ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.07.2020
Просмотров: 3782
Скачиваний: 5
Но если мы чувствуем хоть малую ответственность за детей, если мы хотим воспитать их, то нужен контакт с детьми, что бы ни означало это слово.
Воспитание без контакта совершенно невозможно.
Душевный контакт с ребенком - первая и последняя проверка, как идет воспитание. Есть контакт - все идет хорошо и будет хорошо; нет контакта - ничего нельзя предсказать. Как получится, так и получится. Воспитание в этом случае зависит не от нас, а от многих житейских обстоятельств, от других людей. Чтобы не держать в уме все сложности воспитания, можно, как по компасу, вести корабль, направляя его на душевный контакт, и немедленно менять курс, если контакт разлаживается.
Опять то же самое: возможное и невозможное... Вы чувствуете, что вы правы, вы говорите правильно, вы требуете все, что нужно, вы и в самом деле совершенно и абсолютно правы - но все же это не имеет никакого значения, если нет контакта с ребенком. Все пустое, формальное, все цели недостижимы.
Умеем устанавливать контакт, сохраняя самые высокие свои принципы, - замечательно. Не умеем - приходится снижать планку, уступать; иногда едва-едва на поверхности держишься. Лишь бы сохранялся контакт, лишь бы не разрыв, не развод с детьми, не война! В воспитании все лучше, чем война с собственными детьми.
Будет контакт - есть надежда, что будет все. Не будет контакта - надеяться не на что.
3
Юноша-десятиклассник жаловался мне:
- Ну что такое? Шестнадцать лет живем с родителями под одной крышей и никак общего языка найти не можем!
Все наши затруднения с детьми можно описать как неумение найти общий язык. Не понимает нас ребенок! "Я тебе сколько раз говорила - не ломай игрушки, они денег стоят!" А когда ребенок ленится, то: "Говоришь, говоришь тебе, а ты все свое. Сначала сделай уроки, потом пойдешь во двор. Неужели тебе не понятно?"
В русском языке на этот случай есть огромное количество устойчивых оборотов, что свидетельствует об остроте и всеобщности проблемы:
- Ты что - не слышишь?
- Ты что - глухой? Оглох?
- Я кому говорю?
- Я что - стенке говорю?
- Я тебе говорю или нет?
- Я тебе, кажется, русским языком говорю!
- Ты что, русского языка не понимаешь?
- Сколько раз тебе говорить?
- Сколько тебе повторять?
- Мне надоело повторять тебе одно и то же!
- Тебе что - сто раз повторить нужно?
- Ты что молчишь?
- Ты что - язык проглотил?
И вправду - как будто глухой! Как будто русского языка не понимает!
Когда студентов-педагогов после первой практики в школе спросили, что им было труднее всего, восемьдесят (!) процентов из них ответили: "Найти общий язык с детьми".
Казалось бы, этому и должен быть посвящен учебник педагогики; но в нем говорится: "Надо, чтобы был общий язык..." - и все.
Нам кажется, что дети нас действительно не слышат, и надо повторить, надо сказать в третий раз, да прикрикнуть - вот и услышит, вот и поймет, и все будет хорошо. Но многое из того, что мы говорим ребенку, до него никогда не дойдет, потому что мы не на том языке говорим.
Общий язык - это не язык команды и послушания, это язык желаний. Общий язык - это общие желания. Это язык веры. Язык надежды. Язык любви.
Дети больше нас нуждаются в общении со взрослыми. Пока разум не развит, душа занимает во внутреннем мире гораздо больше места, почти все "пространство" психики; но одно из главных свойств души состоит в том, что она жаждет общения, и не с человеком общения, а именно с душой другого человека, с чужой душой. Без общения детская душа не развивается, она не может ни любить, ни верить, ни надеяться - она хиреет.
Пушкинский Фауст, который "с жизни взял возможну дань" и не видит толку ни в глубоком знании, ни в славе, ни в мирской чести, все же признает:
Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ...
"Прямое", действительное, единственное благо!
И в речи нашей, вслушаемся: "живут душа в душу", "задушевный разговор", "поговорим по душам". После такой встречи "душа очистилась", "душа омылась", "на душе легче стало", "душа успокоилась". О человеке, который понимает меня, говорят, что "он заглянул мне в душу", "понял мою душу", "душевный человек". Душевный не тот, кто видит меня насквозь, кто "лезет в душу", нет, тот, кто душой к душе моей прикасается. Чувства, отражающие силу желаний, выражения чувств - главное средство общения с ребенком, подростком, и даже взрослые не понимают слова, за которым нет чувства. Первый проблеск чувства - это внимание. Общаться - значит пробуждать чувство, привлекать внимание.
Общаться с детьми - не значит болтать с ними, разговаривать, отвечать на их вопросы, что тоже важно. Но общаться - это нечто другое. Попробуем наконец приблизиться к пониманию этого непередаваемого в словах состояния - "сочетание двух душ".
4
Детьми приходится управлять, и мы должны учить их, передавать им некий опыт нашей жизни. Но мы иногда думаем, будто управлять и учить - это и значит воспитывать. Вспомним: "Я учила тебя хорошему!"
Глагол "воспитывать" скрывается в себе, объединяет три разных действия: управлять, учить и общаться. Мы должны управлять детьми, пока они маленькие, мы должны учить их, но довольно часто мы этим и ограничиваемся, оставляя в стороне, опуская самое важное педагогическое действие - общение. И можно понять, отчего мы склонны опускать общение, - оно несовместимо с управлением и учением!
Для учения необходимо, чтобы учитель превосходил учащегося в знаниях или опыте. Для управления тем более необходимо превосходство по возрасту, или по опыту, или по должности, или по уму, или по силе, или по авторитету. Чем значительнее превосходство, тем легче управлять. Управление крепнет от власти.
Общение же, наоборот, требует абсолютного равенства. Всякое неравенство, превосходство, власть, необходимые для управления, для общения, губительны, делают его невозможным. Общение - соединение двух душ; они хоть на миг становятся равными. В этом уравнивании - наслаждение, человеческий и педагогический смысл общения. Один миг общения дает для воспитания больше, чем целые часы поучений.
Общение - это уравнивание.
Но как я могу быть равным с ребенком? В каком смысле?
Не равны между собой старший и младший, академик и трехлетняя девочка, полководец и солдат. Однако есть в них что-то такое, что позволяет им, при определенных условиях, общаться, сочетаться душами, испытывать это "прямое благо".
Потому что души всех людей в известном смысле равны. Не равны ум, опыт, возраст, таланты, положение - во всех направлениях люди не равны между собой, а души их - равны. Более того, равны души живущих людей и тех, кто жил тысячу или пятьсот лет назад. Иначе мы давно перестали бы читать Гомера и Шекспира. Мы только потому и можем наслаждаться их книгами, что между нашими душами и душами их героев нет разницы. По уму мы разные, по знаниям - невообразимо разные. Войди сегодня в библиотеку Ньютон, он не смог бы прочитать учебник второкурсника. Мыслей в мире - миллиарды; знаний, если их исчислить в битах, - миллиарды в каких-то степенях; а чувств сколько? Древние насчитывали всего четыре: страсти, страх, печаль и радость. В "Евгении Онегине" эти четыре классических чувства перечислены совершенно точно:
Зато и пламенная младость
Не может ничего скрывать:
Вражду, любовь, печаль и радость
Она готова разболтать.
Нам могут быть не очень понятны желания другого человека, потому что и желаний - сотни, но все они действуют на нас с относительно одинаковой силой, которую мы и называем чувствами. Желания разные, а сила желаний, чувства одинаковы. В чувствах мы все равны.
В этом смысле равны человеческие души.
Кто назовет современное чувство, неизвестное шекспировскому герою? Его нет. Прогресса в чувствах, нарастания числа чувств или их объема - нет. Нет никакого свидетельства о том, что с гомеровских времен и до наших прибавилось или убавилось хоть одно чувство.
Конечно, греческий воин под Троей боялся не того, чего боится сегодняшний второклассник Вова из третьего подъезда. Но само чувство страха и у того и у другого - одно и то же. Конечно, шестидесятилетнего академика Александра Николаевича радует не то, что радует трехлетнюю девочку Надю; но сама радость, само их чувство радости в основе своей одинаково. Общение академика с Надей может не состояться лишь потому, что Надя превосходит академика: она умеет радоваться так, как ему уже недоступно, а всякое превосходство, мы видели, мешает общению.
Меняются в веках представления о безопасности и ценностях, да они и в каждое данное время различаются у разных народов, у разных людей, и Надино стеклышко дороже ей, чем академику его книга; меняются формы выражения чувств, меняется мода на чувствительность, но сам набор чувств остается общим для всех, с небольшими вариациями.
Все могут общаться со всеми, но не все умеют это делать, потому что не все взрослые нуждаются в общении - душа высохла, и не все могут снять с себя доспехи превосходства, разоружиться при встрече с человеком, открыться душой, почувствовать чужую душу равной, прикоснуться душой к душе и открыться такому касанию. Не у всех хватает просто-душия, способности чувствовать просто.
Собственно, в этом-то и состоит педагогический талант - в умении почувствовать в ребенке равного себе душой, в способности к душевному общению. Сказано: "Чтобы детей родить - кому ума недоставало?" Но можно сказать и так: "Чтобы детей воспитывать - кому ума недоставало?" Для воспитания детей нужен не великий ум, а большое сердце - способность к общению, к признанию равенства душ. Ум и способность к общению - разные качества, они могут не совпадать в одном человеке, и это объясняет, отчего лидером в классе становится отнюдь не отличник, а может быть, даже и вовсе неспособный к математике - у него есть дар общения. Для лидерства и для воспитания нужен дар общения. Чтобы принимать в педагогический институт, надо было бы каким-нибудь образом проверять дар общения. Будущему артисту нужен дар выражения своих чувств, будущему учителю нужен дар вчувствования - дар общения.
Общение с другим - это вчувствование в другого.
Общение возможно лишь с тем человеком, от которого не исходит опасности. В поезде два человека разговаривают откровенно, потому что они не опасны один другому.
Чтобы ребенок общался со мной, я должен не вызывать у него ни малейшего чувства опасности, он должен полностью доверять мне - вот и всё.
Когда ребенок в школе, в нем как бы два существа: он один - и он один из тысячи других детей. Как один из тысячи, он подлежит управлению. Как один, как человеческая душа, он управлению не поддается - только бесстрашному общению. Конечно, это очень неудобно, однако душой управлять нельзя, она закрывается и становится непроницаемой для воспитателя. Человеком, ребенком можно и манипулировать; душой - нельзя. Это надо знать! Если педагог в школе не умеет управлять, он пропал; если же он умеет только управлять - пропали дети.
Многие думают, будто управлением мы научаем ребенка подчиняться законам, создаем привычки общежития. Это мнение тем более обманчиво, что оно вроде бы отвечает здравому смыслу. В действительности же только общение делает детей воспитуемыми. Только дети, знающие общение со взрослыми, поддаются разумному управлению и обучению, не чувствуя его тяжести, не доставляя хлопот старшим. Видимое, энергичное, громко заявляющее о себе управление на самом деле действенно лишь в той степени, в какой оно может опереться на скрытое, неуловимое сердечное общение. Управление ограничивает, гнетет, а общение вызывает к жизни дух, уравнивает неравных, очеловечивает. Где нет общения, там и управление детьми невозможно - они не слышат старших, не уважают их, не любят труда и остерегаются законов лишь постольку, поскольку боятся быть пойманными. Чем больше уповаем мы на одно лишь управление, тем хуже результат воспитания, и нам остается только жаловаться, что нам достались трудные дети, "неэмоциональные", "бесчувственные", "нечувствительные к чужой беде".
5
Одна девочка-шестиклассница сказала мне о том, как она влюблена в мальчика: "Мне хочется, чтобы у нас с ним была общая тайна!" То есть: я хочу ему доверять, я хочу, чтобы он мне доверял.
Общение с ребенком тоже обычно держится на совместной тайне, на каком-то воспоминании, на памяти о том, как когда-то, в какое-то мгновение было хорошо, как вместе пережили одно и то же и объединились в этом переживании. Общая тайна связывает взрослого и ребенка, обостряет чувство безопасности. Вся детская дружба на этом держится: "А ты никому не скажешь? Ты умеешь молчать? Ты надежный товарищ?" И все детские ссоры и несчастья, все детское горе, как правило, описывается одним словом - предательство... Нарушение тайны!
Родители и дети, будьте взаимно доверчивы!
Общение, как и всякая растрата чувств, требует от человека душевного усилия; оно не может быть непрерывным, и в этом одна из причин конфликтов между детьми и родителями: или ребенок требует постоянного общения, или, наоборот, мама требует от маленького постоянного общения, а он устает душой, он хочет просто поиграть.
Общение, как и радость, редко приходит по желанию, по плану, преднамеренно. Чувство взаимной близости дается нам как награда. Стараться нельзя, наоборот, надо освобождаться от чувства ответственности, открываться, рисковать своим авторитетом и ни о чем не беспокоиться.
Нескольких минут общения достаточно, чтобы ребенок стал человеком, научился уважать чужую душу, понял или почувствовал, что души равны.
6
У общения такие ступени: контакт, душевное общение, духовное.
Во многих семьях родители и дети, обладая покладистыми характерами, живут в простом дружелюбном контакте, не задевая друг друга, как бы слегка рассеянно.
Душевное ласковое общение возможно и при случайной встрече.
Но только духовное общение соединяет людей навсегда, даже если они встретились на мгновение или вообще не встречались, - так общаемся мы с великими писателями.
Люди в духовном общении не единомышленники, а, говоря пушкинским словом, "духовные труженики". Это не то, что описывается фразой: "У нас с ним общие интересы", нет, тут само поле общения другое. Не мысли-соображения общие у них и не интересы, а стремления, "священный сердца жар, к высокому стремленье". У Пушкина есть строчки:
И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты...
В духовном общении люди могут быть и не равны, стоять на разных высотах, так же как и в творческом стремлении к правде, добру и красоте. Великий артист на сцене и ничем не примечательный зритель в зале не равны; но у них одно общее духовное устремление, и они духовно общаются. Дух одного передается другому, укрепляет его, поднимает. Так слово полководца поднимает дух войска. У желания, у стремления человеческого есть свойство возбуждать и возбуждаться, то есть вступать в общение.