Файл: Тхостов А.Ш. - Психология телесности.pdf

262

Ч

АСТЬ

2. Э

КСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

сокую  полезависимость  и  ригидность  телесного  восприятия, каков

механизм  патогенеза  функциональных  нарушений  чувствительности? Мы
не  сможем  дать  на  него  окончательного  ответа, для  этого  потребуются
специальные дополнительные исследования. Задача, стоявшая перед нами,
была  значительно  скромнее: продемонстрировать  на  конкретных  моделях
возможности знакового опосредствования телесной чувствительности. Тем
не менее, некоторые соображения по этому поводу хотелось бы изложить.

Создание  модели  единого  и  универсального  патогенетического

механизма формирования функциональных алгических расстройств, на мой
взгляд, невозможно  прежде  всего  потому, что  нарушения  телесной
чувствительности — это  довольно 

неоднородная 

совокупность

расстройств, имеющих  различную  этиологию  и  объединенных  лишь
сходством симптомов.

Совершенно  другое  дело — это  моделирование  механизма

реализации  симптома (симптомообразования), основанного  на  конечном
числе общих закономерностей психической деятельности. Специфичность
в таком случае заключается в выборе тех или иных сторон этого общего
механизма, блокировании 

или, напротив, облегчении 

его

функционирования, в  детерминации  этого  выбора. Моделью  одного  из
таких  механизмов  реализации  симптома  могла  бы  стать  идея
«когнитивного  стиля» как  совокупности  конкретных  психологических
механизмов, которые  можно  использовать  для  анализа  специфичности
детерминации восприятия при различных расстройствах.

Так, степень  полезависимости  может  быть  как  врожденным

качеством, так и приобретенной характеристикой. Она может усиливаться в
особых  условиях, например  при  повышении  тревожности. Не  обсуждая
достаточно сложные  проблемы  патогенеза изменений когнитивного  стиля,
можно  достаточно  смело  утверждать, что  лица  с  высокой  степенью
полезависимости 

и 

ригидности 

составляют 

группу 

риска

функциональных расстройств интрацептивного восприятия. Это не значит,
конечно, что  такие  расстройства  обязательно  возникнут, но  в  ситуациях
стресса, эмоциональных  переживаний  или  действия  других  патогенных

факторов  у  полезависимых  и  ригидных  лиц  с  большей  легкостью  будут
формироваться 

устойчивые 

телесные 

сенсации. Тревожность 

и

полезависимость могут образовывать порочный круг, когда возникшие на
основе  ситуационной  тревожности  неприятные  телесные  ощущения,
воспринятые как симптомы болезни, сами, уже вторично, будут повышать
уровень  тревожности  и  приводить  к  особому  стереотипу  болевого
поведения, оторванного от физиологических коррелятов боли.

З

АКЛЮЧЕНИЕ

Существующий в медицине кризис доверия не может быть преодолен

в рамках собственно медицины. Не следует обольщаться тем, что недостатки
существующей медицинской практики могут быть исправлены улучшением
ее  организационных  основ, богатым  ассортиментом  лекарств  или  более
глубокими  научными  исследованиями. Это  необходимый  и  важный  путь,
однако  недостаточный. Кризис  доверия  в  медицине  есть  логическое
следствие ее общеметодологических основ.

Как одна из областей человеческого знания, медицина не только не

избежала  тупиков  и  заблуждений  всей  науки (дегуманизация  знания,
вульгарно-механистические  установки), но  и  прибавила  к  ним  свои,
специфические. Субъект-объектное  отношение, лежащее  в  основе  науки
нового времени, исходное вычленение субъекта из предмета объективного
научного исследования  имело  для  медицины  далеко  идущие последствия.
Классическая схема предполагает, что субъект, отражающий объективный
мир, ничего  не  меняет самим  фактом  своего  отражения, и мир  предстает
«прозрачному» субъекту  таким, каким  он  существует  в  реальности. В
медицине  эта  установка  воплотилась  в  представлении  о  том, что
существующая  у  человека  болезнь  дана  ему  в  его  ощущениях, причем
последние  прямо  и  непосредственно  зависят  только  от  болезненного
процесса. Начиная  с  Гольдшейдера, которым  было  впервые  предложено
деление  субъективной  картины  болезни  на  две  независимые  части:
сенситивную — ощущения, исходящие  из  локального  очага  заболевания
или патологически измененного общего состояния орга-

264

Психология

ТЕЛЕСНОСТИ

низма, и интеллектуальную — созданную размышлениями больного

о  своей  болезни, — во  всех  дальнейших  исследованиях  так  или  иначе
признавалась адекватность и справедливость такого деления. Проводимый
в  явной  или  скрытой  форме  тезис  об  отделенности,

независимости

сенситивной  и  интеллектуальной  частей  основывался  на  предполагаемом
существовании  двух  независимых  уровней  отражения: непосредственно
чувственного и опосредствованного.

Сложившаяся ситуация  приводит  к пониманию болезни  как чисто

физиологического 

явления, тенденции 

к 

объективации 

и

противопоставлению  субъективных  переживаний  больного, как  только
затемняющих  и  искажающих  картину  болезни, первичным  сенсорным
ощущениям, носящим  непосредственный  характер  и  верно  отражающим
болезненный  процесс. Переживания  больного, его  представления  о
болезни, хотя  и  признаются  важными, тем  не  менее  рассматриваются  как
надстройка над непосредственными и зависящими от объективных причин
болезненными  ощущениями. В  обыденном  сознании  врачей  симптом
представляет  собой  лишь  манифестацию  лежащей  в  его  основе
биологической  реальности. Поэтому  особенности  культуры  пациента, его
субъективные  переживания  могут  лишь  искажать  реальность, затруднять
диагностику  и  никакого  содержания  в  симптом  не  вносят. В  основании
такой  установки лежит  убежденность  в  существовании лишь одного  типа
реальности — физической, к  которой  логически  безупречно  конечным
количеством шагов можно свести все другие.

При  таком  подходе  медицинская  психология  сталкивается  с

серьезными  теоретическими  затруднениями  в  осмыслении  целого  ряда
клинических  фактов. Физиологическое  понимание  интрацептивного
восприятия, связывающего  качество  и  интенсивность  субъективного
переживания с качествами и интенсивностью стимула, не подтверждается
ни клиническим опытом, ни специальными научными исследованиями, ни
обыденным опытом человека.

Для  объяснения  подобного  рода  феноменов  используется  большое

количество  теоретических  построений, которые  в  конечном  итоге
сводятся 

к 

признанию 

существования 

анатомического 

или

физиологического дефекта, являющегося «истинной» причиной нарушений
интрацептивного восприятия, понимаемого в рамках рефлекторной схемы.

Убедительность  физиологического  редукционизма  в  медицине

связана  и  с  тем, что  область  телесного  существования  человека  осталась
вне 

психологии, рассматриваясь 

как 

некоторая 

натурально

организованная, готовая к жизни организменная сущность, хотя здравый
смысл и личный опыт подсказывают нам, что в случае с

З

АКЛЮЧЕНИЕ

265

человеком  мы  имеем  дело  с  телесностью  не  натуральной, а

трансформированной, культурной. В  процессе  онтогенеза  телесность
становится  первым  универсальным  знаком  и  орудием  человека.
Превращаясь  в  культурный  предмет, она  удваивает  форму  своего
существования: помимо реализации своей природной сущности, телесность
становится означающим в самых широких пределах и начинает строиться
не только по природным закономерностям.

Другой причиной, обусловившей исключение телесности из сферы

психологического  знания, было  предположение  о  том, что  хотя  вся
деятельность  человека  строится  через  тело, оно  является  абсолютно
«прозрачным» идеальным  инструментом, полностью  подчиненным
сознанию. Тело мыслилось чем-то вроде универсального зонда сознания и
осознаваться (существовать  для  сознания) должно  было  лишь  на  уровне
своих границ, отделяющих мир от субъекта. В действительности же тело не
всегда  ограничивается  ролью «зонда», объективируясь  собственной
непрозрачностью  и  активностью. Можно  назвать  по  крайней  мере  две
ситуации, в  которых  тело  выступает  как  объективированная  реальность:
онтогенез и болезнь. В первом случае тело еще требует своего освоения, а
во 

втором 

в 

силу 

патологии 

нарушается 

его 

нормальное

функционирование.

И  мир, и  тело, и  само  сознание  равно  становятся  реальностью  как

сопротивляющаяся субстанция, как то, что не может быть раз и навсегда
учтено, а  требует  постоянного  приспособления. Содержание  сознания
существует  как  не «растворенный» им  остаток. Оно  рождается  из
необходимости преодолеть непрозрачность

не-сознания,

репрезентируя его

в качестве эмоций, чувственных ощущений или абстрактных конструкций.

Тело  объективируется  для  человека  настолько, насколько  не

зависит  от  субъекта, не  может  им  прогнозироваться  и  автоматически
управляться. Соматическим  заболеванием  нарушается  нормальное
протекание телесных функций и они объективируют себя, получая качества
чувственного содержания, «чувственную ткань».

Свое  субъективное  существование  телесность  может  получать  не