ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.07.2020
Просмотров: 3980
Скачиваний: 5
Великое счастье - встретить брата по духу; величайшее из возможного счастье - найти брата по духу в собственном сыне.
7
Голос и взгляд - первые инструменты общения.
Невыдержанный, несобранный, неумный или недалекий - всякий может воспитывать детей лучше или хуже, и только злобный не может. Это исключено. Злоба плотиной стоит на пути общения.
Но что делать? Человек чувствует себя неудачником, обижен на жизнь, и злость переполняет его сердце - ему кажется, что оно вот-вот разорвется, как бомба, и всех вокруг уничтожит.
Но у него дети... Он должен найти в себе хоть какие-то резервы доброты, собрать ее по крохам, выразить. Как?
В голосе.
Первое, что слышит ребенок, - голос матери, а не ее слова. Она не справляется со своим характером, она нетерпелива и раздражительна, но все-таки она может управлять своим голосом. Облегчим себе работу воспитания, постараемся следить за своим голосом.
Известный педагог-хормейстер Дмитрий Ерофеевич Огороднов составил памятку для маленьких певцов и учителей пения; она начинается так:
- Выражай в голосе прежде всего доброту, выражай ее свободно и непринужденно!
Это правило и для всякой речи, обращенной к человеку, которому мы желаем добра.
Выражать в голосе доброту иногда трудно потому, что недобрые интонации и тембры окружают нас со всех сторон и портят наши голоса. Когда ребенок капризничает, то всегда услышишь капризные, раздражительные интонации и в голосе родителей. Оттого и ребенок самые простые свои просьбы тоже выражает, кривляясь и ломаясь.
Доказано, что еще до рождения, в чреве матери, ребенок слышит материнский голос. Так, может быть, интонации материнского голоса и сказываются на голосочке новорожденного ребенка? Может быть, голосом матери и передаются ребенку какие-то первые черты характера? Во всяком случае, у добрых женщин дети кричат не так, как у злых, не злым голосом. Ах, если бы с будущей мамой разговаривали бы только по-доброму и она сама говорила только мягким голосом! Кто знает, может, с самых первых дней с маленьким было бы легче.
Не приторно, не елейно, а доставая из-под спуда жизненных забот ту доброту, которая все-таки есть у меня, буду я говорить с детьми, и постепенно я и в самом деле начну добрее относиться к ним.
Чуть больше правды, искренности, чем всегда, - и этого достаточно. Попытаемся не забывать, что дети улавливают не столько смысл наших слов, сколько интонации. Один из лучших педагогов, которых я только видел, вообще был косноязычен. Он мекал, экал, говорил бессвязно, доводил взрослых до исступления. А дети его понимали, дети обожали его.
Доброта, серьезность плюс чуть-чуть юмора - вот лучший рецепт для папиного и маминого голоса. Вместо псевдолюбовных интонаций - псевдосуровые, дети очень хорошо понимают их и легко включаются в игру. Мама бранит, но она по-прежнему добрая и любит меня.
"Это что такое? Это кто сделал? Это что за кошмар?" - во всех этих маминых преувеличениях чувствуется игра. Двухгодовалый мальчик подхватывает ее. Нет, это не он, это кошка разбила блюдце! Начинается легкая перебранка: кошка ли?
Мальчика не ругали, не бранили, не шлепали, но и разбитое блюдце не осталось вовсе неотмщенным. Игровым (а не игривым) голосом мама восклицает: "Ну, где же кошка? Сейчас я ее выброшу за дверь!"
Теперь надо спасать от наказания кошку; но заступиться за нее - значит признаться в своей вине... Сомнение и нерешительность, борение в душе...
Идет воспитание. Слова, как видим, ужасны: тут и за дверь грозятся, тут и обвинение невинной кошке, и явное попустительство преступнику. Но то - слова, а воспитывают голосом, голос же у мамы добрый.
8
Голос - и взгляд!
Говорят: "Любовь с первого взгляда". Не с первого слова - с первого взгляда. Если бы нам удалось научиться говорить с ребенком добрым голосом и смотреть на него добрыми глазами, больше ничего и не нужно было бы, никаких педагогик. Все проблемы с детьми возникают там, где воспитателю не хватает доброго голоса и доброго взгляда. Мы выстраиваем монбланы теорий, методик и предписаний, чтобы покрыть эту недостачу, возместить невозместимое...
Постепенно вычеркиваю из репертуара своих взглядов - взгляд косой, подозрительный, настороженный, хмурый, кислый, унылый, умиленный, пронзительный, недовольный, насмешливый, сердитый, безразличный...
Это все антипедагогические взгляды.
Оставляю в репертуаре: взгляд добрый, ласковый, нежный, любопытства, веселый, радостный, юмористический, понимающий, прощающий, утешающий, подбадривающий, приглашающий, восхищенный.
А для наказания - удивленный взгляд: "Я знаю, что ты замечательный парень; как же ты мог так поступить? Что это с тобой случилось? На тебя это не похоже! Не понимаю... Просто растерян, не понимаю!".
Вместо всех этих слов - один взгляд, в котором, как и всегда, выражается доброе отношение к ребенку. Не гневный взгляд (в нем сила), не печальный (в нем слабость), а удивленный!
Каждая наша недобрая интонация, каждый недобрый взгляд - это проступки перед детьми. Мы не являемся перед своими детьми нечесаными, небритыми, грязными. Почему же мы позволяем себе непричесанные голоса и лохматые взгляды?
9
Я давно его знаю, своего товарища, - это умный, образованный и хорошо воспитанный человек. Он работает в конструкторском бюро, где книги о семейных делах передают из рук в руки и зачитывают до дыр - чтобы быть "на уровне". Мой товарищ тоже читает эти книги, когда доходит его очередь, и всегда говорит: "Вот правильно, и я так же думаю". Но, рассказывает он, по утрам приходится собирать пятилетнего сына в детский сад, а тот все делает, конечно же, медленно, отвлекается. И умный мой товарищ... Думаете, он кричит на ребенка? Нет, он не способен кричать. Сердится? Нет, он не способен и сердиться на сына.
Он раздражается.
В его голосе появляются торопливые интонации, он в эти минуты меньше любит своего ребенка, чуть резче обычного берет мальчика за руку. Раздражение почти незаметно, но оно отравляет утро, и отец, отведя ребенка в детский сад, уходит на работу с чувством вины. Контакт с сыном нарушен.
Видимо, раздражение - это состояние, подобное стрессу, его можно назвать неспецифической реакцией организма на помехи и неудобства. Если человек опаздывает на работу, он должен быстрее двигаться или сократить часть обычных действий - вот, пожалуй, точная специфическая реакция на угрозу опоздания. Но вместо этого человек просто приходит в дурное настроение, все вызывает его недовольство, он готов взорваться из-за любого пустяка. Подумайте: плохо что-то одно, а ему кажется, будто все плохо, будто и вся жизнь сложилась неудачно. Так недовольство раздраженного человека обращено не на причину неприятностей, а на весь окружающий мир.
Есть, однако, и кардинальное различие между стрессом и раздражением, причем различие это не только в силе ответных действий. Стресс - защитная реакция на сильные ситуации, неподвластные нам, на сильного человека. Раздражение - защитная реакция против слабого или равного. Сравните: что делает человек, если на лесной тропе он встречается с тигром? Застывает в испуге или бросается бежать с невероятной скоростью. Но, согласитесь, невозможно представить себе человека, который, заметив тигра, впал бы в раздраженное состояние. Хотя, наверное, дрессировщика могут раздражать его неумные или ленивые тигры - потому что дрессировщик сильнее их.
Да, дикие тигры нас не раздражают, но вот назойливая муха может вызвать раздражение на весь мир. Таким образом, раздражение - это реакция на мелкое, слабое (или равное по силам), это, пожалуй, самое мелочное из всех наших чувств; а раздражительность - признак глубокой, иногда тайной мелочности характера. Раздражительность возможна только там, где есть уверенность в безнаказанности. Малейшее подозрение об опасности, о возможности ответного применения силы мгновенно снимает раздражение - человек успокаивается или, наоборот, разъяряется, но слово "раздражение" перестает отвечать состоянию его чувств.
Известно, что при стрессе выделяются определенные гормоны, но что, скажите, происходит с нами при раздражении? Думается, ничего хорошего. При стрессах одни люди действуют хуже, чем обычно, другие - лучше. В раздражении все решительно действуют хуже собственных стандартов поведения. Стресс подавляет одни чувства и обостряет другие, раздражение же вытесняет или, по крайней мере, обедняет все наши эмоции, как положительные, так и отрицательные; это всеобщий суррогат чувств. И чем беднее человек эмоционально, чем меньше он способен на общение, тем он раздражительнее.
10
Если так понимать раздражительность, то станет многое понятно в отношениях детей и родителей. Заметим сразу: дети никогда не раздражаются из-за взрослых. Они могут быть раздражительны в детской среде, где есть сильные, слабые и равные, но по отношению к взрослым дети бывают лишь капризны, а не раздражительны. Почему? Да потому, что дети всегда слабее взрослых. Раздражение - свойство сильного, это капризы людей взрослых, и, подобно тому как родители пишут письма в редакции: "Посоветуйте, что нам делать с капризными детьми?", дети, в свою очередь, могли бы писать по тем же адресам: "Что нам делать с раздражительными родителями?" Но едва иной ребенок становится взрослее, вступает в переходный возраст, он тут же начинает сам раздражаться, причем с такой иногда силой, что кажется, будто раздражительность - первая из взрослых доблестей. Это он набирает силу, наш ребенок! А пользоваться ею пока не умеет.
Раздражительность потому еще так свойственна подросткам, что это прежде всего болезнь справедливости, поломка чувства справедливости. Раздражение похоже на гнев, но это почти всегда гнев неправедный. И в других человеческих чувствах бывает мало здравого смысла, и ярость бывает слепой, и любовь - глупой; чувства и здравый смысл лежат в разных, лишь иногда пересекающихся плоскостях. Но раздраженный человек всегда чувствует себя правым, вот в чем беда. "У сильного всегда бессильный виноват". Не многие считают себя самыми умными людьми на свете, право же на раздражение каждый признает только за одним человеком - за собой. Раздражительность - болезнь людей, всегда и во всем правых.
11
К знакомой учительнице явилась однажды вечером, после работы, комиссия из райисполкома - по письменной жалобе соседки, живущей этажом ниже. Соседка писала, что у нее над головой целый день топают...
Ну кто бы, вы думали, топает? Кошка.
- Но ведь все-таки у меня кошка, а не слон! - изумилась учительница.
- Как знать? Может быть, вы держите в квартире кота в сапогах? - мрачно пошутил один из членов комиссии, и по предъявлении обыкновенной босой кошки средних размеров жалобу закрыли.
Но если раздражает даже кошка на верхнем этаже, то как же раздражают дети - чужие и свои!
Почему раздражают нас дети?
Потому что не отвечают они порой нашим представлениям о замечательном ребенке, который по заслугам должен быть послан такому прекрасному человеку, как я. Ходит грязный, не умеет вести себя за столом, бездельничает, плохо учится!.. Ленивый, медлительный, неаккуратный ребенок, глаза бы на него не смотрели!
И потому еще раздражают они нас, что мешают. Я устал, а он шумит, играет на барабане. Я хочу посидеть в тишине, а он включает телевизор. Я люблю порядок, а он все раскидал.
И потому, что он, видите ли, не слушается! Я ему сколько раз говорил, чтобы он вовремя приходил домой, - нет, бегает где-то допоздна. Не то меня раздражает, что он поздно приходит и мать волнуется, а то, что я сто раз ему говорил! Значит, мое слово ничего не стоит в моем доме?! Может, и я ничего не значу?
Нетрудно заметить, что все эти наши претензии несправедливы - недаром они вызывают именно раздражение, а не гнев и не злость. Ребенок и не может быть идеальным существом, а если он плохо воспитан, как нам кажется, то скорее всего виноваты в этом мы сами - именно потому, что воспитывали его в раздражении. Надо ли говорить, что раздражение на сто процентов лишает наши воспитательные действия силы. Я могу влиять на ребенка только в той степени, в какой я справедлив. Раздражение же, как и всякая несправедливость, вызывает отталкивание от моих слов и моего примера. Воспитывать в раздражении - все равно что включить в машине полный газ и одновременно нажать на все тормоза. Но в жизни, но в отношении к детям иные родители не знают другого состояния...
Раздражение - первый признак уходящей, погибающей любви. Пока человек любит, его ничто не раздражает в любимом. Как только любовь уходит, начинает раздражать все.
Присмотритесь внимательней, не слишком ли многое раздражает вас в вашем ребенке? Не значит ли это, что вы перестаете его любить? И если вам кажется, что вы правы, что ваш ребенок невыносим, то тем хуже обстоят дела, потому что стойкое чувство правоты - первый и верный симптом пустой раздражительности, неправедного гнева. Нет, здесь не призыв к олимпийскому спокойствию, наоборот. Только когда поймешь особое место раздражительности среди других наших чувств, поймешь, что можно сердиться на ребенка, можно огорчаться, можно злиться, можно и гневаться - все не во вред. Но нельзя проявлять суррогатное чувство мелочного раздражения. Если постепенно, потихоньку учить подростка различать свои чувства, разделять злость и раздражение (а это не так уж трудно), то можно вырастить воспитанного человека.
Спору нет: когда закипает в душе раздражение, сдержаться трудно. Но попробуйте задать себе два коротких вопроса: "Чем виноват перед тобой ребенок?" и "Любишь ли ты его?". Обычно при слове "любовь" раздражение стихает. Любимые не раздражают! Можно, однако, заметить, что привычка (а это привычка) к раздражению убивает, подтачивает любовь...
Бегу в метро, мне нужно разменять в автомате 20 копеек на пятаки. Передо мной старый человек, и у него упала монетка, он нагнулся, долго ищет ее, загораживая автомат так, что я не могу и помочь ему. Чувствую укол раздражительности в груди - да что этот старик там возится? И сейчас же заставляю себя подумать: "А чем он виноват?"
Никто из нас не раздражается против самого себя (хотя, бывает, мы и обижаемся на себя, и сердимся, и гневаемся). Это говорит о том, что раздражение вполне можно победить. Иной раз нам просто не хочется успокаиваться, снимать раздражение, нам почему-то выгодно не снимать его, выгодно, чтобы нас немножко боялись... Но этот удобный нам детский страх и делает невозможным общение с ребенком.