ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.11.2020
Просмотров: 176
Скачиваний: 2
6
Выпуск 6 2008
Тема номера «Власть в России»
Элиты и империи
О.В. Гаман-Голутвина
Предметом рассмотрения в данной статье станет
политическая
элита в ее
функциональном
измерении — как сообщество лиц, принимающих стратеги-
ческие политико-управленческие решения. Слово
элита
на Руси долго было ди-
ковинным и резало слух. И это неслучайно, поскольку положение управленчес-
кого класса страны было весьма своеобразным: на протяжении последних пяти
веков он не был
элитой
в подлинном смысле этого слова. Управляя обществом
(а порой и помыкая им), в отношениях с верховной властью — первым лицом
государства (царем, императором, генсеком правящей партии) — российский
политический класс был… бесправным орудием. Михаил Сперанский писал,
что в России есть «рабы государевы и рабы помещичьи. Первые называются
свободными только в отношении ко вторым». Периодические боярско-аристок-
ратически-номенклатурные бунты против монаршей власти были восстаниями
крепостных. Кредо государя в его отношениях с ближайшими сотрудниками
лучше других выразил Иван Грозный: «Жаловати есмя своих холопей вольны,
а и казнити вольны же». Несмотря на тотальный сброс пролетарскими револю-
ционерами в 1917 г. «с корабля современности», кажется, всего, что можно было
сбросить, эта модель «властной симфонии» выжила и в советские времена. И не
просто выжила, а стала ее «химически чистой» версией. Николай Байбаков, за-
нимавший высокие посты в различных составах советского правительства на
протяжении 40 лет, вспоминал, что номенклатурная колода «тасовалась так же,
как некогда помещик помыкал своими крепостными».
И только социально-экономические и политические реформы 1990-х гг.
сломали эту традицию: управленческий слой действительно обрел статус эли-
ты. И в данном аспекте эти реформы оказались революцией значительно более
глубокой, чем та, что случилась в 1917 г. Тогда, несмотря на глубину переворо-
та, прежние принципы отношений первого лица государства и политического
класса остались незыблемыми. В 1990-е гг. впервые после Киевской Руси и крат-
ковременного периода Новгородской боярской вольницы XVI–XV вв. управ-
ленческий слой перестал быть холопом верховной власти.
Однако здесь пресловутая гегелевская «хитрость мирового разума» обна-
ружила себя неожиданным образом. Обретя статус элиты (в смысле освобож-
дения от гнета верховной власти), этот слой утратил свой системообразующий
признак — субъектность. Из субъекта он стал объектом. Если
функция
власт-
ной элиты — принятие политико-управленческих решений, то ее
миссия
— это
производство смыслов, целей и стратегий движения ведомого ею общества.
Элита является таковой, когда она способна к продуцированию
общезначимых
смыслов и стратегий. Но именно здесь обнаружились главные проблемы. Точ-
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
7
О.В. Гаман-Голутвина
нее, элита эффективна в производстве
приватных
, а не
общезначимых
смыслов
и стратегий. В чем причины этой ситуации?
Если бы потребовалось односложно определить существо нынешнего пе-
риода эволюции отечественной государственности, то предельно лаконичной
характеристикой была бы констатация ее
постимперского этапа
. Одно из пра-
вил диалектики гласит: познание сущности возможно при выходе за ее пределы.
Иначе говоря, все познается в сравнении. Недавно был отмечен 55-летний юби-
лей пребывания на престоле королевы Елизаветы II, правление которой войдет
в анналы не только как одно из самых длительных в мировой истории, но также
как отмеченное тяжелейшим кризисом — распадом одной из величайших им-
перий мира, о которой прежде говорили, что над ней «никогда не заходит солн-
це». Представляет интерес взгляд на постимперскую эволюцию России в свете
британского опыта.
Сложившись в течение XVI–XVIII вв., Британская империя достигла пика
своего могущества в середине XIX в. Российская — веком позже, став второй
после Британской империи страной по размеру территории в начале XVII века.
Спустя столетие (в начале XVIII) страна обрела имперский статус, а в середине
ХХ в., после Второй мировой войны, в формате СССР, превратилась во вторую
в мировой политической иерархии величину. Именно в этот период началось
крушение Британской империи. Через полвека последовал распад империи
отечественной (при всей очевидной относительности использования термина
«империя» применительно к СССР). И хотя падение этих империй разделяет
всего около полувека и процессы заката имеют немало общих черт, существен-
ных различий больше.
Главное отличие заключается в том, что распад Британской империи был
вынужденным по характеру: она пала под напором центробежных импульсов,
исходивших из колоний, несмотря на энергичные и целенаправленные усилия
элиты по сохранению империи. Черчилль, вернувшийся во власть в 1951 г., че-
рез четыре года после утраты главной имперской жемчужины — Индии, зая-
вил, что выиграл выборы не для того, чтобы «председательствовать при закате
Британской империи».
Распад ставшего преемницей Российской империи СССР в высшей точ-
ке его могущества в немалой степени был инициирован самой отечественной
элитой — позднесоветской номенклатурой. Обширная мемуарная литература
и свидетельства многочисленных участников политических событий рубежа
1980–1990-х гг. свидетельствуют, что центробежные движения в республиках
СССР, будучи инициироваными национальной интеллигенцией, имели неглас-
ную поддержку в высших эшелонах власти страны, что стало важным фактором
успеха этих движений. Активный участник демократического движения начала
1990-х гг. Александр Ципко вспоминает, что абсолютное большинство сторон-
ников Ельцина не просто были сторонниками распада СССР, но настойчиво
стремились к этой цели, будучи убежденными в том, что «территория не явля-
ется священной коровой».
На мой взгляд, причины столь нелогичного (с точки зрения имперской ло-
гики) поведения отечественного политического класса во многом были опреде-
лены особенностями внутренней организации, ментальности и установок со-
8
Выпуск 6 2008
Тема номера «Власть в России»
знания отечественной элиты конца 1980-х гг. Именно эти особенности сыграли
ключевую роль в определении судьбы страны.
С чего начинается империя? «Тремя китами» любой империи являются
собственный «Большой проект»
,
избыточная энергетика населения
(пассио-
нарность — как витальная, так и метафизическая) и
эффективные технологии
рекрутирования имперской элиты
, осознающей свою миссию. Совокупность
перечисленных факторов составляет метафизическое пространство имперской
души, вне которого невозможно физическое пространство империи.
Первым собственным значимым историософским имперским
проектом
стал проект «Москва — Третий Рим». Впоследствии этот проект обретал раз-
личные версии, одной из которых стал III Интернационал. Неслучайно Бердяев
писал, что вместо Третьего Рима в России удалось осуществить Третий Интер-
национал. Принципиальной особенностью историософской доктрины Рос-
сийской империи, обретшей после 1917 г. формат СССР, была не эксплуатация
периферийных территорий, но патернализм центра по отношению к вовлекае-
мым в орбиту империи территориям. Тип Российской империи — СССР иссле-
дователи характеризуют формулой «Империализм “наоборот”: империя минус
империализм». Последнее означало, что имперский центр («метрополия») вы-
ступал донором по отношению к вовлекаемым в орбиту империи окраинным
землям, а жители последних зачастую имели более высокий уровень жизни,
нежели население Центра. Так, например, даже в период тяжелейшего послево-
енного кризиса сельского хозяйства СССР (1946–1947 гг.), когда на Украине и в
РСФСР от голода умерли более двух миллионов человек, разница в оплате сель-
скохозяйственного труда в Закавказье и в российском Нечерноземье доходила
до десятикратного разрыва, а социальные расходы в республиках Прибалтики и
Средней Азии составляли самый высокий показатель в СССР.
Вместе с тем, сопоставляя российский «империализм» с британским, было
бы неправомерно рассматривать их в качестве однозначных антиподов. Хотя
история создания Британской империи включает немало трагических страниц,
одномерно негативная оценка роли метрополии по отношению к населению
британских колоний вряд ли правомерна. Как справедливо отмечает известный
исследователь британской политики Алексей Громыко, империя не рассматри-
валась британцами исключительно как источник наживы — ее воспринимали
как взаимосвязанное сообщество. Сложившееся в середине XIX в. представле-
ние о «бремени белого человека» сформировалось не в последнюю очередь как
оправдание имперского правления.
Что касается
энергетики населения
, то она в России на протяжении веков
выступала неиссякаемым ресурсом, являющимся необходимым «горючим ма-
териалом» любого исторического движения. Однако безжалостный к России
ХХ в., похоже, истощил доселе бездонный ресурс психологической энергии: не-
сколько революций, форсированная системная модернизация страны и победа
в самой кровавой из войн стоили 70 млн человеческих жизней и потребовали
таких усилий, что поставили население страны на исходе ХХ столетия на грань
психологического и физического выживания.
Но важнейшие причины, определившие разницу постимперской эволюции
России и Британии, коренятся в
особенностях формирования и ментальности
ПРОБЛЕМНЫЙ АНАЛИЗ И ГОСУДАРСТВЕННО-УПРАВЛЕНЧЕСКОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ
9
О.В. Гаман-Голутвина
политического класса
двух стран. Специфика российской элиты была опреде-
лена условиями и темпами имперского строительства в России. Не последним
по значимости фактором стали особенности территориального строительства
Российской империи. Известно, что вызов пространства — «собирание земель»,
необходимость освоения и консолидации огромных территорий — наиглавней-
ший вызов любой империи. Динамика территориального расширения в процес-
се создания Российской империи была беспрецедентной. Только в период меж-
ду серединой XVI в. и концом XVII в. Москва ежегодно в среднем приобретала
земли, равные площади современной Голландии (и так продолжалось 150 лет
подряд!). К началу XVII в. Московское государство равнялось по площади
всей остальной Европе, а присоединенная в первой половине XVII в. Сибирь
по масштабу вдвое превышала площадь Европы. К середине XVII в. Российское
государство стало самым большим государством в мире, а к середине XVIII в.
территория России, по сравнению с Московским княжеством начала правления
Ивана III, увеличилась более чем в 50 раз, составив шестую часть обитаемой
суши. Таким образом, Российская империя по размерам своей территории вы-
шла на второе место после Британской.
Территориальное расширение в столь значительных масштабах, такими тем-
пами и в условиях бедности государственной казны (неслучайно русский исто-
рик Сергей Соловьев применительно к России употреблял выражения «бедная
страна», «бедный народ») требовало запредельного напряжения сил и населе-
ния, и элиты: Российскую империю «народ строил и отстаивал ценою беспри-
мерных в истории человечества жертв» (Иван Солоневич); «Только крайним и
всеобщим напряжением, железной дисциплиной, страшными жертвами могло
существовать это… государство» (Георгий Федотов). Чего стоят одни только
петровские реформы или сталинская индустриализация! Неслучайно именно
с петровских времен берет начало многовековой спор сторонников увеличения
территории страны и приверженцев сдержанности в расширении границ госу-
дарства — спор, актуализировавшийся в советскую эпоху.
В условиях подобного имперского строительства России рекрутирование
властного класса начиная с XV в. было выстроено по «служилому лекалу», осно-
ванному на принципе «привилегии — за службу государству». Этот принцип
предполагал наделение управленческого класса государства — его политиче-
ской элиты —
временными
привилегиями в качестве вознаграждения за несение
службы государству. Поэтому в качестве политической элиты России на про-
тяжении пяти веков выступал высший эшелон административно-политической
бюрократии. Сформировавшись еще в Московском государстве, этот принцип
благодаря реформам Петра I стал эффективной технологией формирования
политической конструкции Российской империи. Можно с определенностью
сказать, что имперская элита в России началась с отказа от принципов местни-
чества и землевладения в пользу «служилого критерия».
Этот критерий неслучайно явился основанием системы рекрутирования
власти: привилегии стали пряником, необходимым для привлечения на го-
сударственную службу, поскольку последняя, в условиях России, была порой
весьма далека от положения праздного класса. Более того, Василий Ключевский
констатировал, что обязательные государственные повинности в России с наи-
10
Выпуск 6 2008
Тема номера «Власть в России»
большей тяжестью падали на высшие служилые классы; а Ричард Пайпс писал,
что по крайней мере в одном отношении московские служилые люди находи-
лись в худшем положении, чем их крепостные: в отличие от них, слуги госуда-
ревы не могли жить круглый год дома, в кругу семьи.
Тяжесть государственной службы на протяжении значительных периодов
российской истории была столь значительна, что, например, в ХVII в. массовый
характер приобрело явление закладничества — уклонение от государственной
службы путем перехода в холопы, т. е. ценой потери личной независимости.
Причем закладничество приобрело столь массовый характер, что правитель-
ство вынуждено было принять законодательные меры по борьбе с этим явлени-
ем, вплоть до угрозы смертной казни.
Применительно к советской эпохе известный итальянский исследователь
Джузеппе Боффа отмечал, что в 1930–1950 гг. в СССР принадлежность к но-
менклатуре означала тяжкую изнурительную работу, скромно оплачиваемую и
не ограниченную временем, чреватую физическим и психологическим переу-
томлением. Высокую степень напряжения высшего управленческого эшелона
советской номенклатуры в 1930-е гг. отмечал и Леон Фейхтвангер: «Почти все
москвичи, занимающие ответственные посты, выглядят старше своих лет… на
этих людях сказываются вредные последствия переутомления, работа совер-
шенно выматывает их». Но наиболее яркой иллюстрацией положения отече-
ственной политической элиты можно считать эпизод из воспоминаний Нико-
лая Байбакова, относящийся к лету 1942 г. Известно, что ключевым моментом
этого периода войны была битва за Кавказ: овладение нефтяными месторожде-
ниями выступало важнейшим условием дальнейшего продвижения вермахта,
испытывавшего острейший дефицит горючего. Поставленная перед Байбако-
вым (тогдашним замнаркома нефтяной промышленности) задача была чрез-
вычайной: уничтожить нефтяные скважины Грозного в случае захвата города
немцами. Сформулированные Сталиным Байбакову условия выполнения этой
задачи были весьма жесткими: «Если Вы скважины не взорвете, и нефть до-
станется немцам, мы Вас расстреляем. Но если Вы скважины взорвете, а немцы
город не захватят, мы Вас тоже расстреляем…»
Эти «картинки с выставки» призваны очертить контекст существования
российского политического класса, положение которого было весьма далеким
от статуса подлинной элиты — особенно в сопоставлении с элитой Британской
империи. Справедливости ради следует отметить, что, по справедливому заме-
чанию Алексея Громыко, «бремя белого человека» являлось хотя и драгоценной,
но тяжелой ношей, требовавшей, помимо материальных и физических затрат,
таких качеств, как чувство долга, альтруизм и самопожертвование. «…Англия
создала наиболее совершенный,
после
русского, тип мировой империи. Англия
эксплуатировала Индию. Однако эта эксплуатация обошлась индусам безмер-
но дешевле, чем им стоила и, вероятно, еще будет стоить их независимость,
основанная на базе трех тысяч каст»
1
, — писал Иван Солоневич. Неслучайно в
Вестминстерском аббатстве помещена плита в память гражданским служащим,
несшим службу в Индии в 1858–1947 гг. Эта плита была открыта в 1947 г., сразу
после обретения Индией независимости, однако доступной для публики стала
1
Солоневич И.Л
. Народная монархия. М., 1991. С. 127.