ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2020
Просмотров: 2644
Скачиваний: 7
ДИПЛОМАТИЯ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ
Традиционная дипломатия Китая
Осмысление современного внешнеполитического механизма КНР, а также понимание
китайцами своего места в сегодняшнем мире невозможны без ретроспективного анализа
истории международной политики Китая. Дело в том, что циви-лизационные особенности
Китая накладывали отпечаток на его отношения с далекими и ближними соседями,
отличавшиеся от практики взаимоотношений «наций-государств» в Европе.
Китайская дипломатия может похвастаться богатыми историческими традициями, которые
насчитывают не одно тысячелетие. Дипломатическое искусство в Китае зародилось
намного раньше, чем в европейских странах (здесь не берется дипломатия древних Рима,
Греции, Египта и ряда других стран). Среди персонажей китайской истории дипломаты
традиционно занимали не менее почетное место, чем герои полководцы или выдающиеся
деятели китайской культуры древности. В истории же политической мысли Китая
дипломатия рассматривалась как часть политической культуры общества, как одно из
важнейших орудий защиты интересов государства.
Один из постулатов китайской дипломатии «использовать древность для современности»
возник не случайно. Если «национализм» в его европейских формах исходит из
уникальности и безусловной ценности своих собственных национальных культур, то
китайский «национализм» базируется на уверенности в культурном превосходстве и
универсальной применимости традиционных ценностей Китая. Щей превосходства
китайской нации, китайской культуры над другими народами и культурами составляли
основу китаецентристского догмата внешней политики китайских империй.
Период оформления идейно-теоретических основ традиционной китайской дипломатии
относится к глубокой древности: к VIII—III вв. до н.э. С созданием две с половиной
тысячи лет назад единой империи китаецентризм становится идейным фундаментом для
любых внешнеполитических доктрин. Китайский император — «сын Неба» — стал
представляться в виде единственного устроителя миропорядка на земле, выступал в
качестве верховного владыки, обладающего «небесным мандатом» на правление не только
Китаем, но и всей Поднебесной, то есть известным в те времена древним китайцам
земным кругом.
Именно в период V—III вв. до н.э. создаются и отрабатываются внешнеполитические
доктрины, методы государственных контактов, в частности «союзы с дальними царствами
против ближнего царства», подкуп администрации, обман, шантаж и тому подобное,
которые впоследствии войдут в арсенал дипломатических средств императорского Китая*.
* Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М, 1981. С.
135.
Конфуцианство несло в себе идею мессианского гегемонизма Китая по отношению к
«варварам». Категории конфуцианства, в частности, «человеколюбие» не
распространялось на «варваров», по отношению к которым в силу их «этнической
141
неполноценности» можно было быть менее разборчивыми в средствах и методах и даже
«относиться к ним как к диким зверям и птицам». Подразумевалось, что под воздействием
китайской цивилизации «живущие среди полыни» должны были достичь «китайского»
уровня развития. До тех пор пока эти «кандидаты» в китайцы «остаются иноземцами», их
нужно «усмирять» вооруженной силой.
Идея о превосходстве цивилизации Срединного государства над всем миром наложила
особый отпечаток на китайскую дипломатию. Практика отношений между «срединной
империей» и «варварами четырех сторон» окончательно сложилась в классическую
«данническую систему вассалитета» к эпохе Суй и Тан (VI—X вв.). Эта эпоха считалась
«золотым веком» китайской цивилизации. И позднее все государства, вступавшие в
дипломатические отношения, например, с Цинской империей (1644—1911 гг.),
рассматривались как даннические, не являющимися равноправными партнерами Китая в
международном общении.
Даже прием иностранных послов при дворе китайских правителей должен был
свидетельствовать о «вассальной» зависимости всех стран и народов от китайских
императоров. Главной частью дипломатического протокола была церемония «коутоу»* —
«три раза встать на колени и девять раз совершить земной поклон», причем иногда даже
не перед самим императором, а перед табличкой с его именем. Тот, кто исполнял эти
поклоны и другие процедуры, тем самым признавал себя и свое государство «данником»
китайского монарха. Отказывавшиеся исполнять эти процедуры иностранные
представители не принимались при дворе, и их миссии в Китае, как правило, оказывались
безрезультатными. Так, первая официальная посольская миссия России в Китае под
руководствам Ф.И.Байкова в 1656 г. окончилась неудачей именно потому, что Байков
отказался отдать присланные с ним грамоту царя Алексея Михайловича и подарки кому-
либо, кроме императора, и выполнить обряд «коутоу». В дальнейшем российские послы
стали выполнять китайский протокольный церемониал и принимались императором.
* Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. Хабаровск—М., 1997. С. 84.
Значительную роль в идеологическом подкреплении внешней политики играли
исторические прецеденты. Династийные хроники, многочисленные исторические
сочинения на протяжении тысячелетий заботливо систематизировали весь
накапливавшийся опыт дипломатии, делали его доступным потомкам. Во многих случаях
«законность» дипломатических и военных мероприятий обосновывалась ссылками на
прецеденты из «исторических реестров», определенных иногда много веков назад. Следуя
за традиционной историографией, китайская дипломатия рассматривала взаимоотношения
с тем или иным соседом иногда за тысячу и более лет, отыскивая нужные ей прецеденты.
Большое значение в китайской дипломатии придавалось предварительным расчетам для
осуществления военных и политических акций: «Если методы управления основаны на
предварительном расчете, то независимо от того будет ли одаренный военачальник или
военачальник, уступающий вражескому, — победа обеспечена». Существенный вклад в
разработку основ китайской дипломатии внес крупнейший военный мыслитель древнего
Китая Сунь Цзы. Он считал залогом успешного осуществления предварительных расчетов
правильный выбор времени, умение сосредоточить соответствующие силы на главном,
единодушие исполнителей, осторожность, способность руководителя к самостоятельным
действиям*.
142
* Мясников B.C. Краткий очерк истории дипломатии КНР (60-е — начало 80-х годов). М.,
1988. С. 28.
Но главное, что дал Сунь Цзы дипломатии Китая, это требование облекать
предварительный расчет в форму стратегического плана, причем плана в котором была бы
заключена для противника какая-либо ловушка или хитрость. Значение этого требования
трудно недооценить. Китайская дипломатия за несколько столетий до нашей эры начала
вырабатывать стратегические планы — стратагемы, что стало ее основным оружием на
протяжении дальнейшей истории Китая.
Стратагемность на протяжении веков была характерной традиционной чертой китайской
дипломатии. Дипломатическая стратагема — это нацеленный на решение крупной
внешнеполитической задачи план, рассчитанный на длительный период и отвечающий
государственным или национальным интересам страны. Отражением этого являлись такие
принципы внешнеполитической стратегии, как «и-и чжи-и» — «господствовать над
варварами, используя самих варваров», «юань-цзяо шинь-гун» — «привлекать дальних,
нападать на ближних»*. При этом стратагемность китайской дипломатии подразумевает не
только и не столько сиюминутные интересы государства, а стратегические, долгосрочные
его интересы.
* Мясников B.C. Краткий очерк истории дипломатии КНР. С. 31.
В 1962 г. Китай посетил известный египетский журналист. Он был принят Мао Цзэдуном.
После этой встречи журналист рассказывал, что его поразили не конкретные
высказывания Мао Цзэдуна по тем или иным вопросам внешней политики Китая, хотя это
было очень интересно. Его поразило то, что китайцы мыслят категориями не одного дня, а
категориями вечности*. Обеспечивая реализацию стратагемы, стратагемная дипломатия
черпает средства и методы не в принципах, нормах и обычаях международного права, а в
теории военного искусства, утверждающей, что цель оправдывает средства.
* Из личного архива.
Любопытно, что восприятие и осмысление в Китае политической практики других
государств стало осуществляться также через призму стратагемности, то есть неизменно
понималось как результат определенных замыслов и планов, направленных против Китая.
Определенная переоценка ценностей традиционной доктрины «вассалитета» произошла
только тогда, когда впервые в истории «не сработал», да и уже не мог «сработать»
принцип постепенной ассимиляции Китаем «варваров», пришедших на этот раз из
Европы. Первая брешь в «системе вассалитета» была пробита в результате «опиумных»
войн в 40-х и 60-х годах XIX в. Однако радикального перехода от традиционных
«даннических» отношений к современным «договорным» отношениям так и не
произошло. Уловкой цинского двора стало учреждение в Пекине в 1861 г. так называемой
«Канцелярии по общему управлению делами различных стран» — «Цзунли ямынь»,
некомпетентного и далекого от ответственности органа. Лишь после подавления восстания
«ихэтуаней» ^боксерского восстания») в 1901 г., вместо «Цзунли ямынь», создается
143
Министерство иностранных дел по европейскому образцу. Но идеи китаецентризма не
торопились уходить из внешнеполитической деятельности Китая.
Интересна характеристика дипломатической практики Китайской империи, которую дал
великий революционер-демократ Сунь Ятсен: «Китайский придворный и
дипломатический этикет до такой степени тонок и изыскан, что достаточно
видоизменения одного слога, чтобы превратить сообщение, обращенное к иностранцу, из
комплемента в обиду. К этому и направлены старания во всех сношениях с иностранцами,
и нужно очень основательное знание китайской литературы и культуры, чтобы быть
вполне уверенным, что то или иное обращение к иностранцу не доставило китайскому
дипломату высочайшее наслаждение сознавать, что он оскорбил какого-нибудь
высокопоставленного иноземца без ведома последнего. Этим способом китайский
официал показывает в глазах окружающих свое превосходство и, наоборот, насколько
ниже его стоят "чужеземные черти" — ян гуйцзы»*.
* Сунь Ятсен. Избранные произведения. 2-е изд. М., 1985. С. 76.
Становление дипломатии КНР
Современная китайская дипломатия формировалась еще задолго до образования в 1949 г.
КНР, а именно в ходе контактов представителей Коммунистической партии в так
называемых освобожденных районах с правящей тогда в Китае партией Гоминьдан и с
представителями различных государств, находившихся в столице освобожденных районов
— городе Яньани, включая представителей Советского Союза, Соединенных Штатов и
некоторых других.
Таким образом, к моменту создания в 1949 г. Китайской Народной Республики у
руководителей нового Китая уже был определенный дипломатический опыт. Он как бы
синтезировал в себе не только разноплановые теоретические положения, в том числе
древности, но и достаточно продолжительную политическую практику в ходе
революционной деятельности Коммунистической партии Китая в ее зарубежных
контактах как с Советским Союзом, так и с некоторыми западными странами, прежде
всего с Соединенными Штатами.
С образованием КНР исключительно остро встал вопрос о кадрах специалистов для
дипломатической работы. При комплектовании Министерства иностранных дел в него
пришли в первую очередь политработники Народно-освободительной армии Китая,
участники гражданской войны — Хань Нянь-лун, Ван Юпин и ряд других. Другую группу
составляли работники органов пропаганды, журналисты — Цяо Гуаньхуа, Хуан Хуа.
Почти сразу после провозглашения КНР создается Пекинский Народный университет. При
нем был открыт дипломатический факультет, преобразованный в 1955 г. в Пекинский
дипломатический институт. Среди основных дисциплин, преподававшихся будущим
дипломатам, был и курс лекций по истории китайской дипломатии, подготовленный
коллективом преподавателей кафедры международных отношений. Группой советских
студентов, учившихся в 1954—1956 гг. в этих учебных заведениях, был сделан перевод
лекций на русский язык. Курс лекций был первой попыткой дать систематизированный
очерк истории внешних связей Китая, его дипломатии в новое и новейшее время.
Применительно к истории страны студентам объясняли, что важнейшей формой
144
международных связей Китая были его отношения как «верховного правителя мира», как
«Поднебесной» с соседями — «вассалами». Период первой половины XIX — начала XX в.
характеризуется ослаблением Китая, и как следствие этого самоизоляцией Китая от
внешнего мира. Исторически Китай того периода представлялся студентам как
пострадавшая сторона, как объект грабительской политики империалистических держав.
В то же время замалчивался агрессивный характер внешней политики китайских империй,
особенно маньчжурской, цинской лшпе-рии (1644—1911). В ходе учебы проводился тезис,
который, перефразируя известный постулат британской дипломатии, звучал: «У Китая нет
ни врагов, ни друзей. У него есть лишь собственные интересы». При переиздании этих
лекций в 1957 г. в них были внесены некоторые редакционные поправки.
Нельзя не упомянуть, что для подготовки преподавателей и студентов Пекинского
дипломатического института (ПДИ) в Китай были приглашены известные советские
специалисты-международники: академик Н.Иноземцев, профессора Н.Сидоров, Л.Кутаков
и ряд других. Это был хороший период сотрудничества двух ведущих вузов СССР и Китая
(ПДИ и МГИМО), готовивших дипломатические кадры для своих стран.
Если говорить о нынешней дипломатии Китайской Народной Республики, то считается,
что основы внешнеполитического курса КНР были разработаны Мао Цзэдуном,
председателем ЦК Компартии Китая, и Чжоу Эньлаем, премьером Госсовета КНР.
Мао Цзэдун, более склонный к традиционной дипломатии, вместе с тем явился творцом
линии на независимость и самостоятельность китайской внешней политики, придал ей
деловой и реалистический характер, сформулировал так называемое линию масс и теорию
трех миров — капиталистический, социалистический и «третий мир» развивающихся
стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Однако своеобразным отцом-основателем дипломатической службы народного Китая
можно с полным основанием считать Чжоу Эньлая. Опыт переговоров он накапливал, в
частности, в ходе участия в урегулировании «Сианьского инцидента», связанного с
арестом Чан Кайши мятежными генералами Чжан Сюэляном и Ян Хунчэном в декабре
1936 г., в переговорах между Компартией Китая и Гоминьданом в Чун-цине в августе—
октябре 1945 г. Еще до победы революции в Китае для Чжоу Эньлая было свойственно
усваивать все то полезное, что он замечал в дипломатическом поведении тех или иных
иностранцев. Так, в декабре 1945 г. в Яньань, центр освобожденных районов, прибыла
американская миссия, возглавлявшаяся Дж.С.Маршалом, с которой Чжоу Эньлай в
течение четырех дней вел переговоры. «Лично я извлек четыре урока из этих переговоров,
— говорил впоследствии Чжоу Эньлай. — Каждая сторона должна подходить к другой с
взаимным пониманием, а не с взаимной враждой. Стороны должны вести дискуссию на
двусторонней основе, не допуская диктата одной стороны. Они должны идти на уступки и
требовать — и что более важно — они должны идти на уступки прежде, чем выдвигать
требования. Они должны состязаться лишь в том, кто быстрее сможет урегулировать
затруднения»*. Хороший урок извлек будущий премьер КНР из переговоров с
американцами. К сожалению, китайская сторона не всегда следовала этому пониманию
Чжоу Эньлая.
* Мясников B.C. Краткий очерк истории дипломатии КНР. С. 45.
С первых же дней существования КНР Чжоу Эньлай, будучи Премьером Госсовета КНР,
возглавил по совместительству и дипломатическое ведомство нового Китая. Даже когда в
145