ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.07.2020
Просмотров: 3811
Скачиваний: 5
В несовершенном мире никто не огражден от посягательств, но ведь живут же люди. Одни из них добры и честны, никого не заденут, а другие по трупам пройдут, добиваясь своего. Эти другие обычно и задают вопрос: "А что же делать?"
"Не посягай на человека", - учим мы детей, и они вырастают чуткими, внимательными людьми. Вырастает девочка, которая за столом не скажет: "Папа, дай, пожалуйста, хлеба". Нет, и это ей кажется грубым! Она дождется, пока отец посмотрит на нее, встретится с ней взглядом, и лишь тогда скажет: "Тебе не трудно дать мне хлеба?" - с интонацией извинения. И вовсе не потому она так просит, что боится отца, нет, ей в самом деле неловко утруждать его. Она никогда никого ни о чем не попросит, не встретившись взглядом, не установив контакт, не убедившись, что не помешает просьбой. А может быть, человек за столом думает о чем-то своем - нельзя его просить, надо подождать, пока он посмотрит на тебя. Самая простая, самая легкая из целей - кусок хлеба из хлебницы, но и ради нее нельзя механически посягать на другого, ради нее тоже надо самому потрудиться душой: подождать, установить контакт, улыбнуться, преодолеть что-то, выразить благодарность. Цель достигнута за свой счет.
Я рассказываю о девочке, которой ни разу в жизни не сказали, что нельзя вмешиваться в разговоры взрослых. Но ее ни разу не осадили, ее ни разу ни о чем не попросили, не убедившись предварительно, что просьбы ей не в тягость.
Скажут: что же это за воспитание? Это слишком деликатно, нечего так миндальничать с детьми.
Но ведь научились же мы все носить галстуки и прилично одеваться; пора научиться и деликатности, научиться миндальничать - от этого жизнь становится жизнью.
"Не посягай!", "Не затрудняй!" - и у детей появляется своего рода бдительность, появляется чувство человека: "Я никому не помешаю?", "Я никого не задену?", "Я никому не в тягость?", "Я никого не обижу?", "Я никого не расстрою?", "Я никого не утруждаю?".
"Не посягай!" - учим мы, и детям будет известно чувство неловкости, когда нечаянно заденешь кого-нибудь неуместным словом.
Если горести чужой
Вам ужасно быть виною...
- этого достаточно для хорошо воспитанного человека. Хожу и повторяю дивные пушкинские строки: "Если горести чужой вам ужасно быть виною..."
Не посягай не из трусости, не по слабости, а из глубокого уважения к человеку, из чувства правды.
"Не причиняй горести", "не посягай" - тогда дети будут и деликатны, и тверды. Тверды в целях, деликатны в средствах.
17
Назовем все относящееся к целям человека его духовностью, а все относящееся к средствам - нравственностью. Цели человека могут быть духовные или бездуховные, средства - нравственные или безнравственные. А мораль - это принятые в обществе правила нравственности, писаные (моральный кодекс) или неписаные (общественное мнение). Можно сказать "читает мне мораль", а сказать "читает нравственность" нельзя.
Человек, читающий мораль другим, моралист, морализатор, сам может быть безнравственным человеком, и, как правило, он таковым и является; он стоит над душой, вычитывает мораль ради каких-то своих целей. В худшем случае он получает удовольствие от сознания своей моральности. Есть люди, которые в карман не залезут, на улице не ограбят, но живут за чужой счет, за счет народа, живут, спекулируя, воруя или бездельничая на своем посту. Всякий человек, получающий заработную плату не за дело, а за то, что занимает пост и пытается сохранить его, живет за чужой счет, безнравствен, и я не знаю ни одного случая, чтобы это не сказалось на его детях. Когда человек честно работает, то для воспитания этого недостаточно. Но когда человек ведет безнравственный образ жизни, то есть получает не заработанное (хотя он, быть может, сутками сидит в своей конторе, в своем кабинете), то дети, если они вовремя не уйдут от родителей, погибают душой. Они задыхаются без щелочки света.
Человек спрашивает: "Что с моими детьми? Почему они такие бессовестные? Я тружусь, я работаю, я стараюсь, я показываю пример..." - и, признаться, не всегда хватает мужества назвать в глаза истинную причину: она в том, что в работе такого отца нет правды. Он бюрократ, если занимает должность, он бракодел, если работает у станка, он привирает в книгах, если писатель, он делает приписки, если шофер, он невнимателен к больным, если врач, - как же детям вырасти правдивыми в доме, где правда то и дело не ночует дома?
Дети - тяжелое бремя, и не потому, что они шумят, требуют внимания и расходов, а потому, что приходится жить по правде.
Воспитание - это обучение нравственной жизни, то есть обучение нравственным средствам. Воспитывая детей, мы учим их добиваться своих целей за свой счет, пользуясь лишь нравственными средствами. Нравственность (определяемая вопросом "за чей счет?") указывает нижнюю границу возможных для человека действий и поступков; через требования нравственности переступить невозможно. Нравственность - граница дозволяемого совестью. А верхней границы нет, вверх - духовность, она бесконечна. Человек живет не в диапазоне между недозволенным и дозволенным, а бесконечно свободно, но с твердым основанием нравственности. У него любые выборы, кроме тех, которые связаны с затруднениями для другого человека. От границы нравственности стрела возможного идет бесконечно высоко, но в одну сторону.
Будет нравственность, почти наверняка будет и духовность; не будет нравственности - не будет ничего, никакого воспитания.
18
Поставим мысленный эксперимент. Предположим, некий мальчик дурно вел себя во дворе: побил маленького соседского мальчишку. Тот пожаловался своему отцу, отец отправился к соседу - "приструни, мол, своего", и наш отец берется за ремень. Он порет сына, приговаривая:
- Не бей маленьких! Ты у меня на всю жизнь запомнишь, как маленьких бить!
Вопрос: чему учит отец? Бить маленьких или не бить маленьких?
Теперь мы можем ответить: неизвестно, научит ли он тому, чему хочет научить, но бить другого - научит наверняка.
Нравственной цели (не посягай) отец учит безнравственными средствами (посягая) - и мы должны признать, что он не воспитывает ребенка, как он думает, а развращает его душу, учит безнравственности, учит посягать на человека.
Наши цели ребенку, как правило, недоступны. Он не может понять, отчего нельзя стукнуть пристававшего к нему соседского мальчишку, зачем надевать теплую куртку, когда еще тепло, зачем есть, когда не хочется, зачем спать, если не спится, зачем сидеть за уроками, если все равно ничего не понятно, - всех этих целей ребенок не понимает. Но средства, которыми мы своих целей пытаемся достичь, вполне ребенку доступны. Замечание, брань, крик, ремень - что тут непонятного? Школа обучения средствам открывается на первой минуте после рождения.
Воспитание, повторим, - это обучение средствам для достижения своих и общих целей.
Мама говорит неудачному (на ее взгляд) сыну:
- Пожалей маму!
- Я больше не могу с тобой!
- Ну ради отца с матерью!
- Неужели тебе мать не жалко?
Маме кажется, что она учит чуткости. На самом деле работает школа эгоизма: мама учит жаловаться, учит думать о себе, учит добиваться своего, вызывая жалость, учит беспомощности, унижению, навязчивости. И эти, а не другие уроки будут восприняты и обращены против матери же.
Грубовато обращаясь с младенцем, я учу его грубости, и больше ничему. Какая бы у меня ни была важная цель: здоровье ребенка, его будущее, его жизнь, но учу я его одной лишь грубости. Ее он воспринимает, а не мою цель.
Требуя от ребенка, я учу его требовать от родителей, от людей, от жизни. Не тому учу и не другому, а только требовать, наступать, из горла вырывать - дай! Делай, как я велю!
Добиваясь верха - учу добиваться верха.
Прошу - учу просить.
Уступаю - учу уступать.
Добиваюсь своего увлекая, шутя, с выдумкой - учу тому же своего ребенка.
В глаголах "грубить", "просить", "требовать", "посягать", "уступать" выражены такие же действия, как в глаголах "пилить", "читать", "стирать", "косить". Физическим действиям мы учим наглядно, душевным - незаметно. Нам кажется, что ничего значительного не происходит, но процесс обучения идет - мы учим добиваться своих целей определенными душевными движениями, как учат строгать определенными физическими движениями.
19
Воспитание принципиально двойственно, в нем два ряда. Один ряд - культурный, навыки культурного поведения, умственное развитие, учение - все то, что в прежние времена в богатых семьях давали гувернеры и домашние учителя.
Другой ряд - нравственный, навыки обращения с целями, навыки выбора нравственных средств.
В сознании большинства родителей воспитывать - значит прививать культурные навыки: не шуми, не бегай, не прыгай, ешь, как люди едят, не пачкайся, говори "здравствуйте", "спасибо" и "пожалуйста" ("Что надо сказать тете?"), не вмешивайся в разговор взрослых, не груби, не пререкайся, уступай место старшим, мой руки перед едой, ложись вовремя спать, не разбрасывай вещи, не пачкай пол.
На самом деле воспитывать - значит учить человека относиться к людям и к делу по-человечески, по правде.
Мы прививаем культурные навыки (надо же детей воспитывать!) и в то же самое время прививаем им грубость, черствость, нечуткость, неуважение к людям - и первые же страдаем от такого псевдовоспитания.
Правил культурного поведения относительно немного, и даются они приучением, требуют постоянного надзора за ребенком. Нетрудно предсказать, что уже в начале будущего века будет изобретен электронный карманный гувернер. Помещенный в задний карман джинсов, он легким пощипыванием напомнит воспитаннику о правилах поведения.
Но никогда не изобретут машину для воспитания любви и совестливости, чести и порядочности, и человеку самому приходится постоянно умерять свои желания, отказываться от целей, если их достижение задевает хоть одного человека.
Вот это второе, немашинное нравственное воспитание и является главным. Только оно и есть воспитание.
Будет нравственное воспитание - ребенок воспримет правила культурного поведения из среды, его окружающей, возьмет пример с родителей. Литовский ученый Р.Тидикис в интереснейшей статье "Об уровнях воспитания" пишет, что "на практике чаще всего не образование определяет нравственность, а, наоборот, нравственность определяет потребность человека в образовании". Нравственный человек никогда не будет ниже своей среды по культурному уровню.
20
Дело, таким образом, сводится к следующему.
Мальчик по утрам долго одевается, он копуха, а мы опаздываем в детский сад и на работу. Можно было бы рассказать ему сказку про медлительную черепаху, устроить веселое соревнование, затормошить мальчика или без разговоров быстро одеть его, не боясь, что это непедагогично и что он не научится одеваться сам - научится!
Но все эти средства требуют времени, терпения, сил, изобретательности, хорошего настроения, жизнерадостности, а мы торопимся, мы издерганы, мы боимся потакать мальчику, и мы кричим на него, шлепаем, обзываем - мы учим добиваться своего небрежением и насилием.
Мальчик плохо учится. Надо пораньше приходить с работы, заниматься с ним, развивать его, читать с ним и читать ему; надо подыскать ему кружок поинтереснее; надо хвалить его, когда хотелось бы отругать, терпеливо, изо дня в день сидеть с ним, когда он делает уроки. Но у нас нет желания возиться с сыном, и нет терпения ждать результатов годами, и нет умения помочь. Мы умеем одно - накричать! Наорать! "В следующий раз выпорю!" - вот и все воспитание. Но воспитание - чего? Обучение - чему?
Матвей ложится спать и самым аккуратным образом складывает на стул свои штанишки и рубашку. Что за чудеса?
Этому его научили в детском саду. В прошлые времена даже самые состоятельные люди отдавали детей в закрытые воспитательные учреждения, потому что там ребенка могли научить правилам поведения, не вступая в отношения с ним. В лицее, в пансионе, в детском саду к порядку приучает не воспитательница, а порядок, установленный раз и навсегда. Человек, побывавший в венгерской гимназии, рассказывал мне, как его поразило, что ученики на переменах чинно ходят по двору в парах, по кругу. Он спросил директора гимназии, какими методами добиваются такого порядка. Тот пожал плечами:
- Не знаю. Они уже четыреста лет так ходят.
Гувернерское, пансионное, детсадовское воспитание почти не влияет на нравственность детей, потому что там очень слаб элемент отношения. Злая воспитательница - это просто злая воспитательница, как бывают злые соседки. А злая мама - значит, весь мир злой.
Не понимая этой разницы, этих механизмов воспитания, мы стараемся добиться от детей того же, что легко получается в детском саду, и отношения с детьми портятся, нравственность их страдает.
...И снова мы подходим к горячей точке педагогики, к чему-то, определяющему успех или неуспех воспитания.
Все наши представления о любви и совести, все доброе и умное рушится перед простым фактом: ребенок должен аккуратно складывать одежду перед сном, а утром быстро одеваться, прилично учиться, помогать по дому и вести себя так, чтобы за него не было стыдно и чтобы на него не жаловались. Должен! С этим невозможно спорить. Если он не учится, не помогает, не слушается, если на него жалуются, то жизнь становится невыносимой.
Педагоги говорят родителям: "Ваш ребенок должен делать все, что положено, вы должны научить его, и при этом, конечно, нельзя унижать его достоинство, ругать его, кричать на него, бить".
Уже знакомое нам "и"-чернильное, "и"-педагогическое. Легко сказать! Но нет в жизни "и", нет у родителей ни времени, ни сил, ни терпения, ни умения! Все это правильно для совершенных родителей-отличников.
Но что же делать несовершенным?
Совершенные родители, да еще если они в педагогически выгодных условиях, например, с помощниками, могут добиваться своих целей нравственными способами. Они дают детям навыки культурного поведения, дети у них хорошо учатся без особых, казалось бы, усилий, и ни один их урок ¦ 1 не противоречит уроку ¦ 2.
Но что же - еще раз - делать нам, несовершенным? Неотличникам? Замотанным жизнью и работой? Встречающимся со своими детьми на полчаса в день? Не обладающим великой воспитательной силой? И взгляд-то у нас вовсе не такой, что посмотришь на ребеночка - он и стихает. Что нам делать?!
21
Вывод, мне кажется, может быть только один.
Если у нас не хватает способностей, не хватает сил, времени и дети не ангелы, если невозможно достичь и того и этого - и культурное поведение дать, и нравственную культуру, то надо каким-то из двух этих рядов поступиться. Сделать выбор. Отказаться от некоторых целей, поскольку мы в нынешних условиях не можем достичь их нравственными средствами, не посягая на ребенка.