ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 18.10.2020
Просмотров: 3125
Скачиваний: 1
Шведы объявили сначала только о перемирии на десять недель. Последовала характерная реакция других держав. Их волновал вопрос о том, куда же направит Карл теперь свои победоносные войска. Империя, Англия, Голландия, Дания, Пруссия, несколько германских государств немедленно направили в Альтранштадт своих послов. Все они наперебой поздравляли шведского полководца с победой и настойчиво просили взять их в посредники для заключения мира (о подписании договора пока никто не знал) на условиях, угодных Карлу XII. Мечтали только о том, чтобы Швеция, получив свободу рук, обратила все свои силы против России. Особенно раболепствовал перед Карлом прусский король Фридрих I. Правда, одновременно он дал указание своему посланнику в Москве Кайзерлингу заверить Петра в неизменной дружбе, в том, что Пруссия останется нейтральной. Пруссия всегда умела занимать сразу две противоположные позиции. Царя просили не считать признание шведского ставленника Станислава показателем разрыва с Россией. Вслед за Пруссией Станислава постепенно признала империя и другие западные страны.
Что же касается Августа II, то он, находясь в Польше, вел себя так, как будто ничего не произошло. Уже 6 октября он целиком и полностью одобрил текст Альтранштадтского договора, по которому он фактически переходил во вражеский лагерь. Но и после этого он, соединившись в Люблине с Меншиковым, который по указанию Петра пришел к Августу на помощь, собирался вместе с ним предпринять нападение на шведскую армию генерала Мардефельда. Поскольку его предательство все равно со дня на день должно было открыться, то возникает вопрос, в чем же заключался смысл этой высокой политики? Оказывается, в том, что было сущностью, природой Августа: стремлением в последней момент еще урвать что-то от уже преданного им союзника. Меншиков писал Петру из Люблина: «Королевское величество зело скучает о деньгах и со слезами наедине у меня просил, понеже так обнищал: пришло так, что есть нечего. Видя его скудость, я дал ему своих денег 10000 ефимков».
Кстати, в это время до Меншикова уже дошли слухи о том, что в Саксонии заключено перемирие с Карлом, но он им не поверил, а поверил Августу. 18 октября вместе с его польско-саксонскими войсками Меншиков повел русскую армию в сражение и выиграл его. Победа под Калишем, где погибло больше половины шведских войск, а их командующий оказался в плену, была одним из крупнейших достижений русских в Северной войне. После боя, в котором в плен попало много шведов, Август совершает еще одну подлость. Он уговаривает Меншикова отдать ему всех пленных, обещая, причем в письменной форме, обменять их на русских, находившихся у шведов. И это стало обманом. Пленные нужны были предателю, чтобы смягчить возможный гнев Карла XII по поводу вынужденного участия Августа в битве при Калише на стороне русских. Карл действительно возмутился, уже решил считать заключенный договор уничтоженным и возобновить войну. Однако вскоре Августу удалось оправдаться, он обещал также компенсировать весь ущерб.
Но пока король (уже бывший, ибо от королевской короны он отрекся) продолжает позорную двойную игру. Он даже награждает Меншикова за победу поместьями в Польше и Литве. Вернувшись в Варшаву, он совершает торжественное благодарственное богослужение за Калишскую победу, публикует универсал, запрещающий полякам под страхом смерти помогать шведам. Еще целый месяц он остается в Варшаве и продолжает морочить голову русским и полякам. Только 17 ноября князь В. Л. Долгорукий (он временно заменял в Варшаве своего родственника Г. Ф. Долгорукого) узнал о сговоре Августа с Карлом и потребовал объяснения.
Вот как оправдывал свое поведение бывший союзник: «Невозможно мне Саксонию допустить до крайнего разорения, а избавить ее от этого не вижу другого способа, как заключить мир с шведами только по виду и отказаться от Польши с целию выпроводить Карла из Саксонии, а там как выйдет, собравшись с силами, опять начну войну вместе с царским величеством. Союза с царским величеством я не нарушу и противного общим интересам ничего не сделаю». Подобные «объяснения» могли только войти в историю дипломатии в качестве дурного анекдота. 19 ноября Август уехал из Варшавы на свидание с Карлом XII. Таким образом, русско-саксонский союз, начало которому было положено Преображенским договором 1699 года, перестал существовать. Россия осталась в войне одна, без союзников. Как же восприняли это событие в России? Апраксин, сообщая в конце декабря 1706 года Петру о том, что в Москве все уже знают об Альтранштадтском договоре, добавлял: «Однакож печали лишней не имеют». Действительно, ценность Августа в качестве союзника была весьма сомнительна. Во всяком случае приходилось делать выводы и принимать решения.
Как раз в это время происходит смена руководства внешнеполитического ведомства России — Посольского приказа. Летом 1706 года по пути в Киев, в городе Глухове, скончался первый министр, адмирал Федор Алексеевич Головин. Это был умный, способный и энергичный помощник Петра по руководству внешней политикой и дипломатией России. Царь ценил и уважал его, что видно, в частности, из его скорбного письма к Апраксину: «...Никогда сего я вам не желал писать, однако воля всемогущего на то нас понудила, ибо сей недели господин адмирал и друг наш от сего света отсечен смертию в Глухове; того ради извольте, которые приказы (кроме Посольского) он ведал, присмотреть, и деньги и прочие вещи запечатать до указу. Сие возвещает печали исполненный Петр». Во главе Посольского приказа был поставлен Гавриил Иванович Головкин, родственник матери Петра, давний приближенный царя, постоянно сопровождавший его в разъездах. Головкин был человеком иного склада, чем Ф. А. Головин — личность безусловно выдающаяся. Если Головин заложил основы петровской дипломатической службы, то Головкин уже пришел на готовое. Аккуратный исполнитель повелений Петра, он, однако, не выдвигал крупных идей или оригинальных решений. Характер Гавриил Иванович имел тяжелый. Он довольно быстро вступил в острый конфликт со своим заместителем П. П. Шафировым, и долгие годы только страх перед Петром не давал этой вражде прорваться наружу. Были у него частые размолвки и с другими крупными дипломатами, даже с хитрейшим П. А. Толстым. Талант заменяли ему навыки ловкого царедворца, не зря же он продержался на своем высоком посту в течение четырех разных царствований. Головкин отличался анекдотической скупостью и нажил большое богатство. В Петербурге ему принадлежал весь Каменный остров.
Это назначение случайно совпало с началом нового этапа во внешней политике России, когда она выступает в войне и в дипломатии без союзников. Альтранштадтский мир, естественно, не мог не иметь влияния на отношения России с другими странами. Но больше всего нового следовало ожидать от Карла XII, освободившегося теперь от войны на два фронта. Прежде всего требовалось сделать все, чтобы уменьшить отрицательное воздействие Альтранштадтского договора как на ход войны, так и на дипломатию. Эта задача решалась в Жолкве, в Западной Украине, где Петр находился с конца декабря 1706 года по конец апреля 1707 года. Вокруг Жолквы (сейчас город Нестеров), около Львова, расположились тогда на зимние квартиры основные силы русской армии. Здесь собрались в конце декабря Меншиков, Шереметев, Головкин, Григорий Долгорукий, а 28 декабря прибыл Петр. На совещаниях русских военачальников родился так называемый Жолковский план, на основе которого развивались действия русской армии вплоть до победоносного Полтавского сражения. Собственно, этот план частично зародился раньше в указах, распоряжениях, письмах Петра, который и был его главным автором. Поскольку явно наступал решающий и самый ответственный период войны, Петр хотел обсудить и утвердить со всеми главными генералами план действий так, чтобы он явился общим детищем, чтобы его выполняли не слепо, только из повиновения царю, но осознанно, убежденно. План вытекал из уже применявшейся идеи Петра, по которой надо было избегать генерального сражения до тех пор, пока не будет верных шансов на победу в таком сражении. Он исходил также из того, что после Альтранштадтского мира опасность вторжения Карла XII в Россию стала значительно более вероятной. В «Журнале или Поденной записке Петра Великого» Жолковский план сформулирован следующим образом: «В Жолкве был Генеральный совет, давать ли с неприятелем баталию в Польше, или при своих границах... положено, чтоб в Польше не давать; понеже ежелиб какое нещастие учинилось, то бы трудно иметь ретираду; и для того положено дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет; а в Польше на переправах, и партиями, также оголоженьем провианта и фуража томить неприятеля, к чему и польские сенаторы многие в том согласились».
План намечал организацию отпора врагу на любом из двух возможных направлений вторжения шведов в Россию — через Белоруссию или Украину. На пути шведы должны были встретить оборонительные заграждения и укрепленные крепости. Жолковский план предусматривал активную оборону путем изматывания противника налетами легкой кавалерии, сопротивления мирного населения захватчику, уничтожения или укрытия всех источников снабжения. Кульминационным пунктом плана оставалось, однако, генеральное сражение на русской территории в нужный момент и нужными силами. Осуществление этого плана в недалеком будущем приведет шведов к Полтаве.
План начали обсуждать в Жолкве еще в конце декабря, но окончательно приняли в апреле 1707 года. Дело в том, что на протяжении всех четырех месяцев пребывания Петра в Западной Украине проводилась напряженная и сложная дипломатическая деятельность с целью сохранения Польши в качестве союзника. В результате Альтранштадтского мира антишведские силы потеряли своего номинального главу — Августа в качестве короля, который отрекся от престола и признал королем Польши Станислава Лещинского. В своем раболепии перед Карлом XII он дошел до того, что направил шведскому ставленнику почтительное поздравление с приобретением польской короны. В «Журнале или Поденной записке Петра Великого» указано, что Петр «пошел в Польшу, дабы оставшуюся без главы Речь Посполитую удержать при себе ».
Собственно, еще до прибытия Петра в Жолкву туда явились видные польские деятели и обсуждали с русскими вопрос о выборах нового короля. В начале января 1707 года Петр направил приглашение наиболее верным сторонникам союза с Россией — литовскому гетману Огинскому и великому коронному (то есть польскому) гетману Сенявскому. Во Львов прибыли также другие руководители Сандомирской конфедерации. Они решили созвать во Львове Бальную раду, являвшуюся обычно высшей властью в период бескоролевья.
7 февраля 1707 года Рада начала свою работу в присутствии кардинала-примаса Шембека, исполнявшего обязанности главы польско-литовского государства и русского представителя В. Л. Долгорукого. Приняли документ, в котором Лещинский королем не признавался, а в связи с отречением Августа говорилось о необходимости выбора нового короля.
Затем начались переговоры с русскими представителями во главе с Г. И. Головкиным. Поляки требовали, чтобы Россия несла на себе все тяготы войны. Они отказывались давать провиант русским войскам в Польше, хотя обещали это по договору 1704 года, требовали, чтобы Россия давала на содержание польско-литовского войска огромные денежные субсидии. Споры были долгими и напряженными, пока, наконец, не пришли к компромиссу по этим вопросам, закрепленному в особой конвенции. Трудности на переговорах возникли также из-за Белой Церкви и других правобережных украинских городов, в районе которых происходило антипольское восстание казаков во главе с Семеном Палеем. Россия вынуждена была способствовать прекращению этого восстания и вернуть города, которые до сих пор занимали русские войска. Поляки особенно добивались возвращения им Белой Церкви. Россия согласилась на это, но предупредила, что восстание после ухода русских войск может вспыхнуть снова. Этого аргумента оказалось достаточно, чтобы поляки сняли свое требование.
Но главное значение имел вопрос о подтверждении действия русско-польского договора 1704 года, подписанного в Нарве. Для его решения Петр дважды приезжал во Львов и встречался с польскими представителями. Наконец, 30 марта 1707 года они подписали документ, в котором заявили, что Польша не отступит от союза 1704 года, не вступит в переговоры с шведами и будет до конца войны действовать совместно с Россией. Львовская рада постановила также считать царя защитником вольностей Речи Посгюлитой и системы выборности короля, не признавать Станислава Лещинского королем Польши, избрать на польский престол другого кандидата.
Однако это явилось нелегкой задачей. Сами поляки оказались не в состоянии назвать ни одной кандидатуры ни из своей страны, ни из иностранцев. Они потребовали, чтобы царь нашел им короля. Беда заключалась в том, что желающих принять злосчастную польскую корону не было. Все понимали, что будущий король Польши не имеет никаких шансов получить признание иностранных монархов. В те времена признание короля другими дворами имело значение более решающей санкции утверждения на троне, чем признание собственного народа. Этот принцип феодального международного права еще повсюду соблюдался. Между тем Станислав Лещинский, не пользовавшийся серьезной поддержкой в самой Польше, получал одно за другим признания других государств. А они соревновались в том, чтобы привлечь Карла XII на свою сторону в общеевропейском конфликте из-за испанского наследства. Шведский король находился тогда в зените своего международного влияния.
Сначала корону Польши предложили поочередно трем сыновьям весьма популярного среди поляков Яна Собесского. Все они после некоторых колебаний отказались. Затем возникла кандидатура австрийского фельдмаршала принца Евгения Савойского. Она устраивала Россию и поляков. Петр лично направил ему письмо с лестным предложением. Принц благодарил, но свое согласие поставил в зависимость от решения императора. Однако в Вене, где больше всего боялись вызвать недовольство Карла XII, стоявшего со своими войсками совсем рядом, выработали весьма дипломатичную форму отказа. Евгений Савойский согласен принять корону, но только после окончания войны. Еще одним кандидатом был Ференц Ракоци, глава венгерского освободительного движения против гнета Австрии. Князь Ракоци охотно стал бы польским королем, но ему помешало одно щекотливое обстоятельство. Он пользовался покровительством Людовика XIV, и ему было трудно выступать против Станислава Лещинского, который в свою очередь был не только шведской марионеткой, но и клиентом французского короля. Поэтому переговоры русских представителей и здесь окончились неудачей.
Петр вел также секретные переговоры с гетманом Сенявским, который охотно соглашался взять вакантную корону. Но отрицательное отношение к нему других польских магнатов вынудило оставить эту идею. Наконец, ходило много слухов о кандидатурах Меншикова и царевича Алексея, что совершенно не входило в расчеты России, ибо выдвижение любого из них было бы расценено как стремление установить русский протекторат над Польшей. На такую авантюру Москва идти не собиралась.
Вообще, в вопросе о выборе того или иного лица в качестве главы иностранного государства Петр придерживался принципиальной позиции, для того времени весьма передовой. В сущности, он исходил из понятия национального суверенитета, который и в цивилизованной Европе еще далеко не привился. Отвечая на вопрос прусского короля о том, кого бы предпочел Петр признать королем в Польше, он давал совершенно четкий ответ: того, кто удержится у власти без помощи иностранцев («А о признании такое средство положить: который без помощи прочих останется собственною силою, того и признать»).