Добавлен: 28.03.2023
Просмотров: 81
Скачиваний: 2
Наши «ложные товарищи» совсем безобидны, когда их смысл сильно расходятся со значениями подобных с ними российских текстов, и именно ближайший контекст ликвидирует вероятность неверного осознания, а, значит, и перевода. Никому не придёт в голову переводить «to read a magazin» как «читать магазин» или же «to lay somebody under an obligation» как «положить под облигацию кого-то ». Всякий учащийся сам или же с поддержкой словаря переведёт эти словосочетания как «декламировать журнальчик» и «связать кого-то обещанием». В устной речи сама экстралингвистическая обстановка зачастую дает подсказку правильного значения. При переводе письменного слова мы лишены такой добавочной опоры. Впрочем, мистика наружного однообразия текстов велика настолько, что собственно, и бывалые переводчики тотчас, попадая под неё, допускают промахи. Для молодого переводчика псевдоинтернациональный словарь тем более небезопасен. Вполне вероятно, что определённую поддержку ему окажут надлежащие напутствия:
1. нужно помнить о том, что у ряда текстов в обоих языках однообразие чисто формальное − у их нет ни 1-го совместного, пересекающегося смысла. В этом случае контекст нередко не подаёт сигналов о том, собственно что напрашивающееся по аналогии «соответствие» − неверное. Это становится следствием принадлежности разноязычных «аналогов» к 1 кругу мнений. К примеру, английское «decade» и российское «декада» значат определённый отрезок времени, но 1-ое − десятилетие, а 2-ое − 10 дней.
Английское «biscuit» и российское «бисквит» относятся к гастрономической сфере, но 1-ое − это сухое печенье, галета, а 2-ое − выпечка из вкусного сдобного теста. Вот еще некоторое количество примеров: «She has a very fine complexion», «у неё волшебная краска лица» (а не «комплекция»). «This work is done accurately», «данная работа исполнена буквально» (а не «аккуратно»). «Well, he must be a lunatic», «он, надлежит быть, сумасшедший» (а не «лунатик»). «This is a literal translation of the text», «это буквальный перевод слова» (а не «литературный»). «This boy is very intelligent», «это довольно мудрый мальчишка» (а не «интеллигентный»).
2. Ещё огромную угрозу несут тексты, которые при наличии совместного смысла с соотносимыми с ними русскими текстами имеют и иной смысла не свойственный последним. К примеру, «fiction» − это не лишь только фикция, но и художественная беллетристика, литература, «false» − это не лишь только поддельный, но и неверный, ненастоящий (о волосах, зубах), «officer» − это не лишь только офицер, но и бюрократ, полицейский, капитан на торговом судне и т. д.
3. Словарь составляет огромную долю «ложных приятелей переводчика» и в следствие этого настоятельно просит особенного интереса. Страховкой от промахов имеет возможность быть только довольно вежливый тест контекста и испытание всех значений текста по словарю. Приводимый ниже вариант того, как нужно внимательно вчитываться в состав, дабы избрать необходимый смысл текста и увязать все звенья и слова: The African nation of Togo has sent more physicians and professors to France than France has sent to Togo. Английское предложение не содержит закономерного сбоя, например, как текст «professor» содержит также смысл «педагог».
Вспомогательное свидетельство корректности выбора как раз сего смысла находится в ином пространстве нежели сама заметка, посвя-щённая утечке разумов из развивающихся государств: Young physicians, nurses, engineers and teachers are abandoning poor countries for richer ones. В данной же группе «ложных приятелей переводчика» есть многочисленность текстов, у коих одно и то же с русским подобным текстом значение не считается главным, основным, оно наименее частотно и находится на периферии словарной заметки: novel − это в первую очередь любовь и значительно пореже новелла; partisan − это приверженец, и важно пореже партизан; sympathetic − это сочувственный, абсолютный сострадания и только изредка красивый и так далее. Момент частотности зачастую играет не последнюю роль в выборе подходящего соотношения в переводе.
4. Нередко, в том числе и в тех случаях, когда в контексте реализуется как один смысл, который считается совокупным для британского и русского текстов, приходится открещиваться от одноимённого соотношения по причине всевозможных общепризнанных мерок сочетаемости в российском языке. К примеру, в случае если Administration of the U. S. переводится как власть США, то coalition Administration как коалиционное правительство. При переводе полностью состоящего из международных текстов словосочетания theoretical and organizational defects лучше из мнения больше обычной, натуральной сочетаемости поменять последний текст: абстрактные и организационные просчёты (промахи). Иногда − опять-таки под давлением общепризнанных мерок сочетаемости − в переводе комфортно пользоваться готовыми клише: «…the general and his fellow-officers» «…генерал и его друзья по оружию»; «…unpopular nature of the KKK bands» «…дурная известность ку-клукс-клановских банд». Внедрение аналогичных стойких сочетаний придаёт переводу естественность звучания и в некий мере компенсирует вероятные стилистические издержки в иных участках текста.
5. Невозможно упускать из облику, собственно что одноимённые соотношения в обоих языках имеют все шансы владеть различной эмоционально-оценочную расцветкой. Так, до недавнего времени текст предприниматель в российском языке несло в себе негативный заряд, но в британском языке, из которого оно было взято, употребляется в ведущем не положительно и не отрицательно. Поэтому в переводах нередко доводилось воспользоваться сочетанием дело-вые люд, адепты деловых кругов. Семантическая конструкция британского текста nationalism представлена как смысл с отрицательными коннотациями − национализм − например и значениями с явно воплощенной позитивной оценкой − национальное самосознание; патриотизм, влечение к государственной независимости.
6. За подобной оболочкой в различных языках имеют все шансы стоять всевозможные понятия, связанные с жизнью и ситуацией представленного государства. У носителей российского языка текст «революция» связано, в первую очередь, с представлениями о мероприятиях 1917 г., у британцев the Revolution − с происшедшим в 1688 г. свержением с престола Якова II, у американцев − с войной за свободу 1775-1783 годов. Во избежание неверных ассоциаций в переводе зачастую приходится открещиваться от наружно подобного соотношения и применить обозначение, очевидное и недвусмысленное для читателей: The American Revolution was, in truth, a close parallel to the wars of national liberation that have erupted in the colonial and semicolonial regions of the present… Война за свободу в Америке − прямой образец национально-освободительных войн в колониальных и полуколониальных странах в реальное время… Но в ином контексте текст revolution будет иметь иной смысл, зарегистрированный в словаре, с коннотациями вовсе не позитивными: The Revolution in Chile was headed by Pinochet. Переворот в Чили возглавил Пиночет. Экстралингвистика и учёт фоновых познаний читателя определяют выбор варианта и в надлежащем случае: «…the counter-revolutionary organization was set up to suppress the Negropoor white alliance, that sought to bring democracy to the South in the Reconstruction period…» По-видимому, не любому читателю станет ясно, собственно что это этап Реконструкции, но в особой исторической литературе это хитросплетение переводится как раз так. Тут лучше перевод, несущий объяснение, − в этом случае всякий читатель получит важный для осознания объём информации: «…эта контрреволюционная организация была сотворена плантато-рами юга для пресечения общей борьбы негров и белых бедняков, которые домогались установления демократии на юге впоследствии отмены рабства…» В ином случае присутствие фоновых познаний у пе-реводчика несомненно поможет ему верно переместить это хитросплетение как The Emancipation Proclamation − заглавие закона об отмене рабства, который был принят правительством президента Линкольна. С «эмансипацией» в нашем осознании сего текста он не содержит прямых связей, в следствие этого возможность промахов не исключена.
Из всего произнесенного несложно сделать вывод, что предоставленная группа лексики настоятельно просит увеличенного интереса со стороны переводчика. Кропотливый анализ контекста − как узенького, так и широкого, − словари и энциклопедии имеют все шансы обезопасить «ложных приятелей переводчика» и в том числе превратить их в помощников при переводе.
2.2. Структура английского высказывания и «ложные товарищи переводчика» в нем. Амбивалентные синтаксические конструкции.
В переводческой практике картина «ложных приятелей», остаётся несистематизированной и неизученной. Предпосылкой к промахам работает не текст, а единое выражение, неверно понятое переводчиком, вследствие чего содержит значение задуматься о том, возможно ли распространить понятие «ложный друг» на степень структуры высказывания. По неверному пути уходит идея переводчика и структуры этих выражений, как You can't be too careful или же I don't think much of him. Вправду, возможно сделать ошибки и перевести их в соответствии с этим как «Нельзя быть очень осторожным» (вместо верного варианта «Лишняя благоразумие не помешает») и «Я не думаю о нем так много» (вместо «Я о нём низкого мнения»). В последнем случае очень трудным для российского языкового мышления образом выражается идея, собственно что при обозначенном условии, как бы вы ни были аккуратны, это ни разу не станет «слишком». То есть для вас рекомендуют быть как возможно опасливее. В базе британского выражения лежит особенное акцент на понятии «слишком». Ту же роль имеет возможность играть и понятие «достаточно», с поддержкой которого формируется вариант «ложного друга». К примеру, британской хозяйке жилища надоели засидевшиеся постояльцы, и она имеет возможность сказать надлежащую фразу: They can not go fast enough. То есть, как бы быстро они ни ушли, это не станет для неё до-статочно проворно. Дело не в том, собственно что постояльцы не могут ехать, а элементарно за данным «ложным другом» кроется просьба: «Скорее бы они ушли». Естественно, бывалый переводчик понимает, что public house — это не «публичный дом», а всего-навсего английская разновидность пивной, а public school – решительно не общественное, а, напротив, пафосное приватное среднее учебное заведение в Британии.
Впрочем, и его имеет возможность обременить задачей английское выражение на подобии: I am satisfied that I alone am guilty of the disaster, потому что выражение to be satisfied во множестве случаев переводили бы «быть удовлетворенным, довольным» и не встречали его в смысле «быть уверенным». Зачастую подводят переводчика и выражения с хорошо известными ему союзами и предлогами. Они, как правило, неоднозначны и имеют все шансы наметить различные дела меж знаменательными текстами (например, as имеет возможность быть союзом времени, предпосылки, сравнения). Вот тирада: «He was as liberal with his money as any other officer in the British army». Казалось бы, это надлежит значить, собственно, что все английские офицеры выделяются подобной щедростью, как тот, о котором идёт речь. На самом деле главное то, что он не уступал в щедрости никому из них. В последнем случае, возможно именовать его «одним из самых», но конструкция as...any как как будто предопределена для такого, дабы переводчик принял решение, собственно, что речь идёт о повальном равенстве некого симптома. Мы знаем, что good – это «хорошо», но as good as решительно не значит сопоставление 2-ух позитивных симптомов, а имеет возможность элементарно формулировать равенство или же сходство каждых симптомов – позитивных или же негативных. В кое-каких случаях as good as практически значит as bad as – к примеру, в поговорке a miss as good as a mile, где утверждается, собственно что немного промахнуться – это ничем не отличается от того, если бы кто-то промахнулся на целую милю. Интересно, собственно, что само выражение as bad as не употребляется для обозначения незатейливого равенства, и во всех случаях bad – это дурно. Не наименее «вредным» имеет возможность оказаться и единение if. С его поддержкой формируется десяток типов британских выражений, не имеющих дела к условию или же переводимых без роли союза «если».
Вот подгруппа эмфатических выражений: She is a sixty if a day! – Да ей же все шестьдесят!; It is a wonderful day there ever was one – Денек сейчас вправду блистательный.
Или же группа эмоциональных выражений: If it is not wonderful for words! – Как это замечательно! Элементарно нет слов!; If it is not Mr. Smith! – Да так как это сам господин Смит! [17, с.69]. Дальше идут по стопам промахи, сделанные переводчиком на базе неверно понятой синтаксической структуры предложения. Под синтаксическими структурами знают «чистые» схемы выражений или же его частей, определяемых по составу частей речи и словоизменительных форм. В качестве примера возможно привести предложение, построенное по схеме: «подлежащее + предикат + инфинитивная группа»: He came in to find her in bed. В различие от чисто синтаксических структур в лексико-синтаксические системы в обязательном порядке интегрированы определенные лексические единицы. Случаем подобной системы считается оборот «подлежащее + глагольное предикат + only + инфинитивная группа»: He drove all the way to Wyoming, only to find that his friend could not meet with him. К лексическим единицам, встречающимся как стойкая доля лексико-синтаксических систем, относятся союзы, местоимения, местоименные наречия и иные тексты. Давайте взглянем, при каких жизненных обстоятельствах похожие системы имеют все шансы включать переводчика в заблуждение.