Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

204

содеянном и правдиво рассказал обо всех обстоятельствах преступления73.

12.3. Допрос (опрос) как процесс информационного взаимодействия

От  того, насколько  полны, достоверны, точны  сведения, полученные  от  потерпевших,

свидетелей и обвиняемых, в уголовном процессе зависит если не все, то многое. Однако вопрос
установления истины и принятия обоснованных правовых и иных решений в указанной сфере
правоприменительной  практики  в  современных  условиях  становится  все  более
проблематичным.  Главной  причиной  является  то,  что  население  все  менее  охотно  идет  на
контакт с органами дознания и предварительного следствия, все реже люди говорят правду. В
первую  очередь  это  касается  тех, кто  так  или  иначе  прикосновенен  к  расследуемым
преступлениям, кто грешен по отношению к уголовному закону, не заинтересован в раскрытии
преступлений  и  изобличении  виновных  лиц. В  этих  условиях  традиционный  тактический
потенциал, используемый  для  того, чтобы  побудить  носителей  личностной  информации  к
откровенности, все  чаще  дает  сбои. Поэтому  все  очевидней, все  острей  встает  проблема
оснащения дознавателей и следователей новейшими, адекватными их потребностям средствами
и методами выявления и преодоления лжи и заблуждений допрашиваемых. Один из основных
путей  научного  решения  этой  проблемы – активное  внедрение  в  оперативно-разыскную  и
следственную  практику  новейших  достижений  отечественной  и  зарубежной  психологии.
Теоретическую основу оптимального продвижения научной мысли на этом пути, на наш взгляд,
могла бы создать новая криминалистическая концепция, суть которой сводится к рассмотрению
каждого  оперативно-разыскного  и  следственного  действия, связанного  с  собиранием
личностной  информации, в  качестве  процесса  информационного взаимодействия. Рассмотрим
особенности  данного  подхода  на  примере  следственного  допроса, имея  в  виду, что  в
тактическом, технологическом и психологическом отношениях это действие во многом сходно
с тем, что принято определять как опрос (получение объяснения) граждан.

Допрос как следственное действие и вид информационного взаимодействия

С точки зрения права допрос – это следственное действие, которое производится в целях

собирания  и  проверки  доказательств. Это  достигается  путем  получения  показаний
допрашиваемого, фиксируемых  в  протоколе  допроса  и  иными  способами, об  известных  ему
обстоятельствах, исследуемых по уголовному делу.

В  то  же  время  допрос  является  одним  из  процессуальных  видов  информационного

взаимодействия, межличностного общения и обмена информацией двух главных действующих
лиц – допрашивающего  и  допрашиваемого. В  случаях, регламентированых  законодателем
(например  при  допросе  малолетнего, глухонемого, лица, не  владеющего  языком, на  котором
ведется производство), в процесс указанного взаимодействия включаются и некоторые другие
лица (защитник, переводчик, педагог и др.).

С  криминалистической  точки  зрения  существенно  и  то, что  данное  действие – средство

собирания  и  проверки  не  только  доказательственной, но  и  ориентирующей  информации,
которую  следователь  получает  от  допрашиваемого  лица  с  помощью  речевых  и  неречевых
(жестов, мимики и т.д.) коммуникаций.

В  ходе  допроса  лицо, его  производящее, прежде  всего  исходит  из  необходимости

получить имеющую значение для дела информацию о следующих обстоятельствах:

1) о самом допрашиваемом (как о личности, следообразую-щем и следовоспринимающем

объекте);

2) об обстоятельствах и обстановке исследуемого события, его участниках и роли каждого

в содеянном;

73  Подробнее  о  криминалистической  биоритмологии, использовании  музыкальных  и  запаховых  фонов  см.:

Записки

  криминалистов. – Вып. 1. – М., 1993. – С. 135–144; Там же. Вып. 3. – М., 1994. – С. 287–292.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

205

3) о материально фиксированных следах  и  вещных объектах – носителях интересующей

следствие информации, а также о свидетельской базе.

В  качестве  партнера  следователя  по  коммуникации  в  данном  случае  выступают

следующие процессуальные фигуры: потерпевший и свидетель, подозреваемый и обвиняемый в
совершении преступления, судебный эксперт.

В предмет допроса могут входить известные допрашиваемому обстоятельства деяния, по

поводу  которого  возбуждено  уголовное  дело,  связанные  с  ним  события  пред–  и
посткриминального  характера, а  также  события, развивающиеся  параллельно  исследуемому
деянию. Данные  события  могут  быть  разделены  на  две  общие  группы. Одна  их  часть  имеет
отношение ко всему, представляющему оперативно-следственный  интерес (то, что произошло
до  возбуждения  уголовного  дела). Указанные  события  могут  быть  связаны  с  преступным  и
непреступным  поведением  будущего  подозреваемого, потерпевшего, движением  орудия
преступления  и  других  объектов, функционировавших  при  подготовке, совершении
преступления и после этого, но до того, как о содеянном стало известно правоохранительным
органам.

Во  вторую  группу  исследуемых  событий  включаются  поведенческие  акты, виды

деятельности, различные факты, имевшие место по ходу расследования. Они могут относиться
к  поведению  потерпевших, заподозренных, подозреваемых  и  обвиняемых, включая  акты
противодействия расследованию со стороны последних, действиям по обнаружению, фиксации,
изъятию, исследованию  носителей  криминалистически  значимой  информации, в  том  числе  в
экспертной деятельности.

Допрос  является  не  только  способом  получения  новой  информации, но  и  средством

проверки, уточнения, углубления, закрепления  данных, почерпнутых  ранее  из  других
источников. Важное  значение  указанное  следственное  действие  имеет  и  для  проверки
состоятельности выдвинутых до его производства следственных версий. По ходу допроса могут
выдвигаться  и  проверяться  новые  версии. Опираясь  на  данные, полученные  в  результате
завершенного  допроса, следователь  имеет  возможность  построить  очередные  и
скорректировать  ранее  выдвинутые  версии, выйти  на  уровень  принципиально  новых  задач,
определить направления, средства, методы, приемы их решения.

При допросе важно учитывать, что формирование личностной информации (психических

отражений, следов памяти) осуществляется поэтапно и включает:

1) восприятие человеком объекта;
2) отражение в памяти человека признаков воспринимаемого объекта (формирование его

мысленного образа);

3) преднамеренное  либо  непроизвольное  запоминание  мысленного  образа  объекта

(удержание его в памяти).

В том случае, когда возникает необходимость письменно либо устно описать воспринятый

в  прошлом  объект, человек  актуализирует  свою  память, припоминает  признаки  оригинала
сквозь  призму  его  мысленного  образа, как  бы  воссоздает  его  в  своей  памяти, а  затем
воспроизводит  вербальным  или  иным  способом. В  условиях  допроса  эта  схема  реализуется
следующим  образом. Выступая  в  качестве  инициатора  и  потенциального  приемника –
потребителя искомой информации, содержащейся в памяти лица, приглашенного для допроса, –
следователь  передает  своему  собеседнику  в  виде  предложения  или  вопроса  сигнал
(управляющую  информацию) на  передачу  ему (следователю) данной  информации. Сигнал
воспринимается носителем информации, формируя в его сознании задачу, стимулирующую его
на  информационное  взаимодействие  с  источником  сигнала. Мысленно  воссоздав  образ
воспринятого  им  и  зафиксированного  в  памяти  объекта, интересующего  следователя, а  также
условия  и  обстоятельства  его  восприятия, допрашиваемое  лицо  с  помощью  речевого
инструмента  и  иным  образом  передает  следователю  характеризующую  упомянутый  объект  и
обстоятельства  информацию. Воспринимая  полученные  данные, следователь  запоминает,
осмысливает, сопоставляет  их  со  своими  представлениями  и  данными  из  других  источников,
перекодирует в письменную речь и дословно либо своими словами отражает смысл сказанного,
фиксирует информацию в протоколе. Данные, полученные на предшествующем этапе (этапах)
допроса, используются  следователем  в  ходе  дальнейшего  допроса  путем  переработки  их  в

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

206

форму  вопросов  и  предложений, побуждающих  носителя  информации  каждый  раз
возвращаться  к  общей  мысленной  модели  объекта  либо  отдельным  ее  сторонам, элементам,
фрагментам и аспектам, и «отдавать» знания (информацию) о них следователю74.

Принципы допроса

Важным  условием  эффективности  информационного  взаимодействия  указанных  лиц,

понимания  ими  друг  друга  и  достижения  тех  результатов, на  которые  рассчитывает
следователь, является  четкое  знание  последним  и  умелая  реализация  следующих  принципов
допроса:

• строго  индивидуальный  подход  к  каждому  лицу, дающему  показания, учет

индивидуальных особенностей личности, криминалистической ситуации, а также места и роли
допрашиваемого в познаваемой по делу ситуации;

• создание до и во время допроса предпосылок, обеспечивающих свободу волеизъявления

допрашиваемого  лица, полную  реализацию  его  прав  и  обязанностей  и  возможность  дать
исчерпывающие, правдивые показания;

• целеустремленный, активный, наступательный характер допроса;
• четкость, полнота, объективность  фиксации  задаваемых  вопросов  и  информации,

полученной от допрашиваемого, на основе безусловного выполнения нормативных требований
данного процесса;

• обеспечение  критического  анализа, тактически  правильной  оценки  и  конструктивного

использования показаний допрашиваемого лица.

Сведения, полученные и зафиксированные надлежащим образом в ходе допроса, на веру

приняты  быть  не  могут,  сколь  бы  убедительными  они  на  первый  взгляд  ни  казались.  Как
результаты  иных  действий, они  должны  проверяться  на  соответствующей  процессуальной
основе путем допроса иных лиц, назначения экспертиз и производства других действий.

Следователь не может вести себя равнодушно и пассивно во время допроса, он не должен

формально относиться к тому, как ведет себя допрашиваемый и что он говорит, фиксируя без
должной  юридической  оценки  его  показания. Задача  следователя  состоит  не  только  в  том,
чтобы выступить с инициативой о необходимости передать ему информацию носителем, но и в
том, чтобы  держать  под  постоянным  контролем  ход  и  результаты  допроса, анализировать
информацию, выявлять  упущения, неточности, пробелы, противоречия  в  показаниях,
сопоставлять их с данными из других источников.

Это не значит, что за каждым  из моментов показаний, вызывающих критику, он должен

видеть только козни и злой умысел допрашиваемого лица. Следователю необходимо учитывать,
что  у  каждого  человека  имеются  свои  специфические  особенности  восприятия  окружающего
мира, удержания в памяти мысленных образов и передачи информации. У одних людей сильно
развита  зрительная, у  других – слуховая, у  третьих – словесная, пространственная  либо
образная  память. Известно, что  лучше  запоминается  и  охотнее  вспоминается  то, что  значимо
для человека в силу его возрастных, половых, профессиональных и иных особенностей. То, что
легко  вспомнить, логично  и  правильно  описать  для  одних, становится  трудноразрешимой
задачей для других.

Тактические приемы и правила допроса

74 В свете изложенного информационное взаимодействие при допросе (опросе) может быть охарактеризовано

как целенаправленный, поэтапный, инициируемый, организуемый и управляемый следователем процесс передачи,
получения и реализации информации, имеющей значение для дела, протекающий на вербальном и невербальном
уровнях  между  следователем  и  допрашиваемым  с  попеременным  выступлением  каждого  коммуникатора  в
качестве передающей и принимающей систем.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

207

В  целях  получения  полных, правдивых  показаний  допрашиваемых  лиц  применяются

различные тактические приемы.

В основном для собирания достоверной информации, получаемой от допрашиваемых лиц,

применяются  приемы  и  правила  логико-психологической  природы. В  их  круг, в  частности,
включаются следующие:

• создание  благоприятных  условий  для  продуктивного  проявления  психических

способностей носителей собираемой информации (например, путем активизации воспоминаний
допрашиваемого  лица  на  базе  временной, предметной, событийной, пространственной,
образной ассоциации, проведения допроса на месте устанавливаемого события);

• использование психологической реакции носителя информации на действия следователя

(например, путем предъявления допрашиваемому вещественного доказательства);

• использование  следователем  достоверных  знаний  или  предположений  о  действиях,

которые, исходя  из  психологических  и  иных  особенностей  носителя  информации, он  мог
совершить когда-то, с демонстрацией этих знаний и результатов их реализации в присутствии
этого  лица (например, путем  обращения  внимания  владельца  квартиры, в  которой  произошла
инсценировка происшествия, на обнаруженные следы инсценировки);

• намеренное побуждение носителя информации к определенному поведению (например,

даче  правдивых  показаний, проявлению  так  называемой  виновной  осведомленности) путем
использования  психологических  особенностей  данного  человека  и  ожидаемой  с  его  стороны
естественной реакции на действия следователя.

В  случае  отказа  какого-либо  лица  давать  показания  широко  применяется  метод

убеждения. При реализации этого метода рекомендуется выяснить мотивы и причины отказа,
привлечь внимание к положительным сторонам личности собеседника и его поведения в быту,
на работе, в прошлом или настоящем. Наряду с этим, указанный метод может быть реализован
на основе:

• обращения  к  здравому  смыслу  собеседника, разъяснения  возможности  наступления

нежелательных  последствий  правового  характера  для  него  самого  или  других  лиц  в  случае
отстаивания  неразумной  позиции, объяснения  социальной  значимости  его  поведения  и
сведений, которыми он располагает;

• оглашения анализа собранных данных, уличающих собеседника в неискренности;
• демонстрации возможности результативного решения анализируемой задачи независимо

от собеседника;

• проявления  интереса  к второстепенным, незначительным  моментам  и  деталям на  фоне

подчеркнутого  временного внимания к неосновным элементам исследуемого  события в целях
создания преувеличенного представления о характере и объеме знаний следователя;

• демонстрации  по  ходу  допроса  осведомленности  следователя  об  обстоятельствах  и

деталях  жизнедеятельности  лица (на  основе  знаний, полученных  заблаговременно  путем
тщательного изучения его прошлого). Это может создавать у допрашиваемого представление о
том, что следователю все известно, включая обстоятельства расследуемого события и его роль в
нем.

Получению ожидаемой информации путем допроса способствует  тактически  правильное

предъявление вещественных доказательств. Особенно эффективным это средство тактического
воздействия может быть в отношении лиц, отказывающихся сообщить известные им сведения,
а также лиц, сообщающих ложную информацию.

Предъявление вещественных доказательств

Существуют следующие тактические приемы предъявления вещественных доказательств:
• раздельное предъявление различных доказательств в той или иной последовательности;
• одновременное предъявление всего комплекса имеющихся доказательств;
• предъявление вначале косвенных, а затем прямых доказательств;
• неожиданное  предъявление  доказательства  либо  предъявление  доказательства  после

беседы по его поводу;

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

208

• предъявление доказательств по нарастающей их весомости;
• предъявление  комплекса  доказательств  после  предварительного  информирования  о

наличии доказательств, их перечисления с указанием источников их происхождения (либо без
указания);

• предъявление доказательств как бы невзначай, между делом;
• предоставление  возможности  лицу, являющемуся  носителем  информации, самому

изучить доказательство и оценить степень его значимости;

• фиксация внимания на отдельных сторонах, признаках доказательства;
• сопровождение процесса  предъявления  доказательства пояснением условий, механизма

образования следов, обстоятельств их обнаружения;

• предъявление  вещественного  доказательства  с  демонстрацией  возможности

технико-криминалистических  средств  по  выявлению  и  расшифровке  скрытой  информации,
содержащейся в этом источнике.

Вывод  о  том, какой  прием  представляется  наиболее  оптимальным  для  данного  случая,

делается  следствием  с  учетом  сложившейся  ситуации  и  особенностей  личности
допрашиваемого, его  процессуального  статуса, физического  и  психического  состояния  в
момент допроса, интересов, намерений, привязанностей, симпатий и антипатий.

Тактика постановки вопросов

Успех  в  работе  с  носителем  личностной  информации  во  многом  зависит  от  умения

следователя  формулировать  вопросы  и  тактически  грамотно  пользоваться  этим  средством
получения информации.

Вопросы, задаваемые  допрашиваемому 

лицу, подразделяются  на  основные,

дополнительные, первоначальные, промежуточные, заключительные, уточняющие,
конкретизирующие, напоминающие, детализирующие, уличающие, контрольные.

Вопросы  следователя  должны  быть  адресными, лаконичными, корректными.

Формулировка  вопроса  должна  быть  четкой, ясной, конкретной, понятной  носителю
информации. В нем не должны  содержаться подсказка, элементы навязывания своего мнения.
Нельзя  задавать  наводящих  вопросов. Содержание  вопроса  не  должно  давать  повода  для
предположительного ответа.

Не  рекомендуется  формулировать  вопрос  таким  образом, чтобы  в  нем  фактически

оказались заложенными сразу несколько вопросительных суждений и предложений, каждое из
которых требует самостоятельного осмысления и ответа. Такие формулировки могут поставить
допрашиваемого в затруднительное положение. Когда на голову обрушивается сразу комплекс
вопросов, по психологическому "закону края" отвечающий обычно схватывает суть последнего
вопроса и, фиксируя на нем внимание, упускает из виду предшествующие фрагменты речи.

Нередко  результативной  оказывается  реализация  правила  неожиданной  постановки

основного (ключевого) вопроса. Тактика  реализации  принципа  внезапности  постановки
основного вопроса (вопросов) определяется исходя из особенностей личности допрашиваемого
и  ситуации, сложившейся  до  момента  начала  допроса  и  во  время  его  производства. В  одних
случаях  к  основному  вопросу  допрашиваемое  лицо  необходимо  подготовить  путем  плавного
перехода  от  обсуждения  второстепенных  незначительных  обстоятельств  дела, а  то  и
отвлекающего  обсуждения  тематики, выходящей  за  пределы  предмета  допроса. В  других
случаях  целесообразен  иной  подход: допрос  начинается  сразу  же  с  неожиданной  для
допрашиваемого постановки основного вопроса, как говорится, в лоб.

Подполковник  Орест  Пинто, голландский  офицер, в  годы  Второй  мировой  войны

работавший  на  английскую  разведку, в  своей  книге "Охотник  за  шпионами" вспоминает
эпизоды  допроса  беженцев  с  территории  фашистской  Германии, которые  он  производил  в
фильтрационных  лагерях  в  целях  выявления  маскирующейся  под  беженцев  вражеской
агентуры.  Вот  один  из  его  советов.  Пинто  рекомендует  коллегам  самые  важные  вопросы
допрашиваемому задавать неожиданно и  прямо  в  лоб. Причем  это следует  делать  не  в  форме
вопроса, а как бы утверждения, которое не должно оставлять подозреваемому пространства для

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

209

маневра.

"Если,  например,  вы  уверены,  –  пишет  Пинто,  –  что  данное  лицо  поддерживает  связь  с

немецким  консулом  в определенном  городе,  не  спрашивайте  его:  "Вы  когда-нибудь  ходили  к
немецкому  консулу  в  таком-то  городе?" Вместо  этого  спросите: "Когда  вы  в  последний  раз
были  у немецкого  консула?" Такие вопросы следует ставить неожиданно, вне зависимости от
предыдущего разговора; при этом наблюдайте за кадыком и веками допрашиваемого".

В  условиях  экстраординарных  ситуаций, острого  дефицита  времени  первичный  допрос

лица, обладающего  важной  для  обеспечения  успеха  неотложных  оперативно-разыскных  и
следственных действий информацией (например, для преследования и захвата преступника по
горячим следам), может быть произведен скоротечно по временно сокращенной программе. В
таких  случаях  без  всяких  традиционных  для  обычного  хода  допроса  преамбул  внимание
должно  быть  сконцентрировано  на  ключевом  вопросе (вопросах), существенном  для
сложившейся ситуации, требующей незамедлительного разрешения. Только после того как она
стабилизируется, перейдет в нужное русло, источник частично переданной информации может
быть  еще  несколько  раз,  но  уже  обстоятельно  допрошен  по  полному  кругу  известных  ему
обстоятельств.

По  делу  о  квартирном  разбое  и  убийстве  в  г. Клайпеде  следствие  установило, что

преступление  было  совершено  в  прошлом  судимым  Вилюсом (он  же  Вальтер),
местонахождение которого к тому времени не было известно. Оперативным путем выяснилось,
что скрывшийся преступник дружил с парнем по имени Юозас, у которого оставил на хранение
часть  похищенного  имущества  в  полиэтиленовых  пакетах  и  саквояже. Использовав  факт
внезапности, оперативники  и  следователь  неожиданно  нагрянули  в  дом  Юозаса, и, едва
переступив  порог  дома, следователь  провел  скоротечный  допрос, задав  Юозасу  лишь  те
вопросы, которые  были  наиболее  значимы  для  сложившейся  ситуации. О  том, как  это
происходило и к каким результатам привело, рассказывает в своей публикации расследовавший
преступление прокурор-криминалист Барацевичус:

"Для того, чтобы в срочном порядке получить крайне необходимую информацию, допрос

был лаконичен и целенаправлен.

Вопрос:

  Перед тем как оставить пакеты, к вам заходил Вилюс?

Ответ:

  3 января 1981 года перед обедом заходил Вальтер (Вилюс) с Толиком.

Вопрос:

  Они что-то просили?

Ответ:

  Да, просили. Взяли молоток и кусок капроновой веревки. Просил Вальтер.

Юозас тут же предъявил нам оставшийся конец капроновой веревки. Она по толщине и

форме  имела  сходство  с  веревкой, обнаруженной  на  трупе  убитого. Вещи, которые  Вилюс
оставил  на  хранение  у  Юозаса, были  нами  обнаружены  и  изъяты  при  обыске. Все  они
принадлежали семье потерпевших"75.

Процесс  информационного  взаимодействия  в  ходе  допроса  не  исчерпывается  обменом

информацией  между  его  процессуальными  участниками. Он  также  протекает  между  ними  и
теми  объектами  материальной  микросреды, которые  являются  естественными  элементами
окружающей обстановки, а также теми объектами, которые специально внедрены, привнесены
в  нее извне. (Имеются в виду те объекты, на фоне и под воздействием которых производится
допрос.) Подробнее  о  такого  рода "немых  участниках" допроса  будет  сказано  в  следующем
параграфе.

С  учетом  этого  допрос  может  быть  определен  как  организуемый, направленный  и

управляемый  следователем  процесс  его  вербального  и  невербального  информативного
взаимодействия  с  допрашиваемым, другими (факультативными) участниками  данного
следственного  действия, а  также объектами  материальной  микросреды (обстановки) по  месту
допроса, осуществляемого  в  целях  получения  достоверных, исчерпывающих  фактических
данных о предмете допроса.

12.4. Следователь и допрашиваемый как источники вербально-невербальной

75

Следственная практика.

  – Вып. 140. – М., 1983. – С. 74.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

210

информации

С  точки  зрения  уголовно-процессуального  закона  доказательственное  значение

результатов  допроса  рассматривается  лишь  в  связи  с  содержанием  устной  речи
допрашиваемого, нашедшей  адекватное  отражение  в  перекодированом  виде  в  протоколе
допроса и в допустимых технических средствах фиксации.

Однако не вся информация, содержащаяся в устной речи, находит отражение в протоколе

допроса. За  его  пределами  остается  многое  из  того, что  на  вербальном (словесном) уровне
восприятия оценивается и используется следователем в организационно-тактических целях.

Кроме того, в протоколе допроса не находят отражения невербальные компоненты устной

речи, а  также  информация, передаваемая  процессуальными  собеседниками  с  помощью
невербальных средств информационного взаимодействия.

Целенаправленное  овладение, правильная  интерпретация  и  тактически  грамотное

использование  невербальной  информации  допрашиваемого – важнейшее  условие  достижения
целей допроса.

Поступающая от допрашиваемого невербальным путем информация доказательственного

значения не имеет. Это ориентирующая информация (информация к размышлению), имеющая
организационно-тактическое  значение (используется  для  построения  версий, решения
распознавательных задач, определения тактики допроса и т.д.).

Криминалистическое наблюдение

В системе тактического арсенала следователя, используемого для решения отмеченных и

других  задач  допроса, базовым, определяющим  является

метод  криминалистического

наблюдения

  как  универсальный, самый  распространенный, доступный  и  продуктивный (при

умелом использовании) метод дознания.

Наблюдение представляет собой один из методов целенаправленного, непосредственного

восприятия  субъектом, визуальным  или  иным  способом, признаков  объекта  наблюдения
(человека, события и т.д.) в целях использования полученной информации (знаний) в научной и
практической деятельности76.

Криминалистическое  наблюдение – это  не  пассивное  созерцание  окружающего  мира, а

активная, целенаправленная, часто  напряженная  мыслительно-конструктивная  деятельность.
Практика, научные  исследования  психологов  и  криминалистов  позволили  выработать
принципы, которыми  целесообразно  руководствоваться  следователю  и  другим  субъектам
указанного вида наблюдения. Выделим наиболее существенные из них:

• до  начала  процесса  наблюдения  необходимо  получить  как  можно  более  полное

представление об объекте познания, ориентируясь на другие источники;

•  в  процессе  наблюдения  следует  исходить  из  сформированных  целей  и  задач,  реализуя

при этом мысленный план наблюдения;

• во  всех  случаях  нужно  отыскивать  в  наблюдаемом  объекте  не  только  то, что

предполагалось обнаружить, но и обратное тому.

В процессе наблюдения также важно:
• мысленно  расчленять  объект  наблюдения  на  части (голова, руки  и  проч.) и  в  каждый

момент  наблюдения  фиксировать  внимание  на  одной  из  частей,  не  забывая  держать  в  поле
зрения целое;

• не  доверять  однократному  наблюдению, исследовать  объект  с  разных  точек  зрения, в

разные моменты и в разных ситуациях, изменяя условия наблюдения;

• подвергать  сомнению  воспринимаемые  признаки, которые  могут  в  конечном  счете

76  В  том  случае, когда  метод  наблюдения  применяется  при  производстве  процессуального  действия  и  его

результаты надлежащим образом запротоколированы, установленная таким образом информация может иметь  не
только ориентирующее, но и доказательственное значение.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

211

оказаться ложной демонстрацией;

• сравнивать  все  части, элементы, признаки, проявления  объекта  наблюдения,

противопоставлять их, искать сходство, связи, различия.

К  числу  рассматриваемых  принципов  относятся  и  положения, указывающие  на

необходимость сравнивать результаты наблюдения с результатами наблюдения того же объекта
другими  участниками  следственной  деятельности, четко  и  конкретно  формулизировать
результаты наблюдения, фиксировать их надлежащим образом и в надлежащей форме.

Реализация  данных  положений  имеет  свои  особенности, обусловленные  спецификой

объекта наблюдения, познавательной ситуации и целей наблюдения.

Напомним, что  элементами  информационной  системы, в  роли  которой  выступает

допрашиваемый, источниками поступающей от него невербальной информации являются:

• внешность, одежда, другие  сопутствующие  вещи, предметы материальной  микросреды

по месту проживания, работы, досуга;

• паралингвическое поведение (перемещения в пространстве, изменения положения, позы

тела, мимика, жесты и т.п.);

• действия, поступки  в  официальных  и  неофициальных, в  формальных  и  неформальных

условиях, в криминальных, криминалистических и иных ситуациях;

• объекты, средства, продукты трудовой и иной деятельности;
• графическая, топографическая и содержательная стороны письменной речи.
Воспринимаемая  наблюдательным  следователем  информация, поступающая  из  этих

источников, позволяет диагностировать свойства и состояния коммуникатора, распознавать его
подлинные цели, замыслы и решать другие задачи.

Отдавая  должное  значимости  результатов  криминалистического  наблюдения  за

отдельными  видами  вербальных  и  невербальных  коммуникаций  допрашиваемого  лица,
необходимо подчеркнуть, что к расшифровке и анализу полученной таким путем информации
следует  подходить  с  позиции  строгого  соблюдения  ряда  принципиально  важных  правил,
вытекающих из мирового и отечественного следственного опыта. Определяющими среди таких
правил  являются  положения  о  необходимости, во-первых, рассмотрения  различных  видов
информационных  сигналов  в  комплексе  и  взаимосвязи; во-вторых, учета  особенностей
ситуации, в  которой  реализуется  активность  партнера  следователя  по  информационному
общению.

При всей важности какого-либо сигнала того или иного вида и даже комплекса сигналов

одного  вида  их  понимание  не  гарантирует  от  ошибки  в  распознавании  и  принятии  решения.
Риск  ошибки  может  быть  сведен  к  минимуму  лишь  на  основании  сравнительного  анализа
результатов  наблюдения  за  различными  видами  коммуникаций, связанных  между  собой  и
образующих  целостный  распознавательный  комплекс. При  этом  также  возникает
необходимость  поправки  на  специфику  ситуаций, своеобразие  объективных  и  субъективных
факторов, детерминирующих  те  или  иные  отклонения  от  обычных  проявлений  активности
допрашиваемого, включая влияние на них состояния носителя и условий передачи информации
(состояние здоровья коммуникатора, степень его тревожности от ожидаемых неблагоприятных
перспектив и другие факторы).

Поведение следователя во время допроса

Отслеживая особенности речевого и неречевого поведения допрашиваемого, следователь

не  должен  забывать  о  том, что  он  сам  в  то  же  время  является  мощным  источником
управляющей  информации  и  вербального, и  невербального  характера. Информационные
сигналы,  идущие  от  него,  способны  сыграть  двоякую  роль:  с  одной  стороны,  разрушать
складывающуюся благоприятную атмосферу информационного взаимодействия с партнером по
процессуальной  коммуникации, с  другой, придать  ей  новые  импульсы  дальнейшего  развития.
Они  дают  возможность  переломить  неблагоприятную  ситуацию, направить  ее  в  нужном
направлении. Из этого следует, что следователь обязан жестко контролировать свои не только
вербальные, но  и  невербальные  реакции  и  ставить  их  на  службу  интересам  своей  миссии  во

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

212

время допроса.

Задавая  вопросы  и  выслушивая  ответы  допрашиваемого, следователь  должен  следить  за

соответствием своей позы, жестов, тона и других невербальных проявлений тому содержанию,
которое вкладывается им в исходящую от него вербальную информацию. Не только словом, но
и  всем  своим  видом, контактоформи-рующими  репликами, языком  жестов  и  движением  ему
необходимо  стимулировать, поощрять  откровенность  собеседника, продуктивность  диалога,
желание допрашиваемого продолжать его, доводить до –сведения следователя интересующего
последнего факты, обстоятельства, детали. Уловив заминку, колебания, борьбу противоречивых
чувств  и  намерений, испытываемых  допрашиваемым, столкнувшись  с  нежелательными
паузами, напряженным  решением  каких-либо  дилемм, отчуждением, грубостью, цинизмом,
вызывающим  поведение  допрашиваемого, следователь  не  имеет  права  давать  волю  своим
эмоциям, негодовать, гневно осуждать  позицию  допрашиваемого, акцентировать  внимание на
негативных  сторонах, обстоятельствах, связанных  с  личностью, ближайшим  окружением,
биографией  и  поведением  допрашиваемого. Несостоятельное  реагирование  на  факты  и
факторы, осложняющие ситуацию допроса, бесперспективно. Оно может завести следователя в
тупик,  из  которого  нет  выхода.  В  таких  случаях  важно  держать  себя  в  руках  и,  используя
вербальные и невербальные возможности тактического арсенала, предпринять целесообразные
и  действенные  меры  по  снятию  возникшего  напряжения, разрядке  ситуации, оказанию  в
тактичной  форме  помощи  допрашиваемому  в  выборе  способа  выхода  из  затруднительного
положения, превращению его из непримиримого критика, оппонента, противника в деятельного
союзника и партнера по информационному взаимодействию.

Сказанное  главным  образом  относится  к  проблеме  получения  правдивых  показаний  по

основным (т.е. относящимся к предмету допроса) вопросам, по существу, устанавливаемых по
делу  обстоятельств. Каждый  такой  вопрос  целесообразно  задавать  не  менее  двух  раз.
Повторение  вопроса  может  производиться  сразу  после  ответа  либо  спустя  некоторое  время
(промежуток заполняется беседой на нейтральные или контрольные темы). При возвращении к
вопросу можно воспользоваться вводной фразой: "Если я вас правильно понял…", "Не могли
бы вы пояснить еще раз…", "Нельзя ли более подробно рассказать о…".

В  случае  возникновения  сомнения  относительно  правдивости  показаний  до  постановки

повторного  вопроса  следует  повернуть  свое  тело  непосредственно  в  направлении
допрашиваемого. Сочетание  такого  изменения  позы  следователя, во-первых, с  практическим
отсутствием у него в этот момент мимики и жестов; во-вторых, с наклоном корпуса в сторону
допрашиваемого; в-третьих, со  взглядом, нацеленным  прямо  в  глаза  допрашиваемого,
существенно усиливает энергетический поток, идущий от следователя, повышает возможности
его психического воздействия на допрашиваемого. Следователь тем самым невербально как бы
передает  допрашиваемому  сигнал, команду  о  том, что  требуется  незамедлительно  дать
правдивый  ответ  на  поставленный  им  вопрос. Побуждающий  к  этому  эффект  усиливается
следующей  сразу  же  после  указанной  невербальной  комбинации  вербальной  активностью
следователя. Это достигается путем постановки вопроса типа: "Вы уверены, что все произошло
именно так?", "Значит ли это, что…".

«Вторжение в личное пространство»

В  качестве  дополнительного, сильно  действующего  шага  в  подобных  ситуациях, если

позволяют  логика и  тактический рисунок допроса, может  быть реализован  прием  с условным
названием "вторжение в личное пространство".

Суть его состоит в следующем.
Каждый  человек  считает  пространство  вокруг  себя  радиусом  до 50–60 см  как  бы

запретной для других, принадлежащей только ему территорией. 77 Исключение составляют желаемые людьми нарушения их личного пространства по тем или иным причинам,

а также случаи  объективно сложившегося дефицита свободного  пространства, воспринимаемого  как неизбежная

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

213

личное пространство неожиданно нарушено, ощущает себя пленником угрожающей ситуации,
невольно  испытывает  растерянность, психологический  дискомфорт. Естественно  и  его
стремление  как  можно  быстрее  изменить  создавшееся  положение, освободиться, выйти  из
нежелательной ситуации.

В  подобном  положении  оказывается  и  допрашиваемый, дающий  заведомо  ложные

показания, в  случае  вторжения  следователя  в  его  личное  пространство. Оно  осуществляется
целенаправленно  путем  изменения  коммуникативной  дистанции  и  может  быть  сделано  так:
следователь пересаживается поближе к допрашиваемому, несколько нарушив границу личного
пространства, или встает, подходит к нему почти вплотную и задает интересующий его вопрос,
находясь  в  открытой, развернутой  в  сторону  допрашиваемого  позе. Психологическое
воздействие на допрашиваемого подобного приема, как показывает практический опыт, может
оказаться вполне достаточным для того, чтобы допрашиваемый круто изменил свою позицию в
сторону правдивых показаний.

Осенью, в глухую и дождливую ночь, в одном из столичных общежитий строителей были

убиты  во  время  сна  двое  молодоженов. Результаты  осмотра  места  происшествия  и  других
неотложных  следственных  и  оперативно-разыскных  действий  позволили  заподозрить  в
содеянном соседа потерпевших по общежитию, место нахождения которого к этому времени не
было  известно. По  версии  следователя, одежда  преступника  должна  была  быть  сильно
испачкана  кровью потерпевших. Предполагалось, что  во время  убийства  преступник  двигался
по  комнате  без  обуви, в  одних  носках. Дорожка  окровавленных  следов  ног  в  носках  вела  от
места  обнаружения  трупов  до  входной  двери. Это  указывало  на  то, что  подошвенная  часть
носков  преступника  была  окровавлена (видимо, сам  того  не  заметив, он, перед  тем  как
покинуть  место  происшествия, прошел  по  луже  крови). Судя  по  всему, преступник, уходя  с
места  происшествия, обулся. Место  происшествия  покинул  примерно  в  два  часа  ночи.
Размышляя  над  тем, куда  в  столь  позднее  время  он  мог  направиться, следователь  пришел  к
выводу, что он, скорее  всего, посетил  квартиру  своего  хорошего  знакомого, проживающего с
семьей в двадцати минутах ходьбы от общежития. Знакомый предполагаемого преступника был
срочно вызван на допрос.

Из  его  показаний  следовало, что  действительно  в  ту  ночь, когда  было  совершено

убийство, к  нему  приходил  его  знакомый  из  общежития  строителей. Перед  тем  как
расположиться на ночевку, он постирал свои рубашку и носки, замыл пятна крови на пиджаке и
брюках, якобы испачканных уличной грязью.

– Грязью? – с неприкрытой ноткой недоверия спросил следователь.
Вопрос попал в точку. Свидетель явно не желал разговаривать на эту тему. Он смущенно

заморгал, заволновался. От былой уверенности не осталось и следа.

– Вы  уверены, что  на  одежде  имелись  следы  именно  грязи, а  не  чего-то  другого? –

переспросил следователь.

– По-моему, да, – заколебался свидетель. – Не особенно приглядывался…
В  его  словах  прозвучала  плохо  скрываемая  фальшь. Мгновенно  уловив  ее, следователь

посмотрел  на  допрашиваемого  долгим, изучающим  взглядом. Не  выдержав  этого  взгляда,
свидетель сник и опустил голову. Признаки его поведения резко контрастировали с тем, как он
вел  себя  до  этого, непринужденно  рассказывая  об  обстоятельствах  вечера  и  ночного  визита
гостя.

По реакции следователя он понял, что ему не верят, но сказать правду не решался. (Как он

признался позднее, не хотел навредить дружку.)

Наступил  переломный  момент  допроса.  О  том,  что  произошло  дальше,  рассказал  сам

следователь, производивший допрос, в одной из своих публикаций:

"Необходимо  было  срочно  найти  ответ  на  вопрос,  как  сдвинуть  свидетеля  с  мертвой

точки. Секунды  бежали, а  подходящее  моменту  решение  никак  не  приходило  в  голову.
Внезапно  какая-то  неведомая  сила  заставила  меня  подняться  со  стула. Я  обошел  стол  и

данность, с  которой  следует  смириться  на  какое-то  время (например, ситуация  с  пассажирами  переполненного
автобуса).

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

214

вплотную придвинулся к Павлу, съежившемуся у приставного столика. В кабинете воцарилась
гнетущая тишина. Остановившись возле Павла, я мирно, с сочувствием произнес:

– Это была не грязь, Павел. И ты это знаешь.
Свидетель  продолжал  отмалчиваться, уставившись  в  какую-то  точку  на  полу. В  этот

момент, подчиняясь  как  будто  кому-то  другому, а  не  мне, ладонь  моей  руки  бережно
прикоснулась к склоненной голове понуро сидевшего свидетеля и, как ребенка, погладила его
спутанные потные волосы.

– Чего  ты  боишься? – спокойно  сказал  я. – Договаривай. Павел  поднял  на  меня  глаза  и

выдавил:

– Кровь, да?
– Разве не понял? – вопросом на вопрос ответил я.
– Понял. – Павел досадливо махнул рукой. – Все я понял. Спросил его. Он сказал, что его

окровавили в драке какие-то ребята. Вот как было тогда"78.

Корректное "вторжение в личное пространство" может оказаться полезным и в ситуации

другого типа – в том случае, когда достоверность сообщаемых следователю данных не ставится
под  сомнение. Сократив  до  возможного  предела  дистанцию  между  собой  и  допрашиваемым
(например, пересев  поближе  к  нему), следователь  сможет  стимулировать  продолжение,
углубление  откровенного  разговора, возобновление  почему-то  угасшей  речевой  активности
допрашиваемого, выявление  таких  интересующих  следствие  деталей, которые  при  обычном
способе допроса могут оказаться неосвещенными.

Неожиданная постановка основного вопроса

Тактика  сочетания  вербального  и  невербального  способов  воздействия  на

допрашиваемого  в  целях  побудить  его  к  даче  правдивых  показаний  существенно  повышает
КПД  традиционного  приема, который  называется  неожиданной  постановкой  основного
вопроса. С  позиции  рассматриваемого  подхода  рекомендуется: прежде  чем  задать  основной
вопрос, допрашиваемому  необходимо  дать  возможность  расслабиться. Для  этого  следователь,
например, может  сделать  вид, что  углубился  в  изучение  своих  записей, попутно  задавая
малозначительные  вопросы. Нужный  результат  может  быть  достигнут  также  путем  паузы  в
допросе (в частности, для того, чтобы выпить стакан чая), перевода разговора на нейтральную
тему. Совершив  такой  маневр  и  убедившись  в  том, что  допрашиваемый  раскрепостился,
ослабил  контроль  за  ситуацией  и  самим  собой, следователь  быстро поднимает  голову и, всем
своим видом показав ему, что требует немедленного ответа, задает тот вопрос, ради которого и
осуществил соответствующую подготовительную комбинацию. Для оказания дополнительного
психологического  эффекта при этом можно воспользоваться упомянутым  приемом вторжения
(проникновения) в  личное  пространство  допрашиваемого. Наиболее  целесообразно  это  тогда,
когда  интересующий  следователя  вопрос  подан  в  лаконичной, сжатой  форме  и  на  него
ожидается односложный ответ типа: "Да" или "Нет".

Эти  и  другие  приемы подобного  плана не  всегда "срабатывают", когда  допрашиваемый,

избравший  линию "глухой  обороны", напряжен  и  находится  в  сильно  закрытом  положении
(смотрит  исподлобья, голова  и  плечи  опущены, кулаки  сжаты, зубы  стиснуты, руки  и  ноги
сдвинуты и  т.д.). Поэтому, прежде чем  демонстрировать основной  вопрос, нужно постараться
"раскрыть" допрашиваемого  и  тем самым сделать  его более восприимчивым  к управляющему
воздействию следователя.

Один  из  приемов, способствующий  тому, чтобы  допрашиваемый  раскрылся, основан  на

принципе "отзеркаливания". Он  предполагает  следующее. В  нужный  момент  следователь
подчеркнуто  демонстрирует  открытость  своей  позы. Тем  самым  он  как  бы  невербально
сигнализирует  допрашиваемому, побуждает  его  последовать  своему  примеру. При
осуществлении  комбинации, сочетающей  открытую  позу  с  наклоном  корпуса  в  сторону

78

Записки криминалистов.

  – Вып. 1. – М.: Юрикон, 1993. – С. 5–15.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

215

допрашиваемого, шансы на то, что закрытый допрашиваемый раскроется, повышаются.

Другой  прием  состоит  в  позитивной (в  определенный  момент  допроса) оценке  той  или

иной  части  информации, сообщаемой  допрашиваемым, в  поощрении  каких-либо
установленных  актов  его  некриминального  поведения. Подобным  образом  может  быть
стимулировано  раскрепощение  допрашиваемого, нейтрализация  его  внутреннего  напряжения,
принятие открытой позы.

Прост, но часто эффективен и такой прием: чтобы раскрыть допрашиваемого, занявшего

защитную  позу, нужно  дать  ему  в  руки  какой-либо  предмет, предложить  что-то  сделать
(например предложить стакан чая, курящему – сигарету; попросить наклониться, чтобы лучше
рассмотреть  какой-то  текст, рисунок  и  т.п.). Естественно, просьба, предложение, действие
следователя  не  должны  быть  случайными, нелогичными. Чтобы  не  вызвать  подозрения  у
допрашиваемого, они  должны  быть  адекватными  ситуации  и  четко  вписываться  в  контекст
допроса.

Какие же выводы можно сделать из всего сказанного?

Вывод 1.

  Традиционный  взгляд  на  допрос  как  на  процессуальный  институт,

базирующийся лишь на учете вербального аспекта допроса как способа собирания личностной
информации, при  всей  его  актуальности  не  позволяет  исчерпывающе  вскрыть  и
целенаправленно  использовать  в  следственной  практике  весь  богатый  потенциал  данного
следственного действия. Целям оптимизации допроса способствует подход, ориентирующий на
необходимость  постановки  на «службу» предварительного  расследования  в  комплексе  как
вербальных, так и невербальных ресурсов допроса. Овладение ими и умелое их использование
существенно расширяет тактические возможности следователя, повышает КПД его активности
во время допроса.

Вывод 2

  .  С  самого  начала  и  до  конца  диалога  ЕЮ  время  допроса  для  следователя

наиболее предпочтительна открытая поза (ноги расставлены, руки раскрыты, ладони повернуты
вверх, тело развернуто в сторону допрашиваемого и т.д.). Важно сочетать такое положение тела
следователя  по  отношению  к  допрашиваемому  со  взглядом, направленным  прямо  в  глаза
последнего, отсутствием  не  вызванных  необходимостью  излишних  жестов  и  мимики, с
наклоном его корпуса в сторону допрашиваемого. Открытая поза следователя обязательна при
постановке  основного (основных) вопроса. Как  правило, нельзя  спешить  задавать  основной
вопрос тогда, когда допрашиваемый сильно скован и находится в закрытой позе. В этом случае
необходимо вначале принять меры, позволяющие раскрыть допрашиваемого.

Вывод 3.

  На  первой  стадии  информационного  взаимодействия  следователя  и  лица,

вызванного  для  дачи  показаний, в  период, предшествующий  началу  официальной  части
допроса, не  следует  жалеть  усилий (они  потом  окупятся  сторицей) для  установления
обстановки доверительности, откровенности, взаимопонимания. Следователь должен помнить,
что  волнение, скованность, осторожность  в  высказываниях  естественны  для  вызванных  на
допрос, и  устранение  нежелательного  психологического  фона – необходимое  условие
установления  психологического  контакта  с  допрашиваемым, от  которого  зависит
продуктивность  допроса. Следователю  всегда  нужно  помнить, что  установленный
психологический контакт – вещь хрупкая, требующая бережного отношения. Психологический
контакт, когда он достигнут, нуждается в непрерывной поддержке и развитии по ходу допроса.

Вывод 4.

  Анализируя  вербальные  и  невербальные  данные, поступающие  от

допрашиваемого, делая  на  этой  базе  те  или  иные  предположения, выводы, принимая
соответствующие  решения, стимулирующие  процесс  конструктивного  информационного
взаимодействия с допрашиваемым, следователь не должен забывать, что все его вербальные и
невербальные реакции являются объектом пристального наблюдения, осмысления и оценки со
стороны допрашиваемого. Последний, как и он сам, также воспринимает и на сознательном, и
на подсознательном уровне сигналы, поступающие к нему от различных компонентов речевой
и  неречевой  коммуникации  следователя, учитывая  их  при  выборе  способа  своего  поведения,
корректировке, развитии  либо  торможении  своей  активности. Помня  об  этом, определяя
стратегию и тактику своего поведения во время допроса, следователю необходимо внимательно
отслеживать  реакцию  допрашиваемого  на  содержание  своей  устной  речи, держать  под
постоянным  контролем  соответствие  смыслового  наполнения  произнесенных  им  слов, фраз,

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

216

предложений, громкости, тональности  устной  речи, жестам  и  другим  своим  невербальным
проявлениям. Соответствующий  контроль  и  своевременная, адекватная  корректировка
поведения  следователя  позволяют  не  допустить  возникновения  и  осложнения  нежелательных
ситуаций, отрицательно  сказывающихся  на  желании  допрашиваемого  вступать  с  ним  в
откровенный,  конструктивный  диалог  и  давать  правдивые  показания.  Если  же  по  какой-то
причине сложилась нежелательная ситуация, задача следователя сделать все от него зависящее
для  перевода  ее  на  законной  и  этичной  основе  в  нужное  русло  путем  принятия
незамедлительных мер вербального и невербального характера.

Вывод 5

  .  Структура  процесса  информационного  взаимодействия  субъекта  выявления  и

раскрытия  преступления  с  носителем  уголовно-релевантной  личностной  информации
складывается из следующих этапов:

1) подготовительной  деятельности, связанного  с  выходом  на  носителя  информации,

обеспечением  возможности  непосредственного  с  ним  информационного  контакта, созданием
предпосылок для достижения целей этого контакта;

2) вступления  в  непосредственный  контакт, предшествующего  обсуждению  предмета

коммуникации;

3) предметного информационного взаимодействия коммуникаторов;
4) постпредметного информационного взаимодействия коммуникаторов.
При  подготовке  к  беседе, опросу, допросу  кого-либо, особенно  в  случае  встречи  с

носителем особо ценной информации, необходимо заранее определить наиболее оптимальные
для  предстоящей  коммуникации  место, окружение  и  момент  контакта. Организуя
информационный  контакт  с  носителем  личностной  информации, всегда  необходимо  помнить,
что  основы  предстоящего  предметного  информационного  взаимодействия, все  его  плюсы  и
минусы закладываются на этом этапе.

При  вступлении  в  стадию  непосредственного  информационного  взаимодействия  с

носителем 

информации 

необходимо 

избегать 

скучного, банального, излишне

заформализированного  начала  обмена  информацией, проявления  неуверенности  и  малейшего
неуважения  к  собеседнику. За  исключением  экстраординарных  ситуаций, требующих
немедленного  разрешения, нецелесообразно  с  ходу  форсировать  события, сразу  приступать  к
делу, "взяв быка за рога".

Для  ликвидации  или  уменьшения  состояния  тревожности  у  собеседника, снятия

напряженности  и  обретения  доверия  желательно  иметь  внешний  вид  и  выражение  лица,
приятные  для  него, обращаться  к  своему  визави  уважительно (например, называть  молодых
людей  по  имени, взрослых – по  имени  и  отчеству), находиться  по  отношению  к  нему  в
открытой  позе,  немного  наклоняясь  в  разговоре  в  его  сторону,  высказать  в  нужный  момент
какую-либо  шутку, рассказать  уместный  деликатный  анекдот, заставляющие  собеседника
искренне  рассмеяться (если, конечно, ситуация, по  поводу  которой  происходит  общение, не
препятствует этому). Не стоит забывать о возможности комплиментарного комментария вкуса,
репутации, деловых способностей и иных позитивных черт коммуникатора или чего-то другого,
что личностно значимо для него, что составляет предмет его гордости, предпочтений, является
объектом его ценностных ориентации.

Для  усиления  интереса  собеседника  к  обсуждаемой  теме  можно  задавать  не

настораживающие  вопросы  профессионального, житейского, хоббистского  характера, на
которые  он  захочет  с  удовольствием  ответить. Этому  же  способствуют  ведение  разговора  с
позиции интересов собеседника и обсуждение тем, связанных с его проблемами.

Ориентации  беседы  в  нужном  направлении  могут  способствовать  привлечение

ассоциаций, помогающих перебросить «мостик» между началом, «затравкой и проталкиванием
идей» (выражение  В. Кандыбы79), описание  какого-либо  события, обстоятельства (уличной
сцены, случая, данных  своего  наблюдения  и  т.п.), как  бы  между  прочим  увязанного  с
предметом  обсуждения, упоминание  нескольких  важных  для  партнера  по  коммуникации
вопросов, которые через должное смещение акцентов соотносятся с намеченной темой.

79

Кандыба В.

  Криминальный гипноз. – СПб., 1999. – С. 248.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

217

Выбор  аргументации  осуществляется  с  учетом  личностных  особенностей  носителя

информации:

•  проводимая  идея  должна  находить  свой  путь  не  только  к  разуму,  но  и  к  эмоциям

собеседника;

• материал для проведения аргументации подбирается в зависимости от типа (образное –

логическое) вкупе  с  качеством (гибкое, косное, конформное, самостоятельное) мышления
собеседника;

• имеет  смысл  применять  лишь  такие  аргументы, которые  в  силу  настроя, настроения,

образа мышления, интеллекта и имеющейся информации данный человек способен воспринять;

• в  ходе  убеждения  желательно  использовать  как  абстрактные  выводы, так  и  зримую

конкретную фактуру, на которой легче убеждать лиц, не владеющих абстрактным мышлением;

• с конформистами проходят ссылки на авторитеты, красочные, выспренние фразы и упор

на чувство общности с другими;

• при самостоятельном мышлении визави используется логика, обоснования с намеком на

возможность личной выгоды как морального, так и материального плана;

• при  заметной  косности  мышления  перспективно  разжигание  эмоций  в  опоре  на

эмпирические данные.

Установлению  нужного  ритма  разговора  и  порядка  предъявления  аргументов

способствует  твердая  вера  в  истинность  того,  в  чем  вы  хотите  убедить  других,  ибо  люди
подсознательно  улавливают  отношение  говорящего  к  сообщаемому, а  всяческая  фальшь
отталкивает.

Ритм речи должен быть довольно ровным. Для начала целесообразно обеспечить единство

в  понимании  ведущих, ключевых  терминов  и  выражений. Ведя  беседу  важно  не  позволять
собеседнику отвлекать себя от намеченной тематики и не отвлекаться самому. Обычно в ходе
приведения  аргументации  надо  говорить  о  преимуществах, а  потом  уже  об  их  недостатках.
Весьма эффективен так называемый "квантовый посыл" сообщения, при котором после выдачи
очередного  факта  или  аргумента  делается  небольшая  пауза  для  осознания  и  закрепления  в
памяти собеседника.

Следует  неукоснительно  придерживаться  следующего  принципа: каждый  последующий

аргумент  должен  быть  весомее, чем  предыдущий. Лучшему  восприятию  новых  идей
способствует подача их таким образом, чтобы они ассоциировались с уже усвоенными. Нельзя
ограничиваться  лишь  простым  перечислением  аргументов. Необходимо  раскрывать  их
содержание, логический  и  эмоциональный  смысл. Если  есть  необходимость  приводить  один
аргумент несколько раз, он должен быть оформлен в новую словесную форму. Проводя беседу,
желательно  оставлять  несколько  аргументов  про  запас  для  употребления  их  в  решающий
момент  при  заметных  колебаниях  позиции  собеседника. Корректировка  дальнейшей
аргументации осуществляется  на  основе тщательно  отслеживаемых  словесных  и  несловесных
реакций  партнера  по  общению. При  определении  реакций  на  те  или  иные  моменты, вокруг
которых разыгрывается "борьба мотивов", необходимо сосредоточиться на этих моментах, раз
за  разом  подавая  те  аргументы, которые  воздействуют  на  собеседника, производят  на  него
максимальное впечатление.

Нейтрализация аргументации оппонента осуществляется так:
• надо  заранее  обдумать  все  резоны  противоположной  стороны  и  подготовить

соответствующие контраргументы;

• аргументацию  оппонента  лучше "торпедировать" перед  подачей  своих  посылов,

анализируя как реальность самих фактов, так и основанные на них выводы.

Доводы оппонента можно нейтрализовать:
• логикой опровержения;
• игнорированием;
• тактичным высмеиванием;
• кажущимся принятием с последующим неожиданным развенчиванием;
• изменением акцентов (выставляя их слабые места и предельно снижая сильные);
• хитроумным превращением их в свои собственные;
• подавлением логики эмоциями;

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

218

• впечатляющей дискредитацией их автора (но не собеседника!);
• ссылкой на авторитеты.
Для  обеспечения  динамичного развития  беседы, если  собеседник  находится  в  состоянии

отрицания, несогласия, целесообразно  не  наступать  до  тех  пор, пока  визави  не  скажет
окончательного «Нет!». Осознав  окончательность  принятого  им  решения, не  пытайтесь  его
переубедить. Следует перевести разговор на нейтральную и по возможности приятную для него
тему. Это  необходимо  для  плавного  перехода  к  предмету  дискуссии  в  ходе  данной  или
предстоящей  беседы  по  теме  и  новому  раунду  преодоления  нежелательной  установки
собеседника80.

Глава 13

Допрос (опрос) по методу когнитивного интервью

13.1. Понятие, содержание, структура допроса (опроса) по методу когнитивного

интервью

Одной  из  причин  того, что  не  все  опасные  преступления  в  России  раскрываются, а

раскрытые  расследуются  не  всегда  качественно, является  отсутствие  у  следователей
необходимых  знаний  об  особенностях  сохранения  информации  в  памяти  человека  и
соответствующих навыков ее "извлечения" из памяти носителя.

Возможности  человеческой  памяти  безграничны. Ученые  называют  память "живым

магнитофоном". В  ее "архивах" хранится  все, что  воспринимает  человек  с  момента  своего
рождения. Установлено  это  было  с  использованием  гипноза  и  электрической  стимуляции
мозговой  коры  во  время  нейрохирургических  операций. Обследуемые  в  таких  случаях
извлекали из "сейфов мозга" такие сведения, о которых они и сами уже не помнили, и только
окружающие  подтверждали  их  подлинность. Да  и  в  обычном, бодрствующем  состоянии
некоторые  люди  могут  демонстрировать  феноменальную  память, запоминая  все  подряд, что
видят  и  слышат, и  описывать  в  мельчайших  подробностях  все  то, что  происходило  с  ними
когда-то. Однако  у  основной  массы  человеческих  индивидов  возникают  трудности  с
запоминанием  и  воспроизведением  информации.  В  нужных  случаях,  особенно  тогда,  когда  в
этом имеется острая необходимость, можно, а подчас и жизненно важно прибегнуть к помощи
когнитивной психологии.

Когнитивная  психология

  – одна  из  ведущих  областей  современной  психологической

науки, изучающая организацию знания в памяти человека, включая соотношение вербальных и
образных  компонентов  в  процессах  запоминания  и  мышления. Отсюда  и  берет  начало  метод
допроса (опроса), получивший название когнитивного интервью.

Понятие когнитивного интервью

Когнитивное интервью –

  это метод получения достоверной, исчерпывающей личностной

(субъективной) информации  от  потерпевших  и  свидетелей  преступления  о  признаках
внешности, поведении преступника (преступников) и обстоятельствах содеянного им (ими) на

80

Прорубов  И.И.

  Научные  основы  допроса  на  предварительном  следствии. – Минск, 1978;

Еникеев  М.И.

Психология  общения  следователя  с  обвиняемым (подозреваемым) // Современные  проблемы  расследования  и
предупреждения  преступлений. – М., 1987. – С. 87–103;

Оптимизация  речевого  воздействия

  /  Отв.  ред.

Р.Г.

Котов. –

  М.: Наука, 1990;

Винокур  Т.Г.

   Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. – М., Наука,

1993;

Проблемы речевого  воздействия

   / Материалы  Всероссийской  научной  конференции. – Вып.  4. –

Ростов-на-Дону, 1996;

Кандыба  В.

  Криминальный  гипноз. – СПб., 1999;

Ронин  Р.

  Своя  разведка. – Минск:

Харвест, 1997;

Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е.

  Психология преступления и наказания. – М.: Пенатес –

Пенаты, 2000. – С. 179–236.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

219

основе реализации системы приемов, базирующихся на достижениях когнитивной психологии.

Авторы  метода – американские  специалисты  Рональд  Фишер  и  Эдвард  Гейзельман,

посвятив  не  один  десяток  лет  своей  научной  карьеры  исследованиям  в  области  когнитивной
психологии, пришли  к  мысли  о  целесообразности  применения  накопленных  в  этой  области
науки  знаний  в  уголовно-правовой  практике. Реализация  данной  идеи  осуществлялась  на
протяжении нескольких лет и завершилась в 1992 году выходом в свет практического пособия
для полицейских и следователей.

Исследование  проводилось  в  тесном  контакте  с  лучшими  полицейскими  детективами

США  и  Израиля, выступавшими  как  в  качестве  консультантов, так  и  в  роли  первых
пользователей  нового  метода. Сами  же  авторы  провели  сотни  часов  за  прослушиванием
магнитофонных  записей  и  последующим  анализом  интервью, проведенных  опытными
детективами. По просьбе полицейских и частных детективов они также лично провели не один
десяток  интервью  потерпевших  и  свидетелей  по  разным  категориям  дел. Лабораторные  и
полевые  испытания  завершились  успешно, и  метод  когнитивного  интервью  прочно  вошел  в
тактический арсенал полицейских и следователей, добивающихся на его основе более весомых
результатов, нежели  при  ведении  опроса  и  допроса  обычными  способами. Так, опытные
детективы  Департамента  полиции  г. Майами (штат  Флорида) после  овладения  методикой
когнитивного интервью стали получать на 47% больше значимой для следствия информации по
сравнению  с  тем, что  им  удавалось  достичь  на  базе  традиционных  подходов  к  опросу  и
допросу. Еще большим оказался информационный выигрыш у детективов Великобритании, где
проводились аналогичные исследования.

На  какие  же  объективные  предпосылки  опирается  когнитивное  интервью  как метод, так

быстро завоевавший признание зарубежных сыщиков и следователей?

В  основе  анализируемого  метода  лежат  выявленные  психологами  закономерности

функционирования человеческой памяти и прежде всего принцип специфичности кодирования
и  воспроизведения  человеком  информации, а  также  принцип  мультикомпонентности  следа
памяти.

В  соответствии  с  первым  принципом  эффективность  припоминания  предопределяется

степенью  сходства  условий  припоминания  с  условиями  восприятия  и  запечатления  в  памяти
(кодирования) информации. Иначе  говоря, чем  больше  степень  сходства  между  ситуацией
фиксации  в  памяти  описываемого  события, тем  безошибочней, обстоятельней, точнее  будут
сообщаемые интервьюируемым сведения. Причем для достижения ожидаемого эффекта совсем
необязательно  проводить  интервью' на  месте  восприятия  события, интересующего  следствие.
Для этого зачастую достаточно мысленно представить обстановку, механизм развития события,
а также актуализировать испытанные в процессе его восприятия переживания.

Исходя же из принципа мультикомпонентности следа памяти, постулируется, что каждый

такой  след  не  является  неким  единым, неделимым, обобщенным  представлением  события
прошлого. Напротив, след  памяти  рассматривается  как  сложный  конгломерат, состоящий  из
множества  разнородных  признаков. В  определенный  момент  постсобытийной  ситуации
некоторая часть этих признаков доступна для припоминания, а какие-то признаки упускаются
из  виду, хотя следы  их в  памяти  сохраняются  и  при  определенных  условиях активизируются.
Таким  образом, то, что  недоступно  при  одной  стратегии  и  технологии  припоминания,
становится  реально  возможным  при  иных  подходах. Отсюда  вытекает  и  практическая
значимость когнитивного интервью. Она состоит в том, что рассматриваемый метод, опираясь
на  приемы  активизации  различных  слоев  и  участков  памяти  интервьюируемого, помогает
последнему вспомнить важные для дела обстоятельства и нюансы описываемого события.

Следует  заметить, что с точки  зрения  структурного аспекта  когнитивное  интервью  мало

чем  отличается  от  типовой  методической  схемы  допроса, разработанной  российскими
криминалистами. Однако при общем внешнем сходстве того и другого имеются существенные
различия  в  содержательном  наполнении  отдельных  этапов  опроса  и  допроса. В  этом  плане
позиция зарубежных специалистов представляется предпочтительней в силу ее более высокой
прикладной значимости.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

220

Методические приемы когнитивного интервью

Цель  когнитивного  интервью  состоит  в  том, чтобы  при  помощи  определенных  приемов

активизировать  различные  слои  памяти  опрашиваемого (допрашиваемого) лица, т.е. помочь
ему  вспомнить  важные  для  дела  факты, обстоятельства, моменты, признаки. Таких  приемов
четыре: 1) мысленное, а затем вербальное воссоздание (восстановление) контекста события, 2)
детализация, 3) припоминание  обстоятельств  в  различной  последовательности, 4) смена
перспективы.

Вербальное (словесное)

воссоздание  контекста  события

  предполагает  следующее.

Интервьюируемому  лицу  предлагается  в  форме  свободного  рассказа  дать  описание
окружающей  обстановки (общего  вида  помещения, расположения  мебели, погодных  условий,
освещенности, своего  местонахождения, испытанных  чувств  и  переживаний, реакций  на
происходившее  событие, интересующее  следствие, обстоятельств, сопутствующих  этому
событию) на том месте, где происходило событие, по поводу которого даются показания. Иначе
говоря, имеется в виду характеристика окружающей материальной микросреды, на фоне и при
опосредованном воздействии которой протекало исследуемое деяние. О его обстоятельствах и
участниках  при  воссоздании  контекста  события  речь  пока  не  ведется. Эти  вопросы
рассматриваются  в  ходе

детального  описания  события.

  На  данном  этапе  развития  допроса

следователь исходит из необходимости убедить интервьюируемого в том, чтобы тот рассказал
об  обстоятельствах  преступления  как  можно  подробнее, не  упуская  никаких  мелочей,
кажущихся интервьюируемому незначительными, деталей, пустяков, по поводу которых он тем
не  менее  убежден, что  они  имели  место  в  действительности. Максимально  детализируемым
показаниям 

способствует

припоминание 

обстоятельств 

события 

в 

различной

последовательности.

Обычно  допрашиваемый  рассказывает  о  чем-либо  с  самого  начала  и  в  той

последовательности, как происходили события. Между тем некоторые лица могут припомнить
больше  информации, воспроизводя  события  в  обратном  порядке. Поэтому  следователь  может
предложить интервьюируемому начать описание с факта, который произвел на него наиболее
сильное  впечатление, и  уже  от  этого  факта  продвигаться  во  времени  вперед  или  назад.
Возможно иное предложение – начать рассказ о событии с конца, последовательно продвигаясь
к его началу.

Смена  перспективы.

  Следователь просит интервьюируемого описать событие, поставив

себя  на  место  какого-либо  другого  присутствовавшего  при  этом  наблюдателя.  В  этом  случае
событие  описывается  с  позиции  каждого  из  очевидцев. Выслушав  допрашиваемого,
следователь  задает  вопросы, направленные  на  уточнение  и  детализацию  интересующих  его
фактов и обстоятельств. В их круг входят вопросы, связанные с описанием действующих лиц,

их

  пола, расы, возраста, веса, цвета глаз, волос, их длины, прически и т.п. При затруднении в

ответе  могут  быть  заданы  вопросы  типа: «Похож  ли  персонаж  на  кого-либо  из  знакомых?»,
«Если да, то чем именно?», «Не было ли чего-нибудь необычного в его внешности?», «Можно
ли по внешним признакам отнести его к какому-то стереотипу?».

Важное  значение  с  рассматриваемой  точки  зрения  имеет  выяснение  употребляемых  в

разговоре  действующих  лиц  исследуемого  события  фамилий  и  имен. При  затруднении  в
ответах  может  быть  предложено  путем  перебора  алфавита  восстановить, было  ли  это  имя
(фамилия) иностранным; не обменивались ли участники события словами из серии количеств,
чисел, цифр; какие  особенности  имели  голоса, акцент, интонация  и  речевые  характеристики
действующих  лиц. Наряду  с  этим  допрашиваемому  следует  предложить  дать  описание
обстановки, предметов, находившихся  на  месте  события, эмоциональной  реакции  на  событие
самого интервьюируемого и других лиц.

Эти  и  ряд  других  подобных  вопросов, способствующих  активизации  памяти

интервьюируемого, позволяют получить достаточно подробную и достоверную информацию об
обстоятельствах и участниках расследуемого преступления.

Этапы интервью

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

221

Процедуру  допроса  по  методу  когнитивного  интервью  можно  разделить  на  пять  стадий

(этапов, шагов). Первую из них условно можно назвать как создание предпосылок. Речь идет о
предварительном  формировании  условий, организационно-психологических  факторов,
обеспечивающих  успех  получения  полезной  для  дела  информации. Данные  предпосылки
создаются  сразу  же  после  вступления  следователя (оперативного  работника) в
непосредственное  взаимодействие  с  носителем  искомой  информации, до  начала  речевой
коммуникации  по  существу  дела. От  интервьюирующего  на  этой  стадии  требуется  многое:
умение  быстро  и  точно  по  незначительным  вербальным  и  невербальным  проявлениям,
реакциям, признакам, черточкам  и  деталям  распознать  социально-психологический  образ
партнера  по  речевому  общению, установить  с  ним  отношения  доверия  и  взаимопонимания, в
том числе путем создания у собеседника благоприятного впечатления об инициаторе интервью.

Именно  на  этой  стадии  общения  закладываются  предпосылки, способствующие  тому,

чтобы  побудить  интервьюируемого  к  активной  актуализации  мысленных  образов  и  передаче
полной, достоверной, максимально  детализированной  информации, которой  он  владеет, сам
порой  того  не  осознавая. И  не  случайно  поэтому, после  установления  психологического
контакта, разъяснения  сути  проблемы, вызвавшей  необходимость  их  конструктивного
взаимодействия, "настроив  собеседника  на  нужную  волну", интервьюирующий  как  бы  в
порядке инструктажа предлагает ему предельно сконцентрироваться, ничего не пропускать, не
придумывать ответы на предстоящие вопросы.

Вслед  за  этим  наступает  новая  стадия  допроса (опроса) – разговор  переводится  в

плоскость  так  называемого

свободного рассказа

  о предмете допроса. Продуктивности такого

рассказа  способствует  соблюдение  инициатором  интервью  ряда  правил. Его  вербальная  и
невербальная  активность  должны  помогать  коммуникатору  мысленно  воссоздать  и
охарактеризовать  общий  и  детальный  планы  события (это  должно  делаться  в  свободной,
повествовательной  форме). Не  рекомендуется  прерывать  рассказчика, задавать  ему  по  ходу
повествования  уточняющие  или детализирующие вопросы. Все это можно  сделать  позднее. В
том  случае, когда  интервьюируемый, не  договорив  до  конца, вдруг  остановит  свой  рассказ,
целесообразно выдержать паузу, не спешить «подталкивать» рассказчика вопросами. Наиболее
важные  для  расследования  обстоятельства, объекты, фрагменты  и  детали  сюжета  должны
браться  на  заметку, фиксироваться  в  блокноте  для  подробной  их  детализации, уточнения  на
следующей  стадии  общения. Особое  внимание  необходимо  уделять  наиболее  ярким,
отчетливым, хорошо  запомнившимся  образам  собеседника. Анализируя  их  про  себя  по  ходу
рассказа, интервьюирующий  должен  сразу  же  мысленно  определять, каким  способом  ему
следует  несколько  позже  осуществить «зондирование  образов», какие  и  в  какой
последовательности  для  этого  требуется  поставить  вопросы. Определив  таким  путем
«стратегию  зондирования», интервьюирующий, выслушав  до  конца  свободный  рассказ
собеседника, переходит к этой стадии допроса.

Стадия

зондирования

  (пробинга) кодов  памяти  обычно  начинается  с  того, что

интервьюируемому  напоминается  важность  концентрации  его  внимания  на  наиболее
существенном  коде  памяти (образе, представлении) и  воссоздания  контекста  описываемого
события. Для  того  чтобы  лучше  сосредоточиться, интервьюируемому  даже  может  быть
предложено в момент воспоминаний закрыть глаза. По ходу зондирования интервьюирующий
оперирует  открытыми  вопросами, напоминает  о  необходимости  не  упускать  детали, но  не
прерывает  повествование  во  время  ответа  на  вопрос (о  сообщаемых  деталях  делаются
подробные записи, например, в блокноте).

Процедура вызывания существенного, наиболее важного мысленного образа начинается с

воссоздания  окружающих  условий  и  психологического  контекста, связанного  со
специфическим  моментом  события. При  этом  необходимо  анализировать  и  слова, и
невербальные  действия, сопровождавшие  описание  интервьюируемым  этого  специфического
события  в  свободном  рассказе.  После  того  как  следователь  "подвел"  интервьюируемого  к
нужному образу, он должен:

а) попросить  интервьюируемого  возможно  более "зримо", более  отчетливо  мысленно

воспроизвести этот образ;

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

222

б) как можно детальнее его описать.
Эти  два  компонента – формирование (представление) образа  и  его  описание – должны

быть разделены временным интервалом, достаточным для того, чтобы интервьюируемый успел
вызвать  в  своем  сознании  отчетливый  образ. Распространенная  ошибка  неопытных
следователей состоит в том, что они, предложив "вызвать" образ, сразу же просят его описать,
не  оставляя  времени  на  то, чтобы  образ  мог  отчетливо "вырисоваться" в  представлении
интервьюируемого.

Для того, чтобы получить ту информацию, которая его интересует, следователь должен:
а) сформулировать  вопрос  так, чтобы  направить  внимание  на  ту  часть  образа, которая

может содержать нужную информацию;

б) задать открытый вопрос;
в) попросить интервьюируемого дать детальное, исчерпывающее описание.
Описание  мысленных  образов – основной  источник  получения  следственно  значимой

информации  в  когнитивном  интервью. Именно  поэтому  так  важно  не  прерывать  ответ
интервьюируемого, создать  у  него  установку  на  полный, развернутый  ответ  и  не  торопиться
задавать  следующий  вопрос  после  того, как  интервьюируемый  замолчал. Нужно  выдержать
паузу, побудив его "еще порыться в памяти".

Может случиться, что из активизированного в представлении  образа  будет извлечена  не

вся  информация. В  таком  случае  следователь  может  либо  задать  закрытые  вопросы, либо
поставить  открытый  вопрос, но  более "ограниченного  радиуса  действия" (например, типа:
"опишите  его  рот"). Иногда  по  ходу  интервью  появляется  новая  информация,
свидетельствующая  о  том, что  при  первичном  пробинге  из  образа  была  извлечена  не  вся
информация. Например, описывая  левую  часть  лица  нападавшего, интервьюируемый  не
упомянул о том, что в левом ухе была серьга. Возможно, что в тот момент он просто не смог об
этом вспомнить. В подобных случаях повторный пробинг должен быть ориентирован только на
получение новой искомой информации, он должен быть узконаправленным.

"Вычерпав" всю необходимую информацию из наиболее яркого, хорошо запомнившегося

допрашиваемому  образа (образов), следователь  приступает  к  зондированию  оставшихся
образов. После  этого  есть  смысл  осуществить  повторное  зондирование  образов,
активизированных ранее.

На  следующей,

обзорной,

  стадии  осуществляются  совместный (вместе  с

проинтервьюированным  лицом) обзор  и  анализ  информации, которая  воспринята
интервьюирующим и зафиксирована в его памяти и блокноте (протоколе, иным способом). Это
дает возможность интервьюируемому проверить, точно ли записано то, что он говорил, а также
вспомнить  то, что  было  упущено, поскольку  в  процессе  обзора  предоставляется
дополнительная возможность для припоминания новой информации. Чтобы такая возможность
была  использована, следователь  должен  говорить  медленно, отчетливо  произнося  каждую
фразу  и  делая  паузу  после  каждого  фрагмента  интервью. Перед  началом  обзорной  части
интервью  следователь  просит  интервьюируемого  сразу  же  сообщить  ему  о  том, что  нового
вдруг удастся вспомнить, и о том, где следователь что-то не так понял, что в его записях нужно
скорректировать. Интервьюируемый  должен  быть  ориентирован  на  внимательное, активное
слушание. Если по ходу обзора выявятся какие-либо дополнительные образы, следует провести
их пробинг с целью получения детализированной информации.

На  пятой,

завершающей,

  стадии  рассматриваемого  действия  у  интервьюируемого

выясняются  полные  сведения  о  нем (анкетные  данные), ему  делается  предложение  позвонить
интервьюирующему, если вспомнит что-то новое (для этого ему передается визитная карточка
следователя). В задачу последнего также входит создание у собеседника перед тем, как с ним
расстаться, последнего позитивного впечатления о том, кто его интервьюировал.

Приемы припоминания специфических признаков

При  осуществлении  допроса  по  методу  когнитивного  интервью  особое  внимание

следователь должен уделять выяснению у допрашиваемого специфических признаков (деталей,

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

223

особенностей) устанавливаемых  по  делу  лиц  и  других  объектов, позволяющих
индивидуализировать эти объекты, что крайне важно для обеспечения их быстрого выявления и
идентификации. Приемы  припоминания  подобных  признаков  базируются  на  двух
основополагающих психологических принципах.

Принцип  первый.

  Знание о  событии  представлено  в  сознании (памяти) в  виде «набора»

отдельных признаков (характеристик) этого события.

Принцип  второй.

  Различные  признаки  находятся  в  тесной  взаимосвязи. Поэтому

припоминание (активизация) одного  признака  может  стимулировать  припоминание  других
признаков, с  ним  связанных. Если  допрашиваемый  не  может  вспомнить  имя  преступника,
которое  называлось  его  сообщником  во  время  происшествия, он, тем  не  менее, может  легко
припомнить  некоторые  характеристики  этого  имени  (например,  было  ли  оно  длинным  или
коротким). Припоминание одного признака облегчает «доступ» к другим, комбинация которых,
в конечном счете, поможет вспомнить и само имя. Основной прием, которым в данном случае
надлежит  пользоваться  следователю, заключается  в  том, чтобы  побудить  допрашиваемого
думать о частных признаках, то есть об отдельных, относительно автономных характеристиках
объекта.

Любой воспринятый ранее объект может быть описан посредством бесконечно большого

перечисления  признаков. Например, если  свидетель  мельком  видел  номерной  знак
удаляющейся машины, то он мог заметить, что:

1) система составляющих его символов состояла в основном из цифр;
2) буквенные символы были согласными;
3) две цифры в последовательности повторялись дважды;
4) первая цифра была кругообразной;
5) цифры имели сходство с номером телефона отца свидетеля;
6) свидетель старался запомнить три последние цифры;
7) название второй цифры состояло из двух слогов;
8) символы были оранжевого цвета на черном фоне.
Признаки, о которых идет речь, подразделяются на три группы:
а) свойства припоминаемого объекта, не связанные с контекстом события;
б) характеристики  объекта, проявляющиеся  в  специфическом  контексте (оранжевые

символы на черном фоне);

в) личностно значимые или субъективные интерпретации события (последние три цифры

напоминают о номере телефона отца).

Выбор тактики интервьюирования должен соотноситься с этими тремя типами признаков:

во-первых, с  независимыми, свободными  от  расследуемого  события; во-вторых, с
контекстуальными; в-третьих, с субъективными признаками.

Поскольку  процедуры  припоминания одинаковы  для  всех  типов  объектов  восприятия, о

которых даются показания, рассмотрим  их на двух специфических примерах – припоминание
имен и припоминание буквенно-цифровых обозначений (образов).

Чтобы  облегчить  припоминание  имен, следователь  может  предложить  допрашиваемому

думать о следующих событийно-независимых признаках:

1) частоте встречаемости (было имя распространенным или редким, необычным);
2) этническо-национальной принадлежности (было ли это имя характерно для какой-либо

этнической (национальной) группы населения);

3) длине (было имя длинным или коротким; из скольких примерно слогов оно состояло);
4) о том, какой слог в имени был ударным (на какой слог падало ударение);
5) о  том, с  какой  буквы  начиналось  имя (допрашиваемому  следует  рекомендовать

вспомнить первую букву имени, перебирая алфавит от "а" до "я").

К числу контекстуальных признаков имен можно отнести следующие:
1) особенности  голоса  говорящего (интервьюируемому  следует  предложить  думать  о

голосе говорящего в тот момент, когда он произносит имя);

2) визуальный  паттерн  или "созвездие  признаков" (следователь: "Думайте  о  почерке,

каким было написано имя");

3) локальный контекст (следователь: "Думайте  о  месте, в котором на  листе размещалось

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

224

имя", или "Где стоял говорящий в момент произнесения имени?");

4) связь с другими именами (следователь: "Упоминались ли еще какие-либо имена?").
В круг субъективных признаков имен входят, например, такие:
1) сходство с другими именами ("Не было ли похоже имя на имя известного Вам лица?");
2) привязка ("Не  говорит  ли  имя  о  профессиональной  или  групповой  принадлежности

(политической партии, религиозной организации, спортивной команде и т.п.");

3) благозвучность (приятность) имени ("Приятно или неприятно звучит имя?").
Для того чтобы облегчить припоминание буквенно-цифровых образов (номерных знаков

машин, номеров телефонов, адресов и т.п.), следователь может предложить интервьюируемому
думать о следующих событийно-независимых признаках:

1) длине ("Много  ли  знаков  было  в  обозначении? Была  ли  последовательность  длинной

(короткой)?");

2) порядке ("Цифры  следовали  в  восходящем (нисходящем) порядке, буквы – в

алфавитном порядке?");

3) смешанности ("Состояла ли последовательность исключительно из цифр (букв) или же

из тех и других?");

4) повторяемости ("Были ли в обозначении повторяющиеся знаки (например, 6699)?");
5) четности-нечетности ("Каких цифр было больше – четных, нечетных?");
6) величине ("Были ли цифры большими, маленькими?");
7) типе букв ("Каких букв было больше – гласных, согласных?");
8) произносимости ("Легко (трудно) произносятся буквенные сочетания?").
К числу контекстуальных признаков цифровых обозначений могут быть отнесены:
1)  способ  предъявления  ("Если  цифры  были  названы,  думать  о  голосе  говорящего,  если

цифры были написаны – думать о почерке");

2) сенсорный  паттерн  или  совокупность  воспринятых  признаков ("Если  цифры  были

написаны, думать, были ли в их очертаниях прямые или кривые, изогнутые линии; если цифры
были названы, думать о том, состояли ли названия цифр из одного, двух слогов?");

3) топография ("На какой части листа были размещены цифры; где находился говорящий

в момент названия цифр?").

Субъективные признаки буквенно-цифровых образов могут содержаться:
1) в  привычности ("Было  ли  буквенно-цифровое  обозначение  или  часть  его  похожи  на

что-либо уже Вам известное, например, Ваш номер телефона, адрес и т.п.?");

2) в  трудности  припоминания ("Легко  или  трудно  запоминающейся  была

буквенно-цифровая последовательность?").

Очень  важной  задачей  расследования  является  установление  времени  исследуемого

события. Как  показывает  практика, "временную  привязку" события  осуществить  далеко  не
всегда просто.

Если свидетель (потерпевший) не мобилизует волевых усилий для припоминания точной

датировки события, в его показаниях может возникнуть ошибка. Типичной ошибкой является
"приближение" события. В этом случае событие представляется  как "более  недавнее", то есть
совершившимся позже того времени, в какое оно произошло на самом деле.

Эффективным  приемом, позволяющим  повысить  точность  припоминания  времени,

является  выявление  объективных "ориентиров", по  отношению  к  которым  и  определяется
подлинное, а  не  мнимое  время  события. Правильно  сориентироваться  во  времени  помогает
такой, например, вопрос: "Это случилось до или после Вашего дня рождения?".

Другим эффективным приемом, позволяющим локализовать событие во времени, является

идентификация контекста, в который это событие было включено. Вели, к примеру, речь идет о
событиях  далекого  прошлого, то  можно  предложить  интервьюируемому  вспомнить, в  каком
доме  или  городе  он  жил  в  то  время.  Если  речь  идет  о  событии  совсем  недавнем,  то  можно
предложить  вспомнить, какой  фильм, сюжет  показывали  по  телевизору  в  момент  протекания
события.

Каким  приемом  воспользоваться, чтобы  облегчить  интервьюируемому  припоминание

анализируемой информации, следователь решает в зависимости от ситуации, психологической,
возрастной и иных характеристик допрашиваемого.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

225

Завершая анализ сущности допроса по методу когнитивного интервью, нельзя не обратить

внимания на одно исключительно важное обстоятельство. Оно связано с тем, что данный метод
не  следует  рассматривать  в  качестве  единственного  пути  собирания  личностной
ориентирующей и доказательственной информации, как своего рода универсальную панацею от
всех  возможных  трудностей  и  бед  при  получении  показаний  допрашиваемого. Следует  четко
уяснить еще два момента:

1) когнитивное  интервью  рассчитано  на  применение  этого  метода  лишь  при  допросе

(опросе) лица, ставшего  жертвой  преступного  посягательства, а  также  очевидца  содеянного,
непосредственно визуально-слуховым способом воспринимавшего происшедшее, и участников
интересующего следствие события;

2) когнитивное  интервью  может  реально  претендовать  на  ожидаемый  результат  при

допросе  не  всех  подряд  потерпевших  и  очевидцев, а  лишь  тех  из  них, которые  относятся  к
числу  дееспособных, законопослушных  граждан, заинтересованных  в  объективном  исходе
расследования, готовых  и  имеющих  желание  и  возможность  к  конструктивному
сотрудничеству с органами дознания и предварительного следствия.

13.2. Дополнительные рекомендации по тактике допроса (опроса) по методу

когнитивного интервью

Как успокоить допрашиваемого (опрашиваемого)

Для  свидетеля  и  тем  более  для  потерпевшего  ситуация  преступления  всегда  является

экстремальной, угрожающей личной безопасности и потому вызывает всплеск эмоций. А это в
свою  очередь  неблагоприятно  отражается  не  только  на  восприятии  событий, но  и  на  их
последующем  припоминании. Давая  показания, свидетель  и  потерпевший  вынуждены  как  бы
заново 

переживать 

случившееся. Кроме  того, сам  контакт 

с 

представителем

правоохранительных  органов, непривычный  для  большинства  допрашиваемых, усугубляет  их
эмоциональный  дискомфорт  и  волнение. (Психологи  называют  такое  состояние

тревожностью.)

    Имея  это  в  виду,  детектив,  прежде  чем  приступить  к  выявлению

интересующей его информации, должен попытаться снять излишнюю тревожность у носителя
данной информации.

Главное чувство человека, только что пережившего преступление, – страх. Он оказывает

дезорганизующее  влияние  на  всю  психическую  и  физическую  деятельность. Человек
утрачивает  способность  контролировать  ситуацию, у  него  возникает  чувство  собственной
неадекватности. Детектив  может  помочь  избавиться  от  этого  чувства, разъяснив, что  в
подобных  ситуациях  страх – вполне  нормальная  реакция ("Я  хорошо  представляю, что  вы
сейчас  чувствуете", "Мне  самому  однажды  пришлось… и  я  здорово  перепугался…"). Нужно
дать  визави  возможность "излить  душу". Это  поможет  ему  немного  успокоиться  и  будет
способствовать  установлению  эмоционального  контакта  с  детективом. Однако  во  избежание
опасности слишком уклониться от темы, процедура должна быть достаточно' краткой. Цель ее
состоит  в  том, чтобы  показать (лучше  на  конкретных  примерах) допрашиваемому, что  на
действительно  опасную  ситуацию, в  которой  он  оказался, большинство  людей  отреагировали
бы точно таким же образом.

Страх возникает внезапно и "без предупреждения". Поэтому, если допрос проводится не

сразу, а  через  несколько  часов  или  дней, когда  первый  шок  после  пережитого  уже  прошел,
детективу  следует  предупредить  допрашиваемого, что  когда  он  будет  пытаться "воскресить  в
памяти" ситуацию преступления, у него могут возникнуть испытанные в тот момент чувства и
переживания, но они будут не такими сильными, и что теперь ситуация находится у него под
контролем. Сделать  это  можно  следующим  образом: "Когда  Вы  будете  рассказывать  о
преступлении, Вы опять будете волноваться, Вам будет страшно. Но не так сильно, как было
тогда. И потом помните, что сейчас Вы хозяин положения: если в какой-то момент Вы захотите
расслабиться, прийти в себя, скажите мне об этом, и мы сразу же сделаем перерыв".

В  психотерапии  используется  такой  прием: если  речь  идет  об  особенно  травмирующих

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

226

переживаниях, пациенту предлагается вести рассказ от третьего лица: вместо местоимений "я",
"мне" употреблять местоимения "он", "ему". Таким образом жертва описывает случившееся как
бы с позиции стороннего наблюдателя, "отдаляясь от преступления на безопасное расстояние".
Этот  прием  целесообразно  использовать  при  допросе  потерпевших  от  сексуальных
посягательств.

Нужно иметь в виду, что рассказ от третьего лица менее подробен и менее детализирован,

чем  рассказ  от  первого  лица. Однако  при  расследовании  сильно  травматизирующих
преступлений  целесообразнее  выбирать  из  двух  зол  наименьшее, так  как  эмоциональное
состояние  допрашиваемого  является  основным  барьером  для  успешного  припоминания
информации.

Давно  замечено, что  наше эмоциональное состояние проявляется во внешнем  поведении

(когда мы взволнованы – речь ускоряется, мышцы напряжены). Возможен и обратный процесс.
Изменяя  свое  внешнее  поведение, мы  тем  самым  можем  повлиять  и  на  свое  внутреннее,
эмоциональное  состояние. Принимая  это  во  внимание, детектив  может  частично "снять"
тревожность (волнение) допрашиваемого с помощью такого, например, приема: перед началом
рассказа о событии интервьюируемому предлагается расслабиться, сделать несколько глубоких
вдохов  и  выдохов. Детектив  несколько  раз  сам  проделывает  эту  операцию  вместе  с
допрашиваемым. Этот  прием  напоминает  приемы  релаксации, используемые  в  гипнозе.
Следует, однако, подчеркнуть, что когнитивное интервью не имеет с гипнозом ничего общего
прежде всего потому, что гипноз увеличивает внушаемость, а когнитивное интервью – нет.

Другим  приемом, используемым  для  снятия  тревожности  допрашиваемого, является  так

называемый

принцип  синхронности.

    Суть  его  состоит  в  следующем:  доброжелательная,

сдержанная  манера  поведения, спокойная, медленная  речь  детектива  непроизвольно
«индуцирует» аналогичное поведение допрашиваемого.

В любом преступлении одни события являются более стрессогенными (вызывают больше

эмоций), чем  другие. Неудивительно  поэтому, что  вопросы  о  таких  событиях  окажутся  для
интервьюируемого  более  волнующими, чем, скажем, вопросы  биографического  характера.
Негативное  воздействие  таких  вопросов  не  исчезает  сразу  после  ответа, отрицательное
последствие  стресса  будет  сказываться  на  всем  последующем  интервью. Так, в  одном  из
интервью  детектив  задал  потерпевшей вопрос о ноже, которым  ей  угрожал нападавший. Этот
вопрос настолько вывел ее из себя, что допрашиваемая не только не смогла на него ответить, но
и не смогла дать толковых ответов на пять следующих вопросов. Вместе с тем детектив просто
не может не задавать этих "стрессовых" вопросов. Как же быть? Нужно отнести эти стрессовые
вопросы на конец интервью, когда уже получена самая важная детализированная информация.
Подобным  образом  действуют  опытные  журналисты: так  называемые "вопросы-бомбы" они
задают в самом конце интервью.

Если  детектив замечает, что допрашиваемый находится  во взвинченном  состоянии и  эту

взвинченность  не  удается  снять, то  проведение  допроса  целесообразнее  отложить (если  есть
такая  возможность), так  как качественной  информации о событии  преступления  получить  все
равно  не  удастся. При  проведении  повторного  допроса (когда  допрашиваемый  находится  в
более  спокойном  состоянии) следует иметь  в  виду, что если  в  первом  интервью  был  получен
неправильный ответ на вопрос, то вероятность получения правильного ответа на этот вопрос в
последующих  интервью  уменьшается (это  объясняется  особенностями  функционирования
человеческой памяти).

Кроме  того, если  детектив, не  обращая  внимания  на  состояние  допрашиваемого,

продолжает  задавать  вопросы, это  не  способствует  установлению  столь  необходимого
психологического контакта между ним и интервьюируемым.

Лишь  после  того  как  восстановлено  нормальное  состояние  допрашиваемого, можно

перейти  к  описанию  преступления. Начинать  следует  с  ряда "безобидных" (нейтральных)
вопросов, постепенно  переходя  к  более  стрессогенным. Самый  волнующий  для
допрашиваемого вопрос, как уже говорилось, должен быть завершающим.

Как обеспечить активность допрашиваемого

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

227

Успех  припоминания  информации  зависит  от  того, насколько  активно  свидетель  или

потерпевший будут отыскивать эту информацию в памяти. От них требуется не только желание
вспомнить, но и немалые психические усилия. Допрашиваемый должен ощутить себя ведущей
фигурой, потому  что  только  он  владеет  криминалистически  значимой  информацией. Если
лидирующую  позицию  занимает  следователь, а  допрашиваемый  лишь  пассивно  отвечает  на
задаваемые вопросы, значительная доля важной для расследования информации утрачивается.
Иногда ошибочно полагают, что чем больше детализирующих вопросов задаст следователь, тем
более исчерпывающую информацию он получит. На самом деле в более выгодном положении
оказываются  те  следователи, у  которых  больше  говорят  опрашиваемые. В  лабораторном
исследовании было подсчитано количество вопросов, задаваемых следователем при допросе по
традиционному  методу  и  по  методу  когнитивного  интервью.  При  допросе  по  методу
когнитивного  интервью  вопросов  было  задано  меньше (54,0 и 68,9 соответственно), а
информации  получено  больше (41,15 и 29,40 правильных  фактов  соответственно). Эта
закономерность  получила  подтверждение  и  в  исследованиях, проведенных  полицией
Великобритании.

Существуют специальные приемы, помогающие повысить активность допрашиваемого и

побудить его к более развернутому рассказу. Можно прямо сказать, что только он располагает
всей  важной  для  расследования  преступления  информацией, и  поэтому  следователь  ждет  от
него самого подробного рассказа.

("Мари, Вы единственная кто видел преступление. Я сам его не видел, поэтому я надеюсь,

что  Вы  мне  расскажете, что  произошло. Не  ждите  от  меня  вопросов. Я  надеюсь, что  здесь
больше  говорить  будете  Вы. А  сейчас  расскажите  мне, пожалуйста., все, что  сможете
вспомнить о том, что случилось сегодня утром".)

Другой  способ  активизации  допрашиваемого  базируется  на  правильной  постановке

вопросов. Обычно открытые  вопросы ("Опишите, пожалуйста, его  лицо") больше  побуждают
допрашиваемого  к  активному  поиску  информации  в  памяти, чем  вопросы  закрытые ("Какого
цвета были у нее глаза?", "Были ли у него какие-нибудь шрамы?"). Открытые вопросы требуют
более  долгого, обстоятельного  ответа, тогда  как  закрытые  предполагают  быстрый  и
лаконичный  ответ. Неспешно  и  подробно  отвечая  на  открытый  вопрос, допрашиваемый
становится  на  позицию  активного  участника  информационного  взаимодействия, ответив  на
закрытый вопрос, пассивно ждет следующего. Поэтому начинать следует с открытых вопросов
и только потом задавать уточняющие закрытые вопросы.

Очень  распространенная  и  очень  серьезная  ошибка, "сдвигающая" допрашиваемого  с

главной роли активного участника на роль пассивного отвечающего на поставленные вопросы,
состоит  в  том, что  следователь  прерывает  допрашиваемого "на  полуслове", не  давая  ему
закончить  ответ. Анализируя  аудиозаписи  опросов, проводимых  полицейскими  детективами,
создатели  метода  когнитивного  интервью  пришли  к  выводу,  что  наилучших  результатов
добиваются  те  детективы,  которые  умеют  слушать:  они  задают  больше  открытых  вопросов,
редко  перебивают  опрашиваемого, позволяют  ему  больше  говорить. К  сожалению, такая
тактика применяется довольно редко. В типичном опросе детектив задает 26 закрытых и только
3  открытых  вопроса.  Этот  феномен  характерен  не  только  для  американских,  но  и  для
британских  детективов. Ситуация  усугубляется  тем, что  детектив  часто  прерывает
опрашиваемого. Приводимый  пример  является  наглядной  иллюстрацией  вышеуказанных
ошибок.  Детектив  опрашивает  свидетеля  по  делу  о  вооруженном  нападении.  Задав  открытый
вопрос, он примерно через 4,5 секунды прерывает говорящего:

– Расскажите что случилось с Вами и Вашим приятелем 45 минут тому назад?
– Мы сидели в машине. Я откинулся на спинку сидения…
– (Детектив прерывает)… Вспомните, в каком часу это было.
– Где-то около двенадцати. Точно не помню…
– Хорошо. –  Опрашиваемый  собирается  что-то  сказать.  Детектив  прерывает. –  Ваша

машина  была  припаркована  там, где  она  находится  сейчас, то  есть  в  северо-западном  углу
стоянки?

– Да

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

228

– Хорошо. – Опрашиваемый  хочет  что-то  сказать. Детектив  прерывает. – Вы  были  на

переднем сиденье…

Как установить психологический контакт с допрашиваемым

Расследуя  преступление, детективу  приходится  задавать  очень  деликатные  вопросы,

касающиеся сугубо личных проблем, о которых собеседнику не всегда хочется говорить даже с
близкими  друзьями. Особенно  это  относится  к  получению  информации  от  потерпевших  по
делам  о  насильственных  посягательствах. Для  получения  такого  рода  информации  нужно,
чтобы  между  детективом  и  допрашиваемым  установились  доверительные  отношения, чтобы
последний, чувствуя  доброжелательность, понимание, желание  помочь, захотел  перед  ним
раскрыться. В  этом  отношении  задача  детектива  аналогична  задаче  клинического  психолога,
который вначале  должен установить "личные связи" с клиентом и лишь после этого пытаться
"проникнуть" в его интимные переживания. Важное отличие состоит в том, что детектив имеет
ограниченные  возможности  для  встреч  и  бесед  со  своим  "клиентом",  в  то  время  как  курс
психотерапии может растянуться  на  недели и  даже  месяцы. К сожалению, детектив  не  может
воспользоваться  приемами  клинициста, потому  что  не  располагает  для  этого  достаточным
временем. Он  вынужден  довольствоваться  наиболее  доступным. При  этом  очень  важно
избежать  ошибок, ведущих  к  тому, что  опрашиваемый "замкнется" с  самого  начала  беседы.
Чтобы эта опасность не стала реальностью, необходимо руководствоваться двумя принципами:

Персонализировать  допрос, т.е. придать  ему  характер  общения  двух  симпатичных  друг

другу людей.

Проявлять  к  допрашиваемому  знаки  сочувствия, сопереживания, попытаться "поставить

себя на место опрашиваемого", понять его заботы и тревоги.

Персонализация интервью

Одним  из  препятствий  к  получению  полной  и  достоверной  информации  является

"обезличенность" полицейского расследования: детектив и свидетель (жертва) играют каждый
свою  стереотипную  роль.  Детектив,  в  представлении  допрашиваемого,  это  "винтик"
полицейской  машины, выполняющий  свою  часть  работы. Для  детектива  жертва (квартирной
кражи, нападения, изнасилования) – лишь одна из многих типичных жертв преступлений такого
рода, расследованием которых ему приходится заниматься каждодневно. И допрашиваемый, и
детектив видят друг в друге не конкретного человека, не личность, а "ролевую функцию", и это,
разумеется, не способствует продуктивности коммуникации.

Одной из необходимых предпосылок эффективного допроса является его

персонализация.

Детектив  должен  видеть  в  допрашиваемом  конкретного  человека, с  его  заботами  и
переживаниями  и  сам  в  свою  очередь  представиться  как  идентифицируемая  личность, а  не
просто как олицетворение официальной организации.

Самый  простой  способ  персонализации – называть  опрашиваемого  по  имени (дети,

молодые  люди), по  имени  и  отчеству (лиц  постарше), т.е. так, как  сам  допрашиваемый,
представляясь, назвал  себя. Можно  просто  спросить  допрашиваемого: как  к  нему  лучше
обращаться.

Другим  способом  персонализации  допроса  является  развитие  у  детектива  навыков

активного  слушания. Ему  важно  заставить  себя  внимательно  слушать  допрашиваемого  и
проявлять знаки  интереса  к  сообщаемой  им  информации. Один  из  способов  достижения  этой
цели – периодически  повторять  последнюю  фразу  допрашиваемого, комментируя  ее  или
задавая  вопрос. Так, если  допрашиваемая  показала, что  испугалась, когда  увидела, что
преступник  достает  ружье, то  после  этой  фразы  детектив  может  сказать: "Вы  говорите, что
испугались, когда увидели, что преступник достает ружье. Это в самом деле страшно. А что Вы
еще  можете  вспомнить  об  этой  сцене?" Тем  самым  детектив  показывает  допрашиваемой, что
внимательно слушает ее рассказ.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

229

Активное слушание требует концентрации внимания. Поэтому прежде, чем приступать к

допросу, нужно  устранить  все  возможные  помехи. Детективу  не  следует  отвлекаться  ни  на
какие другие мысли, чтобы "эффективно слушать".

При  подготовке  к  допросу  детектив  может  ознакомиться  с  протоколом, с  результатами

интервьюирования, проведенного  ранее  другим  детективом, словом, узнать  о  некоторых
обстоятельствах  дела. Эта  информация, безусловно, полезна. Однако  она  не  избавляет  от
необходимости внимательно  выслушать  все  повествование  допрашиваемого, без  предвзятости
воспринимая его показания.

Проводя  такую  рутинную  процедуру, как  допрос, детективы  нередко  используют

различные  речевые  штампы. Бюрократические  обороты  речи  деперсонализируют  допрос  и  их
нужно избегать.

Чтобы опрашиваемый видел в детективе не просто представителя власти, а конкретного,

приятного, благожелательного человека, детектив  таковым  должен и  представиться, сообщив,
например, перед  началом  интервью  некоторую  информацию  о  себе. Такая  информация  будет
способствовать установлению контакта с допрашиваемым. (Например, если детективу известно,
что  у  опрашиваемого  есть  ребенок, он  может  сказать, что  и  у  него  есть  ребенок  примерно
такого же возраста.)

При проведении любого допроса или интервью необходимо собирать некоторые сведения

о допрашиваемом (возраст, семейное положение, место работы, образование и т.п.). Детективу
нужно довести до сведения допрашиваемого, что делает он это не по своей личной инициативе,
а "в  силу  производственной  необходимости": "это  стандартная  процедура, эти  сведения
собираются при расследовании любого дела". Тем самым детектив как бы отграничивает себя
от бюрократической машины расследования.

Проявление эмпатии (сочувствия, сопереживания)

Сообщит  ли  допрашиваемый  какую-то  лично  для  него  очень  значимую  информацию,

зависит  от  того, увидит  ли  он  в  детективе  человека, способного  его  понять. Классический
пример: подросток, односложно отвечающий на вопросы родителей ("потому что они все равно
не  поймут") и  часами  беседующий  с  приятелями. Непростая  задача  детектива  состоит  в  том,
чтобы  убедить  допрашиваемого, что  он  может  взглянуть  на  проблему  его  глазами  и  понять
переживания  допрашиваемого, как  говорится, влезть  в  его  шкуру. Перед  тем  как  допросить
жертву  преступления, полезно  подумать  о  том, что  ей  пришлось  пережить, и  попытаться
представить себя на ее месте.

Однако корректно сопереживать допрашиваемому – это лишь полдела. Надо еще убедить

его в  том, что  детектив способен  разделить  его чувства. Для  этого необходимо поддерживать
обратную  связь  с  допрашиваемым, периодически  комментируя  его  показания ("я  могу  Вас
понять", "представляю, как  Вам  было  страшно", "да, конечно, с  Вами  поступили
бесчеловечно"…).

Кроме персонализации интервью и проявления эмпатии существуют и другие, достаточно

несложные приемы завоевания  доверия, основанные на том, чтобы создать  у допрашиваемого
впечатление о детективе как о человеке справедливом, благожелательном, заинтересованном в
установлении истины, для которого очень важно и интересно то, что говорит допрашиваемый.

Перед  началом  интервью  полезен  минимальный  физический  контакт (рукопожатие),

который не  должен восприниматься  допрашиваемым как фамильярность (особенно, если  речь
идет  о  лице  другого  пола). Если  у  допрашиваемого  есть  какие-либо  заметные  повреждения,
раны, следует  поинтересоваться  его  самочувствием, позаботиться  о  том, чтобы  ему  было
удобно, спросить, обращался ли он к врачу (даже если детектив все уже знает о характере травм
из  медицинского отчета). Точно  так  же  следует  поступать  при  внутренних, незаметных  глазу
повреждениях, если детектив знает о наличии таковых.

Допустим, что  есть  основания  не  доверять  показаниям  допрашиваемого. Детектив  все

равно  должен  делать вид, что он верит. Если допрашиваемый действительно "кривит душой",
это  можно  будет  выяснить  в  процессе  дальнейшего  расследования  и  повторных  допросов.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

230

Однако, если добросовестный человек почувствует, что ему не верят, трудно рассчитывать на
его  дальнейшее  сотрудничество. Именно  поэтому  детектив  должен  избегать  оценочных
суждений  и  конфронтационных  вопросов. Если  в  рассказе  допрашиваемого  возникают
противоречия, не нужно стремиться разрешить их немедленно, так как это может затормозить
свободное повествование и какая-то часть важной для дела информации будет утрачена.

Детектив должен всемерно поощрять свободный рассказ допрашиваемого, без пропусков

и  корректирующих  поправок. Возникающие  противоречия  в  рассказе, несогласованность  и
расхождения в показаниях допрашиваемых, – все это можно прояснить позже, когда основная
часть информации будет получена.

Детектив  может  стимулировать  активность  допрашиваемого  еще  и  тем, что  будет  своим

поведением (вербальным  и  невербальным) демонстрировать  интерес  к  его  рассказу. Этот
интерес  может  проявляться  в  характере  задаваемых  вопросов, зрительном  контакте  с
допрашиваемым (особенно  в  начале  интервью, когда  устанавливается  психологический
контакт), позе  детектива (сидеть  слегка  подавшись  вперед, по  направлению  к
допрашиваемому).

Ожидания и цели детектива и допрашиваемого в идеале должны совпадать, тогда им легче

будет  координировать  усилия  в  достижении  желаемого  результата. Однако  в  реальности  это
случается  редко, так  как  интересы  детектива  и  интересы  свидетеля (или  потерпевшего)
различны.

И  тем  не  менее  залог  успеха  когнитивного  интервью  в  том,  чтобы  детектив  и

допрашиваемый  работали "единой  командой" на  общую  цель. Для  этого  каждая  из  сторон
должна быть осведомлена о перспективах другой стороны. Детектив должен учитывать нужды
и  заботы  допрашиваемого, а  тот  в  свою  очередь – интересы  следствия. Естественно, что
основная  нагрузка  в  обеспечении  согласованности  действий  партнеров  по  коммуникации
ложится на детектива: он исподволь направляет ход интервью и достаточно спокоен для того,
чтобы видеть общую картину. Понимая состояние и интересы допрашиваемого, детектив будет
координировать  их  с  интересом  расследования, направляя  повествование  допрашиваемого  в
нужное русло.

Прежде  чем  предложить  допрашиваемому  рассказать  об  интересных  для  следствия

деталях  преступления, нужно  дать  ему  возможность  излить  свои  чувства. Переживания
допрашиваемого, его страхи и обиды малоинтересны для детектива, и тем не менее, если они не
будут выражены, то в дальнейшем это может помешать расследованию.

"Выход  эмоциям"  необходимо  дать  в  самом  начале  интервью.  Зная  об  этих  эмоциях,

детектив может потом использовать их в своих целях. Допустим, допрашиваемый "зациклился"
на несправедливости преступления. Для завоевания доверия допрашиваемого возможен такой,
например, прием: "Для  того  мы  и  работаем, чтобы  люди, совершающие  преступления,
получили  по  заслугам". Или, например, жертве  ограбления, озабоченной  материальным
ущербом, можно  сказать, что  возмещение  этого  ущерба  будет  зависеть  от  успеха
расследования. В общем, детективу нужно убедить допрашиваемого в том, что он понимает и
разделяет  его  чувства  и  сделает  все  возможное, чтобы  справедливость  была  восстановлена, и
что сам допрашиваемый должен ему в этом помочь. После того как допрашиваемый убедился в
том,  что  цели  детектива  совпадают  с  его  собственными,  можно  переходить  к  сбору
информации, представляющей интерес для  следствия. Например, детектив  может  сказать, что
для  задержания  преступника  необходимо  детальное  описание  его  внешности  и  машины, на
которой преступник скрылся. Чем лучше допрашиваемый опишет преступника, тем скорее тот
будет схвачен. Общая идея состоит в том, чтобы допрашиваемый понял, что они с детективом
делают  одно  общее  дело, успех  которого  зависит  от  того, сможет  ли  допрашиваемый  дать
нужную для дела информацию.

Как изменить в желаемом направлении поведение допрашиваемого

Наибольший  эффект  от  допроса  будет  получен  в  том  случае, когда  допрашиваемый

чувствует  себя  свободно, говорит  спокойно  и  размеренно. В  таком  случае  следователь

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

231

понимает  и  успевает  записывать  показания. Добиться  этого  можно  двумя  способами.
Следователь может, например, сказать допрашиваемому: "Я Вас попрошу говорить как можно
медленнее, чтобы  я  успевал  записывать  все, что  Вы  скажете". Такой  прием  эффективен:
опрашиваемый действительно замедляет речь. Однако при этом возможен и побочный эффект:
опрашиваемый будет чувствовать себя более скованно и неуверенно.

Другой,  косвенный,  прием  основан  на  следующем:  было  замечено,  что  при

взаимодействии  двух  людей  поведение  одного  начинает  со  временем  походить  на  поведение
другого. Например, когда  один  из говорящих  начинает  говорить  медленнее, то  замедляется  и
речь собеседника. Точно так же при ходьбе: человек приспосабливается к шагу попутчика. Этот
феномен, наблюдавшийся как при вербальном (речевом), так и при невербальном воздействии,
получил  название "принцип  синхронности". Следователь  может  воспользоваться  принципом
синхронности, моделируя  поведение  допрашиваемого  собственным  примером: свободная,
непринужденная поза, тихая размеренная речь.

Как восполнить дефицит навыков коммуникации

Свидетели  и  потерпевшие  обычно  не  являются  репортерами  криминальной  хроники,

поэтому описание преступления – задача для  них непривычная. Независимо  от возможностей
памяти  они  испытывают  трудности  при  детальном  описании  преступления. Некоторые
несложные приемы помогут эти трудности преодолеть.

Относительная–абсолютная  оценка.

    Для  того  чтобы  помочь  допрашиваемому

охарактеризовать  какой-то  объект, ему  нужно  предоставить  для  сравнения  другой  объект  как
«точку отсчета». Психологические исследования  показали, что относительные оценки  легче и
точнее абсолютных. Например, любой из нас затрудняется точно определить рост человека, но
мы  без  труда  оценим,  какой  из  двух  людей  выше.  Поэтому,  если  допрашиваемый  не  может
сказать, какого  роста  был  преступник, детектив  должен  предложить  ему  сравнить  рост
преступника со своим ростом или ростом какого-либо хорошо знакомого человека. Чем больше
сходство между сравниваемыми объектами, тем точнее будет оценка.

Особенно трудны абсолютные оценки цвета, тем более цвета нестандартного. Словарный

запас  допрашиваемого  может  не  позволить  охарактеризовать, например, цвет  как "голубой  с
аквамариновым оттенком". Вместе с тем он может довольно точно оценить цвет объекта, делая
выбор из ряда предложенных образцов (на какой цвет был похож объект – ближе к голубому
или ближе к зеленому).

Узнавание–припоминание.

    Узнать  объект  легче,  чем  его  припомнить.  Эту

закономерность  детектив  должен  знать  и  использовать. Например, допрашиваемый  не  может
сказать,  какого  типа  оружие  (пистолет  или  револьвер)  было  у  преступника.  Если  детектив
покажет  ему  типичное  изображение  того  и  другого, допрашиваемый  без  труда  сделает
правильный  выбор. Или, скажем, допрашиваемый, не  знающий  марки  автомашин, не  может
описать  какую-то  модель, но  он  сможет  узнать  эту  модель, если  показать  ему  рисунки  или
фотоснимки  нескольких  различных  машин. У  детектива  должны  быть  наборы  рисунков
типичных марок машин, оружия, иных технических объектов. Допрашиваемый узнает искомый
объект  по  образцам, указывает  на  сходство  или  различие  с  предлагаемыми  альтернативами.
При  отсутствии  изобразительных  альтернатив  можно  воспользоваться  речевыми, словесными
описаниями. Например, если допрашиваемый пытается охарактеризовать головной убор, можно
предложить на выбор: бейсболка, морская, жокейская шапочка, шляпа (на что больше походит
головной убор преступника?). Если альтернатив немного, нужно перечислить все. Если много и
назвать все нельзя, детектив должен подчеркнуть особо, что «это лишь некоторые из большого
числа  возможных» альтернативных  образцов. Такой  прием  позволяет  избежать  искажений  в
ответах допрашиваемого.

Невербальные  формы  ответов.

  Речь – наиболее  распространенное  средство

коммуникации, но  средство  не  единственное  и  не  во  всех  случаях  самое  эффективное.
Например, сложные  действия  или  непривычные  объекты  трудно  описать  словами. В  таких
случаях можно просто показать это действие, нарисовать объект, то есть как-то «обойтись без

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

232

слов».

По одному делу допрашивали очевидца  катастрофы  самолета. Допрашиваемый никак не

мог  описать  словами, как  накренялся  потерявший  управление  самолет. Тогда  ему  было
предложено  показать  это  движение  на  модели  самолета,  и  он  смог  более  понятно объяснить,
как  это  происходило. Аналогичным  образом  при  описании  дорожных  происшествий  можно
попросить допрашиваемого нарисовать план перекрестка, показать на предложенных образцах
модели  машин,  вовлеченных  в  аварию,  а  также  показать  на  этих  моделях  движение
исследуемых  машин. Если, например, допрашиваемый  был  активным  участником  события
(скажем, пилотом) и важно определить его действия, то в идеале лучше всего проводить допрос
в  аналогичном  по  конструкции  самолете, где  допрашиваемый  сможет  наглядно
продемонстрировать те свои действия, которые он производил в момент аварии.

Использование невербальных форм ответов особенно эффективно при интервьюировании

лиц с ограниченными вербальными способностями.

Как побудить допрашиваемого к детальному описанию

Большинство людей не привыкли к детальным описаниям: в жизни им это не нужно. Мы

просим  налить  чашечку  кофе, и  никому  не  придет  в  голову  определять  размеры  чашки  и
степень ее наполнения. Между тем для  расследования требуется  как раз  полная, максимально
детализированная  информация. Для  подробного  описания  нужно  больше  времени, чем  для
поверхностного формального ответа. Поэтому в самом начале интервью детективу необходимо
убедить  допрашиваемого  в  том,  что  допрашивающий  не  торопится  и  будет  ждать  столько
времени, сколько  потребуется  для  самых  обстоятельных, подробных  ответов. Нередко
детективы совершают ошибку, говоря, что интервью займет всего несколько минут. Тем самым
они настраивают допрашиваемого на быстрые, поверхностные ответы. Допрашиваемый должен
понять: чтобы  преступление  было  раскрыто, необходимо  детальное  описание  случившегося,
особенно детальное описание подозреваемого. Вместе с тем, если показания дает потерпевший
от насильственного преступления, в фокусе его внимания, как правило, оказываются действия
преступника, а  не  его  приметы. Информация  о  действиях, конечно  же, важна  для  детектива,
однако  первейшей  его  задачей  является  задержание  преступника, обнаружение  объектов,
связанных с преступлением (оружие, машина и т.п.). Обычно детектив дает четкую установку
на  детальный  ответ, но  делает  это  в  форме, мало  к  чему  обязывающей ("Расскажите  мне
подробно  о  том, что  произошло."). Между  тем, если  действительно  требуется  получить
детальный  ответ, нужно  быть  более  категоричным. Можно  сказать  что-то  вроде: "Для  того
чтобы мы могли раскрыть это преступление, нам нужно детальное описание человека, который
его  совершил. Попытайтесь  получше  описать  его  лицо. Представьте, что  я  хочу  нарисовать
портрет этого человека. Но я о нем знаю только то, что Вы мне расскажете. Расскажите мне о
нем все, что сможете".

Как побудить допрашиваемого к информативным ответам

Порой  допрашиваемый  не  упоминает  о  каком-то  важном  для  расследования  моменте

просто  потому.,  что  не  представляет  степени  его  важности  (а  не  потому,  что  не  помнит).
Например,  допрашиваемый  может  не  знать,  что  рукоятки  у  оружия  бывают  разной  формы,  и
поэтому  исключит  из  своего  рассказа  эту  деталь  как  малозначительную. Если  описываемый
объект  имеет  отношение  к  технике  или  какой-то  иной, непривычной  для  допрашиваемого
области, детектив  должен  указать, какие  именно  свойства (характеристики) этого  объекта
обязательно нужно описать. Обычно детективы расспрашивают о росте, весе, телосложении и
прочих  общих  характеристиках  людей. Эти  характеристики  легко  припоминаются, но  для
расследования  они  не  столь  важны,  если  не  выходят  за  пределы  нормы  (если,  к  примеру,
фигурант  не  карлик  или  не  патологический  толстяк). Гораздо  информативнее  общих
характеристик описания лица и иных отличительных особенностей. Больше всего информации,

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

233

позволяющей  отличить  одного  человека  от  другого, содержит  верхняя  часть  лица, особенно
волосы и линия волос. Поэтому, выясняя информацию о лице, следует начать с волос и верхней
части  лица, постепенно  продвигаясь  книзу, к  подбородку. Отличительные  признаки, по
определению, представляют для детектива наибольший  интерес. Если информация этого типа
не  получена  в  ответе  на  открытый  вопрос, то  другими  путями  получить  ее  бывает  почти
невозможно. Детективы  часто  задают  вопрос: "Было  ли  что-нибудь  необычное  во  внешности
преступника?" И столь же часто получают на него отрицательный ответ: "Нет". И вряд ли стоит
этому  удивляться, так  как  отрицательный  ответ "заложен" уже  в  самом  вопросе. Чтобы
получить позитивную информацию, вопрос следует задать в слегка измененном виде: "Что Вам
больше  всего  запомнилось  во  внешности  преступника?" Отвечая  на  такой  вопрос,
допрашиваемый  вероятнее  всего  назовет  самый  яркий  отличительный  признак. Затем  можно
продолжить: "А  еще, какой  следующий  признак?" и  т.д., пока  не  будет  извлечена  вся
необходимая информация.

Иногда, описывая  человека  или  предмет, допрашиваемый  оперирует  субъективными

оценками:  "Он  был  похож  на  фермера",  "Он  казался  разозленным"  и  т.п.  Подобные
характеристики  вполне  приемлемы,  однако  лучше  все  же  конвертировать  их  в  более
объективную  форму.  Самый  простой  способ  перевода  субъективного  в  объективное  –  это
спросить: "Какие признаки делали его похожим на фермера?" или "Из чего Вы заключили, что
он был разозлен?" Если предоставить достаточно времени для ответа, то допрашиваемый почти
наверняка даст объективное описание.

Как добиться того, чтобы допрашиваемый сообщал всю информацию, ни о чем не

умалчивая

Нередко  допрашиваемый  вспоминает  что-то  важное  для  следствия, но  по  разным

причинам  не  говорит  об  этом, то  есть "подавляет" информацию. Искусный  детектив  может
избежать этого, ориентируя опрашиваемого на то, что можно говорить все, что приходит на ум,
не  просеивать  и  не  отсекать  информацию. Из  опасения  потерять  доверие  детектива
допрашиваемый порой умалчивает о каких-то фактах, потому что это противоречит сказанному
им  ранее. Однако, вопреки  распространенному  мнению, расхождения  в  показаниях  вовсе  не
свидетельствуют  о  неточности: при  отдельных  условиях  несогласующиеся  друг  с  другом
показания  являются  даже  более  точными  и  правильными. Е:сли  в  повествовании
допрашиваемого замечаются  противоречия, не  надо его сразу же  прерывать. Нужно получить
всю  возможную  информацию  и  только  после  этого  вместе  с  допрашиваемым  разобраться  в
причине  расхождения. Делать  это  следует  деликатно, так  как  расхождение  может  быть  не
следствием  злого  умысла, а  непредумышленной  ошибкой  или  результатом  неправильного
понимания  высказывания. Вторая  причина, побуждающая  допрашиваемых "просеивать" свои
показания, состоит в том, что они считают какую-то информацию "не относящейся к делу" или
"нарушающей  порядок  изложения". Обычно  люди  привыкают  излагать  события  в  их
хронологической  последовательности. Иногда  посреди  рассказа  может  вспомниться  событие,
происшедшее  раньше. Если  допрашиваемый  умолчит  о  нем, намереваясь  сообщить  после
окончания  повествования, то  событие  может  вовсе  забыться. Особенно  это  касается
незначительных  деталей, не  связанных  с  основной  темой  повествования. Поэтому  детектив
должен "настроить" допрашиваемого сообщать информацию в той последовательности, в какой
она приходит на ум, не заботясь о соблюдении хронологии. Бывает, что вспоминается какая-то
деталь,  которая  в  данный момент вроде  бы  не  к  месту.  Если  она  откладывается  на  потом,  то
может забыться.

И  наконец, допрашиваемый  может  не  сообщать  какую-то  информацию  потому, что

считает  ее  бесполезной  для  следствия. Такая  самоцензура  чрезвычайно  вредна, так  как
большинство  свидетелей  и  потерпевших  не  имеют  собственного  опыта  расследования  и
поэтому не могут квалифицированно судить о ценности информации. Даже если информация в
самом  деле  тривиальна, сам  факт  ее  воспроизведения  может  по  ассоциации  стимулировать
припоминание  других, действительно  полезных  деталей. Поэтому  детективу  необходимо  с

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

234

самого  начала  допроса  разъяснить  допрашиваемому, что  недопустимо  саморедактирование
ответов. Детектив  может  напомнить, что  позже  информация  будет  рассортирована, а  сейчас
допрашиваемому не следует беспокоиться о связности и систематичности рассказа. Его главная
задача – припомнить  и  сообщить  как  можно  больше  информации, а  упорядочивание  этой
информации не входит в задачу допрашиваемого.

Однако  при  этом  детектив  обязательно  должен  напомнить  допрашиваемому  о

недопустимости  голого  фантазирования, придумывания  информации. Делать  это  нужно  в
мягкой  и  доброжелательной  манере. (Например, так: "Я  не  хочу, чтобы  Вы  что-то
придумывали. Если чего-то не знаете, так и скажите: "Не знаю". Ничего не изобретайте просто
для того, чтобы мне ответить".)

Одна из причин популярности допроса (опроса) по методу когнитивного интервью – его

простота. Любой  следователь  при  желании  и  должном  упорстве  может  освоить  методику
проведения  когнитивного  интервью. Для  пользования  этим  методом  не  нужна  сложная  и
дорогостоящая  аппаратура, не  нужны  многочисленные  согласования  и  разрешения
вышестоящих  инстанций. Полученные  с  помощью  когнитивного  интервью  показания  не
встретят возражений в суде. Для проведения когнитивного интервью не нужны какие-то особые
условия: его можно провести и на месте происшествия, и в больнице, и дома, и в офисе.

Вместе  с  тем  по  эффективности  получения  криминалистически  значимой  информации

этот метод равноценен гипнозу и наркоанализу.

Другим  существенным  преимуществом  когнитивного  интервью  является  возможность

использования его "по частям". В зависимости от условий и обстоятельств расследуемого дела
следователь  может  воспользоваться  каким-то  одним  или  несколькими  приемами  активизации
памяти допрашиваемого.

Считается, что  для  ознакомления  с  основными  принципами  и  приемами  когнитивного

интервью  достаточно  двух  дней (именно  такое  время  отводится  на  теоретическую  часть  на
курсах  когнитивного  интервью),  остальное  –  дело  практики.  Рекомендуется  осваивать  этот
метод поэтапно, от простого к сложному. К следующему этапу можно переходить лишь после
того, как усвоены все навыки предыдущего.

13.3. Пример допроса по методу когнитивного интервью

О  том, как на  практике  реализуется  рассматриваемый метод, красноречиво  рассказывает

предлагаемый случай из практики ФБР.

Следственное  интервью  было  проведено  с  молодой  женщиной, за  два  дня  до  этого

оказавшейся очевидцем вооруженного ограбления ювелирного магазина. Женщина находилась
поблизости, когда  двое  вооруженных  преступников  вошли  в  магазин  и  потребовали  у
продавцов  отдать  торговую  выручку. Хотя  она  сильно  испугалась, но  панике  не  поддалась  и
смогла  рассмотреть  и  запомнить  грабителей. В  процессе  общения  со  следователем
свидетельница проявила себя как человек, обладающий хорошими вербальными навыками. Во
время проведения интервью держалась уверенно и была достаточно спокойна.

Место действия – квартира свидетельницы.
Ниже приводится текстовый формат этого интервью.

Следователь:

  Вы  Джейн  Вилсон? Я – детектив  Джереми  Цукерман  из  Метрополитен

Полис  Департамент. Мы  вчера  уже  говорили с  Вами  по  телефону  об  ограблении  ювелирного
магазина, и я хотел бы более обстоятельно поговорить сегодня о случившемся.

Очевидец:

  Входите.

Следователь:

  Вчера во время телефонного разговора Вы были взволнованны. Как вы себя

чувствуете сегодня?

Очевидец:

  Лучше. Это было по-настоящему страшно. Особенно, когда они закричали и я

увидела ружье. Раньше я никогда не видела ружья, разве что по телевизору. Я была потрясена.

Следователь:

  Это  вполне  нормальная  реакция. Ведь  грабители  были  вооружены, и

ситуация  была  действительно опасной. Помнится, много  лет  назад, когда  я  еще  не  работал  в
полиции, я сам оказался в аналогичной ситуации: я что-то покупал в магазине, когда ворвались
бандиты. Я тогда здорово перепугался.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

235

Очевидец:

  Все  вокруг  вдруг  переменилось. Дело  дошло  до  того, что  страшно  выйти

ночью  на  улицу. Я  бы  хотела, чтобы  все  эти  парни  оказались  за  решеткой, там  их  место, и
чтобы мы снова могли ходить по улицам, ничего не опасаясь.

Следователь:

  Именно этого хотим и мы: снова сделать наш округ безопасным. Если вы

дадите нам достаточно информации, чтобы мы смогли поймать этих бандитов, они больше не
будут разгуливать по нашим улицам.

Вы  поможете  нам  их  поймать, если  как  можно  подробнее  расскажете  о  том, что

случилось, со всеми малейшими  деталями, ничего не  пропуская. Чем больше деталей Вы нам
сообщите, тем легче нам будет их найти и наказать.

Очевидец:

  Хорошо. Тогда начнем?

Следователь:

    Из  того,  что  Вы  мне  вчера  рассказали  по  телефону,  я  понял,  что  Вы

достаточно  хорошо  рассмотрели  грабителей  и  многое  можете  вспомнить  о  случившемся. Я
надеюсь, что в ходе нашей беседы я все это от Вас узнаю. Где мы смогли бы поговорить так,
чтобы нам не мешали?

Очевидец:

  Пройдемте в жилую комнату. Я сейчас выключу телевизор.

Следователь

  (рассматривая фото на стене): Это ваши дети? У меня тоже дома трое: две

девочки  и  мальчик. Джейн, я  хочу, чтобы  Вы  поняли, что  только  Вы  располагаете  всей
информацией.  Я  попытаюсь  от  Вас  узнать,  что  произошло,  и  жду  от  Вас  самого  подробного
рассказа. Говорить  будете  Вы  и  не  ждите  от  меня  вопросов. Рассказывайте  мне  все, что
приходит вам на ум, даже если это покажется тривиальным, даже если это противоречит тому,
что  Вы  раньше  сказали. Не  пропускайте  ничего. Если  чего-то  не  знаете, ну  что  ж! Так  и
говорите: «Не знаю». Не пытайтесь ничего придумывать. Я прекрасно понимаю, что это очень
трудная  задача – вспомнить  все  детали  преступления. Но  Вы  все  же  постарайтесь.
Сконцентрируйте  свое  внимание. Мобилизуйтесь. Прежде  чем  мы  начнем, я  попрошу  Вас
рассказать мне немного о том, где Вы стояли в магазине и о чем думали непосредственно перед
тем, как ворвались в магазин бандиты.

Очевидец:

  Я собиралась купить мужу часы, чтобы сделать ему на день рождения подарок.

Несколько  лет  тому  назад  я  покупала  в  этом  магазине  кое-что  из  драгоценностей. Здесь
разумные цены и очень качественный товар. Я стояла в глубине магазина, когда услышала их
(грабителей) крики.

Следователь:

  Если  можете, нарисуйте  простой  план  магазина. Покажите  на  нем, где

стояли Вы, где были грабители и где была касса.

Очевидец

  рисует план магазина.

Следователь:

  Какими были условия освещенности в магазине?

Очевидец:

    Было  достаточно  светло.  Это  ведь  ювелирный  магазин,  и  товар  должен

«сверкать», я так думаю.

Следователь:

  Джейн, попытайтесь представить, что Вы вновь стоите на том же месте, где

стояли  тогда, когда  впервые  увидели  грабителей. Расскажите  мне  своими  словами  все, что
можете  вспомнить  о  происшедшем  с  самого  начала  и  до  того  момента, как  закончилось
ограбление. Расскажите как можно подробнее, не пропуская никаких деталей.

Очевидец:

  …(следует рассказ о происшествии).

Следователь:

  (слушая, записывает  в  блокнот  фрагменты  рассказа  и  вопросы, которые

собирается  уточнить: "Приметы, грабитель  №1 приказывает  покупателям: «Все  на  пол!».
Отмечает  изменение  тона  голоса. Очевидец  испугана. Грабитель  №1 – большое  ружье.
Очевидец  падает  на  пол. Грабитель  №1 не  в  себе, нервничает. Грабитель  №2 обращается  к
Грабителю №1: «Уходим!» Оба выбегают из магазина.).

Следователь:

  А теперь я попрошу Вас снова вернуться назад, к образам, о которых Вы

только что говорили, и попрошу снова описать грабителей, но более детально. Я понимаю, что
это  непросто, но  постарайтесь  сконцентрироваться. Помните, чем  больше  деталей  Вы  мне
сообщите, тем скорее мы схватим этих мерзавцев.

Вернитесь назад, к тому моменту, когда мужчина с ружьем повернулся к Вам и крикнул:

"Лечь на пол!"

Старайтесь  сконцентрироваться  только  на  одном  грабителе, только  на  том, который

крикнул на Вас.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

236

Вам  будет  легче  сосредоточиться, если  Вы  закроете  глаза (показывает  сам, закрывает

глаза). Попытайтесь  как  можно  явственнее  мысленно  представить  эту  сцену, когда  мужчина
впервые повернулся к Вам. Пока ничего не говорите. Рисуйте мысленную картину как можно
яснее (пауза  несколько  секунд). Сконцентрируйте  внимание  на  его  лице  и  голове (пауза).
Сейчас попробуйте описать его голову и как можно подробнее, ничего не пропускайте.

Очевидец'.

  У  него  было  лицо  овальной  формы, щеки  одутловатые. Цвет  лица  темный.

Высокий  лоб. Волосы  темные: брюнет  или  шатен. Волосы  зачесаны  почти  прямо, слегка  на
левую сторону. Что-то странное было у него со ртом, как будто рот был искривлен…

Следователь

  держит паузу. Молчит.

Очевидец:

  Может  быть, у  него  была  бородка. Казалось  почему-то, что  она  на  левой

стороне гуще, чем на правой… Это все, что я могу припомнить.

Следователь:

  Держите образ. Сфокусируйтесь на глазах. Скажите мне все, что можете, о

его глазах, бровях, вообще о верхней части лица.

Очевидец:

  Странные какие-то у него глаза… расширенные зрачки, такие бывают у людей

«не в себе», помешанных. Не могу вспомнить цвет его глаз. Кроме того, он был вспотевшим. На
его лбу поблескивали капельки пота.

Следователь:

  Были ли на нем очки?

Очевидец:

  Нет.

Следователь:

  Вернитесь снова к его волосам. Вы говорили, что они темные и зачесаны

прямо назад. Что еще могли бы Вы рассказать мне о его волосах?

Очевидец:

    Они  были  не  вьющиеся,  может  быть,  слегка  волнистые,  но  уж  точно  не

курчавые.

Следователь:

  Можете охарактеризовать длину его волос?

Очевидец:

  Волосы чуть-чуть покрывали его уши, так что не были слишком короткими.

Но и не очень длинными.

Следователь:

  Вы уже вспомнили, что у него были пухлые щеки. Снова сконцентрируйте

внимание на его щеках… (держит паузу)… Сейчас попробуйте описать его лицо.

Очевидец:

  В его лице не было ничего примечательного. Никаких особых примет.

Следователь:

  Был он гладко выбрит или имел волосы на лице?

Очевидец:

  Он был гладко выбрит.

Следователь:

  Какой у него был цвет кожи?

Очевидец:

  Ближе к темному. Как будто загорелый. Но не очень темный.

Следователь:

  В общем, что же было в его лице самым примечательным?

Очевидец:

    Я  думаю,  что  глаза.  У  него  был  действительно  «безумный»  взгляд,  с

расширенными зрачками.

Следователь:

  Джейн, Вы  уже  раньше  упоминали  о  том, что  после  ограбления, придя

домой, рассказали мужу о случившемся. Вы рассказали ему обо всем детально или только свои
общие впечатления о событии и как Вы реагировали на происходящее?

Очевидец:

  Мой муж очень любопытен. Он попросил меня дать исчерпывающее описание

того,  что  произошло  в  магазине.  Мне  даже  показалось,  что  он  хотел  бы  выступить  в  роли
детектива-любителя и найти преступника.

Следователь:

  Ну и как, Вы хорошо описали случившееся Вашему мужу?

Очевидец:

   Хорошо. Это было сразу же после ограбления, так что тогда мне было легче

припомнить  некоторые  детали. Я  даже  назвала  моему  мужу  имя  одного  из  грабителей – его
напарник  обратился  к  нему, назвав  по  имени. Но  сейчас  я  не  могу  вспомнить  это  имя. Надо
было тогда его записать.

Следователь:

  Вернитесь назад, к тому времени, когда Вы говорили с мужем. Где Вы в

тот момент находились?

Очевидец:

  Это было дома. Я говорила по телефону с кухни.

Следователь:

    Постарайтесь вернуться  к  тому  моменту,  когда  Вы  говорили  с  мужем  по

телефону, и восстановите разговор.

Очевидец: Я

  сказала ему, что случилось. Естественно, он спросил о моем самочувствии и

поинтересовался, сообщила ли я в полицию. Я ответила «нет» и что я, кажется, вспомнила, кого
мне напоминал один из грабителей, и имя одного из них. Но сейчас я это имя не помню.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

237

Следователь:

  Постарайтесь  вернуться  к  тому  моменту  в  разговоре  с  мужем, когда  Вы

думали  об  имени  грабителя. Восстановите  это  время  в  памяти. Как  Вам  все-таки  удалось
вспомнить это имя?

Очевидец:

    Попробую.  Я  вспоминаю,  что мужа  тогда  это  имя очень позабавило,  потому

что похожее  имя  было  у  нашего  племянника:  Робби.  Но  преступника  звали  не  Робби.  У  него
было иностранное имя, более длинное, чем имя Робби – Роберто. Да, действительно, его звали
Роберто.

Следователь:

  Какого из парней звали Роберто: того, который наставил на Вас ружье, или

того, который стоял посреди магазина?

Очевидец:

  Того, который направил на меня ружье.

Следователь:

  Можете ли Вы еще что-нибудь вспомнить из того, что говорили Вашему

мужу и о чем не сказали сейчас?

Очевидец:

  Нет, только имя.

Следователь:

  Был ли один из грабителей лидером, или оба работали вместе на равных?

Очевидец:

  Мужчина, стоявший  возле  кассы  и  забиравший  деньги, кажется, был  за

старшего. Он  приказывал  Роберто, что  следует  делать  дальше. Этот, стоявший  возле  кассы
человек, производил впечатление более умного.

Следователь:

  Почему Вы заключили, что он был более умным?

Очевидец:

  Точно не знаю. Думаю потому, что речь у него была более отчетливой, чем у

Роберто,  и  говорил  он  без  акцента.  Он  был  лучше  одет.  Он  был  в  обычных  брюках,  а  не  в
джинсах.  Он  был  гладко  выбрит.  И  потом,  он  был  в  очках.  Вы  ведь  знаете,  иногда  люди,
носящие очки, кажутся более щеголеватыми.

Следователь:

  Джейн, Вы сообщили мне много информации и я хотел бы убедиться в том,

что я все правильно записал. Давайте вместе с Вами еще раз проверим мои записи. Старайтесь
думать  об  ограблении,  когда  я  буду  читать  Вам  мои  записи.  Если  в  какой-то  момент  Вам
покажется, что  я  что-то  неверно  записал  или  Вы  вспомните  что-либо  новое, чего  Вы  еще  не
говорили, сразу же прервите меня и скажите об этом.

Медленно читает записанное.

Следователь:

  А  сейчас  сообщите  некоторую  информацию  о  себе  для  нашего

официального  протокола. Так  принято  в  любом  полицейском  управлении, и  неважно, где
проводится интервью (независимо от того, где мы собираем показания).

Какое ваше полное имя?

Очевидец:

  Джейн Эллен Вилсон.

Следователь:

  Ваш адрес?

Очевидец:

  (называет).

Следователь:

  Джейн, Вы  мне  очень  помогли  в  расследовании. Благодарю, что  Вы

уделили мне время. Надеюсь, что это было для Вас не слишком обременительно и я не нарушил
Ваши планы. Не исключено, что в последующие дни Вы будете думать о том, что произошло во
время  ограбления. Это  вполне  естественно. Когда  Вы  будете  думать  об  ограблении, Вы,
вероятно, вспомните какую-то новую информацию, которую мы сегодня не записали. Запишите
эту информацию и позвоните мне. Вот моя карточка. Еще раз благодарю за сотрудничество.

Спустя  несколько  дней  следователь  позвонил Джейн  Эллен  Вилсон, поинтересовался  ее

здоровьем и еще раз поблагодарил за данные ею показания.

Глава 14

Выявление лжи и событий, связанных с ложью

14.1. Выявление и преодоление лжи допрашиваемых

Как  отмечалось, основная  цель, которую  преследует  следователь, производя  допрос,

состоит  в  получении  от  допрашиваемого  путем  дачи  им  показаний  достоверных
исчерпывающих  фактических  данных (доказательственной  информации) относительно

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

238

известных последнему обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

Обеспечить успех в достижении этой цели не всегда легко. Многое зависит от личностных

особенностей допрашиваемого, мастерства следователя, уровня его тактического оснащения.

По  уголовным  делам  допрашиваются  люди  с  самыми  различными  психологическими

характеристиками (с  точки  зрения  их  темперамента, характера, психического  здоровья,
психологического  состояния  и  т.д.). Их  поведение  на  допросе  также имеет  свои  особенности.
Одни  многословны, велеречивы, навязчивы; другие, наоборот, замкнуты, немногословны,
отчуждены. Для поведения одних характерна скромность, тактичность, умение сдерживать свои
эмоции. Но  нередко  следователь  сталкивается  с  их  прямыми  антиподами – нахальными,
дерзкими, развязными, порой агрессивными людьми.

Каждый раз следователь, увидев вызванного на допрос человека, решает вопрос о выборе

варианта  модели  своего  поведения, который  позволит  достичь  ожидаемого  результата  от
данного  следственного  действия. Этому  способствует  криминалистическое  распознавание
образа  допрашиваемого  лица81. Речь  идет  не  о  внешнем, поверхностном, видимом, не  о
мнимом, кажущемся, навязываемом  образе, а  о  подлинном, внутреннем, сущностном
социально-психологическом  облике (портрете) партнера  следователя  по  информационному
взаимодействию.

Распознавание образа допрашиваемого

Распознавание  образа  допрашиваемого  предполагает  составление  следователем  четкого

представления (вначале  на  предположительном  уровне) о том, с кем  он  имеет  дело. Успешно
решить  данную  задачу – это  получить  мысленные  ответы  на  довольно  обширный  круг
вопросов. В их число могут входить следующие:

• является ли допрашиваемый тем, за кого он себя выдает, соответствует ли его реальный

облик тому, что демонстрируется внешними аксессуарами;

• каковы  его  нравственный  потенциал, увлечения, намерения, планы, ценностные

ориентации, образовательный, интеллектуальный, профессиональный  уровни, социальный
статус, характер, темперамент, образ  жизни, степень  притязания  на  лидерство, жизненные
перспективы;

• каково его отношение к факту совершения расследуемого преступления, правопорядку,

ведению  следствия  по данному делу, к лицу, его осуществляющему, своему процессуальному
положению, является  ли  он  законопослушным, имеет  ли  уголовное  прошлое, попадал  ли  он
ранее в поле зрения правоохранительных органов, чем для него это закончилось;

• как  давно, при  каких  обстоятельствах, в  каком  физическом, физиологическом  и

психическом  состоянии, в  каких  условиях  воспринимал  событие, обстоятельство, по  поводу
которого дает показания, имеет ли психические или физические отклонения в данный момент.

Распознавание  образа  допрашиваемого  создает  предпосылки  для  решения  ряда  важных

тактических  задач  при  производстве  анализируемого  и  последующих  действий, в  первую
очередь  таких  задач, как  определение  следователем  приемов  установления  и  поддержания
психологического  контакта  с  допрашиваемым. Важнейшей  задачей, опирающейся  на  те  же
основания, является распознавание и преодоление лжи допрашиваемого.

Ложь и ложные показания

81  О  проблемах  теории  и  практики  криминалистического  распознавания  см.:

Образцов  В.А.

Криминалистическое  распознавание: теория, метод, процесс // Труды  МГЮА, №3. – М., 1998. – С. 131 – 142;

Миронова Е.А.

  К  вопросу  о  теории  криминалистического  распознавания // Труды  МГЮА, №4. – М., 1999. – С.

194–205;

Проблемы  криминалистического  распознавания

  // Материалы  научно-практической  конференции. –

Иркутск–М., 1999;

Курс криминалистики. Общая часть

  /Под ред. В.Е. Корноухова. – М.: Юристъ, 2000. – С. 315–

332.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

239

Ложь – одно  из  тех, все  более  поражающих  уголовный  процесс  зол, с  которым

следователь  сталкивается  при  расследовании  самых  различных  преступлений. Источниками
лжи  являются  чаще  всего  подозреваемые, обвиняемые  и  свидетели. Перечень  лжецов  может
быть  продолжен,  поскольку  подчас  в  этом  качестве  выступают  потерпевшие,  а  иногда  и
эксперты.

Ложь различают по характеру, формам проявления и целям, которые преследуются теми,

кто  использует  ее  в  качестве  орудия  борьбы  с  правосудием. Опасна  любая  ложь: большая  и
малая, явная  и  тайная, примитивная  и  ухищренная. Но  особую  опасность  представляет  ложь
неразоблаченная, от  кого  бы  она  не  исходила. В  этом  случае  она  может  нанести  весьма
ощутимый  вред  правосудию, делу  установления  истины, принятию  правомерных  решений  в
уголовном процессе.

В  общежитейском  смысле, ложь – это  неправда, вымысел. Лгать – значит  скрывать

правду, искажать действительное положение вещей и состояние дел.

Выделяют два типа лжи:
а) пассивная ложь, что выражается в непередаче сведений, которые известны (умолчание);
б) активная ложь, т.е. сообщение заведомо ложных сведений.
Пассивная ложь бывает полная и частичная. К пассивной лжи относится и запирательство.
Активная ложь подразделяется на:
а) ложь, целиком состоящую из вымысла;
б) частичную ложь (соединение элементов правды с элементами лжи).
Ложь, базирующаяся на подтасовке фактов, формируется путем:
• исключения отдельных элементов события;
• дополнения реального события вымышленными элементами;
• перестановки отдельных элементов события во времени и пространстве.
Криминалистическая  интерпретация  этих  понятий  предполагает  дачу  заведомо  ложных

показаний по поводу тех или иных обстоятельств, подлежащих установлению.

Ложные  показания  могут  быть  даны  в  силу  заблуждения. Однако  заведомо  ложные

показания  всегда  являются  разновидностью  активной, преднамеренной  лжи. В  этом  случае
имеется  в  виду  сообщение  следствию  или  суду  ложной  информации  с  целью  обмануть
допрашивающих, ввести их в заблуждение.

По своему характеру (направленности) ложные показания могут быть:
• оправдательными;
• обвинительными;
• одновременно  обвинительными  в  отношении  одних  и  оправдательными  в  отношении

других лиц;

• нейтральными (например, сообщение  ложных  сведений  о  преступлении, которое  не

совершалось, без указания на конкретное лицо, якобы совершившее это преступление).

В основе непреднамеренной лжи могут лежать самые различные причины, обусловленные

психическими, физическими, логическими  факторами (преклонный  возраст, травмы  головы,
отрицательно 

сказывающиеся 

на 

процессе 

правильного 

восприятия, сохранения,

воспроизведения  информации, низкий  образовательный  и  интеллектуальный  уровень,
приводящий к ошибкам в посылках, к ошибкам в отношении тезиса, в аргументации и т.д.).

Для  преднамеренного  лжесвидетельства  характерны  иные  основания. Заведомо  ложные

показания чаще всего даются для того, чтобы:

а) помочь виновным лицам избежать уголовной ответственности;
б) смягчить вину обвиняемого (подсудимого);
в) преувеличить  вину  лица, подлежащего  привлечению  или  привлеченного  к  уголовной

ответственности;

г) оговорить невиновного в совершении преступления, к которому он не имеет никакого

отношения, либо оговорить его в совершении мнимого, несуществующего преступления.

С  психологической  точки  зрения, процесс  формирования  заведомо  ложных  показаний

предполагает последовательное прохождение следующих стадий:

• восприятие истинного события;

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

240

• запоминание и осмысление этого события;
• осознание цели сообщения ложных сведений и последствий данного акта;
• переработка 

воспринятого 

и 

создание 

мысленной 

модели 

задуманного

лжесвидетельства;

• удержание  в  памяти  моделей  ложных  показаний, построение  модели  процесса  их

сообщения на допросе;

• воспроизведение ложных показаний на допросе.

Причины лжесвидетельств свидетелей, потерпевших, подозреваемых

Причины, порождающие ложные показания свидетелей и потерпевших:
• воздействие, которое  они  испытали  со  стороны  заинтересованных  лиц (просьбы

последних, уговоры, подкуп, шантаж и т.д.);

• болезненное состояние психики;
• личная заинтересованность в исходе дела;
• намерение избежать нежелательного обременительного участия в уголовном процессе;
• нежелание  помогать  правоохранительным  органам  в  установлении  истины  из-за

негативного отношения к их работе, конкретным работникам.

В  генезисе  лжи  существенную  роль  играют  эмоции  человека: страх, гнев, злорадство,

зависть, тревога, надежда, отчаяние и проч.

В  качестве  мотивов  лжесвидетельства  могут  выступать  корыстные  побуждения, ложно

понятые  интересы  коллектива, чувство  товарищества, попытка  самоутверждения  таким
способом и т.д.

Причины лжесвидетельства подозреваемых, обвиняемых:
• намерение уклониться от ответственности и возмещения причиненного вреда;
• намерение смягчить ответственность, сохранить нажитое преступным путем имущество,

иные добытые незаконно блага, права, преимущества;

•  воздействие  на  допрашиваемых  со  стороны  других  заинтересованных  в  ложности

показания лиц.

Делается это из:
а) опасения, что  признание  вины  может  изменить  в  худшую  сторону  судьбу

допрашиваемого  и  его  положение  в  обществе, повредить  собственной  репутации, причинить
иной вред себе и другим людям;

б) желания отомстить соучастнику или иным лицам;
в) боязни мести со стороны соучастников, других заинтересованных лиц;
г) корыстных побуждений или соображений получения иной выгоды.
Ложь  многолика. Она  имеет  не  только  словесное  оформление, проявляется  не  только  в

вербальном  общении, но  и  четко  прослеживается  в  самых  различных  невербальных  формах.
Ложные показания, оговоры и самооговоры, ложные доносы и ложные алиби, фальсификации –
все это ядовитые ягоды тлетворного поля лжи.

Признаки лжи допрашиваемого

Версия  о  том, что  допрашиваемый (свидетель, потерпевший, подозреваемый,

обвиняемый),  несмотря  на  его  уверения  в  правдивости  своих  показаний,  сообщает  ложные
сведения, может быть построена на основе установления и анализа следующих обстоятельств:

• сообщения допрашиваемым лицом различных сведений по одному поводу;
• неопределенности, некорректности сведений, содержащихся в показаниях;
• наличия совпадений в мельчайших деталях показаний различных лиц об одном и том же;
• "проговорок" в  высказываниях, указывающих  на  отрицаемую  допрашиваемым  лицом

осведомленность в обстоятельствах события, по поводу которого оно допрашивается;

• бедности  эмоционального  фона  показаний (схематичность, безликость, бледность

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

241

показаний);

• упорного 

подчеркивания 

допрашиваемым 

своей 

добропорядочности 

и

незаинтересованности в исходе дела;

• уклонения допрашиваемого от ответа на прямой вопрос;
• сокрытия очевидных фактов, которые не могли быть неизвестны допрашиваемому лицу.
Каждое из перечисленных обстоятельств может рассматриваться в качестве признака лжи

допрашиваемого. Это, однако, не значит, что взятое само по себе то или иное обстоятельство во
всех  случаях  одинаково  свидетельствует  о  лжи. Возможны  и  иные  объяснения  того, что  в
словах и других проявлениях активности допрашиваемого насторожило следователя. Поэтому,
чтобы  исключить  ошибку  в  распознавании  лжи, следует  ориентироваться  на  несколько
взаимосвязанных, взаимодополняющих, взаимокорреспондирующихся  признаков. Причем
ограничиваться  при  этом  только  соответствующими  признаками  сиюминутной  речевой
активности  явно  недостаточно. То, что  воспринимает  следователь  на  вербальном  уровне  в
данный  момент, необходимо  сопоставить с известными ему данными об особенностях  устной
речи  допрашиваемого  лица  в  иных  ситуациях, в  формальной  обстановке  и  неформальном
общении, в  условиях  расследования  и  за  его  пределами. Точность  диагностики  существенно
возрастает  в  том  случае, когда  результаты  наблюдения  за  вербальными  коммуникациями
сравниваются  с  результатами  наблюдения  за  протекающими  синхронно  невербальными
коммуникациями подсознательного типа.

Прочесть  подлинные, а  не  демонстрируемые  мысли  собеседника – значит  суметь

обнаружить  рассогласование  между  его  сознательным  поведением  и  подсознательными
поведенческими  актами, между  сознанием  и  подсознанием  и  дать  правильную  оценку
выявленных расхождений.

Сказанное  подводит  к  тому, что  в  психологии  называется  конгруэнтностью. Этим

понятием обозначают совпадение смыслового значения вербальных и невербальных сигналов.

Устная речь и язык жестов у человека, дающего правдивые показания, обычно совпадают.

Проницательный  наблюдатель – это  человек, который  способен  расшифровать  невербальную
информацию  и  соотнести  ее  с  тем, что  говорит  его  собеседник. Наблюдение  за  жестами  и
соответствием жестов словам является ключом к правильной интерпретации языка жестов.

Трудности, которые  испытывает  лжец, обусловлены, в  частности, тем, что  его

подсознание работает автоматически независимо от того, что им говорится. Телодвижения, не
адекватные словам, выдают лжеца.

Как  только  человек  начинает  лгать, его  тело  самопроизвольно  продуцирует  некоторые

движения, по которым он может быть  уличен во лжи. Это связано с тем, что в процессе лжи
подсознание  посылает  нервную  энергию, которая  проявляет  себя  в  виде  жеста,
противоречащего тому, что сказал человек,

Распознавание лжи и у подготовленных к этому людей возможно потому, что даже если

силой  сознания  они  в  состоянии  подавить  основные  разоблачающие  их  движения  тела,
характерные  для  лгущего, ложь  проявляется  в  микродвижениях  и  диагностируется  по  ним. К
числу  микрожестов, говорящих  о  лжи, можно  отнести  движение  мускулатуры  лица,
увеличенное  сокращение  зрачков, покраснение  щек, увеличивающееся  количество  миганий  в
минуту и различные другие внешние проявления.

"Для того чтобы лгать успешно, – с хитрой усмешкой советует Аллан Пиз, – надо прятать

куда-нибудь Ваше тело  или вывести его из поля зрения собеседника… Лучший способ лжи –
это ложь по телефону".

Неслучайно  поэтому  знающие  следователи  и  оперативники  усаживают  допрашиваемых

(при  наличии  данных  об  их  психологической  неготовности  к  даче  правдивых  показаний) на
стул, поставленный  на  открытом, хорошо  просматриваемом, ярко  освещенном  пространстве.
Очень трудно лгать и адекватно управлять процессом невербального сокрытия лжи, когда тело
допрашиваемого  находится  не  только  в  поле  зрения  допрашивающего,  но  и  в  ярких  лучах
источника света.

Тактика разоблачения лжи

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

242

Следственная  практика  дает  немало  примеров  того, что  выявление  и  разоблачение  лжи

допрашиваемого  возможно  в  рамках  одного  допроса. Чаще  же  следователь  в  состоянии
разоблачить  лжеца  и  подвести  его  к  необходимости  сказать  правду  лишь  в  финале  серии
допросов, для подготовки которых проведена тщательная проверка первоначальных показаний
допрошенного. Чем больше изобличающих лжеца доказательств удается собрать в ходе данных
проверок, тем  больше  шансов  на  то, что  после  их  предъявления  заподозренный  во  лжи  на
запланированном допросе даст, наконец, правдивые показания. В этом контексте деятельность
по проверке и опровержению показаний лжеца приобретает характер специальной тактической
операции. Каждая такая операция может отличаться от другой степенью сложности, глубиной,
продолжительностью, объемом  интеллектуальных, духовных, физических  и  иных  затрат.
Общим  является  лишь  то, что  все  они  представляют  собой  комплекс  целенаправленных
взаимосвязанных  действий  следователя, гласных  и  негласных  оперативно-разыскных
мероприятий.

Структура  тактической  операции  по  разоблачению  лжеца  может  быть  схематично

изложена следующим образом.

Допрошенное  лицо  вместо  модели, адекватной  тому, что  им  было  воспринято  в

действительности, предлагает  собственную, не  соответствующую реальности модель (версию,
объяснение, интерпретацию) события, факта, обстоятельства.

Наряду с этим существует другая модель события (факта, обстоятельства), вытекающая из

материалов дела и полностью либо в какой-то своей части не совпадающая с моделью, которую
предложило  допрошенное  лицо (это  позволяет  заподозрить  допрошенное  лицо  в
лжесвидетельстве).

При  проверке  сведений, сообщенных  заподозренными, они  не  находят  своего

подтверждения, в  связи  с  чем  его  вариант  объяснения  событий  отвергается  как  не
соответствующий действительности.

Таким  образом, основным  критерием  установления  ложности  показаний  является

обнаружение  несоответствия  сообщенных  допрашиваемым  лицом  сведений  о  каком-либо
событии, факте, обстоятельстве  фактическим  данным, объективность  которых  не  вызывает
сомнений. Сделанный  на  этой  основе  вывод  доводится  до  сведения  допрашиваемого  лица, в
результате  чего (в  качестве  ожидаемой  реакции) может  произойти  изменение  его  позиции,
признание факта лжесвидетельства и дача им правдивых показаний.

Арсенал приемов, которые реализуются при допросе лжеца, весьма значителен.
Вот некоторые из них:
• разъяснение допрашиваемому необходимости сообщения правильных сведений;
• детализация показаний с целью выявления противоречий;
• повторное  напоминание  об  ответственности  за  лжесвидетельство, разъяснение

возможных отрицательных последствий, которые могут наступить в таком случае;

• выяснение  контрольных  обстоятельств, позволяющих  проверить  истинность

сообщаемых сведений;

• формирование  убеждения  у  допрашиваемого  в  том, что  следствие  располагает

доказательствами, изобличающими его во лжи;

• предъявление  доказательств  в  различной  последовательности (с  нарастающей

доказательственной силой либо сразу наиболее веского);

• оставление  допрашиваемого  в  неведении  относительно  характера  и  объема

доказательств, которыми располагает следствие;

• демонстрация  возможностей  следствия  в  деле  установления  истины  без  участия

допрашиваемого и даже в случае его противодействия расследованию;

• проведение  допроса  в  присутствии  других  лиц, в  частности  специалиста, а  в

необходимых  случаях  и  с  его  участием (для  устранения  эмоционального, смыслового,
терминологического, языкового барьера и т.д.);

• стимулирование следователем положительных свойств личности допрашиваемого.
Когда  говорят  о  предъявлении  изобличающих  виновное  лицо  доказательств, обычно

имеют  в  виду  доказательства  преступления. Однако  это  толкование  не  исчерпывает  всего

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

243

многообразия доказательств, используемых для изобличения преступников. Не менее важной с
этой точки зрения является тактическая значимость доказательств иных порядков. К числу их
относятся  доказательства, опровергающие  большую  или  малую  ложь  запирающихся
преступников  по  второстепенным  малозначительным  деталям  их  поведения  в  условиях
совершения  преступления, не  включаемым  в  предмет  доказывания. В  эту  же  группу
доказательств входят фактические данные о предкриминальных и посткриминальных событиях
жизни преступников, за которые они не несут  уголовной ответственности, опровергающие их
надуманные, не  соответствующие  действительности  доводы, заявления, свидетельства
(например, факты и обстоятельства преступлений, за которые обвиняемый ранее привлекался к
уголовной ответственности).

В  ряде  случаев, прежде  чем  предъявить  преступнику  изобличающие  его  доказательства,

целесообразно начинать допрос с рассмотрения результатов проверки его показаний по поводу
обстоятельств, фактов, действий, которые  ему  инкриминируются, предъявляя  доказательства
неубедительности  его  аргументации, неискренности  показаний  по  малозначимым  вопросам.
Есть  смысл  проанализировать  сложившуюся  ситуацию  и  четко  разъяснить  допрашиваемому,
что приведенные доказательства ставят под сомнение правильность избранной им позиции по
существу  дела  и  бросают  тень  на  достоверность  его  показаний  о  непричастности  к
преступлению.

Психологически  сильным  аргументом  в  арсенале  средств  тактического  воздействия

следователя  в  отношении  преступника, отрицающего  свою  вину, является  предъявление  ему
доказательств для разоблачения актов противодействия расследованию, совершенных лично им
либо  вкупе  со  своими  вдохновителями, покровителями, заступниками, укрывателями  в  целях
дезинформирования, дезориентирования  следствия, подавления  активности  следователей,
потерпевших, свидетелей.

Иногда, чтобы  побудить  преступника, категорически  отрицающего  свою  вину, признать

ее и дать правдивые показания о своей роли в содеянном и обстоятельствах преступления, ему
внезапно  предъявляются  убедительные  доказательства, опровергающие  ложное  алиби,
доказательства 

совершенной 

им 

инсценировки 

места 

происшествия, фабрикации

оправдывающих 

его 

документов, фальсификации 

других 

фактических 

данных,

подстрекательства  родственников, знакомых, свидетелей, потерпевших  к  даче  ложных
показаний. Наращивание  демонстрируемой  следователем  доказательственной  мощи, развитие
его  наступательной  активности  на  позиции  оппонента  может  осуществляться  как  в  рамках
одного  обстоятельно, всесторонне  подготовленного  допроса, так  и  в  ходе  серии
взаимодополняющих, органично  связанных  между  собой  общим  тактическим  замыслом
допросов обвиняемого (подозреваемого). Однако в обоих случаях работа с обвиняемым должна
строиться  по  единой  тактической  схеме. Она  предполагает  вначале  предъявление  и  анализ
доказательств  неискренности, лжи  обвиняемого, надуманности  сведений, сообщенных  на
предыдущем  допросе (допросах) по  поводу  не  уголовно  наказуемых  обстоятельств  его
поведения  до  и  после  преступления. После  этого  допрашиваемому  предъявляются,
оцениваются и анализируются с его участием доказательства совершенного им преступления с
обсуждением  реально  складывающихся  для  него  уголовно-правовых  перспектив, которые
напрямую  зависят  от  выбранной  им  позиции. В  том  случае, когда  следствие  располагает
соответствующими  уличающими  материалами, изобличающая  стадия  допроса  завершается
кульминационным  моментом – предъявлением  и  обсуждением  доказательств  разоблаченной
акции  противодействия  расследованию. Наиболее  весомым (как  правило, финальным)
аргументом чаще всего является предъявление заключения (заключений) судебной экспертизы
и  подлинников  либо  копий  компрометирующих  обвиняемого  документов (перехваченной
внутритюремной  переписки  соучастников, нелегально  отправленных  из  тюрем  на  свободу
родственникам, знакомым  письменных  инструкций  о  том, какие  ложные  показания  и  кто
должен  дать  в  интересах  преступника, раскрывающих  смысл  легенды, которой  он
придерживался на следствии, и т.д.).

Один из приемов разоблачения лжи называется "допущением легенды". Суть его такова.

Обстоятельства порой складываются таким образом, что лицо, на которое пало подозрение во
лжи, оказывается  в  положении  человека, факт  той  или  иной  прикосновенности  которого  к

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

244

расследованию  очевиден. Доказывать  свою  неосведомленность  либо  непричастность  к
случившемуся глупо и бессмысленно.

Понимая это, допрашиваемый не пытается отрицать очевидное. Однако, стремясь ввести

следствие  в  заблуждение, он  на  допросе  дает  не  соответствующую  действительности
интерпретацию  случившегося, преподносит  факты  в  выгодном  для  себя  свете, дополняет  их
элементами  фантазии, стремясь  выгородить  себя, преуменьшить  или  вообще  исключить  свою
роль  в  содеянном. Допуская  возможность  преподнесения  ему  легенды  со  стороны
допрашиваемого  лица, следователь  тем  не  менее  не  расшифровывает  свою  догадку, стремясь
всем своим видом, действиями, реакциями создать видимость того, что он верит в то, о чем ему
сообщает  оппонент. Вступив  в  своего  рода  игру  с  допрашиваемым, он  исходит  из  задачи
выяснить  как  можно  больше  конкретных  деталей,  подробностей  и  как  можно  точнее  и
обстоятельнее зафиксировать рассказ в протоколе допроса.

Открыться, усомниться  в  правдивости  полученных  показаний, приступить  к

опровержению  сообщенных  сведений  следователю  лучше, с  тактической  точки  зрения, лишь
после  того, как  все  сказанное  допрашиваемым  занесено  надлежащим  образом  в  протокол
допроса  и  этот  документ  подписан  обеими  сторонами.  В  том  случае,  когда  в  распоряжении
следователя имеются весомые аргументы, он может приступить к опровержению, развенчанию
легенды сразу же после завершения процесса ее документирования. При отсутствии оснований
для  принятия  такого  решения  возможны  варианты  дальнейших  действий  следователя:
производство  серии  допросов  по  поводу  тех  же  обстоятельств, их  деталей, нюансов, т.е.
скрупулезный дубляж предмета допроса (метод Ореста Пинто). Это делается в целях выявления
(на  основе  сравнительного  анализа  содержания  всех  протоколов  допроса) несовпадения
деталей, противоречивого освещения одних и тех же  вопросов в  показаниях допрашиваемого,
которые были даны в разное время (а такие нестыковки неизбежны, поскольку все детали, все
тонкости  ложной  модели  невозможно  удержать  в  памяти  и  без  ошибок, точка  в  точку,
воспроизвести через те или иные временные интервалы). Затем результаты указанного анализа
демонстрируются  на  очередном  допросе  заподозренного  во  лжи  лица  с  разъяснением  ему
неслучайного  характера  противоречий  в  целях  оказания  побуждающего  воздействия  дать
правдивые  показания. Данный  тактический  ход  чаще  всего  приводит  к  успеху  в  том  случае,
когда он соединен с демонстрацией доказательств несостоятельности легенды, заблаговременно
собранных до начала этого допроса, в ходе ее глубокой проверки.

Одним  из тактически сильных средств оказания побудительного воздействия на лжеца в

целях  получения  у  него  правдивых  показаний  является  производство  очной  ставки  с  лицом
(лицами), которое способно уличить первого во лжи.

Особое место в тактической операции разоблачения лжи занимает прием, который может

быть  назван

комбинацией  очных  ставок.

  Речь  идет  о  сериях  очных  ставок, которые

целенаправленно проводятся лицу, давшему ложные показания, другим лицом, уличающим его
во  лжи (это  делается  неоднократно, в  разное  время  и  по  поводу  различных  элементов  лжи),
либо  с  несколькими  лицами. В  последнем  случае  очные  ставки  проводятся  по  поводу
какого-либо  одного  обстоятельства, эпизода  либо  по  поводу  различных  элементов  одного
эпизода  и  по  различным  эпизодам. Эффективность  подобных  комбинаций  возрастает  в  том
случае, когда  в  промежутках  между  очными  ставками  выполняются  иные  следственные
действия  с  участием  разоблачаемого во  лжи (ими  могут  быть  допросы, предъявление  его  для
опознания, ознакомление  с  заключениями  экспертиз, опровергающих  его  доводы и  заявления
либо ставящих их под сомнение, и другие следственные действия).

Выбору  наиболее  целесообразной  тактики  допроса  способствует  учет  возрастных,

половых, психических, физических  и  иных  характеристик  допрашиваемого, данных,
компрометирующих  его, ставящих  под  сомнение  добропорядочность  либо, наоборот,
свидетельствующих  о  положительных  качествах  его  личности, законопослушности ,
добросовестности.

Таким  образом, распознавание  лжи  возможно  на  двух  уровнях. Первый  называется

невербальным  уровнем  общения. Он  включает  в  себя  мимику, жесты  и  прочие  внешние
проявления  деятельности  внутренних  органов. (Случается, что  лжец  оказывается
разоблаченным еще до того, как он раскрыл рот.) Второй уровень – вербальный – включает в

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

245

себя как логический анализ полученной информации, так и соотнесение произносимых слов с
сигналами невербального уровня.

Типовые методы получения объективной информации

В целях преодоления установки на дачу ложных показаний, уклонения от дачи правдивых

показаний  могут  применяться  следующие  типовые  методы  получения  объективной
информации:

1) прямое допустимое психическое воздействие на носителя информации;
2) логический анализ поступающей информации;
3) методы, основанные на телесном проявлении эмоциональных реакций (так называемая

невербалика);

4) методы  из  категории  тактических  хитростей (методы  применения  эффекта

неожиданности, усыпления  бдительности, притворной  веры  в  то, о  чем  сообщается,
притворного сомнения в правдивости коммуникатора и т.д.);

5) методы  индивидуального  подхода  и  использования  личных  качеств  человека, его

тактически значимых особенностей.

Эффективному применению данных методов способствует подход к коммуникатору как к

объекту, требующему комплексного воздействия методами различных категорий.

А  это  предполагает  необходимость  при  подготовке  к  допросу  или  опросу  носителя

информации определить не только круг, характер и содержание методов, которые планируется
реализовать, но и решить вопрос об оптимальной последовательности их применения.

14.2. Выявление самооговора

Понятие самооговора и его виды

Самооговор –

  это заведомо ложные показания подозреваемого (обвиняемого) по поводу

своей мнимой причастности к совершенному либо несовершенному преступлению. Самооговор
подразделяется на простой (самообвинение) и сложный, содержащий наряду с самообвинением
обвинение других лиц.

Различаются:
а) полный самооговор (при абсолютной непричастности заявителя к преступлениям);
б) частичный  самооговор (если  причастность  к  преступлению  в  какой-то  мере

существует);

в) реальный  самооговор (в  отношении  преступления, действительно  кем-то

совершенного);

г) нереальный самооговор (в отношении вымышленного преступления).

Причины самооговора

Самооговор может быть вызван:
• целью  помочь  родственникам  иными  средствами  уклониться  от  ответственности  за

совершенное ими преступление;

• стремлением приобрести авторитет в определенных кругах;
• желанием облегчить свое положение (например, условия содержания под стражей);
• намерением добиться для себя каких-либо льгот, преимуществ по сравнению с другими

лицами, попавшими  в  аналогичное  положение (например, получить  свидание  с
родственниками, продуктовую передачу);

• боязнью расправы со стороны подлинных виновников содеянного;
• желанием  попасть  в  места  заключения  с  целью  замести  следы  другого, более  тяжкого

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

246

преступления, избавиться  от  алкоголизма  и  других  дурных  наклонностей, привязанностей,
связей;

• намерением  ввести  следствие  в  заблуждение  в  надежде  в  дальнейшем  отказаться  от

своих показаний и избежать ответственности как за действительно совершенное, так и мнимое
преступление;

• попыткой  выгородить  соучастников, стремлением  как  можно  быстрее  добиться

окончания следствия и попасть в лагерь для заключенных;

• безысходностью  на  почве  подавленного  морального  состояния  и  отсутствия  реальных

перспектив иного выхода из сложившейся неблагоприятной ситуации;

• необъективностью, предвзятостью, неправильностью  ведения  следствия, мерами

незаконного  воздействия  со  стороны  следователя  и  других  лиц, оказывающих  ему  помощь  в
расследовании;

• болезненными расстройствами психики.

Круг выясняемых вопросов при расследовании самооговора

При расследовании самооговора выясняются:
1) обстоятельства  дела, в  связи  с  расследованием  которого  получены  данные  о

самооговоре (время, место, вид преступления и т.д.);

2) сведения  о  личности  подозреваемого, обвиняемого, осужденного, заподозренного  в

самооговоре;

3) событие самооговора (его время, место, мотивы и другие обстоятельства);
4) обстоятельства, предшествовавшие самооговору и обусловленные им:
• когда, кем, при  каких  обстоятельствах, из  каких  источников  были получены  сведения,

давшие основание заподозрить заявителя в самооговоре и совершении преступления;

• какие  меры  и  методы  были  осуществлены  для  проверки, углубления, уточнения,

развития исходных данных;

• применялась  ли  в  отношении  заподозренного  мера  пресечения, кем, когда, в  каких

условиях, как долго он содержался под стражей;

• как  реагировал  самооговорщик  на  задержание, на  привлечение  его  к  уголовной

ответственности;

• какие изменения произошли в условиях его содержания, в отношении к нему со стороны

работников  органов  дознания, предварительного  следствия, администрации  учреждения, в
котором он находился в изоляции после того, как признал свою вину;

• к каким негативным последствиям привел самооговор, как он повлиял на установление

истины  по  делу,  на  судьбу  самооговорщика  и  других  людей  (например,  привлечение
невиновных к ответственности, применение к ним мер пресечения);

5) имели  ли  место  нарушения  законности  при  проведении  следственных  действий, если

имели, то в чем они выражаются, кем, когда, по каким причинам допущены, меры, принятые в
отношении нарушителей.

Признаки самооговора

Признаками самооговора являются:
• получение достоверных данных, исключающих возможность совершения преступления

подозреваемым (обвиняемым, осужденным), в том числе установление, что это преступление в
действительности совершено другими лицами;

• обнаружение  доказательств, ставящих  под  сомнение  правдивость  показаний

подозреваемого  или  обвиняемого  о  совершенном  им  преступлении (например, получение
показаний  свидетеля, видевшего  признавшегося  в  содеянном  во  время  совершения
преступления  далеко  от  места  его  совершения, получение  заключения  эксперта  о  том, что
смерть  потерпевшего  наступила  в  результате  иной  причины, нежели  та, о  которой  показал

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

247

подозреваемый или обвиняемый);

• факт отказа подозреваемого или обвиняемого от ранее данных показаний, в которых он

сообщал о своей причастности к преступлению.

Проверка версий о самооговоре

Установление признака, указывающего на возможность самооговора, еще не означает, что

самооговор  действительно  имел  место. Вывод  об  этом  в  окончательном  виде  может  быть
сделан лишь  по результатам проверки версии  о самооговоре, а также других  конкурирующих
версий (например, о  возможности  заявления  ложного  алиби, о  том, что  признавшись  в
содеянном, обвиняемый  сознательно  ввел  следствие  в  заблуждение  по  поводу  тех  или  иных
обстоятельств преступления в надежде в дальнейшем отказаться от своих показаний, ссылаясь
на  противоречие  между  его  объяснением  тех  или  иных  фактов  и  тем,  как  было  в
действительности). По делам о самооговоре исследуются:

1. Общие версии:
• показания о самооговоре являются ложными, самооговора не было,
• самооговор имел место;
2. Частные версии при мнимом самооговоре (заявление о самооговоре ложно и сделано в

целях  уклонения  от  ответственности  за  совершенное  преступление – в  иных  целях; по
собственной инициативе – по инициативе других лиц и т.д.).

3. Частные версии, проверяемые в рамках общей версии о реальности самооговора:
а) по целям самооговора:
• чтобы скрыть другое, более тяжкое преступление;
• чтобы  изменить  место  и  обстановку, режим  содержания  под  стражей  на  более

благоприятные;

• чтобы  остановить  ведущееся  против  него  незаконное  психологическое  и  физическое

воздействие  со  стороны  работников, осуществляющих  расследование  и  других  лиц,
действующих под их диктовку;

• по иным  соображениям (например, чтобы пережить холодную зиму не на  улице, а под

крышей тюрьмы, помочь своему близкому, взяв на себя его преступный "грех");

б) по  источнику  информации, использованной  при  даче  показаний  о  несовершенном

преступлении:

• сведения  об  обстоятельствах  и  деталях  преступления  подсказаны  лицом,

осуществляющим 

расследование 

или 

участвовавшим 

в 

его 

оперативном,

технико-криминалистическом и ином обеспечении, во время контактов между ними;

• использована информация других лиц (например, сокамерников, прессы);
• обстоятельства  преступления  смоделированы, основываясь  на  тех  сведениях, которые

стали известны в ходе допросов и участия в других следственных действиях.

Версия  о  возможном  нарушении  законности  как  причине  самооговора  может  быть

конкретизирована таким образом:

• нарушение  законности  имело  место  по  неопытности, доверчивости  следователя,

поверившего в правдивость "признательных" показаний и пошедшего на поводу у других лиц;

• нарушения  законности  были  допущены  преднамеренно  и  сопряжены  с  фабрикацией

доказательств мнимой виновности оговорившего себя.

При  наличии  данных  о  возможности  самооговора  прежде  всего  необходимо  допросить

лицо, заявившее о том, что  имел место факт самооговора. Это  заявление может быть  сделано
другим  лицом, а не  тем, кто подозревается  в самооговоре. В этом  случае выясняется, когда  и
каким образом заявителю стало известно о самооговоре, какие основания имеются для вывода о
самооговоре, не  является  ли  этот  вывод  лишь  предположительным, что  подтолкнуло
допрашиваемого  на  дачу  заявления  о  самооговоре  со  стороны  подозреваемого (обвиняемого,
осужденного), в каких отношениях он состоит с последним.

Если  же  заявление  о  самооговоре  сделано  самим  подозреваемым (обвиняемым,

осужденным), то в ходе его допроса следует выяснить также вопросы:

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

248

а) когда, где, в связи с чем созрело решение сделать это заявление;
б) с кем делился информацией о самооговоре;
в) в силу каких причин и с какой целью оговорил себя;
г) из каких источников почерпнуты сведения об обстоятельствах преступления, в котором

оговорил  себя  (если  это  сделано  под воздействием  других  лиц,  то  со  стороны  кого  и  в  какой
форме  было оказано воздействие, когда и  при  каких обстоятельствах это произошло, кому  об
этом известно из числа третьих лиц);

д) имеется ли у него алиби и каким образом оно может быть подтверждено;
е) какие  обстоятельства  и  имеющиеся  в  деле  доказательства  могут  свидетельствовать  в

пользу реальности самооговора и его мотивов.

После  этого  необходимо  осуществить  глубокий  и  всесторонний  сравнительный  анализ

показаний  об  обстоятельствах  самооговора  и  показаний  обвиняемого, которые  он  давал  до
признания своей виновности (после того, как признался в содеянном).

В судебной практике имеются примеры самооговора, установление которого сопряжено с

преодолением  серьезных  трудностей. Подобные  ситуации  главным  образом  возникают  тогда,
когда оговорившее себя лицо находилось во время преступления на месте его совершения, но
участия  в  нем  не  принимало (оказалось  там  случайно  и  наблюдало  за  происходящим  в  роли
зеваки, активно вмешивалось в ход происходящего в целях пресечения преступления и т.д.).

В этом случае особое значение приобретают глубокое исследование следующих вопросов:
а) по  каким  причинам  лицо, подозреваемое  в  самооговоре, оказалось  на  месте

происшествия;

б) какие  объективные  данные  могут  быть  обнаружены  здесь  для  подтверждения  или

опровержения  версии  о  самооговоре  и  каким  образом  они  могут  быть  использованы  для
развития доказательственной базы того или другого плана;

в) в  силу каких обстоятельств, из каких побуждений и соображений подозреваемый или

обвиняемый мог оговорить себя в том, чего он не совершал.

Разрешению сложившейся ситуации способствуют:
а) обстоятельный, с выяснением всех необходимых деталей, допрос лица, подозреваемого

в самооговоре;

б) выход с ним на место происшествия с целью проверки его показаний;
в) осуществление всестороннего раздельного, а затем сравнительного анализа показаний,

которые давало проверяемое лицо до момента признания  им своей виновности  в содеянном и
после  него, а  также  после  заявления  о  самооговоре; сопоставление  их  с  показаниями  других
лиц, уличавших  его  в  содеянном  и  свидетельствовавших  в  пользу  его  непричастности  к
содеянному, с  другими  данными, полученными  в  ходе  осмотра  места  происшествия  и
производства иных следственных действий;

г) получение  и  изучение  данных  оперативного  характера  о  поведении  и  высказываниях

подозреваемого, обвиняемого по поводу случившегося с ним вне кабинета следователя (в кругу
знакомых, в следственном изоляторе и т.д.);

д) сравнительный анализ всего комплекса информации, полученной из разных источников

в  целях  выявления  обстоятельств, опровергающих  версию  о  самооговоре  либо
подтверждающих ее;

е) определение того, какие неизвестные обстоятельства должны быть установлены в целях

проверки  построенных  версий, а  также, какие  обстоятельства  должны  быть  подвергнуты
дополнительному, более  глубокому  изучению  на  основе  производства  повторных  либо
дополнительных  действий (повторного  осмотра  места  происшествия, назначения
дополнительных экспертиз и т.д.), направленных на поиск новых доказательств. Таким  путем
могут  быть  установлены  факты, противоречащие  утверждению  о  самооговоре  либо
указывающие на его возможность.

В  ходе  дальнейшего  расследования  на  основе  изучения  материалов  дела  надлежит

получить представление:

а) о состоянии доказательственной базы по делу  до того, как обвиняемый признал свою

вину, и ее развитии после этого обстоятельства;

б) о том, что было известно следствию об обстоятельствах содеянного до признания;

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

249

в) получены  ли  следствием  какие-либо  новые  доказательства  после  признания

обвиняемым своей вины, которые не могли быть собраны без его показаний;

г) нашли  ли  эти  показания  объективное  подтверждение  в  материалах  дальнейшего

расследования или остались голословными;

д) не  противоречили  ли  сведения  об  обстоятельствах  преступления, полученные  от

обвиняемого  после  признания  им  своей  вины, другим  объективным  данным, имевшимся  до
этого или собранным в дальнейшем.

На базе полученных таким образом результатов разрабатывается программа следующего

этапа расследования по дальнейшей отработке версий о реальности или мнимости самооговора.
В ней предусматривается необходимость глубокого исследования алиби обвиняемого, доводов
и суждений по поводу событий и причин самооговора (это делается путем допроса всех лиц, на
которых  ссылается  заявитель  о  самооговоре, поиска  и  исследования  документов, других
источников  информации, в  которых  могут  содержаться  сведения, подтверждающие  или
опровергающие  утверждения  заявителя, проведения  в  необходимых  случаях  очных  ставок,
криминалистических  и  иных  экспертиз, в  том  числе  судебно-психиатрической  экспертизы  в
отношении обвиняемого).

Оценка  собранных  данных  позволяет  принять  и  соответствующим  образом  реализовать

необходимые в таких случаях правовые решения (о прекращении уголовного преследования в
отношении  невиновного  лица, если  заявление  о  самооговоре  нашло  объективное
подтверждение, и  его  реабилитации; о  возбуждении  уголовного  дела  в  отношении  лиц,
допустивших  нарушение  законности, если  это  установлено; о  направлении  дела  в  суд  по
обвинению заявителя в совершении им преступления в случае установления, что его показания
о самооговоре являются ложными).

14.3. Выявление инсценировки

Инсценировка

  – одна из разновидностей противодействия правоохранительным органам,

ведущим  борьбу  с  преступностью, со  стороны  лиц, не  заинтересованных  в  выявлении
преступления, в  установлении  истины  по  уголовному  делу, в  принятии  обоснованных  и
правильных криминалистических и правовых решений в уголовном процессе.

Под инсценировкой понимается создание видимости какого-либо мнимого события путем

целенаправленного  внесения  в  обстановку  реального  события  изменений, направленных  на
дезориентацию органов дознания, предварительного следствия и суда.

Структура  деятельности, связанной  с  инсценировкой, складывается  из  следующих

операций:

• анализа и оценки ситуации, в которой оказался будущий инсценировщик;
• принятия решения об инсценировке;
• рассмотрения  возможных  вариантов  инсценировки  и  определения  наиболее

целесообразного варианта;

• создания мысленной модели события, которое предполагается инсценировать;
• реализации разработанной модели;
• подготовки  объяснений, рассчитанных  на  то, чтобы  убедить  других  лиц, включая

работников  правоохранительных  органов, в  реальности  инсценированного  события  и  его
причин;

• определения  линии  поведения  на  следствии  и  подготовки  объяснений  на  случай

разоблачения инсценировки.

Инсценировка осуществляется в целях создания:
• видимости совершения иного вида преступления в данном месте и сокрытия признаков

подлинного события;

• видимости происшедшего на данном месте события некриминального характера (чтобы

скрыть преступление);

• ложного  представления  относительно  отдельных  элементов, сторон  совершения

преступления (инсценирование совершения преступления другим лицом в иных целях, по иным
мотивам и т.д.);

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

250

• видимости  совершения  какого-либо  преступления  для  сокрытия  иного  события

некриминального  характера, в  раскрытии  которого  не  заинтересован  инсценировщик  по  тем
или иным причинам (например, для сокрытия факта аморального поведения, огласка которого
может повредить репутации инсценировщика);

• видимости совершения преступления, которого в действительности не было (это может

быть  сделано,  например,  путем  подбрасывания  в  жилище  какого-либо  лица  во  время
производства там обыска наркотических веществ, к которым он никакого отношения не имеет).

Разновидности инсценировок

Инсценировки подразделяются на следующие разновидности (группы):

По субъекту:

а) выполняемые участниками преступления (одним лицом или группой лиц);
б) выполняемые другими лицами по просьбе преступника или по своей инициативе;
в) выполняемые преступником совместно с другими лицами;

По времени осуществления:

а) до совершения преступления;
б) во время совершения преступления;
в) после совершения преступления (либо сокрытия не криминального характера);

По целям:

а) сокрытие преступления;
б) сокрытие некриминального события;
в) в иных целях;

По объекту:

а) инсценирование преступления;
б) инсценирование события некриминального характера;
в) инсценирование отдельных элементов, подсистем события;

По содержанию:

а) инсценирование материальных следов на месте происшествия;
б) инсценирование  материальных  следов  в  сочетании  с  выработкой  и  реализацией

соответствующего  варианта  дезинформирующего  следствие  поведения  и  сообщения  ложных
сведений.

В  ходе  инсценировки  могут  уничтожаться  все  или  часть  объективно  возникших

материальных  следов  инсценируемого  события, видоизменяться  какие-либо  следы. Нередко
инсценировщик реализует свои цели путем фальсификации определенных следов, в частности,
путем  изготовления  и  подбрасывания  на  место  происшествия  тех  или  иных  материальных
объектов, способных, по  его  мнению, ввести в  заблуждение  относительно  мотивов, личности
преступника, места его проживания и других обстоятельств.

Чаще  всего  инсценировки  совершаются  в  случаях  совершения  преступлений  против

личности, сопряженных  с  гибелью  потерпевших, а  также  преступного  посягательства  в
отношении имущества.

Круг выясняемых вопросов при разоблачении инсценировки

В целях выявления и разоблачения инсценировки устанавливаются:
1) обстоятельства  события, в  связи  с которыми  осуществляется  инсценировка (характер,

время, место, участники события и т.д.);

2) характеристика инсценируемого события (вид, признаки);
3) участники  инсценировки  и  роль  каждого в  содеянном, цели  и мотивы, которыми они

руководствовапись;

4) обстоятельства подготовки и осуществления инсценировки (место, время, что и в какой

последовательности было сделано, предметы, материалы, использованные инсценировщиками,

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

251

и т.д.);

5) последствия  инсценировки (несвоевременное  возбуждение  уголовного  дела,

привлечение к, ответственности невиновных лиц, совершение других преступлений лицами, не
понесшими наказания, и т.д.);

6) обстоятельства, связанные с дачей инсценировщиками ложных показаний.

Признаки инсценировки

Признаки  инсценировки – это  обстоятельства (событие, факт, след, поведенческий  акт),

несущие информацию о том, что в данном случае могла иметь место указанная акция.

В  качестве  признака  инсценировки  могут  выступать  самые  различные  обстоятельства

предкриминальной, криминальной и посткриминальной природы.

В основе обстоятельств, характеризуемых данным понятием, лежит противоречие между

тем,  что  произошло  в  действительности,  и  тем,  что  в  результате  инсценировки  якобы
произошло.

Инсценировка, как  и  любой  другой  иной  вид  поведения  человека, отражается  на

материальных объектах живой и неживой природы, в памяти людей – участников и очевидцев
инсценировки, других лиц, тем или иным образом овладевших соответствующей информацией.

Поэтому  сведения  об  инсценировке  могут  быть  получены  в  результате  исследования

места 

происшествия, обнаруженных 

здесь 

объектов, а 

также 

на 

основе

оперативно-следственной работы с людьми – носителями искомой информации.

В качестве признаков инсценировки, выявляемых при исследовании места происшествия,

выступают:

• обнаруженные  на  месте  происшествия  следы, которых  не  должно  быть, если

исследуемое событие было не мнимым, а реальным (следы наличия);

• следы, которые не обнаружены в силу их отсутствия, но которые обязательно должны

были возникнуть в случае реальности инсценированного события (следы отсутствия);

• обнаруженные  на  месте  происшествия  следы  относятся  к  числу  характерных  для

инсценированного события следов, однако их состояние не соответствует тому, в котором они
должны находиться в сложившейся ситуации (по внешнему виду, количеству и т.д.).

Так, убийства  нередко  вуалируются  созданием  видимости  смерти  по  неосторожности, в

частности, в результате падения пострадавшего с высоты. К признакам, позволяющим раскрыть
обман, относятся:

• излишне  большое  расстояние  между  трупом  и  крайней  частью  объекта (например,

наружной стеной жилого дома), с которого будто бы ненароком свалился погибший;

• несоответствие версии о случайном падении с высоты характеру телесных повреждений

на трупе;

• наличие  признаков  схватки, борьбы  в  том  месте  объекта, с  которого  якобы  свалился

погибший;

• показания каких-либо лиц, ставящие под сомнение версию о несчастном случае.
В  том  случае, когда  инсценируется  смерть  в  результате  неосторожного  обращения  с

огнестрельным  оружием, в  роли  признаков  инсценировки  могут  выступать  такие
обстоятельства, как  возможность  производства  выстрела  из  обнаруженного  возле  трупа
экземпляра  оружия, невозможность  самопроизвольного  выстрела, несоответствие  следов
выстрела на трупе тем следам, которые реальны в случае неосторожного обращения с оружием.

Разоблачению  убийства  с  применением  огнестрельного  оружия, инсценированного  под

самоубийство, способствуют, например, следующие обстоятельства:

• отсутствие  оружия  на  месте  происшествия  либо  его  наличие  там, где  оно  при

самоубийстве не могло оказаться;

• отсутствие на трупе признаков близкого выстрела;
• физическая невозможность погибшего причинить себе огнестрельное повреждение в ту

часть тела, где оно обнаружено;

• установление, что  пуля, обнаруженная  в  теле  трупа, стреляна  не  из  того  экземпляра

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

252

оружия, которое находилось на месте происшествия.

С  давних  времен  известны  признаки, указывающие  на  убийство, замаскированное  под

самоповешение.

Обратим  внимание  на  некоторые  из  них: наличие  на  трупе  следов  удушения  руками

(ссадин линейной или полулунной формы, округлых кровоподтеков на шее жертвы от пальцев
душителя); обнаружение  ссадин, кровоподтеков  вокруг  носа  и  рта  жертвы, других  следов,
указывающих на то, что смерть наступила от закрытия дыхательных отверстий; наличие на шее
трупа замкнутой, горизонтально расположенной странгуляционной борозды82.

Следы  инсценировки  на  месте  происшествия, несущие  информацию  об  этом  событии,

возникают  помимо  воли  и  желания  инсценировщика. Подобные  промахи  допускаются  по
различным причинам: волнение, спешка преступника в условиях дефицита времени, отсутствие
необходимых  навыков  и  т.д.  С  другой  стороны,  подчас  стремясь  представить  событие  в
выгодном  ему  свете, действуя  спокойно, умело, расчетливо, преступник  прилагает  максимум
усилий  для  наиболее  оптимального, как  ему  представляется, достижения  цели, но  теряет  при
этом  чувство  меры, ощущение  реальности. В  таких  случаях  он  может  оставить  большое
количество  следов  имитируемого  события, причем  придать  им  ярко  выраженный  характер,
броский  вид.  Такое  перевыполнение  цели  может  сыграть  обратную  роль:  не  убедить
следователя в том, что все было так, как ему объясняют слова или действия заинтересованных
лиц, а вызвать у него сомнение в реальности события.

В качестве признаков, указывающих на возможность инсценировки того или иного вида,

могут  выступать  и  действия  инсценировщиков  после  инсценировки, неадекватные  ситуации,
позволяющие  усомниться  в  истинности  того, что  обнаружено  на  месте  происшествия, в
правдивости объяснений случившегося. В их круг, например, входят невольные проговорки на
допросе, бртвирование  инсценировщиками  фактом  своего  участия  в  этой  акции  в  процессе
неформального общения с посторонними лицами, в  разговоре "по душам" со  своими связями,
установление  факта  реализации  ими  каких-либо  вещей, которые  якобы  пропали  в  ходе
инсценированного события, и т.д.

Поэтому  базу  для  разоблачения  инсценировки  образуют  данные, которые  могут  быть

собраны:

а) при  исследовании  обстановки  места  происшествия  и  выявлении  здесь  признаков,

указывающих на возможность инсценировки;

б) в  результате  разоблачения  лжесвидетельства  незаинтересованных  в  установлении

истины лиц;

в) на иной основе (например, в результате проверки убедительных доводов родственников

лица, якобы  покончившего  жизнь  самоубийством, категорически  отрицающих  саму
возможность события).

Механизм выявления и разоблачения инсценировки

Сущность  и механизм выявления и  разоблачения  инсценировки сводятся  к следующему.

Имело место какое-либо криминальное событие, в связи с которым в окружающей обстановке
места происшествия возникли соответствующие следы.

Участник  события  строит  мысленную  модель  иного, возможного  в  данной  ситуации

события и реализует ее на месте происшествия путем видоизменения обстановки, придания ей
вида, соответствующего, по мнению инсценировщика, моделируемому событию.

Поскольку мысленная модель и результаты ее материализации не могут совпадать по всем

параметрам, не  все  признаки  модели  объективно  удается  подогнать  под  признаки  мнимого
события, а все признаки реального события уничтожить или изменить полностью, в силу этого
создается  возможность  восприятия, "прочтения" реального  события  сквозь  маскирующую

82 Подробнее о признаках инсценировки по делам об убийствах см.:

Селиванов Н.А., Соя-Серко Л.А.

  Убийство.

Как его раскрыть. – М, 1994. – С. 112–122

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

253

завесу  инсценировки. Эта  возможность  переходит  в  реальность  в  результате  обнаружения  и
"расшифровки" признаков, характерных  для  скрываемого  события  и  не  свойственных
признакам имитируемого, мнимого события.

В этих целях субъектом практического следоведения осуществляется:
• построение  мысленной  модели  события, признаки  которого  с  очевидностью

представлены  в  обстановке  места  происшествия  и  как  бы  лежат  на  поверхности, навязывая
мысль, что все произошло именно так, а не иначе;

• построение типичных конкурирующих мысленных моделей других событий, возможных

в данной ситуации;

• изучение  пространственных  моделей, выведение  из  них  следствий  и  проверка

последних;

• установление реальности одних следствий и нереальности других;
• обеспечение  сравнительного  анализа  не  исключенных  из  проверки  моделей  и

обнаруженных следов, формулирование вывода об адекватности какой-либо модели оригиналу
(событию, имевшему место в действительности);

• принятие  мер  по  получению  дополнительных  данных, объективно  подтверждающих

реальность данной модели и исключающих возможность ошибки;

• принятие  решения  о  завершении  процесса  распознавания  события  со  всеми

вытекающими из этого правовыми последствиями

Эта  схема  реализуется  путем  производства  повторного  осмотра  места  происшествия,

допроса лиц, обнаруживших исследуемое событие, а также лиц, имеющих отношение к месту
происшествия  на  бытовой, служебной  и  иной  основе, изучения  медицинских  и  других
документов потерпевших, экспертного исследования различных объектов.

Библиографический список к разделу III

Бахин В.П.

  и др. Допрос на предварительном следствии. – Алматы, 1999.

Богомолова С.Н., Образцов В.Л.

  Когнитивное интервью как метод криминалистического

познания // Труды МГЮА, № 3. – М., 1998.

Баев О.Я.

  Конфликтные ситуации на предварительном расследовании. – Воронеж, 1984.

Баев О.Я.

  Тактика следственных действий. – Воронеж, 1992.

Дулов А.В.

  Судебная психология. – Минск, 1975.

Еникеев М.И.

  Основы общей и юридической психологии. – М., 1989.

Закатов А.А.

  Ложь и борьба с нею. – Волгоград, 1984.

Зорин Г.А.

  Криминалистическая методология. – Минск, 2000.

Записки криминалистов

 . – Вып. 1–5. – М., 1993–1995.

Миронова Е.А.

  К вопросу о теории криминалистического распознавания // Труды МГЮА,

№ 4. – М,, 1999. – С. 194-205.

Кандыба В.

  Криминальный гипноз. – СПб., 1999.

Криминалистика

  /Под ред. В.А. Образцова. – М., 1999.

Курс криминалистики

 .

Общая часть

 . /Под ред. B.Ei. Корноухова. – М., 2000.

Кручинина Н.В., Шиканов В.И.

  Алиби. – Иркутск, 1992.

Ниренберг Д., Калеро Г.

  Как читать человека. – М., 1996.

Образцов  В.А.

  Криминалистическое  распознавание: теория, метод, процесс // Труды

МГЮА, № 3. – М., 1998. – С. 131-142.

Образцов  В.А., Насонов  С.А., Рзаев  Т.Ю.

  Криминалистическое  наблюдение  как  метод

собирания  ориентирующей  информации  по  уголовным  делам  //  Труды  МГЮА,  №  2.  –  М.,
1997. – С. 227–243.

Порубов Н.И.

  Научные основы допроса на предварительном следствии. – Минск, 1978.

Протасевич  А.А., Степаненко  Д.А., Шиканов  В.И.

  Моделирование  в  реконструкции

расследуемого события. – Иркутск, 1997.

Ратинов А.Р.

  Судебная психология для следователей. – М., 1967.

Панасюк А.Ю.

  А что у него в подсознании? – М., 1996.

Пиз А.

  Язык телодвижений. – М., 1992.

Виктор Александрович Образцов, Сапфо Николаевна Богомолова: «Криминалистическая психология»

254

Проблемы  криминалистического  распознавания

  //Материалы  научно-практической

конференции. – Иркутск–Москва, 1999.

Соя-Серко Л.А., Селиванов Н.А.

  Убийство. Как его раскрыть? – М., 1994.

Пособие  для  следователей. Расследование  преступлений  повышенной  опасности

 . – М.,

1998.

Ронин Р.

  Своя разведка. – Минск, 1997.

Рамишвили Г.С.

  Автоматическое опознание говорящего по голосу. – М., 1981.

Скотникова Т.А.

  Самооговор. – М., 1972.

Следственная практика

 . – Вып. 140. – М., 1983.

Следственные действия

  /Под ред. В.А. Образцова. – М., 1999.

Турчин  Д.А.

  Теоретические  основы  учения  о  следах  в  криминалистике. – Владивосток,

1983.

Фрейд 3.

  Психология бессознательного. – М., 1990.

Штангль А.

  Язык тела. – М., 1996.

Fisher R.

  Interviewing victims and witnesses of crime. Special Issue: Witness memory and

law. – Psychology, Public Policy and law, 1995 (Dec), Vol. 1 (4), 732-764.

Fisher R. and Me Cauley M.

  Information retrieval: Interviewing witnesses. In.: Psychology and

Policing. Lawrence Erlbaum Associates, Inc: Hills-dale, NY, 1995, 81-99.

Geiselman R. and Fisher R.

  Interviewing victims and witnesses of crime. In: National Institute

of Justice, Research in Brief. Washington, DC: National Institute of Justice, December, 1985.

Hess J.

  Interviewing and interrogation for law enforcement. Anderson Publishing, Cincinnati,

Ohio, 1997.

Mac Donald J. and Michaud D.

  The confession-interrogation and criminal profiles for police

officiers. Denver, Apache Press, 1992.

Mello E. and Fisher R.

  Enhancing older adult eye-witness memory with the cognitive interview.

Applied Cognitive Psychology, Vol 10, №5, October 1996.

Russell H and Beigel A.

  Understanding human behavior for effective police work. New York:

Basic Books, 1976.

Wilson J.

  Criminal investigations. A behavioral approach. Waveland Press, Inc., 1993.