Файл: Obraztsov_V-1.docx

Полиция была бессильна, бомбы продолжали взрываться, истерия в обществе нарастала.

2 декабря 1956 г. около 8 часов вечера бомба взорвалась в Парамаунт-театре, в Бруклине; шесть человек получили ранения, из них трое – очень тяжелые. То было последней каплей, переполнившей чашу терпения властей. Комиссар полиции Нью-Йорка выступил с публичным заявлением, пообещав, что все силы будут брошены на поимку террориста. Однако это было сказано больше для того, чтобы успокоить население. Комиссар знал, что полиция исчерпала свои возможности: были испробованы все традиционные средства расследования и все безуспешно.

Тогда руководитель криминалистической лаборатории Нью-Йоркского департамента полиции инспектор Говард Финни, взяв с собой двух детективов, нанес визит психиатру Джеймсу Брусселю. Финни обратился к нему с просьбой: не может ли он что-либо сказать о личности террориста, основываясь на некоторых деталях сцены преступления, стиле и содержании его писем в газеты. После того, как полицейские рассказали, что используемые террористом самодельные взрывные устройства изготавливались профессионалом, с годами усовершенствовались и становились все более мощными, Бруссель предположил, что неизвестный по роду деятельности связан с электричеством, металлообработкой, слесарными работами, что вполне согласуется со службой в крупной энергетической компании. Поскольку в 1956 г. среди американских мужчин было немало ветеранов Второй мировой войны, Бруссель не исключал, что неизвестный мог приобрести необходимые технические навыки во время службы в армии.

Для Брусселя было очевидно, что бомбитель считает Кон. Эд. (так он называл в своих письмах Консолидэйшн Эдисон Компани) и некоторые другие компании виновником всех своих несчастий и болезней. Вследствие какой-то полученной на производстве травмы он, видимо, стал хроническим больным. Навязчивая идея преследует неизвестного по крайней мере шестнадцать последних лет. По своему психиатрическому опыту Бруссель знал, что навязчивые состояния требуют длительного времени для развития и формирования. Они очень долго никак не проявляются во вне. Как известно, первая бомба предназначалась специально для Кон. Эд. Однако очень скоро круг "объектов ненависти" расширился – им стала широкая публика. Если вначале террорист хотел "наказать" только Кон. Эд., то теперь каждый житель Нью-Йорка воспринимался им как потенциальный недруг.

Основываясь на этих фактах, Бруссель пришел к выводу, что неизвестный является параноиком. Для паранойи характерны устойчивые, не подверженные изменениям, систематизированные и логически сконструированные бредовые идеи. В этом смысле прозвище Безумный бомбитель является очень удачным. Из его посланий в газеты можно заключить, что он имел устойчивую, систематизированную и логически сконструированную бредовую идею. Эта идея подспудно развивалась и, судя по совершенствующейся конструкции и увеличению смертоносной мощи бомб, продолжает развиваться. Как психиатр, Бруссель знал, что человек такого типа самовлюблен (нарциссичен), сосредоточен на себе самом и убежден в собственной моральной правоте, даже если весь мир восстает против него. Он просто обязан выйти победителем из этого противостояния, это его способ самоутверждения. Вначале Кон. Эд., а теперь уже все стали его врагами.

"Выхватить" его из толпы по каким-то отличительным поведенческим признакам невозможно, таковые отсутствуют. За исключением направленного антисоциального поведения (в данном случае – бомбинга) во всем остальном он ведет себя как обычный законопослушный гражданин. Он может писать письма с самыми невероятными угрозами, но напрямую никому конкретно угрожать не будет. В себе самом он видит одновременно и жертву, и "ангела мести".

Рассуждения известного психиатра показались инспектору Финни интересными. Но они не способствовали поимке преступника. И тогда инспектор попросил психиатра попытаться хоть как-то описать внешность Бомбителя.

Бруссель заколебался. Он не был полицейским, не видел улик и мест преступления, никогда не был знаком ни с одним из бомбителей. Но полицейские ждали от него помощи. И Бруссель, используя свои профессиональные знания, стал описывать неизвестного.

"Он симметрично сложен… не толстый, но и не тощий". При этих словах полицейские скептически переглянулись: – Почему вы так решили? А Бруссель просто руководствовался статистическими данными. Из известных ему работ психиатра Эрнста Кречмера (изучившего не одну тысячу пациентов психиатрических клиник с целью установления связей между строением тела и типом личности) следовало, что примерно 85% всех параноиков имеют симметричную, атлетическую фигуру. Ободренный первым шагом, Бруссель продолжал: "Сейчас Безумному бомбителю где-то около 50 с небольшим. Паранойя – заболевание, развивающееся медленно. Обычно оно полностью "расцветает" после 35 лет. Если учесть, что деятельность Бомбителя продолжается уже в течение 16-ти лет и, судя по последним проявлениям, Бомбитель сейчас находится "на подъеме", а не на спаде, ему должно быть не менее 50 лет".

Из того, что рассказывал и показывал ему инспектор Финни, Бруссель заключил, что бомбитель, он же автор письменных посланий – человек очень аккуратный и дотошный до навязчивости. И если когда-нибудь в архивах Кон. Эд. будет найдено его личное дело, окажется, что он солидный, надежный, исполнительный работник. Он вежлив, пунктуален, аккуратно одет. Все это было до трагического случая, "перевернувшего его жизнь" и сделавшего из него преступника. Анализ письменных посланий показал, что писавший их человек имеет некоторое образование (не ниже средней школы, но, вероятно, не колледж).

Надо сказать, что Бруссель впервые воспользовался методом, впоследствии получившим название метода психолингвистического анализа текста.

Используя психолингвистический анализ текста писем, он установил, что Безумный бомбитель – выходец из Европы и что английский язык не является его родным языком. По стилю и тону писем Бруссель определил, что их автор думает на родном языке, а потом переводит фразу на английский язык. Изучив почерк и выявив глубокую, скрытую мотивацию, Бруссель "нарисовал" портрет человека, не имеющего тесных дружеских привязанностей с мужчинами и серьезных отношений с женщинами, – портрет закоренелого холостяка, возможно, до сих пор остающегося девственником, ни разу не поцеловавшим девушку. Живет он один или с родственницей, которая напоминает ему мать (возможно, это его сестра или тетка). Поскольку полиция уже установила, что взрывные устройства, которые он использует, требуют для своего изготовления "домашней мастерской" (в городской квартире это сделать невозможно), напрашивается вывод, что он живет в собственном доме с одной или двумя родственницами, ибо "это не тот тип человека, который может жить один в большом доме". Таким образом, обобщив результаты своего анализа, Бруссель обрисовал Безумного бомбителя следующим образом: это хорошо сложенный, аккуратный, чисто выбритый, белый мужчина средних лет, выходец из Европы. Он вежлив, но не доброжелателен. Друзей не имеет, живет с сестрой или теткой в собственном доме. Во внешности его нет ничего примечательного. Во время работы в компании Кон. Эд. (вероятнее всего) или в одной из компаний-предшественников он хорошо выполнял свою работу. От сослуживцев держался отстраненно. Съедал свой обед или ланч в одиночестве, пикников и иных общественных увеселительных мероприятий не посещал.

Основываясь на результатах психолингвистического анализа и приняв во внимание тип оружия, используемого террористом, Бруссель внес уточнение: преступник не только выходец из Европы, но славянин, так как именно славяне отдают предпочтение бомбам для поражения своих целей. Если террорист – славянин, то вероятнее всего, что он католик и регулярно посещает церковь.

Что касается места жительства террориста, Бруссель сосредоточил внимание на Коннектикуте и вот почему. На большинстве писем были штемпели Нью-Йорка или Вест-Честера. Такой хитроумный и осмотрительный человек, как Безумный бомбитель, никогда не совершил бы ошибки и не стал бы посылать письма из того места, где живет. Он отправил бы письмо из Нью-Йорка (где закладывал бомбы) или из места, расположенного между Нью-Йорком и своим домом. Брусселю было известно, что в Бриджпорте (Коннектикут) есть большая польская община и что многие жители штата имеют славянские корни. Путь из Бриджпорта в Нью-Йорк пролегает через Вест-Честер.

В своих письмах бомбитель постоянно упоминает о хроническом заболевании, которое он получил по вине Кон. Эд. Так это или нет – неизвестно, но если так, то Бруссель рассмотрел три варианта: сердце, рак, туберкулез. Если бы это был рак, то к этому времени бомбитель либо вылечился бы, либо уже умер, (ибо с момента первого акта возмездия прошло шестнадцать лет.) Туберкулез в середине 50-х также был излечим. Оставалось сердечное заболевание. Согласно составленному профилю неизвестный преступник имеет хроническую болезнь сердца (Бруссель ошибся лишь в диагнозе, во всем остальном составленный им профиль оказался на удивление точным).

На прощание Бруссель сказал детективам, что если они найдут этого родившегося за границей белокожего славянина средних лет, страдающего сердечным заболеванием и живущего в Коннектикуте в собственном доме с сестрой или теткой, он будет со вкусом, утонченно, но не ярко одет. – "Вероятнее всего, это будет двубортный костюм. Застегнутый на все пуговицы."

Итак, ограничение круга подозреваемых – это первая задача, решить которую помогает психологический профиль. Вторая задача – подсказать, как поймать преступника, используя знание его психологических особенностей, то есть подсказать следователям (сыщикам) приемы, посредством которых можно расставить ловушки для преступника. Приемы эти впоследствии стали называть проактивными техниками. Этот метод получил развитие в Отделе поддержки расследований Академии ФБР (до 1995 г. Отдел возглавлял Джон Дуглас), однако основы его были заложены Брусселем и это он же предложил «растиражировать» через средства массовой информации составленный им профиль Безумного бомбителя, чтобы о нем узнали как можно больше людей. Имея же определенное представление о личности этого человека, зная о том, что изготавливаемые им взрывные устройства становились все совершеннее и мощнее, Бруссель предположил, что Бомбитель уже не довольствуется тем, что держит в страхе город и «водит за нос» полицию, ему хочется славы, чтобы «мир узнал о нем», поэтому Бомбитель должен обязательно отреагировать. Поскольку в полицейской практике не принято разглашать материалы следствия, Бруссель предложил опубликовать профиль от его имени, будучи уверенным в том, что Бомбитель обязательно выступит с опровержением (если профиль совсем не соответствует реальности) и тем самым даст какие-то верные сведения о себе, либо, если профиль правилен, кто-то его опознает.

Полиция последовала совету специалиста. Как и предположил он, преступник заявил о себе: 24 декабря неразорвавшаяся бомба была обнаружена в телефонной будке главного корпуса публичной библиотеки. Спустя четыре дня другая бомба была найдена в сиденье роскошного Парамаунт-театра.

Однажды ночью в квартире Брусселя раздался телефонный звонок. Позвонивший представился как "F.P." Бруссель и полиция предусмотрели такую возможность. Однако звонивший оказался хитрее и повесил трубку так быстро, что "засечь" его не удалось.

А тем временем сотрудники компании Кон. Эд., когда у них появлялась такая возможность, кропотливо просматривали личные дела и жалобы тех, кто работал в компаниях, объединившихся потом в Кон. Эд. Однако теперь работа велась уже не "вслепую": было примерно ясно, кого искать. И вот 18 января одна из сотрудниц взяла в руки дело, на котором было написано: "Метески, Жорж". Метески работал чистильщиком генераторов в компании – предшественнице Кон. Эд. 5 сентября 1931 г. в результате аварии парового котла он получил травму (попав под струю горячего воздуха). Доктора сочли повреждения не опасными для здоровья, однако Метески настаивал на том, что после травмы он стал инвалидом и не может работать. Поначалу компания позволяла Метески оставаться дома и оплачивала больничный лист. Однако позднее, заподозрив симуляцию, прекратила выплаты. Эта компания и была одной из тех "других", о которых говорилось в письмах Жоржа Метески, подписывающего свои "послания" в газеты литерами "F.P." 4 января 1934 г. Рабочим Советом по компенсациям было отклонено ходатайство Метески об инвалидности (он утверждал, что после несчастного случая заболел туберкулезом). На протяжении следующих трех лет он писал жалобы в разные инстанции, обвиняя руководство компании во всех смертных грехах. Потом замолчал и исчез. Последняя запись в его личном деле датирована 1937 годом.

Сотруднице, работавшей с личным делом, бросилось в глаза знакомое выражение "чудовищные злодеяния", часто фигурировавшее в посланиях, направлявшихся Безумным бомбителем в газеты и журналы, и она стала более внимательно читать дело дальше. Как оказалось, после первой мировой войны Метески служил на флоте, где получил специальность электрика. До несчастного случая его профессиональная репутация была безупречной (как и предсказывал Бруссель). К тому времени (1956 г.) ему должно было быть где-то около 54 лет (если он еще жив). Он был римский католик, родившийся в Польше. В деле был и его последний адрес в Коннектикуте. Словом, если не считать туберкулеза, то совпадение с составленным Брусселем портретом, было стопроцентным

Следственная бригада сделала запрос коллегам по месту жительства Метески, но местные полицейские никакого Метески по указанному адресу не нашли. Было установлено, что до 1920 года дом принадлежал Адаму Милаускасу, а после его смерти перешел к его сыну – Жоржу Милаускасу. Проведенный среди соседей (выходцев из Ирландии, Италии, Центральной Европы) опрос позволил выяснить следующее: Жорж Милаускас, хотя официально фамилию никогда не менял, еще со времени учебы в школе взял фамилию Метески. По словам соседей, это был вежливый, но "странный" человек, общения избегал, друзей не имел.

Поздно ночью четыре Нью-Йоркских детектива позвонили в дверь дома, в котором проживал Метески. Дверь открыл мужчина среднего веса и роста, в пижаме. Он был безукоризненно вежлив, охотно дал образец своего почерка. На вопрос одного из полицейских, что означает подпись "F.P." ответил: "Честная игра".

Детективы объявили ему, что он арестован и попросили его одеться и поехать с ними в город. Он вышел из комнаты, оделся и попрощался с двумя незамужними сестрами, которые жили с ним вместе. Когда он вернулся, на нем был двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы.

В своих воспоминаниях Бруссель отмечает еще одно, поразившее его обстоятельство: Метески был чрезвычайно доволен тем, что оказался в центре внимания прессы, охотно позировал перед объективами фото– и видеокамер журналистов.

Метески был помещен в больницу: у него обнаружили активную форму туберкулеза. Одно легкое было полностью поражено. Причину своей ошибки в диагнозе Бруссель впоследствии объяснил тем, что не принял во внимание следующее: многие параноики не доверяют врачам (как, впрочем, и всем остальным), полагая, что они сами больше знают, и, следовательно, не лечатся. Бруссель несколько раз навещал Метески в больнице. Тот всегда был гладко выбрит, опрятен и очень доброжелателен…

После первой удачи в применении метода психологического профиля к Брусселю стали обращаться за помощью детективы из разных городов. Он принимал участие в расследовании ряда громких серийных убийств. В частности, с его помощью удалось поймать опаснейшего серийника по прозвищу Бостонский душитель.

На начальном этапе расследования этого дела (1964 г.) в помощь детективам была выделена группа врачей и ученых психиатров, которую назвали Медико-психиатрической комиссией. Обстоятельства выявленных к тому времени 11-ти преступлений – убийств на сексуальной основе – указывали на возможную причастность к ним двух человек. Коллеги Брусселя считали, что одна часть этих нераскрытых убийств (убийства женщин пожилого возраста) совершена одним лицом, а вторая (убийства молодых дам) – другим преступником, не связанным с первым. И только Бруссель не разделял этого мнения. Он утверждал, что вся серия преступлений – дело рук одного и того же маньяка. Используя рекомендации Брусселя, полиция в конце концов установила, что все было так, как и полагал этот выдающийся профилер. Бостонский душитель был выявлен и изобличен в совершении тринадцати убийств. Им оказался Альберт де Сальво. Данные, заложенные Брусселем в разработанный им профиль разыскиваемого убийцы, практически полностью совпали с характеристиками де Сальво. И это не случайность. Решая данную и другие аналогичные задачи, Бруссель опирался на информацию о психодинамических особенностях преступного события и на некоторые психиатрические показатели криминального поведения преступников. Как правильно подмечено российским исследователем Дмитрием Мироновым, у основоположника психологического профилинга «был собственный метод приложения психиатрических принципов к расследованию дел, к которому также приплюсовывался богатый клинический опыт и интуиция».^[19]