Добавлен: 31.03.2023
Просмотров: 111
Скачиваний: 2
Право – это осуществление господствующей морали. Не удалены и противоречия между ними: «впереди» могут оказаться как нормы морали, так и нормы права. Несоответствие между правом и моралью вызываются сложностью и противоречивостью самой жизни, большим разнообразием возникающих в ней ситуаций, появлением новых склонностей в общественном развитии, неодинаковым уровнем нравственного и правового сознания людей, изменчивостью социальных условий и пр. К примеру, причинение телесных повреждений лицу, пытающемуся обокрасть человека, является одновременно морально одобряемым поступком и нарушением закона. Присвоение денег супруга не дозволено нормами права, тем не менее может встретить жесткое моральное осуждение со стороны окружающих.
Тесное взаимодействие норм права и морали не означает, что процесс этот плоский, гладкий, бесконфликтный. Между ними могут возникать и достаточно часто возникают резкие противоречия, коллизии, расхождения. Нравственные и правовые требования не всегда и не во всем согласуются, а напрямую противостоят друг другу. Эти нестыковки, противоречия имеют как социальное, так и диалектическое происхождение.
Необходимо сказать, что оптимальное совмещение этического и юридического всегда было трудноразрешимой проблемой во всех правовых системах. И, как показывает гармонии здесь обычно достичь не удается - противоречия фатально сохраняются, возникают новые, усугубляются старые. Их можно в какой-то мере сгладить, ослабить, уменьшить, но не снять абсолютно. Разумеется, отдельные из них можно волевым порядком устранить, другие - не допустить, но в целом как объективное явление они остаются. По большому счету, вершин нравственности еще ни одному обществу достичь не получилось, равно как и право никогда не выражало всей полноты моральных императивов. При этом бывают коллизии поверхностные и глубинные, прочные. Не следует смотреть на них во всех случаях как на какое-то "зло", с которым требуется непременно "бороться". Причины противоречий между правом и моралью заключаются уже в их особенности, в том, что у них разные методы регуляции, различные подходы, критерии при оценке поведения субъектов. Имеет значение неадекватность отражения ими реальных общественных процессов, интересов различных социальных слоев, групп, классов.
Исследуя вопрос о взаимодействии права и морали, большинство правоведов отмечают, что все, регулируемое правом, так или иначе, регулируется морально, т.е. подлежит моральному анализу. Правовая система государственно-организованного общества закрепляет актуально важные для всего общества требования морали, нравственную культуру населения страны. Это исходит из того:- что нравственная база права, является важной составной величиной общей регулятивной возможности права; — что право должно быть нравственным, законы должны быть справедливыми и гуманными. Величайшую нравственную ценность представляют собой основные права человека – юридическое выражение его свободы и достоинства. Фактическая реализация этих прав является условием обретения человеческого счастья, ибо права человека по существу есть его устремление к счастью, признанное законом. В работе Гегеля «Философия права» вопросы права трактуются в органической связи с вопросами морали и нравственности. Связь права и морали находит выражение и в теории права, в трактовке ряда юридических проблем. Мораль, по мнению Гегеля, требует даже, чтобы, прежде всего, было соблюдено право и лишь после того, как оно использовано, вступали бы в действия моральные определения». Гегель отмечает что, чтобы поступок имел моральную ценность, необходимо понимание того, справедлив он или несправедлив, является ли он хорошим или плохим.
Вместе с тем в плане содержания моральные нормы в обществе далеко не определенны. Это связано с существованием так называемой групповой морали, т.е. системы нравственных ценностей и норм какой-либо социальной группы, слоя и т.д., которая может далеко не полностью совпадать с общественной моралью. Так, мы говорим об антисоциальной морали криминальных слоев общества, где налицо не просто безнравственное, противоправное поведение четких субъектов, а групповая мораль специфического типа, вступающая в конфликт с общественной моралью.
Более сложной является коллизия правовых и моральных норм в обществах, находящихся в состоянии повышенной социальной динамики, переживающих реформы разного рода. В этих случаях неотвратимо частичное разрушение общественной морали и правовой системы общества (зависящее от степени кардинальности идущих реформ), сопряженное со сменой их вида. Впрочем переход к новой морали осуществляется, как принципе, медленнее, нежели модернизация правовых институтов и юридических структур. Вернее, между юридическими и моральными нормами возникает некоторая "историческая рассинхронизация", что обязательно порождает их коллизии. Правда, по сравнению с ассоциальной групповой моралью они менее глубоки, но зато более масштабны.
Право имеет чрезвычайно значимость для развития морали. Одних внутренних мотивов для людей недостаточно, чтобы сдержать проявления их враждебных страстей и устранить возможность общественных столкновений. Необходима твердая правовая организация, которая могла бы присоединить к внутренним мотивам сдерживающую силу внешнего закона и охранительный надзор власти. Только организация твердого правового порядка вносит в общество прочное и устойчивое замирение различных общественных элементов. Но когда достигается эта цель более прочного внешнего замирения, создается и лучшая почва для развития нравственных отношений. Под охранительной сенью закона, обеспечивающего общественный порядок, утверждаются и упрочиваются моральные связи. С другой стороны, запрещая и карая злые проявления человеческой воли, право имеет известное воспитательное значение: оно уничтожает необузданный произвол человеческих страстей и в самом внутреннем мире человека оставляет следы своего воздействия. Правовые нормы служат и должны служить проводниками морали, закреплять и защищать нравственные устои общества. И эффективность права во многом зависит от того, насколько полно, адекватно оно выражает эти требования. Сила законов во сто крат увеличивается, если они опираются не только на власть (особый аппарат), но и на мораль. В свою очередь, поступок морали, как и других социальных норм, в немалой степени зависит от выразительно функционирующей юридической системы.
В последствие взаимодействие права нравственности крепнет, чем ослабляется, и, быть может, отдаленное будущее готовит нам новейшее отделение обеих областей, при котором юридические нормы то есть будут отражать требования нравственного сознания, и внутреннее чувство чаще и полнее будет одухотворять собой внешнее исполнение закона.
2.3 Проблемы соотношения права и морали
С точки зрения философии вопрос ставится так: чем отличается положительное право от положительной морали, и каково реальное взаимодействие между этими двумя видами социальных норм. В последствие, в постановку вопроса не входит сопоставление морали с естественным правом, или идеальным представлением о нормах права, которые должны бы иметь пространство в общественной жизни.
Существует попытка различить право и мораль, как внешнюю и внутреннюю сторону поведения. Невозможно сказать, чтобы эта точка выражалась всегда с достаточной ясностью.
Рассматриваемый сейчас взгляд на отличие между правом и моралью следует понимать так, что право оценивает отношение человека к другим людям с точки зрения соответствия установленным объективно нормам, тогда как нравственность оценивает отношение с точки зрения мотивов, побуждающих к такому поведению. Право довольствуется внешней правильностью, нравственность требует внутренней правильности.
Но верно ли, на самом деле, что право требует лишь внешнего действия; оно не заботится ни о побуждении, ни о воле. Доказать что это не так можно на примере ст. 105 «Убийство» УК РФ. Праву апатично по каким причинам человек воздерживается от убийства из-за уважения к жизни ближнего, или из-за опасения понести наказание. Но дело тотчас меняется, как только возбуждается вопрос о юридической оценке происшедшего нарушения нормы. Для права далеко не безразлично по каким мотивам произошло убийство: представляет ли собой человек способного лишить жизни другого человека всякий раз, как это окажется выгодным, при возможности остаться безнаказанным или этот человек, который признает неприкосновенность чужой жизни, но потерял выдержку под влиянием самозащиты.
Совершенно противоположный взгляд, направленный на сближение права и морали, выражается в положении, что право есть этический минимум. Право – это обязательный для всех минимум нравственности. При таком взгляде близость между правом и моралью исправлена. Право согласно, этому воззрению относится как часть к целому. Следовательно, получается вывод сделанный Аренсом: «все, что запрещено правом, предписывается и запрещается нравственностью».
Во-первых, содержание норм права может быть нравственно безразлично. Например, процессуальные сроки ни с какой стороны нравственность не задевают. Этой частью своего содержания право выходит из нравственного разряда.
Во-вторых, содержание норм права может быть безнравственно. Нелегко, не закрыв глаза на миг, оспаривать, что в истории властвующие создавали такие нормы права, которые противоречили нравственным мировоззрением самых широких общественных кругов.
Оригинальную точку зрения на соотношение права морали развивает Коркунов. «Нравственность дает оценку интересов, право – их разграничение».
Человеку приходится ограничивать осуществление некоторых целей, от некоторых вовсе отказываться. Поэтому необходима оценка интересов. Если интересы человека сталкиваются с интересами других людей, одной оценки интересов для внесения в деятельность людей порядка и единство. При тождественности интересов, нравственная оценка не способна указать, как устранить ударение интересов. Требуется разграничение интересов, которое выполняется правом.
С точки зрения Коркунова допустимо понять право, как разграничение интересов продавца и покупателя, хозяина и работника. Но можно ли признать, что «в уголовном процессе разграничиваются интересы обвинителя и подсудимого». По мнению Коркунова, принуждение не характерный признак для права, потому что «если общество все состояло из святых людей, принуждение было окончательно излишне: каждый бы и так уважал чужое право и выполнял свои долги. Но право все-таки существовало». Но возможно ли допустить, чтобы в обществе святых поднимался вопрос о разграничении интересов?
Петражицкий наблюдает акты нашего психического состояния, и находит в нем различные случаи. "В некоторых случаях этического сознания то, к чему мы себя считаем обязанными, представляется нам причитающимся другому, как нечто ему должное, следующее ему от нас, так что он может притязать на соответственное исполнение с нашей стороны; это исполнение с нашей стороны, например, уплата условленной платы рабочему или прислуге, представляется не причинением особого добра, а лишь доставлением того, что ему причиталось, получением с его стороны своего. В таких случаях наш долг представляется связанностью по отношению к другому, закрепляется за ним, как его актив". Этим двум видам обязанностей соответствуют два варианта этических норм, императивов. Нормы, устанавливающие независимую по отношению к другим обязанность, – это чисто или просто императивные нормы (односторонний). Нормы, устанавливающие для одних обязанность и закрепляющие в то же время за другими притязание, – это императивно-аттрибутивные нормы (двусторонний).
Такова теория разграничения права и нравственности, предложенная Петражицким. Первоначально, возбуждается вопрос, всегда ли правовой обязанности соответствует притязание, и всегда ли нравственной обязанности чуждо сознание связанности притязанием?
А разве в нравственной обязанности отсутствует атрибутивная сторона? К примеру, человек сознает себя обязанным платить своей горничной месячную зарплату, сознает себя обязанным материально помогать давней няне, воспитавшей его детей дошедшей теперь до старости, до тяжелого материального положения.. Чудовищно, как мог Петражицкий наблюдать в своем сознании переживание чувства нравственного долга и в то же время состояние свободы, не связанности по адресу других?
Таким образом, линия разграничения между правом и нравственностью, проводимая Петражицким, проходит не там, где в общежитии проводится эта линия, даже без споров и сомнений. На это Петражицкий может, конечно, ответить, что ему нет дела до того, как кому угодно разграничивать. Он эту группу случаев называет нравственностью, а ту правом. И против несоответствия разграничительных линий Петражицкий может заметить, что если в сознании имеется понятие о соответствующем притязании, то это будет право, с точки зрения установленного им понятия, как бы оно ни называлось в жизни.
Трудно, возражать против произвольности наименований, избираемых ученым для той или другой группы проявлений, Но тогда автор должен для произвольно избранной группы явлений избрать и произвольное наименование, а не расхожее, с которым в жизни не соединяется то значение, какое придает ему автор. А затем мы можем требовать, по крайней мере, чтобы соответствие между наименованием и группой было устойчивым. Между тем, у нас нет никакой гарантии в том, что то самое сознание, которому в душе одного соответствует притязание, у другого окажется свободным. Другими словами, различие между правом и нравственностью окажется разным у разных индивидов. Например, у одного создается сознание, что помочь нищему его добрая воля, тогда как уплатить занятые деньги он должен, потому что кредитор имеет притязание, а у другого явится сознание, что помогать бедным его долг, так как они имеют право на его содействие, тогда как ростовщику, нажившемуся на процентах с него, он не должен платить. А еще далее, не способна ли эта линия передвигаться у одного и того же лица в зависимости от перемены убеждений, а может быть, от настроения. Сам Петражицкий признает возможным, что одни и те же суждения "переживаются сначала в качестве нравственных, а несколько секунд спустя в качестве правовых, или наоборот". Такая неустойчивость совершенно не отвечает требованиям, предъявляемым, к научной классификации.