Файл: Khaer_R_Lishennye_sovesti_Pugayuschiy_mir_psikhopat.pdf

Я всегда задавал себе вопрос, почему некоторых людей так сильно тянет к

преступникам. Думаю, потому, что мы склонны воплощать свои потаенные мечты в
поступках тех, кто нарушает закон. Эти "свободные" души становятся народными героями
или образцами для подражания для тех из нас, кто слишком закомплексован, чтобы
осуществить свои "темные" фантазии. Конечно, большинство людей подходят к выбору
своих героев достаточно ответственно. Шансы возглавить список у педофилов, мелких
воришек и сумасшедших убийц намного ниже, чем у бунтарей вроде тех, что изображены в
фильме "Бонни и Клайд".

Такое роковое влечение достигает своего апогея во время и после судебных

разбирательств по делу известных убийц. Откуда ни возьмись появляются их поклонники,
друзья по переписке, ярые приверженцы и иступленные фанаты. Эти "отчаянные головы"
особенно сильно тянутся к психопатическим серийным убийцам, преступления которых
связаны с сексуальным насилием. Активные группы поддержки были у Тэда Банди, Кеннета
Бьянки, Джона Уэйна Гейси, Ричарда Рамиреса и многих им подобных. В таких случаях
дурная слава возводится в ранг достоинства, и тогда даже самый бездушный убийца может
превратиться в звезду. Сегодня серийные убийцы изображаются на страницах комиксов, в
компьютерных играх и рекламе, откуда они вытеснили выдающихся спортсменов.

В книге о Ричарде Рамиресе, сатанисте по прозвищу "Ночной ловец", автор написал о

молодой студентке, которая присутствовала на всех досудебных слушаниях и посылала
Рамиресу любовные письма и свои фотографии. Вот ее слова, взятые из книги: "Мне так его
жаль. Когда я смотрю на него, я вижу по–настоящему красивого парня, чья жизнь пошла
наперекосяк потому, что не было человека, который направлял бы его"3.

Дэниел Джинграс, убийца–психопат, отбывающий в настоящее время три пожизненных

срока в Канаде за убийство и сексуальное нападение, как‑то раз добился от администрации
тюрьмы однодневного условного освобождения. Он сбежал от конвоя и прежде, чем его
успели поймать, убил двух человек. Одна женщина из Калифорнии, прочитав об этом случае,
начала переписываться с Джинграсом и вскоре заявила о своем желании выйти за него
замуж. "Я вижу его душу, и мне его очень жаль", — сказала она.

Многим из нас непонятно, как некоторые могут не придавать значения тем ужасным

преступлениям, которые совершают их кумиры. Известно лишь то, что эти преданные
поклонники часто становятся жертвами собственных "пунктиков". Одним не хватает
взаимности в любви, другим — дурной славы, душевных переживаний или ощущения
опасности. Но есть среди них и такие, которые борются за какую‑то идею: отмену смертной
казни, спасение заблудшей души или веру в то, что преступление является результатом
жестокого обращения в детстве.

История Лауренсии Бамбенек показывает, что ярых последователей привлекают не

только убийцы–мужчины. Работники СМИ прозвали ее "Бэмби". Прежде чем попасть в поле
зрения правоохранительных органов, она работала официанткой в клубе "Плейбой" и
исполняла обязанности полицейского. Ее признали виновной в убийстве бывшей жены
своего мужа. Когда она была в тюрьме, сотни людей отмечали ее день рождения в
танцевальном зале "Гранд–отеля". Ее побег из тюрьмы праздновала компания из трехсот
человек, в руках которых были плакаты с надписью: "Беги, Бэмби, беги". Она улетела в
Канаду, где ее вскоре и арестовали. За запросом США о ее экстрадиции последовала
бесконечная серия слушаний и отсрочек, ознаменованная шумной поддержкой отдельных
граждан, которые верили ее заявлениям о том, что она стала невинной жертвой женской
дискриминации. Власти Канады рассмотрели и отклонили ее просьбу о предоставлении
политического убежища, и она была выдана США.

Несмотря на то что она стала культовой личностью и ее имя мелькало на страницах

журналов и в телепередачах, не говоря уже о том, что появилось несколько сочувственных
книг (автором одной из них была она сама)4, власти штата Милуоки придерживались
мнения, что она была хладнокровным и коварным убийцей. В средствах массовой
информации этот случай преподносился как пример "умения использовать любую
возможность" и глупого влечения толпы к эффектному и красивому. Недавно ее
первоначальный приговор был пересмотрен. Она ходатайствовала о смягчении обвинения.
Ей назначили срок, который она уже отсидела, поэтому ее выпустили на свободу. Она стала
гостем всевозможных ток–шоу.

Постепенное восхождение к славе Бамбенек не идет ни в какое сравнение с прыжком

Эми Фишер. "Лолиту из Лонг–Айленда" обвинили в том, что она выстрелила в голову жены
своего сомнительного дружка. Это событие сразу привлекло внимание СМИ и стало
сюжетом для трех телефильмов, два из которых были сняты в тот же вечер. Оскорбленный в
своих лучших чувствах "профессиональный" преступник, принимавший участие в одном
нашем исследовании, так прокомментировал этот случай: "Она была никем. Затем решила
завалить жену своего дружка и лажанулась. Теперь она суперзвезда".

В большинстве случаев преклонение перед известными преступниками не приводит к

каким‑либо серьезным последствиям. Оно редко помогает самим осужденным, да и
здоровью фанатиков тоже ничего не угрожает, по крайней мере, пока предмет их обожания
сидит

за

решеткой.

Перспективе

стать

жертвой

психопата

они

предпочитают

непосредственное участие в танце смерти.

Искажение реальности

Если не брать во внимание это отстраненное — и обычно безопасное — переживание

темных сторон человеческой натуры, огорчает то, что есть люди, которые, охотно принимая
на себя роль жертвы, помогают психопату в его разрушительном деле. В некоторых случаях
они просто отказываются верить, что их использовали. Например, муж одной психопатки,
несмотря на заверения друзей, упорно отрицал тот факт, что жена изменяла ему. Он был
убежден в ее добродетели и после того, как она скрылась с другим мужчиной. Отрицание —
один из самых действенных защитных механизмов, ограждающих сознание от болезненной
информации. Недостаток отрицания в том, что оно закрывает от нас реальность, которую
видят другие.

У некоторых людей вырабатывается иммунитет к правде: им удается исказить

реальность так, чтобы она соответствовала их представлениям о том, какой она должна быть.
Бывшая подружка психопата, принимавшего участие в нашем исследовании, относилась к
его преступному поведению как к проявлению мужественности и смелости. Она смотрела на
него и видела свою мечту: "чувственного… энергичного… мужчину который ничего не
боится". Естественно, его характер идеально соответствовал ее воображаемому образу.

Женщинам, склонным к исполнению традиционных гендерных ролей, приходится

нелегко, если в их жизни появляется психопат. И наоборот, если психопат берет в жены
именно такую женщину, которая чувствует за собой обязанность быть "хорошей женой", он
живет как у Христа за пазухой. Дом становится его надежным тылом, базой, где он
продумывает махинации и вступает в бесконечные и быстротечные сексуальные связи с
другими женщинами. Долготерпеливая жена обычно знает, что происходит, но старается

поддерживать видимость семьи, особенно если в доме есть дети. Она верит в то, что стоит ей
немного постараться или просто подождать, и муж изменится. В то же время роль, которую
она на себя возлагает, заставляет ее испытывать вину за несложившиеся отношения. Когда
он в очередной раз игнорирует, избивает ее или изменяет ей, она, возможно, думает: "Мне
нужно поднапрячься, чтобы вдохнуть в наши отношения новую жизнь. Я буду заботиться о
нем так, как не сможет ни одна другая женщина. И тогда он увидит, как я дорога ему. Он
будет носить меня на руках".

В октябрьском номере журнала New Woman (1991) появилась статья под названием

"Новая жертва афериста". В ней журналист Кики Олсон исследовала неожиданный
побочный эффект роста занятости незамужних женщин. "Свободная женщина, которая
зарабатывает — или может занять — от двух до двадцати тысяч долларов и ищет любви и
денег, может легко стать жертвой афериста". На основании заявления Джозефа Д. Кейси,
главы отдела экономических преступлений окружной прокуратуры Филадельфии, Олсон
пишет: "Мужчина–мошенник, который хочет найти незамужнюю работающую женщину с
растущим доходом, будет искать ее там, где она часто появляется: в барах встреч, спортзалах
и на светских приемах — то есть там, где собираются одинокие женщины, ищущие чего‑то
более серьезного, чем предложение выпить или потанцевать… Аферист узнает, кто она, и
найдет ее уязвимые места. Это его работа".

Хотя мошенник может различить женщину, которая нужна ему для поправки

финансовых дел, в любой толпе, сам он старается скрыться под маской законопослушного
гражданина. По словам Кейси, "можно с уверенностью говорить, что он обаятелен,
красноречив, самоуверен, склонен к манипулированию окружающими и, конечно же, мил".

Судебный

психолог

Дж.

Рейд

Мелой5

рассказал

мне

случай,

как

один

беловоротничковый психопат сильно избил свою жену. Позже она написала в своем
дневнике: "Ему нужна особая забота. Я была плохой женой. Но я исправлюсь и обращу его
гнев в любовь". Безоглядная преданность мужу и желание быть "правильной" женой
исказили ощущение реальности этой женщины и начисто лишили ее чувства собственного
достоинства. Излишне говорить, что реальность состояла в том, что она была обречена на
жизнь, полную горя и страданий.

К сожалению, все это может произойти с любой женщиной (или мужчиной) с

заниженной самооценкой, сильной зависимостью и слабовольным характером. Психопаты
легко используют тех, кто чувствует себя физически или психологически неполноценным, и
тех, кто считает себя обязанным поддерживать отношения любой ценой.6

Какие у нас шансы?

Наверняка у многих читателей появилось тревожное чувство беззащитности перед

психопатами. Даже если и случится такое, что один из них войдет в вашу жизнь, вы сможете
свести к минимуму душевные страдания и материальные убытки, которые они способны
принести. (Приемам выживания посвящена последняя глава этой книги.)

Глава 10. Корни проблемы

"Теперь я все знаю, и нет смысла мне врать, — сказала миссис

Пенмарк своей дочке Роде. — Ты била его туфлей. Вот откуда
взялись эти отметины на его лбу и руках". Рода с озадаченным
видом медленно попятилась назад. Затем, упав на диван, она
уткнулась лицом в подушку и жалобно заплакала. Всхлипывая, она
поглядывала на мать сквозь растопыренные пальцы. Происходящее
не произвело на Кристин никакого впечатления, однако заставило
взглянуть на поведение дочери более объективно. Она подумала:
"Пока она еще любитель, но с каждым днем роль удается ей все
лучше и лучше. Она совершенствуется. Через несколько лет ее
поведение будет казаться вполне правдоподобным. Тогда ей точно
будут верить".

Уильям Марч, The Bad Seed

Этот отрывок взят из романа–бестселлера, основанного на непостижимой и

"чудовищной" идее о "прирожденных" преступниках. В основе романа лежит история
маленькой девочки Роды Пенмарк, истинная натура которой открывается читателю только
после того, как она убивает свою одноклассницу.

Этот ребенок всегда вел себя как‑то не так, но [родители], казалось, старались не

замечать ее странностей в надежде, что со временем она станет такой, как все остальные
дети. Однако этого не произошло. Когда ей исполнилось шесть лет, они отдали ее в одну из
лучших школ Балтимора, но уже через год директриса попросила ее родителей перевести
дочь в другое учебное заведение. Миссис Пенмарк потребовала объяснений, и директриса,
уставившись на декоративного серебряного с позолотой морского конька, который
красовался на отвороте бледно–серого пальто посетительницы, сказала, что терпение и
тактичность учителей давным–давно исчерпаны и что Рода оказалась бесчувственным,
самонадеянным и трудным ребенком, живущим скорее по собственным, чем по
общепринятым правилам. Учителя сразу заметили, что она легко и очень убедительно врала.
В чем‑то она обгоняла своих сверстников, а в чем‑то сильно отставала от них….Но на
окончательное решение администрации повлияло не это. Настоящей причиной исключения
из школы было то, что она оказалась заурядной, хотя и несколько изысканной, маленькой
воровкой….Никакого чувства вины и никакого волнения, и, конечно, она неспособна
переживать за других, поскольку думает только о себе (с.40–41).

Вообще, книга "Дурное семя" — это история терзаний матери Роды, Кристин Пенмарк.

Смирившись с пробуждающейся в дочери психопатией, она спрашивает себя, как могло
произойти, что у относительно спокойных, воспитанных и любящих родителей, какими были
она и ее внимательный муж, вырос малолетний убийца.

Как бы жутко это ни звучало, но этот роман чрезвычайно реалистичен. Родителям

психопатов не остается ничего другого, как только беспомощно наблюдать за преступным
маршем своих чад, ищущих развлечений и движимых ощущением всесилия и всевластия.
Обуреваемые горем, они мечутся от одного психолога или психотерапевта к другому, но
ничто не помогает. Недоумение и душевная боль постепенно вытесняют ожидаемые радости
отцовства, и родители психопатов снова и снова задают себе один и тот же вопрос: "В чем
же была наша ошибка?"

Юные психопаты

Для многих сама идея детской психопатии кажется немыслимой. Однако мы знаем, что

некоторые признаки этого расстройства начинают проявляться в очень раннем возрасте.
Одна мать, прочитав о моей работе в газетной статье, написала мне письмо, в котором я
увидел отчаяние: "Мой сын всегда был своенравным, и к нему трудно было подступиться. В
пять лет он узнал разницу между добром и злом: если ему удавалось избежать наказания,
значит, он делал добро, если его ловили — зло. На этом принципе он и строил свою жизнь.
Наказания, семейные ссоры, угрозы, мольбы, беседы и даже несколько недель в лагере для
трудных подростков не оказали на него никакого влияния. Сейчас ему пятнадцать. Его
арестовывали уже семь раз".

Другая мать написала, что ее семья стала заложником подростка, которого они

усыновили несколько лет назад. Когда этот мальчик изучил окружающий мир и развил
навыки манипулирования окружающими и запугивания, он стал главным персонажем
душераздирающих семейных драм. Эта женщина написала письмо сразу после рождения
родного ребенка. Она и ее муж боялись за его здоровье из‑за необъяснимого поведения
приемного сына.1

Многим людям просто неудобно называть детей психопатами. Они ссылаются на

этические и практические проблемы, связанные с лейбелизацией24 несовершеннолетних.
Как бы там ни было, врачебный опыт и результаты эмпирических исследований доказывают
возможность наличия зачатков психопатии в детском организме. Расстройство не возникает
из ниоткуда, когда человек взрослеет. Его проявления заметны уже в начале жизни
психопата.2

Часты случаи, когда родители детей, которым по прошествии некоторого времени

ставят диагноз "психопат", смутно чувствуют, что с их ребенком происходит что‑то
необъяснимое, еще до того, как он идет в школу Все дети в начале своего развития свободны
от общественных ограничений, однако у некоторых из них вырабатывается стойкий
иммунитет к социализации. Они сильно "отличаются" от нормальных детей. Маленькие
психопаты более капризны, своенравны, агрессивны и коварны. С ними трудно "найти
общий язык". Они не поддаются влиянию и наставлениям. И они всегда стараются проверить
на прочность терпение общества. В раннем школьном возрасте об отклонении ребенка от
нормального развития могут говорить следующие признаки:

• периодическая, непроизвольная и непродуманная ложь;
• очевидное безразличие (или неспособность понять) к чувствам, ожиданиям и боли

окружающих;

• неповиновение родителям, учителям и пренебрежение общественными правилами;
• постоянные проблемы и невосприимчивость к замечаниям и возможности быть

наказанным;

• мелкое воровство у других детей или у родителей;
• постоянные проявления агрессии, запугивания других детей и драки;
• постоянные прогулы, поздние возвращения домой и побеги из дому;

Родители таких детей постоянно спрашивают себя: "Чего ждать в следующий раз?"

Одна мать, имеющая научную степень по социологии, рассказала мне, что когда ее дочери —
назову ее Сьюзен — было пять лет, она "попыталась смыть свою кошку в унитаз. Я схватила
ее за руку, когда она собралась повторить попытку. Мне показалось, что ее не только не
обеспокоило, но и немного разозлило то, что я ей помешала. Позже я рассказала об этом

24 Лейбелизация (от англ. label — этикетка, ярлык) — относительно новый в русскоязычной

профессиональной лексике термин, означающий социальное "заклеймение" индивида, связанное с постановкой
ему психиатрического диагноза. — Примеч. ред.