Файл: Михаил Болтунов - «Альфа» - Смерть террору (Командос) - 2003.pdf

задумался  о  том,  что  станется  с  ними,  когда  вернутся  в  Союз,  в  Москву.  По-старому  не
будет. Жизнь их изменится. Но как?…

Павел Климов попал в руки профессора Каньшина, и он буквально вытянул мужика с

того  света.  Емышев  с  Федосеевым  оказались  в  хирургии.  На  первом  же  осмотре  Емышев
увидел  из-под  халата  доктора  генеральские  лампасы,  удивился.  А  после  долгого  осмотра
комиссией, кивнув на собственную культю, брякнул, явно обидев медиков:

- Ну что, ребята, пишете диссертации?
Доктора притихли, а генерал нахмурил брови:
- Мы не диссертации сюда приехали писать, а лечить.
А,  пожалуй,  зря  обиделись,  ведь  его  культя  стала  как  бы  первым  практическим

пособием  для  будущих  врачей  афганской  войны.  Часто  ли  им  приходилось  видеть  тогда,  в
1979-м, подобные огнестрельные ранения? Отечественная война закончилась почти тридцать
пять  лет  назад - несколько  поколений  медиков  учили  военно-полевую  хирургию  лишь  по
учебникам.  А  тут  все  как  на  войне.  Не  хотел  майор  Емышев  обидеть  генерала,  да  вышло
нескладно.  Хотя,  может  быть,  кто-то  и  защитил  диссертацию  на  их  ранах - первых  ранах
афганской войны.

Шутил  майор,  а  сам  мучительно  думал,  как  жить  дальше.  Правая  рука  оторвана:  ни

писать, ни коробок спичек взять, чтоб сигарету самому прикурить. Вспомнился и Маресьев,
и преподаватель в их Высшей школе КГБ Ларин, который без ног и без одной руки машину
водил. Пример дело хорошее, но каждый свое горе хлебает в одиночку. И тут никто не мог
помочь Валерию Петровичу, эту дорогу ему предстояло пройти самому.

… Новый, 1980 год они встречали в Ташкенте. В госпиталь с утра приехали ребята из

комитета республики, привезли угощения, поделились слухами.

Говорят, всем, кто ранен, - Героя, остальным ордена Ленина.
Позже,  к  вечеру,  поступили  новые  данные,  самые  последние,  уточненные.  Привез  их

вместе  с шампанским  и  фруктами  веселый  узбек,  начальник  отдела  ташкентского  УКГБ.
Клялся,  что  выведал  их  от  первых  лиц  Узбекистана,  а  те  уж,  знамо  дело,  из  Москвы. «В
общем, мужики, - смеялся узбек, распихивая по тумбочкам груши, яблоки, хурму, - пятерым
или шестерым - Героя Советского Союза, всем другим Ленина и Красного Знамени».

Так  нежданно-негаданно  даже  для  себя  самих  они  стали  Героями.  В  Москве  их

встречали радушно, но руководство было в растерянности. Отправляли на обычное задание -
посольство  охранять,  а  случилось  по  тем  временам  уму  непостижимое:  считай,  всем
поголовно  ордена,  да  какие!  О  которых  иной  чекист,  и  не  один  десяток  лет  пропахав,  не
мечтал  Красного  Знамени,  Ленина.  И  прошло-то  совсем  ничего - неделя.  Что  касается
убитых,  тут  единодушие  было  общее - наградить  надо.  Убитым  не  завидовал  никто.  Вот  с
живыми сложнее.

Тем  не  менее  представления  готовились,  писались,  переписывались.  Потом  бумаги

ушли  куда-то  по  команде,  и  наступило  затишье.  Казалось,  и  не  было  27  декабря,  Кабула,
дворца Амина в Дар-уль-Амане.

«Я В ВЕСЕННЕМ ЛЕСУ ПИЛ БЕРЕЗОВЫЙ СОК…»

Подтвердилось  пророчество  посла  по  поводу  орденов.  Долго,  как  колоду,  тасовали

списки представленных к наградам.

Вначале  к  званию  Героя  будто  бы  представили  семерых:  Бояринова,  Козлова,

Карпухина, Романова, Голова, Семенова и Полякова.

28  апреля  1980  года  вышел  Указ  Президиума  Верховного  Совета  СССР,  которым  за

успешное  выполнение  специального  задания  Советского  правительства  и  проявленные  при
этом мужество и героизм звание Героя Советского Союза было присвоено:

- Бояринову Григорию Ивановичу (посмертно),
- Карпухину Виктору Федоровичу,

- Козлову Эвальду Григорьевичу.
Золотая  Звезда  за № 11431  была  вручена  семье  полковника  Бояринова.  Он  навсегда

останется в нашей истории первым Героем афганской войны.

Карпухин и  Козлов  получат  свои  звезды  в  Кремле  21  мая  1980  года  из  рук  первого

заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Кузнецова.

Вместе с ними ордена Ленина будут вручены Романову, Голову и Полякову.
Вручение наград в Кремле - дело хлопотное. В первую очередь для тех, кому вручают.

Как  шутили  в «Альфе»,  ребята  волновались  не  меньше,  чем  при  штурме  дворца.  А  уж
инструктировали  их  до  посинения:  руку  не  жать,  вопросов  не  задавать,  не  обнимать,  не
целовать. Спасибо, что дышать разрешили. Отчего же такие страсти?

Оказывается, награды вручить собирался сам генсек Брежнев.
Дату награждения несколько раз переносили и наконец сообщили: Брежнева не будет.

Его  заменит  Кузнецов.  Опять  новый  инструктаж,  ведь  Василий Васильевич  древнее  своего
шефа. Главная задача - не переборщить с рукопожатием, чтоб не рассыпалась древность.

Наступило  21  мая.  Великолепная  пятерка  собралась  в  Кремле.  В  гардеробе  сдали

плащи. В холле женщина средних лет приветливо, по-хозяйски улыбнулась.

Огляделись.  Тихо.  Торжественно.  На  столиках  фруктовая  вода,  сигареты.  Заглянули  в

зал - там ни души.

Томились  недолго,  ровно  в  назначенный  час  их  пригласили  в  зал,  который

по-прежнему  выглядел  пустым:  прибавилось  несколько  стульев  да  массивный  стол  с
золочеными резными ножками. Рядом со столом микрофон. Кузнецов поздравил с наградой,
вручил  ордена,  Золотые  Звезды.  Награжденные,  как  принято,  благодарили  партию  и
правительство.  Виктор  Федорович  Карпухин  от  волнения  забыл  сказать  заготовленные
заранее слова, ему разрешили еще раз подойти к микрофону. Пока он шел, кто-то пошутил,
мол, воевать хорошо умеет, а говорить не очень.

После  церемонии  снова  вышли  в  холл. «Может,  сфотографироваться?» предложил

Козлов. «Нежелательно», - тихо,  но  требовательно  сказал  сопровождавший  их  заместитель
председателя комитета Лежепеков.

И  все-таки  в  такой  день  решили  ослушаться  начальство:  сделали  несколько  кадров.

Фотографий, которых Лежепеков советовал не делать, так и не получили, а вот снимков, где
Василий Васильевич руку жал, дождались. Правда, через несколько лет.

Секретарь  Президиума  Верховного  Совета  Георгадзе  восхищался: «Эх,  какие  ребята,

настоящие  богатыри,  с  вами  бы  по  бокалу  шампанского  выпить.  Такие  награды!  Но,
извините, - смущенно  разводил  он  руками, - в  Президиуме  денег  нет.  Все  на  послов  да  на
приемы, обеды званые расходится».

«Ничего, - успокоил Сергей Голов секретаря Президиума Георгадзе, мы догадывались,

поэтому с собой принесли». Хотелось только добавить: «Принесли, зная вас, му…ков».

Когда Георгадзе ушел и остались только свои, зампреды Лежепеков и Кирпиченко дали

«добро» на  заслуженную  рюмку  водки.  Но предупредили:  дома  никому  ни  слова. «Плетите
все, что угодно про свои награды, кроме правды. Это государственная тайна».

Заслуженную рюмку пить дома под одеялом не хотелось. Заказали столик в ресторане

«Прага». Приехали в пять и попали как раз в перерыв. Не пускают. Что ж, пока перекурили.
Люди  все  прибывают.  Молодые  ребята  на  входе  шумят,  свадьба  подкатила  на  черных
«Волгах». Время к открытию. Прошли к гардеробу, скинули плащи. У одного Золотая Звезда
на  лацкане,  у  другого,  у  третьего  орден  Ленина.  Молодежь  притихла,  разинула  рты  от
удивления. Деды-гардеробщики привстали: «Ребята, да где же вы столько набрали? Откуда,
сынки?».

Окружили,  охают,  восхищаются,  глаза горят,  подбежала  девушка-невеста,  орден

потрогать  просит.  Оказывается,  народ  встречает  своих  героев  не  так,  как  кремлевские
филины. И тепла у людей хватает, и добросердечия, и искренности.

Поднялись  наверх.  А  по  дороге,  чтоб  не  было  лишних  вопросов,  награды  сняли.

Встретил  официант  Коля.  Попросили  его  сделать  праздник,  но  без  шума,  посторонних  и

рекламы.  Мол,  мы  ребята  тихие,  скромные,  один  из  Анголы  вернулся,  другой… Словом,
запудрили Коле мозги. Тот накрыл стол и вышел. Ну а традиция есть традиция.

Налили  бокалы,  ордена  и  звезды  опустили  в  шампанское.  Встали.  В  это  время  Коля

вошел, закуску принес. Вошел и остолбенел. Рядом, по соседству, двадцать человек медаль
«За  трудовую  доблесть» обмывают,  а  тут  впятером  две  геройские  звезды  и  три  ордена
Ленина. Страна чудес!

Пригласили  Колю:  выпей  с  нами,  считай,  с  того  света  вернулись.  Официант  молча

опрокинул  рюмку,  ученый,  вопросов  не  задавал.  На  этом  семейный,  в  узком  кругу,  ужин  и
закончился.  Коля  притащил  друга.  Извинился,  мол,  простите,  ребята,  с  другом  пятнадцать
лет  вместе  работаем,  а  такого  в  жизни  не  видывали.  Ну  что  же,  друг  так  друг,  заходи,
наливай.  А  тут  на  цыпочках  вошел  метрдотель,  бывший  чекист,  с  тремя  официантами.  Им
тоже, оказывается, по секрету рассказали о героях.

Появился руководитель оркестра. Хотел сыграть для настоящих героев.
- Вы - очень  симпатичные  ребята, - улыбался  музыкант, - что  прикажете  исполнить  в

вашу честь?

- Какой приказ, маэстро. Действуй на свое усмотрение.
И  оркестр  заиграл  популярную  тогда  мелодию: «Я  в  весеннем  лесу  пил  березовый

сок…»

А  ребята  сидели  в  своем  ресторанном  кабинете,  слушали  песню.  Обидно,  досадно

стало: что мы от своих людей с наградами прячемся?

Вышли  в  зал.  Кто  сидел  там,  из-за  столов  встали,  поздравляют.  Руки  жмут,  к  себе

присесть приглашают. Оттаяли душой ребята.

А  оркестр  все  играл  и  играл.  Для  них,  для  героев.  Незабываемый  был  вечер.  Уже  в

конце подсел к ним мужичок. Захмелевший. Веселый.

- За вас, ребята, за вас! - шумел он. - Чувствую, вы настоящее дело сделали.
Он залпом осушил бокал и с досадой бросил:
- Тут пашешь, пашешь - и ни хрена…
Козлов усмехнулся и спросил:
- Где пашешь?
Тот грудью подался на стол и, озираясь, прохрипел по секрету:
- В КГБ…
Геройский стол вздрогнул от хохота.

ПЕРВЫЙ ГЕРОЙ АФГАНСКОЙ ВОЙНЫ

Герои афганской войны не обделены у нас ни почетом, ни вниманием. Страна знает их

и  любит.  Они  занимали  и  занимают  высокие  государственные  и  правительственные  посты,
возглавляют общественные организации.

К  ним  внимательна  пресса,  созданы  кинофильмы  и  телепередачи,  в  книгах  самых

авторитетных  авторов  герои-афганцы  занимают  достойное  место.  Достаточно  назвать  лишь
некоторые  имена,  и  станет  ясно,  что  и  сегодня,  спустя  много  лет,  они  у  всех  на  устах.
Александр Руцкой, Павел Грачев, Борис Громов, Руслан Аушев, Валерий Очиров.

Из  более  чем  200  тысяч  награжденных  из  состава  ограниченного  контингента

советских  войск  в  Афганистане  67  человек  стали  Героями  Советского  Союза,  24  из  них -
посмертно.

В  органах  МВД  этого  звания  удостоен  полковник  Михаил  Исаков. Есть  сведения,  что

Комитет  госбезопасности  представил  к  званию  Героя  13  человек.  Но  все  ли  они  были
удостоены высокого звания - неизвестно. Даже о тех, кто стал Героем, долгое время молчали.
В личных делах против их фамилий стоял гриф: «Без опубликования в печати».

И все-таки,  несмотря  на  запреты,  имя  первого  Героя  просочилось  на  страницы  газет.

Правда, в каком-то диком обличье появился перед нами Герой Советского Союза полковник

Бояринов.  Писали,  что,  идя  на  штурм  дворца  Амина,  он  страшно  орал  и  крыл  матом
офицеров. Создалось впечатление, словно полковник больше ничего и не умел, как поливать
нецензурщиной своих подчиненных.

Прочитав эти строки, можно улыбнуться и великодушно простить недобросовестность

ли,  злой  ли  умысел  человеку,  запустившему  в  полет  грязную «утку». Оставалась
уверенность,  что  уже  следующий  литератор  обязательно  задастся  вопросом:  как  же  люди,
сплошь 

матерщинники, 

крикуны 

и 

болтуны 

сумели 

выполнить 

уникальную,

беспрецедентную  по  сложности  задачу  столь  молниеносно,  четко  и  с  минимальными
потерями?  Но, к  сожалению,  надо  сказать:  первый  Герой  нечасто  упоминался  в  нашей
документалистике,  ну  а  если  о  нем  и  говорили,  то  ссылались  на  мнение  того  самого
неизвестного автора, якобы видевшего Бояринова в бою и собственными ушами слышавшего
мат и крики.

Неужто нам недорога собственная история и мы готовы запросто согласиться с тем,  с

чем согласиться никак нельзя, - так и оставить оклеветанным честного человека, настоящего
Героя?

В  одной  из  книг  об  афганской  войне  попались  немало  удивившие  строки: «Если  не

считать тех,  кто  получил  Золотую  Звезду  за  штурм  аминовского  дворца  (были  и  такие),  то
следующим Героем (из живых) стал офицер-десантник Козлов».

Нелепые  слова:  почему,  собственно,  не  считать  тех,  кто  получил  звезду  за  штурм

аминовского  дворца?  Да,  верно,  были  такие.  Может  быть,  в  них  резиновыми  пулями
стреляли?  Или  кровь  и  жизни  бойцов «Зенита» и «Грома» ничего  не  стоят?  Нетрудно
заметить  также  то  общее,  что  руководило  как  офицерами  КГБ,  так  и  офицерами
воздушно-десантных войск. Кстати, при штурме дворца Дар-уль-Аман в бой они шли вместе,
плечом к плечу, в одних БМП и БТРах, и никто за спину друг друга не прятался.

Так  почему  же  мы  должны  считать  одних  и  сбрасывать  со  счетов  других?  Может,

поэтому мы до сих пор не знаем, каким был на самом деле полковник Григорий Бояринов? А
надо  бы  знать.  Пора  вернуть  его  имя  в  нашу  военную  историю.  И  пусть  он  займет  в  ней
подобающее место.

Григорий  Бояринов  был  сыном  своего  времени.  Он  родился  в  1922  году  и

добровольцем,  в  17  лет,  ушел  в  армию.  Окончил  Свердловское  пехотное  училище,  в  сорок
первом  получил  звание  младшего  лейтенанта  и  первую  свою  фронтовую  должность -
командир  минометного  взвода.  Судьба  забросила  его  на  Северо-Западный  фронт.  Здесь  он
получил и первое боевое крещение и первую награду - медаль «За отвагу». Во все времена со
дня  ее  введения  медаль «За  отвагу» ценилась  особо.  Что  говорить - всем  медалям  медаль.
Трудно сказать, почему эта награда приобрела такой авторитет - может, оттого, что лежал на
ней  отблеск  Георгиевского  креста,  солдатской  награды,  вручаемой  в  русской  армии  за
личную храбрость и отвагу.

С  приходом  к  власти  большевиков  Георгиевский  крест  был  упразднен,  однако  со

временем догадались ввести медаль, которая стала популярна и любима в Красной Армии.

Удостоился  ее  младший  лейтенант  Григорий  Бояринов  за  то,  что  со  своим  взводом

уничтожил пехотную роту фашистов.

Вдвойне  приятно  было  узнать  о  награде  отцу  Григория - Ивану,  Георгиевскому

кавалеру.

В  декабре  1941  года  Григория  переводят  в  истребительный  полк  Северо-Западного

фронта, а уже 1 февраля 1942 года он откомандирован в состав пограничного полка НКВД.
Как оказался лейтенант в пограничной части, теперь уже вряд ли удастся выяснить. Солдат,
офицер, особенно во фронтовую пору, не волен был собой распоряжаться. Где сказали - там
и служил, бил фашистов.

Сегодня  при  упоминании  войск  НКВД  на  ум  приходят  спецотряды,  которые  даже  во

время  войны  исполняли  обязанности  палачей:  пытали  и  расстреливали  так  называемых
«врагов» советской власти, выселяли репрессированных.

Но  были  и  иные  подразделения,  тоже  в  составе  войск  НКВД,  их  бойцы  работали  в

разведывательно-диверсионных  группах  в  глубоком  тылу  противника,  они  стали  костяком
партизанских  отрядов  в  сети  партизанских  формирований,  выполняли  за  линией  фронта
специальные  задания.  Этим  и  занимался  Григорий  Бояринов  более двух  с  половиной  лет  в
пограничном полку на Северо-Западном, Ленинградском и 2-м Прибалтийском фронтах. Он
командовал школой снайперов, готовил диверсионные подразделения, сам их неоднократно
возглавлял, уходя за линию фронта.

В  одной  из  таких  операций  отряд  специального  назначения  под  его  командованием

уничтожил  штаб  итальянской  дивизии.  Бояринова  наградили  орденом  боевого  Красного
Знамени.  Фронтовики  помнят,  что  значил  такой  орден  в  1942  году.  Войну  Григорий
Иванович  закончил  начальником  штаба  пограничной комендатуры,  а  последующие  годы
служил в 106-м погранотряде Северо-Западного пограничного округа. Здесь и произошел тот
случай, что навсегда вошел в историю округа. На маленьком самолете Бояринов преследовал
трех  нарушителей  границы… В  этом  не  было  бы  ничего  необычайного,  но  самолет  был
одноместный,  и  в  кабине  мог  находиться  только  пилот.  Оставалось  одно,  что  и  сделал
пограничник: взобрался на крыло и приказал взлетать.

Самолет  совершил  посадку  на  льду  Финского  залива,  и  офицер  еще  несколько

километров  гнался  за  нарушителями.  Они  добежали  до  берега,  спрятались  в  камнях  и
открыли  огонь.  Бояринов,  стреляя  из  винтовки,  не  давал  шпионам  выбраться  из  своего
укрытия и уйти через границу. Вскоре подоспело подкрепление, нарушители сдались.

В  1948  году  капитана  Григория  Бояринова  направляют  на  учебу  в  Военный  институт

МГБ  СССР.  Он  оканчивает  его  с  отличием  и  остается  на  кафедре.  Через  несколько  лет
молодой  преподаватель  становится  адъюнктом  Военной  академии  имени  М.  В.  Фрунзе,
успешно защищает диссертацию.

Что же изучает Бояринов? То, что он узнал на практике и проверил в боевых условиях,

- тактику партизанских действий.

Академическая  газета «Фрунзевец» 14  ноября  1959  года  так  писала  о  кандидатской

диссертации  адъюнкта  Бояринова: «Особый  интерес  и  ценность  работы  заключается  в  том,
что  она - первая  в  области  научного  анализа  методов  ведения  воспитательной  работы  в
партизанских  формированиях,  принципов  их  организации,  решаемых  задач,  методов  их
выполнения, средств, использовавшихся при ведении разведывательных и боевых действий,
организации взаимодействия с регулярными войсками.

Глубокой разработке темы немало способствовало то, что сам диссертант участвовал в

деятельности  партизанских  формирований  в  годы  Великой  Отечественной  войны, что
позволило  ему  полнее  оценить  успехи  и  неудачи  отдельных  операций,  шире  охватить  круг
проблем, связанных с организацией и ведением партизанской борьбы, прийти к интересным
и обоснованным выводам».

После  окончания  адъюнктуры  и  защиты  диссертации  Григорий Иванович  становится

преподавателем Высшей краснознаменной школы имени Ф. Э. Дзержинского. Теперь у него
есть все для успешной педагогической работы научные знания, богатый практический опыт.

18  лет  проработал  Бояринов  в  Высшей  школе  КГБ.  За  эти  годы  написаны

многочисленные  научные  труды,  он  возглавил  одну  из  спецкафедр  школы.  У  него  было
много  учеников.  Именно  из  них  сформировав  первый  отряд «Зенит» и  возглавив  его,  он
поехал в Афганистан. Вернулся в сентябре, а в декабре  улетел снова. Мог ли он в том бою
укрыться за броней БМП, войти во дворец не в первых рядах, не броситься в самое пекло?
Наверное,  мог.  Но  не  отстал,  не  укрылся  за  броней.  Его  ученики  гордились  им.  Было,
конечно,  и  сожаление,  и  такое  мнение:  мол,  лучше  бы  старику  в  огонь  не  соваться.  Что
ответить  этим  людям?  Жизнь  Бояринова  лучший  тому  ответ.  А  еще  поминальные  стихи
одного из бойцов: «Прощай, наставник и отец. Тебя мы будем помнить как героя!» Дай бог,
чтобы эта память была долгой и светлой.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ КАБУЛА