Файл: Тхостов А.Ш. - Психология телесности.pdf

иначе как в системе интрацептивной категоризации, языка тела. В первую
очередь, на  уровне  продрома, используются  эмоционально-оценочные
координаты, категории  самочувствия. На  этом  этапе  ощущения  крайне
зыбки, неопределенны, лабильны, плохо локализованы. Актом первичного
означения  ощущения  от  собственного  тела  они  превращаются  в
перцептивный  образ, ядром  которого  является  схема  тела. В  результате
этого  они  становятся  конкретными, стабильными, локализованными,
сравнимыми  по  степени  интенсивности, модальности, могут  быть
вербализованы и соотнесены с культурными перцептивными и языковыми
эталонами. Степень раз-

266

Психология

ТЕЛЕСНОСТИ

витости  и  дифференцированности  субъективной  интрацептивной

семантики  определяет  богатство  и «артикулированность» телесных
переживаний; с 

другой 

стороны, специфические 

особенности

категориальной сети, в ячейках которой они получают свое существование,
налагают  на  интрацептивное  восприятие принципиальные ограничения  и
служат источником искажений.

С первичным означением построение субъективной картины болезни

не  завершается. Специфика  внутренней  картины  болезни  заключается  в
том, что  ее  чувственная  ткань  означается  не  только  в  категориях
соматоперцепции, ощущения  означают  не  только  себя, но  и  то, что, в
принципе, им  внеположно — болезнь. Вторичное  означение  чувственная
ткань получает через создание «концепции болезни»: ощущения становятся
симптомами, означающими болезнь и означенными ею.

Значение 

болезни 

для 

заболевшего 

формируется 

через

преломление ее субъективной картины в структуре потребностей, мотивов
человека, приобретая  личностный  смысл. По  своей  функции  личностный
смысл  делает  доступным  сознанию  субъективное  значение  болезни. При
этом он может выступать вполне ясно, осознанно, либо сигнализировать о
себе  в  форме  переживания — желания, интереса, тревоги, страха  и  пр.
Личностный  смысл  есть  жизненное  значение  для  субъекта  объективных
обстоятельств  болезни  по  отношению  к  мотивам  его  деятельности,
определяющее  их «пристрастное» восприятие. Значение  болезни

неоднозначно включается в мотивационную систему и может наполняться
различным смыслом. В своем внешнем выражении смысл не существует в
«чистом» виде, и  поэтому  конфликтность  личностного  смысла,
«неприемлемость» болезни, противоречие  ее  фундаментальным  мотивам
жизнедеятельности субъекта, или, напротив, ее «условная желательность» и
приносимые  ею  вторичные  выгоды  внешне  выступают  как  искажение
означения, несоответствие  внутренней  картины  болезни  объективной
реальности. Личностный  смысл  болезни  выражает  себя  путем  выбора,
отвержения, ограничения, расширения либо  той  или  иной  трансформации
концепции  болезни, а  через  нее — в  искажении  интрацептивного
восприятия. Последнее  может  трансформироваться  через  искажение
интрацептивной  семантической  сети, изменение  чувствительности  или
формирование особых»

1

 паттернов поведения и когнитивных стратегий.

В  логике  развития  заболевания  и  лечения  следует  различать  две

стороны: объективную, подчиняющуюся  физическим  закономерностям, и
субъективную, подчиняющуюся  закономерностям  психического. Они
совпадают лишь в предельной абстракции, в реальности же всегда можно
отметить их существенное расхождение,

З

АКЛЮЧЕНИЕ

____________________________

267

широкие  пределы  которого  обусловлены  принципиальными

особенностями  телесного  восприятия: ограничением  возможностей
манипуляции, проверки и исходного отсутствия «общего» объекта.

Таким  образом, внутренняя  картина  болезни  представляется

сложным многоуровневым образованием, включающим в себя чувственную
ткань, первичное  и  вторичное  означение, личностный  смысл. Все  эти
уровни  порождения  и  функционирования  субъективной  картины  болезни
тесно  связаны  между  собой, и «живая» внутренняя  картина  болезни  есть
динамическая  система, в  которой  осуществляются  переходы  как  от
чувственной  ткани  к  личностному  смыслу, так  и  от  личностного  смысла
через означение к чувственной ткани.

Несомненно, что  первичными  являются  сенсорные  данные, но

первичность  эта — генетическая, в  функциональном  же  плане  они
получают  свое  субъективное  существование  в  контексте  систем  эталонов,

перцептивных сетей, существовавших до этих чувственных данных и не по
их «поводу».

Развитие  и  дифференциация  внутренней  картины  болезни  связаны

не  только  с  обогащением  ее  чувственной  ткани, но  само  это  обогащение
требует  развития  систем  эталонов. Обе  стороны  этого  процесса  равно
необходимы, являются  обоюдными  источниками  развития, и  лишь
признание  их  основополагающей  взаимосвязи  позволяет  адекватно
согласовать  два  принципиальных  положения  теории  психического
отражения: первичность  объективной  реальности  по  отношению  к
психическому отражению и активность субъекта в ее освоении. Простое и
непосредственное  ощущение, вызванное  заболеванием, является  таковым
лишь для  поверхностного и наивного наблюдателя. В своей простоте  оно
содержит  в  скрытом, свернутом  виде  далеко  за  него  выходящее: систему
перцепции, культуру, язык, знания, опыт, потребности, мотивы.

С  изложенной  позиции  телесное  страдание (болезнь) необходимо

рассматривать  не  как  натуральное  дефицитарное  состояние, но  прежде
всего  как  предмет  овладения — социализации, внутреннюю  картину
болезни как семиотическую систему, а телесное интрацептивное ощущение
как  сложную  текстовую, знаково-символическую  структуру, а  не  простое
возбуждение  интерорецепторов (т.е. не  рефлекторное  отражение
натурального состояния, а культурное восприятие культурного предмета).

Предложенная  модель телесного восприятия связана  с  расширением

предмета  психологического  и  научно-медицинского  метода. Для
психологии  это  в  значительной  мере  переформулирование  ее  предмета  и
расширение  закономерностей  психического  до  области  телесного,
позволяющее ей включить в свое понимание орудий не

268

Психология

ТЕЛЕСНОСТИ

только  внешние  предметы  и  высшие  психические  функции, но  и

всю  реальность  телесного  и  организменного, становящегося  в  процессе
социализации первым универсальным орудием и знаком.

Еще  больших  изменений  этот  подход  требует  от  медицинской

практики. Предложенная  модель  формирования  телесных  ощущений
существенным 

образом 

противоречит 

существующей 

иллюзии

«прозрачности» телесности, свойственной современной медицине, и делает
совершенно обязательным учет субъективных факторов болезни и участие
больного в его лечении.

Рассматривая  лишь  натуральную  форму  существования  телесности,

медицина  постоянно  ориентировалась (и  ориентируется) на  поиски
объективных  проявлений  заболевания  и  максимальное  устранение
субъекта  из  процесса  лечения. Разделяя  иллюзию «прозрачности»
человеческого  восприятия, она  не  учитывает  тотальной  пронизанности
«объективного» мира  субъективным  сознанием  и  того, что  мир  может
быть  представлен  субъективному  сознанию  не  иначе  как  в  категориях
последнего. Естественное  следствие  такой  иллюзии  в  медицине —
отношение к лечению. Если заболевание никак не зависит от субъекта, то и
ответственность  за  лечение  лучше  перенести  на  того, кто  обладает
большим опытом или знаниями в этой области. Этическое следствие этой
ситуации вполне закономерно: поскольку болезнь не зависит от субъекта,
а  телесность  прозрачна, то  самый  лучший  путь  развития  врачевания —
полная  ликвидация  субъективного  фактора, т.е. инструментализация
медицины — путь, на который она и вступила. Политические последствия
— создание  системы  здравоохранения, основанной  на  этих  иллюзиях, —
также  вполне  логичны: если  болезнь  не  имеет  никакого  отношения  к
субъекту, то лучший способ  внедрения здорового образа жизни — это не
повышение  его  субъективной  ценности, не  учет  личностного  смысла
здоровья  и  болезни, не  коррекция  неадекватных  мифов, а  полная
регламентация, контроль  за  здоровьем  граждан  в  виде  принудительной
«диспансеризации», проведение разного рода «дней бегуна», обязательная
вакцинация  и  пр. Пренебрежение  к  субъекту  в  системе  здравоохранения,
несмотря  на  все  уверения  в  ее  гуманистической  направленности,
повсеместно. Гуманизация  здравоохранения  обычно  понимается  как
типичное украшение, улучшающее внешний вид, но никак не способное
влиять на саму сущность лечения.

В  обществе (и  в  медицинской  среде, и  среди  пациентов)

распространено  скрытое, но  весьма  устойчивое  негативное  отношение  к
любым попыткам внедрения гуманитарного и психологического знания в

медицину. Оно  не  случайно  и  имеет  глубокие  корни: гносеологические,
этические и политические.

З

АКЛЮЧЕНИЕ

269

Инфантильность 

общества, стремящегося 

снять 

с 

себя

ответственность за свое здоровье, переложив его на специально созданную
социальную  структуру, сопрягается  с  патерналистским  отношением
государства  к  своим  гражданам, когда  оно  берет  на  себя  эту
ответственность и стремится  ее  наилучшим (с  объективной  точки  зрения)
способом реализовать.

Сложившаяся  ситуация — последовательна, логична, обоснованна,

но крайне неэффективна и не удовлетворяет ни одну из сторон. Выход из
нее — последовательное  преодоление  глубоко  укоренившихся  иллюзий
медицины, создание  новой  концепции  телесности  и  новой —
гуманитарной — модели медицины.

Это  утверждение  не  означает  требования  отказа  от «объективного»

подхода  и  замены  всей  медицины «психологическим  лечением». Новая
теоретическая  точка  зрения  должна  относиться  к  предшествующим  по
принципу  дополнительности, открывая  новый  план  проблемы  и  не
отвергая иных исследовательских перспектив.

Как  естественная  биологическая  наука, медицина  добилась

впечатляющих  успехов  и, несомненно, ее  перспективы  не  ограничены.
Значительно  скромнее  успехи «субъективной  медицины», которую  еще
только  предстоит  создать. Она  не  должна, конечно, отменять
«объективную  медицину», но  дополнять  ее. Если  мы  принимаем
положение  о  том,  что  человек  есть  не  только  организм  (и  более  того,
организм  человека — не  просто организм), то  и лечение  должно  быть  не
только биологическим. Необходимо создать специальную область знания,
основанного  не  только  на  здравом  смысле, но  использующего  весь
накопленный  многолетний  опыт  психологии, философии  и  других
гуманитарных  наук. В  этой «новой» медицине  психология  сможет  играть
роль  не  декоративной  лепнины  на  фасаде «настоящей» науки  и  созидать
лишь некие «правила общения» с больным, не имеющие, в конце концов,
никакого реального значения, но стать конструктивным элементом этого