинён власти другого органа того же союза». На этом основании немецкий юрист и называл абсолютную монархию «простейшей и наименее развитой» формой государства.
Бесправное положение населения было главным двигателем социальных революций в Европе. Народ (нация – термин, употребляемый во французском государственном праве) более не желал быть ни «придатком» территории, ни объектом всесторонней опеки. Он стремился к правовому единству, т.е. к обретению правоспособности, чтобы принимать участие в управлении государством. Другими словами, из объекта права он хотел стать его субъектом. Но субъектом права уже выступал монарх. Народ желал заменить собой монарха, для чего требовалось его низложение. Там, где с монархом было покончено навсегда (например, во Франции, если не считать короткого периода Реставрации, образовались республики; там, где был достигнут социальный компромисс между народом и монархом (например, в Великобритании), – конституционные монархии[13].
Огромное значение в этой социальной борьбе имело естественно-правовое учение, ядром которого было положение о договорном происхождении государства. Благодаря этой метафизической идее обосновывался примат не монарха, а народа (нации), который вправе (если говорить о «революционном» естественном праве, изложенном, прежде всего, Ж.Ж. Руссо) как образовать государство, так и расторгнуть ранее заключённый договор, чтобы сформировать новое государство. Нетрудно увидеть, что речь идёт о полном подчинении государства общей воле народа, а если вспомнить отрицательное отношение Ж.Ж. Руссо к институту представительства, то эта общая воля оказывается не меньшим Левиафаном, чем сама абсолютная власть монарха [14].
Наличие у государства права на законотворчество и подзаконное нормотворчество не даёт основания ни для его конструирования как особого субъекта права (существующего вместе с индивидами и юридическими лицами), ни для его возвышения над правопорядком. В настоящее время нецелесообразно возвращаться к точке зрения, согласно которой государство есть союз суверенный, то есть юридически самостоятельно и окончательно решающий вопросы права, как внутри, так вне; оно подлежит нравственным, религиозным и иным ограничениям, но никак не правовым. В этом плане достаточно одного указания на международный правопорядок, чтобы обнаружить правовую связанность современных государств. Конечно, речь идёт не о тех государствах, которые игнорируют нормы международного права и находятся вне международного сообщества. Их положение свидетельствуют лишь о том, что в своем развитии они так и не достигли стадии, когда государственное устройство есть одновременно правовое устройство, что характерно только для правового государства.
Несмотря на то, что юридическая конструкция государства как субъекта права, думается, разрешает недоразумения и противоречия конструкции государства как объекта права в её средневековой или новоевропейской, монархической или народной форме, в теории была предложена еще одна юридическая конструкция государства, а именно государства как правоотношения. Она возникла в среде немецких юристов одновременно с трактовкой государства как субъекта права. На новую конструкцию обратил внимание Г. Еллинек, но отнёсся к ней критически.
Чем было вызвано появление этой конструкции и почему её приверженцы сочли недостаточным понимание государства как субъекта права? Дело в том, что, по их мнению, государство, трактуемое как юридическое лицо, – монолит, не допускающий внутренней дифференциации своего строения, поскольку существование юридического лица возможно лишь в аспекте внешних правоотношений, а не внутренних. Соответственно, конструкция государства как юридического лица допустима в гражданском, административном, международном праве, где оно вступает в правоотношения с другими субъектами, а правоотношения внутри самого юридического лица не принимаются во внимание. Однако эта конструкция оказывается неприменимой в государственном (конституционном) праве, так как граждане не противостоят государству, а как бы конституируют его изнутри, что приводит к возникновению между ним и гражданами правоотношений, которые, с точки зрения противников понимания государства как юридического лица, невозможны.
В дореволюционной юриспруденции сторонником воззрения на государство как на юридическое отношение был Н.М. Коркунов. Он пришёл к этой мысли, по-видимому, в результате переосмысления понятия государственной власти, которая не есть «надо всем господствующая воля властвующего, проявляющаяся в деятельности органов власти», а есть «сила, основанная на сознании людьми своей зависимости от государства». Тем самым учёный установил двусторонний характер государственной власти, которому наилучшим образом отвечает понятие правоотношения. В этом случае правильно полагать, что субъектами правоотношения государства выступают не только учреждения (монарх, парламент), но и граждане, а его объектом – государственная власть. И учреждения, и граждане суть пользователи государственной власти, но первые являются также распорядителями этой власти, т.е. точно «определёнными лицами, на которых падает обязанность приспособления объекта к совместному властвованию».
Стремление Н.М. Коркунова к выработке новой юридической конструкции государства можно объяснить также тем, что он пытался ввести граждан в государственное общение так, чтобы не государство навязывало им свои решения, а они сами участвовали в их принятии. Эта демократическая сторона теории Н.М. Коркунова кажется тем более удивительной, что автор выстраивал её на материале русского государственного права времён абсолютной монархии[15].
Учёный пытался доказать, что в абсолютной монархии у подданных были права, однако безуспешно. Все государственные права граждан сведены Н.М. Коркуновым к праву поступления на государственную службу и образования сословных представительных учреждений. Но при этом сами должностные лица юридически неотделимы от государства, а потому принимаемые ими решения – это решения самого государства.
Поэтому в данном случае государство совсем не предстаёт в качестве абсолюта. В связи с чем характерна оговорка и самого Н.М. Коркунова: «Поэтому подчинённые органы, без сомнения, не только исполняют пассивные распоряжения монарха, но и сами распоряжаются определённой долей власти. А все подчинённые органы составляются из подданных, которые получают и в абсолютной монархии некоторое участие в распоряжении государственной властью, хотя бы только в качестве назначаемых правительством должностных лиц»[16].
Не нашла поддержки в российском государственном праве и не стала нормативной юридическая конструкция государства Н.М. Коркунова. Как бы ни пробовал он внести в абсолютную монархию демократические моменты его попытки не пришли к успеху. Монарх безответствен перед поданными, права которых очень ограничены, а первостепенным значением обладает правообязанность повиновения.