ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.07.2020
Просмотров: 3828
Скачиваний: 5
Оттого что мы относим результаты нашей работы в будущее и только в будущее, мы воспитываем вслепую. Мы не знаем, на что нам надеяться.
Независимо от того, мерещится ли нам большое будущее ребенка (станет художником, ученым, спортсменом) или, наоборот, нас страшит ужасное будущее (вырастет хулиган, тунеядец, преступник), мы воспитываем как бы в мираже. Поэтому наше воспитание, несмотря на неустанные хлопоты, не имеет силы, и, как правило, сбываются не лучшие, а худшие предположения и предчувствия.
Все дети мечтают стать великими, многие родители надеются увидеть своих детей необыкновенными людьми. Но иногда наша легкая мечта становится тяжелым грузом для ребенка и лишает его детства.
Когда наши дети были маленькие, я не писал о них. Я считал и считаю, что о своих детях писать и рассказывать нельзя - это опасно для них. Как вести себя ребенку, если он знает, что каждое его слово попадет в газету или в книгу? Но я отступил от своего правила, потому что первый вопрос родителей: "А у вас есть дети? А какие они? А кем они стали?" И вот я поступаю дурно. Пишу о маленьком Матвее.
Но я надеюсь, что вы будете милостивы, читатель, к нашим детям, как к своим, и не станете ждать от них слишком многого. Дети как дети, дети как все дети, и вопрос: "А что из них вырастет?" - оскорбителен и опасен для них, как и для всех детей.
Есть семьи, где, положив новорожденного на первую пеленку, завертывают его так, чтобы в будущем он поступил в институт.
Нельзя! Опасно!
Ребенок играет на скрипке, занимается в художественной школе, учит иностранный язык, катается на коньках, но не потому он ходит на эти уроки, что с ними связаны какие-то родительские надежды, непонятные ребенку, а потому, что занятия дают содержательную жизнь. И никаких гаданий о будущем! Чем больше мы желаем идеального в ребенке, тем меньше ребенок удовлетворяет это желание, тем труднее принять ребенка, найти общий язык с ним.
Когда слышишь: "У меня такая необыкновенная девочка, такая необыкновенная!" - жалко и маму, и девочку. Пройдет немного времени, девочка окажется вполне обыкновенной, и она же будет виноватой за это в глазах мамы: не оправдала надежд. Все дети - чудо, и потому - обыкновенное чудо.
10
Еще хуже получается, когда в ребенке видят потенциального преступника. Мы читаем в газетах ужасные истории о подростках, мы видим нагловатых ребят в подворотнях, мы слышим: "Украл... Ограбил.. Нахулиганил... Посадили!" И мы боимся, чтобы и наш не украл и не нахулиганил. Но именно эти страхи и приводят к беде. Мы теряем разум, у нас остается одно: не пропустить, с детства застращать, чтобы неповадно было.
И уходит любовь, исчезает великодушие, рвется душевная связь с детьми. Их место полностью занимает страх перед будущей ужасной участью ребенка. Вся педагогика заменяется двумя фразами: "как бы чего не вышло" и "кто будет отвечать" - и не мы руководим ребенком, а он своими проступками руководит нами, и мы едва успеваем реагировать да принимать меры. Мы, родители, становимся марионетками в руках мальчишки, а он заставляет нас дергаться. И на каждом шагу: "Ну что из тебя вырастет?"
Да откуда нам знать, что из него вырастет? Из чего следует, что мальчишка, укравший в детском саду лопатку, неминуемо станет вором?
Но нас пугают. Мы читаем в педагогических книжках, что даже один дурной поступок ведет к разрушению нравственного в ребенке, если этот поступок принес удовлетворение и не был замечен и осужден, и добавляют, что именно так приобщаются к воровству. Разве не страшно? Следи, следи за ребенком, осуждай его, принимай меры, чтобы потом на будущем суде честно взглянуть в глаза судье: "Я все сделал, я учил его только хорошему, я ему ничего не спускал".
Словно мы не воспитываем, а готовимся предстать перед судом и заранее снимаем с себя ответственность... Нельзя воспитывать по чужому примеру, нельзя поддаваться страшным рассказам. Взгляд на ребенка с будущей скамьи подсудимых почти наверняка приведет его на эту скамью. Ребенок вырастает человеком там, где царит надежда на лучшее, а не страх перед худшим.
Мы воспитываем ребенка и для будущего, но у нас нет культуры общения с ним, с этим будущим.
Мы не выпутаемся из педагогических противоречий до тех пор, пока не перестанем даже в глубине души считать своих детей будущими людьми и результаты воспитания относить в будущее, повторяя: "Ну что из него вырастет?".
Уже все, вырос! Полгода ему? Вырос! Уже человек.
Все результаты воспитания будут определяться по тому, каков сегодня маленький человек, каким тоном и как разговаривает он с детьми и со взрослыми, насколько он самостоятельный. Да и просто по глазам его будем судить. Да, у мальчика много недостатков, но я все равно не могу вырастить совершенного человека, я не знаю, как это делается. У него ясные глаза и добрый голос? Он деятелен и энергичен? Друзья любят его? Ему хорошо с нами и нам хорошо с ним? Вот результаты воспитания, и ничто другое не может мной руководить, никакие педагогические соображения. Если иногда от усталости и раздражения я забываю, что он человек, я вглядываюсь в него, в душе поднимается что-то тихое, сердечное, и мне становится гораздо легче.
Дети - наше будущее, это верно, но они и наше настоящее. Мы верим в жизнь. Верим и в детей. Мы надеемся на жизнь, надеемся и на детей.
11
-Прошу считать меня человеком... Поймите меня! Любите меня!
Конечно, мы должны понимать их - как и любого другого человека. "Понимание - основа общения", - пишет известный режиссер Мария Кнебель. Ах, если бы мы могли понимать их, как мама понимает младенца!
Кричит, надрывается у меня на руках. Приходит мама:
- Он хочет пить.
И вправду, влили ему в рот ложку-другую кипяченой воды, он и утих. И все-то мама знает!
- Ему холодно.
- Он, наверно, мокрый.
- Он хочет спать.
- Он голодный.
Откуда они знают, что он голодный и мокрый? Неизвестно.
Но с ростом ребенка мы обычно теряем эту способность. Мы не просто не понимаем выросших детей, мы отказываемся понимать их. Пятилетняя девочка достала семейное серебро и - ложка за ложкой - побросала все в колодец. Для чего? Ну разве не понятно? Ей нравилось, как серебряные ложки делают "буль". Способны ли вы понять и разделить удовольствие такого рода?
Счастье, когда тебя понимают? Несомненно. Но понимать людей очень трудно. И своя-то душа потемки, а уж чужая! Немногие из нас могут похвастаться тем, что видят людей (или хотя бы своих детей) насквозь... Да и немногие из нас хотели бы, чтобы их видели насквозь.
Нет, счастье - когда тебя принимают. Мы любим лишь тех, кто принимает нас.
Заколдованный, порочный круг: недостатки ребенка мешают мне любить его, но помочь ему избавиться от этих недостатков можно только любя его, только принимая его, потому что если ребенок чувствует, что его не принимают, не любят, он уходит от нас, загораживается, прячет свою душу - и тогда хоть делай ему замечания, хоть не делай, хоть борись, хоть не борись, все бесполезно.
Известный психолог, доктор наук, спросил меня:
- А почему вы не пишете об индивидуальных особенностях? По-вашему, выходит, будто все дети одинаковы...
Так ведь они на самом деле одинаковы, они дети, и это прежде всего.
И любимые дети! Честные, хитрые, красивые, уродливые, здоровые, больные, капризные, угрюмые, наглые, ленивые, плаксивые, смелые, трусливые - всякие дети до тех пор дети, пока их любят.
А что значит любить? Любить - значит принимать человека таким, какой он есть.
Женщина жалуется на мужа (и всего-то полгода как поженились, немолодые люди, второй брак у каждого): с ним невозможно жить.
- А он вас тоже критикует? - спрашиваю я. Насколько мне известно, моя собеседница отнюдь не лишена недостатков.
- Нет, - говорит она простодушно, - он меня очень любит.
Ей кажется, что он ее любит потому, что она без недостатков... На самом деле он любит потому, что любит - принимает ее такой, какая она есть...
- Но как же? Как же? - снова слышу я. - Ведь надо же бороться с недостатками детей!
Заколдованный круг. Бороться, конечно, нужно, но победить их можно лишь любовью. Ведь перед нами не враг, а собственный ребенок.
12
Насколько ребенку труднее живется, чем взрослому! Его постоянно оценивают. Он получает отметки за каждый шаг не только в школе, но и дома. Что бы он ни сделал - хорошо, хороший мальчик. Или - плохо, плохой мальчик. Мы все время гадаем: хороший, плохой, способный, неспособный? Примерьте такую жизнь на себя - да выдержим ли мы? Потому мы все и тянемся к родным, любящим, близким людям: они не оценивают, они принимают нас такими, какие мы есть. Нельзя, чтобы жизнь ребенка превращалась в вечный экзамен, а мы, родители, были вечными экзаменаторами.
Ребенка надо принимать таким, какой он есть, обуздывая свою педагогическую страсть, свое постоянное желание переделывать его во что-то другое.
Волны воспитания - это любовные волны, они идут не по умственному каналу "понимаю - не понимаю", а по душевному каналу "принимаю - не принимаю". Понимают - умом, принимают - душой. Чувствуешь, что к тебе хорошо относятся, и любое замечание стерпишь. Не любят тебя - и слушать не хочу, всегда готов к отпору. Даже справедливое не доходит до разума, не может преодолеть фильтр защиты. Поэтому речи одного человека доходят до нас, другого - нет.
Перед ребенком, как перед каждым человеком, огромнейшее количество информации. Если бы он всю ее воспринимал, он захлебнулся бы в ней. Но в его душе воздвигается невидимая и прочная плотина, загораживающая путь рекам сообщений и требований. В каком месте откроется шлюз, какая информация будет впущена в сознание? Это полностью зависит от того, как относится ребенок к нам. Если мы, родители, источник напряжения, неудобств, неудовольствия, опасности, ребенок загораживается от нас и ни одно наше слово не доходит. Мы - как радиостанция, которую никто не ловит, хотя она тратит огромную энергию. Силой разрушить плотину против информации невозможно, она лишь укрепится, эта плотина. Я принимаю сына или дочь такими, какие они есть, и тем удовлетворяю их первую потребность - потребность в безопасности и признании, потребность в правде. Если я оттолкну сына от себя, если буду досаждать ему своими замечаниями и укоризнами, то дом станет небезопасным для него. Вон из дому, туда, где принимают без всяких условий! И я потеряю влияние на ребенка. Он уйдет душой из дома, и все недостатки его лишь усилятся, а я останусь при своей благородной фразе - "я его воспитывал, я его учил хорошему". При благородной фразе и неблагодарности ребенка останусь я.
Нет, я принимаю его, и он бежит в дом, а не из дому. Пока он дома, еще есть надежда. Я принимаю ребенка таким, какой он есть, и чем ужаснее его недостатки, тем больше нуждается он в том, чтобы его недостатки и любили. Ничто другое его не излечит. Принимая его, я снимаю озлобление, из-за которого и происходят пороки. Если же я не принимаю его, если его пороки и проступки вызывают одно лишь негодование, то ребенок никогда не услышит меня. И он пропал, и я вместе с ним пропал.
Предположим, что он очень плохой человек, мой сын. Но я принимаю его плохим, и он рано или поздно становится все лучше и лучше. Человек набирается ума лишь от тех людей, которые его принимают.
Если действовать категориями "понимаю", "не понимаю" - то где же место добру, любви? Мальчик - отличник, мальчик - общественник, мальчик - чистюля; это мне понятно, и всем понятно, и не надо обладать выдающимися душевными качествами, чтобы любить его - отличника и общественника. Но вот другой мальчик - двоечник, лентяй, грязнуля; не понимаю, отказываюсь понимать! Но тут-то и начинается добро, любовь, великодушие, тут и проявляется культура воспитания.
Добро начинается с этого порога - с принятия непонятного и неприятного в человеке. При-ять непри-ятное - вот добро. Вот в чем труд души, все остальное никакого труда не составляет.
Добрый ко мне тот, кто любит меня, кто меня принимает таким, какой я есть, кому я нравлюсь. Любишь женщину - и все готов ей простить. А не любишь - все раздражает, всегда она виновата, никак ей, бедной, не оправдаться.
13
Шестилетний умный мальчик грустно говорит маме:
- Я думал, вы с папой хорошие люди, а вы нет, вы недобрые, вы меня не любите. Я у вас всегда виноватый.
За вопросом "виноват?" или "не виноват?" скрывается вопрос "люблю" или "не люблю". Ребенок все время виноват перед нами? Значит, мы его не любим. Скоре всего мы боимся за него, но страх не любовь. Или мы стыдимся своего ребенка перед другими людьми, что тоже весьма не похоже на любовь. Виноват - значит, нелюбим. Любимые не виноваты! И значит, мы перед ребенком виноваты во сто раз больше, чем он перед нами: на нас лежит тяжелый грех нелюбви к собственным детям.
Врач говорит:
- У вашего ребенка будут частые насморки, у него носовые ходы неправильные.
Что же? Операция? Переделывать носовые ходы?
Нет, просто у ребенка будут частые насморки, только и всего.
И так во всем. Откажемся от мысли, будто у нас должен быть идеальный ребенок, без насморков и других недостатков; откажемся от мысли доводить ребенка до совершенства. Примем его таким, какой он есть, и он с каждым днем будет лучше и лучше, и постоянно будет идти внутри него незаметная работа улучшения. А если мы его не принимаем, он сопротивляется каждому нашему слову, каждому движению, и все наши усилия ни к чему не приводят.
Есть семьи, где дети навсегда признаны неудавшимися и навечно виноваты перед родителями. С ними и не разговаривают. Какие могут быть разговоры? Он мне в душу плюнул, он меня покоя лишил, а я с ним разговаривать должен? Начинается эта война с невинного на первый взгляд наказания: "Я с тобой не разговариваю, - объявляет мама дочке. - Я на тебя обиделась, я тебя не люблю". Отказ в любви - так называют психологи этот чисто женский способ влияния на детей. В детстве, лет до шести, до семи, такое наказание действует, ничего страшнее для ребенка нет, особенно для девочки: мама меня не любит, мама со мной не разговаривает! Но придет час, и дочка объявит маме: "Я с тобой не разговариваю, я тебя не люблю".
Обычно мы отказываем в любви ребенку тогда, когда он больше всего нуждается в нас, когда у него неприятности: устал, неудачи в школе, запутался в делах, нечаянно совершил серьезный проступок и его мучит совесть. Он хуже ведет себя, дерзит, огрызается - тут-то мы и отворачиваемся от него. Мы, видите ли, разочаровались, мы не ожидали, что у нас вырастет дурной сын, мы собирались стать родителями-медалистами. А вместо этого - конфуз.
Веселого и благополучного ребенка все любят, от неудачливого отворачиваются, хотя именно ему нужна наша любовь. И мы оставляем ребенка одного перед лицом жизни, перед лицом всех его неприятностей. Самые злобные чувства рождаются в душе ребенка, самые мстительные картины появляются в его сознании.
14
В идеале мать и отец относятся к ребенку по-разному.
Материнское отношение: "Я принимаю тебя (люблю) за то, что ты есть".