Файл: Khaer_R_Lishennye_sovesti_Pugayuschiy_mir_psikhopat.pdf

мужу, и когда он спросил [Сьюзен] об этом, она спокойно ответила, что ничего такого не
делала….Нам никогда не удавалось найти с ней общий язык, даже когда она была
младенцем. Она всегда старалась добиться своего, если не хорошим поведением, то
приступом раздражения. Она врала даже тогда, когда знала, что нам известна правда….Когда
Сьюзен исполнилось семь, у нас появился сын, и она постоянно издевалась над ним.
Например, она брала бутылочку с молоком и водила соской по его губам, и отводила руку
каждый раз, когда он пытался схватить ее….Теперь ей тринадцать лет, и ее поведение (хотя
она иногда и раскаивается в нем) причиняет нам сильную боль. Она прогуливает школу,
ведет активную половую жизнь и всегда пытается вытянуть деньги из моего кошелька".

Переходный возраст и психопатия

В "библии" Американской психиатрической ассоциации, DSM‑IV, нет категории,

которая фиксировала бы проявления психопатии у детей и подростков. Вместо этого
выделяется категория "расстройства в виде деструктивного поведения". Это поведение,
включающее нарушение принятых в обществе норм; оно приносит больше вреда другим
людям, чем самим лицам с такими нарушениями поведения. В рамках этой категории
выделяются три подкласса, частично перекрывающие друг друга:

• расстройство поведения — повторяющееся устойчивое нарушение, проявляющееся

либо в попрании прав других людей, либо в нарушении характерных для данного возраста
социальных норм или правил;

• расстройство в виде непокорности и непослушания — вызывающее поведение с

негативизмом, враждебностью, часто направленное против родителей или учителей; эти
действия, однако, не включают более серьезных проявлений в виде насилия над другими,
которые встречаются при других формах поведенческих расстройств.

Ни одно из этих описаний не поможет выделить юного психопата из группы

сверстников. Расстройство поведения подбирается к психопатии ближе остальных, но и оно
не охватывает тех важных при диагностике психопатии черт личности, которые связаны с
эмоциональными, когнитивными и межличностными особенностями: эгоцентричностью,
отсутствием эмпатии, чувства вины и сожаления и т. д. Большинство взрослых психопатов,
будучи подростками, наверняка отвечали критериям расстройства поведения, но это не
значит, что большинство детей с диагнозом "расстройство поведения" станут психопатами.
Должен заметить, что у расстройства поведения есть подкатегория ("расстройство
поведения, одиночный агрессивный тип"), описание которой ("слабые социальные связи,
низкая тревожность, высокая агрессивность и другие "психопатические" характеристики")
практически совпадает с симптоматикой расстройства, диагностируемого у взрослых как
"психопатия".3

Более вескими доказательствами наличия психопатии у детей являются результаты

недавнего исследования, проведенного в двух детских консультациях–поликлиниках: в
Алабаме и в Калифорнии.4 Туда поступали дети, в основном мальчики в возрасте от шести
до тринадцати лет, с эмоциональными и поведенческими проблемами, а также с проблемами
обучения. Исследователи во главе с Полом Фриком из Университета Алабамы, используя
Контрольный перечень признаков психопатии, проверили каждого ребенка на наличие
симптомов, описанных в главах 3 и 4 этой книги. В процессе работы исследовательские
команды выделили группу детей, чьи паттерны* эмоциональных и межличностных
особенностей, а также общественно девиантное поведение были такими же, как и у взрослых

психопатов. Для этих исследователей, как и для бесчисленных сбитых с толку и отчаявшихся
семей, детская психопатия стала суровой реальностью.

Что делать?

Большинство детей, вырастающих психопатами, обращают на себя внимание учителей

и психологов в весьма раннем возрасте, и здесь очень важно, чтобы эти специалисты
понимали природу проблемы, с которой им приходится сталкиваться. Если постороннее
вмешательство и может оказать положительное воздействие, то только в раннем детстве. В
юности шансы изменения поведенческих паттернов пробуждающегося психопата весьма
эфемерны.

К сожалению, многие специалисты, имеющие дело с такими детьми, по разным

причинам не смотрят в корень проблемы. Одни используют исключительно поведенческий
подход, сосредотачиваясь на специфических видах поведения: проявлениях агрессии,
воровстве и т. д., а не на собственно расстройстве личности, включающем в себя сложное
сочетание черт и симптомов. У других опускаются руки при одной только мысли о
возможном будущем ребенка или подростка с неизлечимым, по общему мнению, диагнозом.
Третьим невероятно трудно свыкнуться с мыслью, что поступки и симптомы, которые они
наблюдают у детей, это не просто гиперболизированная форма нормального поведения,
обусловленного

дурным

воспитанием

или

жизнью

в

неудовлетворительных

социально–бытовых условиях (что излечимо). Все дети в какой‑то степени эгоцентричны,
неискренни и склонны манипулировать окружающими — вследствие психической
незрелости, говорят они, что никак не облегчает участь изведшихся родителей, которым
приходится мириться с тем, что проблема не только не исчезает, но с каждым днем
усложняется.

Я согласен, что совсем не просто прикреплять диагностические ярлыки к детям, как,

впрочем, и к взрослым. Печальным следствием этого может стать "самореализующийся
прогноз", когда ребенок, за которым закрепилась репутация смутьяна, начинает
подстраиваться под негативные ожидания учителей, родителей, друзей и оправдывать их.

Даже если диагностические процедуры соответствуют всем стандартам, гарантий от

ошибок или неправильного их применения нет. Я, например, читал о случае, когда один
психиатр поставил девочке диагноз "шизофрения". Позже выяснилось, что родители морили
ее голодом. Когда она начала получать полноценный уход, ее состояние заметно
улучшилось. В сотнях других известных (и, наверное, тысячах неизвестных) случаев
ошибочный диагноз сильно изменил жизнь пациентов. Нетрудно представить, насколько
усугублялась ситуация, если неправильный диагноз приводил к игнорированию реальных и
вполне излечимых проблем.

С другой стороны, неумение распознать в ребенке свойственные психопатии черты

может обречь родителей на бесконечные и, по большому счету, безрезультатные
консультации с администрацией школы, психиатрами и психологами, во время которых они
будут искать ответ на вопрос, что же не так с ними и с их детьми. Оно же может привести к
применению несоответствующих терапевтических методов и интервенций — и все с
огромными финансовыми и эмоциональными издержками родителей.

Если вы испытываете дискомфорт, навешивая сухой диагностический ярлык на

ребенка, не делайте этого.

Однако не выпускайте из внимания саму проблему — отдельный синдром, состоящий

из личностных черт и специфических поведенческих паттернов, который повлечет за собой
будущие проблемы.

Джейсон

Недавно мы применили доработанную версию Контрольного перечня признаков

психопатии к группе малолетних преступников в возрасте от тринадцати до восемнадцати
лет. В среднем баллы по перечню были выше, чем среди взрослых преступников. Более 25%
осужденных подростков отвечали нашим критериям психопатии. Джейсон начал совершать
тяжкие преступления, включая кражи со взломом, грабежи и нападения на других детей,
когда ему еще не было шести лет. Если не считать одного интересного исключения, его
поведение полностью совпадало с поведением взрослых психопатов. Этим исключением
было то, что он был более открыт и решителен и менее осторожен и лицемерен в отношении
своих взглядов на жизнь. От слов этого мальчика мороз шел по коже.

На вопрос о мотивах преступлений это дитя из крепкой рабочей семьи ответило так:

"Мне это нравится. Мои прибацанные родители волнуются, когда я попадаю в передряги, но
пока мне хорошо, мне это все до лампочки. Да, я всегда был таким". Об окружающих, в том
числе и своих жертвах, он отозвался следующим образом: "Хотите услышать правду? Да они
раздавили бы меня, если бы могли, поэтому я бью первым". Ему нравилось грабить
бездомных, особенно "гомиков", "бомжих" и уличных детей, потому что "…они привыкли к
этому. Они не пойдут плакаться в полицию….Когда один козел, с которым я дрался, достал
нож, я забрал его и воткнул ему в глаз. Он бегал и визжал, как подрезанный поросенок. Ну и
умора!"

Он еще не ходил в школу, когда начал обворовывать родителей и местные магазины и

отнимать у других детей конфеты и игрушки. Часто ему удавалось отвертеться. "Я просто
смотрел им в глаза и вешал лапшу на уши. Это было круто. Я и сейчас так делаю. Моя мать
велась на это очень долго".

Нет ни малейшего сомнения, что обществу не поздоровится от Джейсона. Мотивы и

поступки этого мальчика трудно предугадать: он спокоен, здоров с позиции неврологии и
воспитан в благоприятных социально–бытовых условиях. К сожалению, практически все
сотрудники детских консультаций–поликлиник, служб по делам несовершеннолетних,
общественных

организаций,

центров

для

содержания

под

стражей

малолетних

правонарушителей и системы судопроизводства знают кого‑то вроде Джейсона. И здесь
снова всплывают вопросы, которые тревожат общество не одну сотню лет.

• Как мы должны относиться к таким детям?

• Как защитить общество, не ущемляя гражданских прав этих детей?

С учетом того, что признаки общественного кризиса проявляются все отчетливее, мы

уже не можем позволить себе игнорировать наличие психопатии у детей. Полстолетия назад
Херви Клекли и Роберт Динднер предупредили нас о том, что наше неумение распознавать
психопатов способствовало усугублению общественного кризиса. Сегодня служащие
общественных учреждений: школ, судов, психиатрических лечебниц — сталкиваются с этой
проблемой чаще, чем когда‑либо, но многие так и не могут осознать реальных угроз

психопатии. Наш единственный шанс заключается в применении имеющихся у нас знаний
на максимально ранних этапах развития будущих психопатов. Иначе мы так и будем
заклеивать пластырем гноящуюся рану, только усугубляя при этом сложившуюся в обществе
ситуацию. (Эту тему я еще затрону в одной из следующих глав.)

Преступность и насилие

Последнее десятилетие было омрачено всплеском подростковой преступности.

Особенно пугает рост наркомании и преступлений насильственного характера: убийств,
изнасилований, грабежей, нападений при отягчающих обстоятельствах — и то, что при этом
возрастная планка опускается все ниже. Мы чувствуем отвращение и грусть (но никак не
удивление), читая сообщения о правонарушителях, которым еще не исполнилось десять лет
и которые совершают такие зверства, что не снились даже отъявленным рецидивистам.

Психолог Рольф Лебер5 обращает наше внимание на тот общеизвестный факт, что

клиницисты никогда не добивались особых успехов в перевоспитании малолетних
преступников, если антисоциальное поведение входило у последних в привычку, и что
большинство реабилитационных программ давали только кратковременный эффект. Лебер
указывает на одно обстоятельство, которое часто тускнеет на фоне огромной массы данных о
делинквентном поведении некоторых членов общества: "Ухудшение поведения подростков в
1960–1970–е годы должно поставить под сомнение способность некоторых представителей
того поколения воспитать новое поколение. Плохое воспитание является одним из факторов,
определяющих степень антисоциальности нового поколения". Другими словами, держитесь:
все, что сейчас происходит, — это только цветочки.

Лебер замечает, что есть несколько проторенных дорог в преступный мир и что было

бы нелогично и глупо не сделать всего, что в наших силах, чтобы перекрыть их. Это же
касается и психопатии (возможно, даже в большей степени).

Кен Мажид и Кэрол Макелви используют концепцию психопатии (по крайней мере,

частично), чтобы объяснить рост подростковой преступности.6 В качестве наглядного
материала они предоставляют список заголовков из недавних номеров американских газет.

• В Колорадо подросток терпеливо ждет, пока двое друзей забивают его мать до

смерти.

• Полиция Флориды пытается установить, осознавал ли последствия пятилетний

ребенок, когда сбрасывал трехлетнего малыша с лестничного пролета пятого этажа.

• Полицейские Канзас–Сити сбиты с толку поступком завистливого двенадцатилетнего

подростка, который убивает свою младшую сестру за день до ее дня рождения.

• Одиннадцатилетняя девочка из богатого района Сент–Луиса приказывает своему

десятилетнему товарищу уйти со двора. Он не уходит, и она стреляет в него из отцовского
ружья. Мальчик умирает после операции.

• Девочка четырех лет убивает двух трехнедельных братьев–близнецов, бросая их об

пол, после того, как один из них случайно царапает ее во время игры.

Я могу расширить этот список десятками других случаев. Например, во время

написания книги жители одного маленького городка в западном штате в панике искали
решение, как поступить с девятилетним мальчиком, который, угрожая ножом, приставал к
другим детям и насиловал их. Он был слишком мал для того, чтобы отдать его под суд, и его
нельзя было взять под надзор, потому что, как заявил представитель службы защиты детей,
"такие действия возможны только в том случае, если опасность грозит ему, а не его
жертвам".7

Эти ужасные события вряд ли можно отнести к обычным несчастным случаям или

"бзикам", которые встречаются практически у каждого нормального ребенка и проходят со
временем. Они обретают смысл только в том случае, если мы примем тот факт, что
психопатические черты характера начинают проявляться уже в раннем возрасте. Это
утверждение подготавливает почву для последующего изучения расстройства, полем для
которого станет вся жизнь психопата. Мы просто обязаны сделать это, если хотим
разработать эффективные методы воздействия и узнать, почему один подросток–психопат
становится мошенником, другой — жестоким убийцей, третий — грязным и аморальным
бизнесменом или политиком, а четвертый (возможно, с менее гремучей смесью симптомов,
описанных в главах 3 и 4) — более или менее полноценным членом общества.

Истоки

Когда мы задумываемся о детской психопатии, на ум сразу же приходит простой и в то

же время основополагающий вопрос: почему? Как я уже отмечал, многие подростки
становятся на скользкий путь вследствие неблагоприятного социального окружения:
жестокие родители, бедность, безработица, плохая компания, — но психопаты, кажется, идут
по этому пути с первого дня жизни. И снова тот же вопрос: почему?

К сожалению, истинные причины психопатии нам пока неизвестны. Но на этот счет

есть несколько теорий, которые стоят того, чтобы принять их во внимание. С одной стороны
находятся теории, согласно которым психопатия представляет собой результат воздействия
генетических или биологических факторов (природа). С другой — теории, которые
развивают идею о том, что психопатия — это продукт воздействия неблагоприятного
социального окружения на ранних этапах жизни (воспитание). Как и в большинстве
разногласий, истина, несомненно, находится где‑то посередине. Весьма вероятно, что
причина психопатии — сочетание биологических факторов и особенностей социального
окружения.

Природа.

Зависимость темперамента от генетических и биологических факторов,

способность некоторых форм мозговых нарушений вызывать психопатоподобные симптомы
и ранние проявления психопатии у детей являются основными тезисами большинства
биологических теорий о происхождения психопатии.

Социобиологический подход.

Представители относительно новой дисциплины,

со–циобиологии, утверждают, что психопатия представляет собой не столько психическое
расстройство, сколько специфическую форму генетически обусловленной репродуктивной
стратегии8. Они основывают свою теорию на том, что одна из главных целей жизни человека
— продолжение рода, т. е. передача своих генов следующему поколению. Этого можно
достичь разными способами. Первый подход заключается в рождении небольшого
количества детей и полноценном их воспитании. В этом случае родители дают ребенку
высокие шансы на выживание во взрослой жизни. Альтернативой ему выступает стремление