Файл: Obraztsov_V-1.docx

«Вторжение в личное пространство»

В качестве дополнительного, сильно действующего шага в подобных ситуациях, если позволяют логика и тактический рисунок допроса, может быть реализован прием с условным названием "вторжение в личное пространство".

Суть его состоит в следующем.

Каждый человек считает пространство вокруг себя радиусом до 50–60 см как бы запретной для других, принадлежащей только ему территорией. Проникновение малознакомых лиц в это пространство обычно воспринимается как акт агрессии^[77]. Тот, кто считает, что его личное пространство неожиданно нарушено, ощущает себя пленником угрожающей ситуации, невольно испытывает растерянность, психологический дискомфорт. Естественно и его стремление как можно быстрее изменить создавшееся положение, освободиться, выйти из нежелательной ситуации.

В подобном положении оказывается и допрашиваемый, дающий заведомо ложные показания, в случае вторжения следователя в его личное пространство. Оно осуществляется целенаправленно путем изменения коммуникативной дистанции и может быть сделано так: следователь пересаживается поближе к допрашиваемому, несколько нарушив границу личного пространства, или встает, подходит к нему почти вплотную и задает интересующий его вопрос, находясь в открытой, развернутой в сторону допрашиваемого позе. Психологическое воздействие на допрашиваемого подобного приема, как показывает практический опыт, может оказаться вполне достаточным для того, чтобы допрашиваемый круто изменил свою позицию в сторону правдивых показаний.

Осенью, в глухую и дождливую ночь, в одном из столичных общежитий строителей были убиты во время сна двое молодоженов. Результаты осмотра места происшествия и других неотложных следственных и оперативно-разыскных действий позволили заподозрить в содеянном соседа потерпевших по общежитию, место нахождения которого к этому времени не было известно. По версии следователя, одежда преступника должна была быть сильно испачкана кровью потерпевших. Предполагалось, что во время убийства преступник двигался по комнате без обуви, в одних носках. Дорожка окровавленных следов ног в носках вела от места обнаружения трупов до входной двери. Это указывало на то, что подошвенная часть носков преступника была окровавлена (видимо, сам того не заметив, он, перед тем как покинуть место происшествия, прошел по луже крови). Судя по всему, преступник, уходя с места происшествия, обулся. Место происшествия покинул примерно в два часа ночи. Размышляя над тем, куда в столь позднее время он мог направиться, следователь пришел к выводу, что он, скорее всего, посетил квартиру своего хорошего знакомого, проживающего с семьей в двадцати минутах ходьбы от общежития. Знакомый предполагаемого преступника был срочно вызван на допрос.

Из его показаний следовало, что действительно в ту ночь, когда было совершено убийство, к нему приходил его знакомый из общежития строителей. Перед тем как расположиться на ночевку, он постирал свои рубашку и носки, замыл пятна крови на пиджаке и брюках, якобы испачканных уличной грязью.

– Грязью? – с неприкрытой ноткой недоверия спросил следователь.

Вопрос попал в точку. Свидетель явно не желал разговаривать на эту тему. Он смущенно заморгал, заволновался. От былой уверенности не осталось и следа.

– Вы уверены, что на одежде имелись следы именно грязи, а не чего-то другого? – переспросил следователь.

– По-моему, да, – заколебался свидетель. – Не особенно приглядывался…

В его словах прозвучала плохо скрываемая фальшь. Мгновенно уловив ее, следователь посмотрел на допрашиваемого долгим, изучающим взглядом. Не выдержав этого взгляда, свидетель сник и опустил голову. Признаки его поведения резко контрастировали с тем, как он вел себя до этого, непринужденно рассказывая об обстоятельствах вечера и ночного визита гостя.

По реакции следователя он понял, что ему не верят, но сказать правду не решался. (Как он признался позднее, не хотел навредить дружку.)

Наступил переломный момент допроса. О том, что произошло дальше, рассказал сам следователь, производивший допрос, в одной из своих публикаций:

"Необходимо было срочно найти ответ на вопрос, как сдвинуть свидетеля с мертвой точки. Секунды бежали, а подходящее моменту решение никак не приходило в голову. Внезапно какая-то неведомая сила заставила меня подняться со стула. Я обошел стол и вплотную придвинулся к Павлу, съежившемуся у приставного столика. В кабинете воцарилась гнетущая тишина. Остановившись возле Павла, я мирно, с сочувствием произнес:

– Это была не грязь, Павел. И ты это знаешь.

Свидетель продолжал отмалчиваться, уставившись в какую-то точку на полу. В этот момент, подчиняясь как будто кому-то другому, а не мне, ладонь моей руки бережно прикоснулась к склоненной голове понуро сидевшего свидетеля и, как ребенка, погладила его спутанные потные волосы.

– Чего ты боишься? – спокойно сказал я. – Договаривай. Павел поднял на меня глаза и выдавил:

– Кровь, да?

– Разве не понял? – вопросом на вопрос ответил я.

– Понял. – Павел досадливо махнул рукой. – Все я понял. Спросил его. Он сказал, что его окровавили в драке какие-то ребята. Вот как было тогда"^[78].

Корректное "вторжение в личное пространство" может оказаться полезным и в ситуации другого типа – в том случае, когда достоверность сообщаемых следователю данных не ставится под сомнение. Сократив до возможного предела дистанцию между собой и допрашиваемым (например, пересев поближе к нему), следователь сможет стимулировать продолжение, углубление откровенного разговора, возобновление почему-то угасшей речевой активности допрашиваемого, выявление таких интересующих следствие деталей, которые при обычном способе допроса могут оказаться неосвещенными.

Неожиданная постановка основного вопроса

Тактика сочетания вербального и невербального способов воздействия на допрашиваемого в целях побудить его к даче правдивых показаний существенно повышает КПД традиционного приема, который называется неожиданной постановкой основного вопроса. С позиции рассматриваемого подхода рекомендуется: прежде чем задать основной вопрос, допрашиваемому необходимо дать возможность расслабиться. Для этого следователь, например, может сделать вид, что углубился в изучение своих записей, попутно задавая малозначительные вопросы. Нужный результат может быть достигнут также путем паузы в допросе (в частности, для того, чтобы выпить стакан чая), перевода разговора на нейтральную тему. Совершив такой маневр и убедившись в том, что допрашиваемый раскрепостился, ослабил контроль за ситуацией и самим собой, следователь быстро поднимает голову и, всем своим видом показав ему, что требует немедленного ответа, задает тот вопрос, ради которого и осуществил соответствующую подготовительную комбинацию. Для оказания дополнительного психологического эффекта при этом можно воспользоваться упомянутым приемом вторжения (проникновения) в личное пространство допрашиваемого. Наиболее целесообразно это тогда, когда интересующий следователя вопрос подан в лаконичной, сжатой форме и на него ожидается односложный ответ типа: "Да" или "Нет".

Эти и другие приемы подобного плана не всегда "срабатывают", когда допрашиваемый, избравший линию "глухой обороны", напряжен и находится в сильно закрытом положении (смотрит исподлобья, голова и плечи опущены, кулаки сжаты, зубы стиснуты, руки и ноги сдвинуты и т.д.). Поэтому, прежде чем демонстрировать основной вопрос, нужно постараться "раскрыть" допрашиваемого и тем самым сделать его более восприимчивым к управляющему воздействию следователя.

Один из приемов, способствующий тому, чтобы допрашиваемый раскрылся, основан на принципе "отзеркаливания". Он предполагает следующее. В нужный момент следователь подчеркнуто демонстрирует открытость своей позы. Тем самым он как бы невербально сигнализирует допрашиваемому, побуждает его последовать своему примеру. При осуществлении комбинации, сочетающей открытую позу с наклоном корпуса в сторону допрашиваемого, шансы на то, что закрытый допрашиваемый раскроется, повышаются.

Другой прием состоит в позитивной (в определенный момент допроса) оценке той или иной части информации, сообщаемой допрашиваемым, в поощрении каких-либо установленных актов его некриминального поведения. Подобным образом может быть стимулировано раскрепощение допрашиваемого, нейтрализация его внутреннего напряжения, принятие открытой позы.

Прост, но часто эффективен и такой прием: чтобы раскрыть допрашиваемого, занявшего защитную позу, нужно дать ему в руки какой-либо предмет, предложить что-то сделать (например предложить стакан чая, курящему – сигарету; попросить наклониться, чтобы лучше рассмотреть какой-то текст, рисунок и т.п.). Естественно, просьба, предложение, действие следователя не должны быть случайными, нелогичными. Чтобы не вызвать подозрения у допрашиваемого, они должны быть адекватными ситуации и четко вписываться в контекст допроса.

Какие же выводы можно сделать из всего сказанного?

Вывод 1. Традиционный взгляд на допрос как на процессуальный институт, базирующийся лишь на учете вербального аспекта допроса как способа собирания личностной информации, при всей его актуальности не позволяет исчерпывающе вскрыть и целенаправленно использовать в следственной практике весь богатый потенциал данного следственного действия. Целям оптимизации допроса способствует подход, ориентирующий на необходимость постановки на «службу» предварительного расследования в комплексе как вербальных, так и невербальных ресурсов допроса. Овладение ими и умелое их использование существенно расширяет тактические возможности следователя, повышает КПД его активности во время допроса.

Вывод2. С самого начала и до конца диалога ЕЮ время допроса для следователя наиболее предпочтительна открытая поза (ноги расставлены, руки раскрыты, ладони повернуты вверх, тело развернуто в сторону допрашиваемого и т.д.). Важно сочетать такое положение тела следователя по отношению к допрашиваемому со взглядом, направленным прямо в глаза последнего, отсутствием не вызванных необходимостью излишних жестов и мимики, с наклоном его корпуса в сторону допрашиваемого. Открытая поза следователя обязательна при постановке основного (основных) вопроса. Как правило, нельзя спешить задавать основной вопрос тогда, когда допрашиваемый сильно скован и находится в закрытой позе. В этом случае необходимо вначале принять меры, позволяющие раскрыть допрашиваемого.

Вывод 3. На первой стадии информационного взаимодействия следователя и лица, вызванного для дачи показаний, в период, предшествующий началу официальной части допроса, не следует жалеть усилий (они потом окупятся сторицей) для установления обстановки доверительности, откровенности, взаимопонимания. Следователь должен помнить, что волнение, скованность, осторожность в высказываниях естественны для вызванных на допрос, и устранение нежелательного психологического фона – необходимое условие установления психологического контакта с допрашиваемым, от которого зависит продуктивность допроса. Следователю всегда нужно помнить, что установленный психологический контакт – вещь хрупкая, требующая бережного отношения. Психологический контакт, когда он достигнут, нуждается в непрерывной поддержке и развитии по ходу допроса.

Вывод 4. Анализируя вербальные и невербальные данные, поступающие от допрашиваемого, делая на этой базе те или иные предположения, выводы, принимая соответствующие решения, стимулирующие процесс конструктивного информационного взаимодействия с допрашиваемым, следователь не должен забывать, что все его вербальные и невербальные реакции являются объектом пристального наблюдения, осмысления и оценки со стороны допрашиваемого. Последний, как и он сам, также воспринимает и на сознательном, и на подсознательном уровне сигналы, поступающие к нему от различных компонентов речевой и неречевой коммуникации следователя, учитывая их при выборе способа своего поведения, корректировке, развитии либо торможении своей активности. Помня об этом, определяя стратегию и тактику своего поведения во время допроса, следователю необходимо внимательно отслеживать реакцию допрашиваемого на содержание своей устной речи, держать под постоянным контролем соответствие смыслового наполнения произнесенных им слов, фраз, предложений, громкости, тональности устной речи, жестам и другим своим невербальным проявлениям. Соответствующий контроль и своевременная, адекватная корректировка поведения следователя позволяют не допустить возникновения и осложнения нежелательных ситуаций, отрицательно сказывающихся на желании допрашиваемого вступать с ним в откровенный, конструктивный диалог и давать правдивые показания. Если же по какой-то причине сложилась нежелательная ситуация, задача следователя сделать все от него зависящее для перевода ее на законной и этичной основе в нужное русло путем принятия незамедлительных мер вербального и невербального характера.

Вывод 5. Структура процесса информационного взаимодействия субъекта выявления и раскрытия преступления с носителем уголовно-релевантной личностной информации складывается из следующих этапов:

1) подготовительной деятельности, связанного с выходом на носителя информации, обеспечением возможности непосредственного с ним информационного контакта, созданием предпосылок для достижения целей этого контакта;

2) вступления в непосредственный контакт, предшествующего обсуждению предмета коммуникации;

3) предметного информационного взаимодействия коммуникаторов;

4) постпредметного информационного взаимодействия коммуникаторов.

При подготовке к беседе, опросу, допросу кого-либо, особенно в случае встречи с носителем особо ценной информации, необходимо заранее определить наиболее оптимальные для предстоящей коммуникации место, окружение и момент контакта. Организуя информационный контакт с носителем личностной информации, всегда необходимо помнить, что основы предстоящего предметного информационного взаимодействия, все его плюсы и минусы закладываются на этом этапе.

При вступлении в стадию непосредственного информационного взаимодействия с носителем информации необходимо избегать скучного, банального, излишне заформализированного начала обмена информацией, проявления неуверенности и малейшего неуважения к собеседнику. За исключением экстраординарных ситуаций, требующих немедленного разрешения, нецелесообразно с ходу форсировать события, сразу приступать к делу, "взяв быка за рога".

Для ликвидации или уменьшения состояния тревожности у собеседника, снятия напряженности и обретения доверия желательно иметь внешний вид и выражение лица, приятные для него, обращаться к своему визави уважительно (например, называть молодых людей по имени, взрослых – по имени и отчеству), находиться по отношению к нему в открытой позе, немного наклоняясь в разговоре в его сторону, высказать в нужный момент какую-либо шутку, рассказать уместный деликатный анекдот, заставляющие собеседника искренне рассмеяться (если, конечно, ситуация, по поводу которой происходит общение, не препятствует этому). Не стоит забывать о возможности комплиментарного комментария вкуса, репутации, деловых способностей и иных позитивных черт коммуникатора или чего-то другого, что личностно значимо для него, что составляет предмет его гордости, предпочтений, является объектом его ценностных ориентации.

Для усиления интереса собеседника к обсуждаемой теме можно задавать не настораживающие вопросы профессионального, житейского, хоббистского характера, на которые он захочет с удовольствием ответить. Этому же способствуют ведение разговора с позиции интересов собеседника и обсуждение тем, связанных с его проблемами.