Файл: К. Г. Юнга, к работе над которым наше издательство уже приступило.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 440
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
бессознательного самого по себе нет этих отрицательных качеств. Они появляются лишь вместе с персонификацией, когда возникают эти фигуры и начинают воздействовать на сознание. Будучи лишь частичными личностями, они имеют характер низших женщины и мужчины — отсюда их воздействие, вызывающее раздражение. Мужчина под этим воздействием становится носителем очень неустойчивого настроения,
женщина делается спорщицей и все время высказывает совершенно неуместные мнения.
Определенно негативная реакция Анимы в сновидении о церкви указывает на то, что женское начало сновидца, т.е. его бессознательное,
несогласно с его установкой. Несогласие начинается с сентенции на стене:
«Не льсти благодетелю твоему», с которой согласен сновидец. Смысл сентенции кажется достаточно здравым, поэтому необъяснимо вызванное им отчаяние женщины. Не углубляясь более в эти мистерии, мы удовлетворимся на время тем фактом, что в сновидении содержится противоречие, что очень важное меньшинство покинуло сцену с явным протестом и не обращает внимания на дальнейшее представление.
Из сновидения мы можем сделать вывод, что бессознательное функционирование ума сновидца производит довольно-таки плоский компромисс между христианством и языческой joe de vivre (фр. «радостью жизни»). Продукт бессознательного не выражает явно какой-нибудь точки зрения или окончательного мнения. Это скорее драматическое представление акта размышления. Можно было бы сформулировать его следующим образом: «Как же быть со всей этой религией? Ты ведь католик, не так ли? Тебе этого недостаточно? Но аскетизм! Ну, ладно, даже церковь должна немного приспосабливаться — кино, радио, душевные беседы, five o'clock tea и т.д. — почему бы не выпить церковного вина и не повеселиться?» Но по какой-то неизвестной причине эта непереносимая таинственная женщина, хорошо известная по многим прежним снам,
кажется глубоко разочарованной и уходит.
Должен признаться, что я симпатизирую в данном случае Аниме.
Компромисс тут явно поверхностный и дешевый, но он характерен для сновидца, как и для многих других людей, для кого религия хоть что-то значит. Моего пациента религия не касается, и он наверняка не ожидал, что
II. Догматы и естественные символы
В описании первого из этих сновидений, что предшествовало сну о церкви, говорится о церемонии, с помощью которой воссоздается обезьяна.
Чтобы пересказать всю эту процедуру потребовалось бы изложить слишком много подробностей. Я вынужден ограничиться констатацией того, что «обезьяна» относится к инстинктивной личности сновидца,
которая полностью игнорировалась им во имя исключительно интеллектуальной установки сознания. В результате инстинкты взяли над ним верх и периодически атаковали его неконтролируемыми вспышками.
«Воссоздание» обезьяны означает перестройку инстинктивной личности в рамках иерархии сознания. Такая реконструкция возможна только вместе с важными изменениями установки сознания. Естественно, пациент опасался бессознательных тенденций, поскольку ранее они обнаруживали себя в самой неблагоприятной форме. Последовавший затем сон с церковью представляет собой попытку найти убежище от этого страха под кровом религии. Третий сон о «преображении животных в людей» — очевидным образом продолжает тему первого, т.е. воссоздания обезьяны, с единственной целью — трансформировать ее затем в человеческое существо. Иными словами, чтобы стать новым существом, пациент должен пройти через важные изменения, путем реинтеграции ранее отколотой инстинктивности — тем самым он сможет стать новым человеком.
Наше время забыло древние истины, гласившие о смерти ветхого человека и творении нового, о духовном возрождении и прочем старомодном «мистическом абсурде». Моего пациента — современного ученого — не раз охватывала паника, когда он понимал, какую власть над ним обрели подобные мысли. Он опасался безумия, а между тем две тысячи лет назад человек приветствовал бы такие сновидения в радостной надежде на магическое возрождение и обновление жизни. Однако современная установка — это горделивый взгляд на прошлое как на тьму предрассудков, средневекового и первобытного легковерия, это забвение того, что сама эта установка опирается на всю прошлую жизнь — нижние этажи, на которых покоится небоскреб рационального сознания. Без этих нижних этажей наш ум повис бы в воздухе. Не удивительно, что это нервирует. Подлинная история развития человеческого сознания хранится не в ученых книгах, она хранится в психической организации каждого из нас.
Должен признать, что идея об обновлении принимает формы, которые легко могут шокировать современное сознание. Трудно, если не невозможно, соединить образ «возрождения» с картинами, которые рисуют нам сновидения. Прежде чем обратиться к намекам на это странное и неожиданное преображение, следует уделить внимание другому явно религиозному сновидению, на которое я мельком указывал ранее. Если сновидение с церковью было одним из сравнительно ранних в данной серии, то следующий сон принадлежит к позднейшим стадиям процесса.
Вот его подробная запись.
Я вхожу в торжественное здание, именуемое «домом внутреннего спокойствия и самососредоточенности». Внизу множество горящих свечей, образующих как бы четыре пирамиды. У дверей дома стоит старец. Люди входят, они не разговаривают друг с другом, чаще всего они замирают, чтобы сконцентрироваться.
Старец у дверей рассказывает мне о посетителях этого дома и говорит: «Покидая его, они чисты». Теперь я вхожу в дом, я обрел способность полной концентрации. Голос говорит: «То, что ты делаешь, опасно. Религия — это не налог, уплаченный тобой для того, чтобы избавиться от женского лика, ибо этот лик необходим.
Горе тому, кто пользуется религией как заместителем другой стороны душевной жизни. Они заблуждаются и будут прокляты.
Религия — не замена, но окончательная завершенность,
приданная всякой иной деятельности души. Из полноты жизни родится твоя религия, только тогда будешь ты благословенным».
Когда заканчивается последняя фраза, слышится тихая музыка,
нечто простое играют на органе, отдаленно напоминающее
«волшебство огня» (Feuerzauber) Вагнера. Покидая дом, я вижу пламенеющую гору и чувствую, что этот неугасимый огонь должен быть священным.
Сновидение произвело на пациента глубокое впечатление. Для него это был торжественный и многообещающий опыт, один из тех, что производят полную перемену в отношениях с жизнью и с человечеством.
Нетрудно увидеть в этом сновидении параллели с тем, где снилась церковь.
Только на сей раз церковь стала
«домом торжества» и
«самососредоточенности». Нет никаких признаков службы или других атрибутов католической церкви. Единственным исключением являются
женщина делается спорщицей и все время высказывает совершенно неуместные мнения.
Определенно негативная реакция Анимы в сновидении о церкви указывает на то, что женское начало сновидца, т.е. его бессознательное,
несогласно с его установкой. Несогласие начинается с сентенции на стене:
«Не льсти благодетелю твоему», с которой согласен сновидец. Смысл сентенции кажется достаточно здравым, поэтому необъяснимо вызванное им отчаяние женщины. Не углубляясь более в эти мистерии, мы удовлетворимся на время тем фактом, что в сновидении содержится противоречие, что очень важное меньшинство покинуло сцену с явным протестом и не обращает внимания на дальнейшее представление.
Из сновидения мы можем сделать вывод, что бессознательное функционирование ума сновидца производит довольно-таки плоский компромисс между христианством и языческой joe de vivre (фр. «радостью жизни»). Продукт бессознательного не выражает явно какой-нибудь точки зрения или окончательного мнения. Это скорее драматическое представление акта размышления. Можно было бы сформулировать его следующим образом: «Как же быть со всей этой религией? Ты ведь католик, не так ли? Тебе этого недостаточно? Но аскетизм! Ну, ладно, даже церковь должна немного приспосабливаться — кино, радио, душевные беседы, five o'clock tea и т.д. — почему бы не выпить церковного вина и не повеселиться?» Но по какой-то неизвестной причине эта непереносимая таинственная женщина, хорошо известная по многим прежним снам,
кажется глубоко разочарованной и уходит.
Должен признаться, что я симпатизирую в данном случае Аниме.
Компромисс тут явно поверхностный и дешевый, но он характерен для сновидца, как и для многих других людей, для кого религия хоть что-то значит. Моего пациента религия не касается, и он наверняка не ожидал, что
она будет его касаться хоть каким-то боком. Но он пришел ко мне,
переживая серьезную душевную драму. Рационалист и в высшей степени интеллектуал, он обнаружил, что эта установка его ума, его философия полностью оставляют его перед лицом невроза и сил разложения. Во всем своем мировоззрении он не нашел ничего, что помогло бы ему вновь обрести достаточный контроль над самим собой. Он оказался в ситуации человека, покинутого лелеемыми доселе убеждениями и идеалами. В таком состоянии люди нередко возвращаются к религии детства в надежде найти там хоть какую-то помощь. У пациента это не было, однако, сознательной попыткой или решимостью оживить прежние религиозные верования. Они ему просто снились, т.е. его бессознательное воспроизводило своеобразные суждения о религии. Словно дух и плоть, вечные враги в христианском сознании, примирились друг с другом, смягчили противоречие. Духовное и мирское неожиданно пришли к миру. Эффект оказался гротескным и даже комичным. Неумолимая суровость духа была подорвана чуть ли не античным, сопровождаемым вином и розами, весельем. Сновидение воспроизводило духовную мирскую атмосферу, в которой острота морального конфликта притупилась, боль и расстройство преданы забвению. Если в этом и состояло исполнение желания, то желания сознательного, поскольку именно в этом пациент и так зашел слишком далеко. И он это осознавал, так как вино было одним из его злейших врагов. Сновидение, напротив, является безучастной констатацией духовного состояния пациента. Это картина выродившейся религии,
испорченной миром, инстинктами толпы. На место нуминозности божественного опыта становится религиозная сентиментальность —
хорошо известная характеристика религии, утратившей живую тайну.
Легко понять, что такая религия неспособна помочь или возыметь какой- либо другой моральный эффект.
В целом сновидение, безусловно, неблагоприятно для пациента, хотя проглядывают другие аспекты, наделенные более положительной природой. Редко бывает так, чтобы сновидения были исключительно позитивны или негативны. Как правило, присутствуют обе стороны, но одна из них обычно преобладает. Понятно, что такого рода сон представляет психологу достаточно материала для того, чтобы поставить проблему религиозной установки. Если бы в нашем распоряжении имелся лишь этот сон, то глубинное его значение едва ли было бы нам доступно.
Но у нас есть целая серия сновидений, в которых появляется эта странная религиозная проблема. Один сон сам по себе я обычно не берусь толковать;
как правило, он принадлежит серии. Подобно непрерывности сознательной
переживая серьезную душевную драму. Рационалист и в высшей степени интеллектуал, он обнаружил, что эта установка его ума, его философия полностью оставляют его перед лицом невроза и сил разложения. Во всем своем мировоззрении он не нашел ничего, что помогло бы ему вновь обрести достаточный контроль над самим собой. Он оказался в ситуации человека, покинутого лелеемыми доселе убеждениями и идеалами. В таком состоянии люди нередко возвращаются к религии детства в надежде найти там хоть какую-то помощь. У пациента это не было, однако, сознательной попыткой или решимостью оживить прежние религиозные верования. Они ему просто снились, т.е. его бессознательное воспроизводило своеобразные суждения о религии. Словно дух и плоть, вечные враги в христианском сознании, примирились друг с другом, смягчили противоречие. Духовное и мирское неожиданно пришли к миру. Эффект оказался гротескным и даже комичным. Неумолимая суровость духа была подорвана чуть ли не античным, сопровождаемым вином и розами, весельем. Сновидение воспроизводило духовную мирскую атмосферу, в которой острота морального конфликта притупилась, боль и расстройство преданы забвению. Если в этом и состояло исполнение желания, то желания сознательного, поскольку именно в этом пациент и так зашел слишком далеко. И он это осознавал, так как вино было одним из его злейших врагов. Сновидение, напротив, является безучастной констатацией духовного состояния пациента. Это картина выродившейся религии,
испорченной миром, инстинктами толпы. На место нуминозности божественного опыта становится религиозная сентиментальность —
хорошо известная характеристика религии, утратившей живую тайну.
Легко понять, что такая религия неспособна помочь или возыметь какой- либо другой моральный эффект.
В целом сновидение, безусловно, неблагоприятно для пациента, хотя проглядывают другие аспекты, наделенные более положительной природой. Редко бывает так, чтобы сновидения были исключительно позитивны или негативны. Как правило, присутствуют обе стороны, но одна из них обычно преобладает. Понятно, что такого рода сон представляет психологу достаточно материала для того, чтобы поставить проблему религиозной установки. Если бы в нашем распоряжении имелся лишь этот сон, то глубинное его значение едва ли было бы нам доступно.
Но у нас есть целая серия сновидений, в которых появляется эта странная религиозная проблема. Один сон сам по себе я обычно не берусь толковать;
как правило, он принадлежит серии. Подобно непрерывности сознательной
жизни (регулярно прерываемой сном) имеется, вероятно, и непрерывность бессознательных процессов, в которой даже меньше разрывов, чем в сознании. Во всяком случае, мой опыт говорит о том, что сновидения являются звеньями в цепи бессознательных событий. Чтобы пролить свет на глубинные основания данного сновидения, нам нужно вернуться по этой цепи и найти положение этого сна в серии из четырехсот сновидений. Мы обнаруживаем тогда, что этот сон вклинивается между двумя другими сновидениями, имеющими жуткий характер. Предшествующий сон сообщает о собрании множества народа, о магической церемонии с целью
«воссоздать гиббона». Последующий сон также имеет дело со сходной темой — магическим преображением животных в людей.
Оба сна крайне неприятны и тревожны для пациента. В то время как сон, где присутствует церковь, как бы движется по поверхности и представляет мнения, которые в иных обстоятельствах он мог бы помыслить сознательно, эти два сновидения имеют странный и чуждый характер, а эмоциональный их эффект таков, что сновидец по возможности хотел бы их избегнуть. Собственно говоря, смысл этого сновидения буквально таков: «Если ты убежишь, то все потеряно». Это замечание любопытным образом совпадает со словами неведомой женщины: «Тут уже ничего не осталось». Мы можем вывести из этих замечаний предположение о том, что сон с церковью был попыткой бегства от других сновидений,
имевших место раньше или позже, и наделенных куда более глубоким значением.
«воссоздать гиббона». Последующий сон также имеет дело со сходной темой — магическим преображением животных в людей.
Оба сна крайне неприятны и тревожны для пациента. В то время как сон, где присутствует церковь, как бы движется по поверхности и представляет мнения, которые в иных обстоятельствах он мог бы помыслить сознательно, эти два сновидения имеют странный и чуждый характер, а эмоциональный их эффект таков, что сновидец по возможности хотел бы их избегнуть. Собственно говоря, смысл этого сновидения буквально таков: «Если ты убежишь, то все потеряно». Это замечание любопытным образом совпадает со словами неведомой женщины: «Тут уже ничего не осталось». Мы можем вывести из этих замечаний предположение о том, что сон с церковью был попыткой бегства от других сновидений,
имевших место раньше или позже, и наделенных куда более глубоким значением.
II. Догматы и естественные символы
В описании первого из этих сновидений, что предшествовало сну о церкви, говорится о церемонии, с помощью которой воссоздается обезьяна.
Чтобы пересказать всю эту процедуру потребовалось бы изложить слишком много подробностей. Я вынужден ограничиться констатацией того, что «обезьяна» относится к инстинктивной личности сновидца,
которая полностью игнорировалась им во имя исключительно интеллектуальной установки сознания. В результате инстинкты взяли над ним верх и периодически атаковали его неконтролируемыми вспышками.
«Воссоздание» обезьяны означает перестройку инстинктивной личности в рамках иерархии сознания. Такая реконструкция возможна только вместе с важными изменениями установки сознания. Естественно, пациент опасался бессознательных тенденций, поскольку ранее они обнаруживали себя в самой неблагоприятной форме. Последовавший затем сон с церковью представляет собой попытку найти убежище от этого страха под кровом религии. Третий сон о «преображении животных в людей» — очевидным образом продолжает тему первого, т.е. воссоздания обезьяны, с единственной целью — трансформировать ее затем в человеческое существо. Иными словами, чтобы стать новым существом, пациент должен пройти через важные изменения, путем реинтеграции ранее отколотой инстинктивности — тем самым он сможет стать новым человеком.
Наше время забыло древние истины, гласившие о смерти ветхого человека и творении нового, о духовном возрождении и прочем старомодном «мистическом абсурде». Моего пациента — современного ученого — не раз охватывала паника, когда он понимал, какую власть над ним обрели подобные мысли. Он опасался безумия, а между тем две тысячи лет назад человек приветствовал бы такие сновидения в радостной надежде на магическое возрождение и обновление жизни. Однако современная установка — это горделивый взгляд на прошлое как на тьму предрассудков, средневекового и первобытного легковерия, это забвение того, что сама эта установка опирается на всю прошлую жизнь — нижние этажи, на которых покоится небоскреб рационального сознания. Без этих нижних этажей наш ум повис бы в воздухе. Не удивительно, что это нервирует. Подлинная история развития человеческого сознания хранится не в ученых книгах, она хранится в психической организации каждого из нас.
Должен признать, что идея об обновлении принимает формы, которые легко могут шокировать современное сознание. Трудно, если не невозможно, соединить образ «возрождения» с картинами, которые рисуют нам сновидения. Прежде чем обратиться к намекам на это странное и неожиданное преображение, следует уделить внимание другому явно религиозному сновидению, на которое я мельком указывал ранее. Если сновидение с церковью было одним из сравнительно ранних в данной серии, то следующий сон принадлежит к позднейшим стадиям процесса.
Вот его подробная запись.
Я вхожу в торжественное здание, именуемое «домом внутреннего спокойствия и самососредоточенности». Внизу множество горящих свечей, образующих как бы четыре пирамиды. У дверей дома стоит старец. Люди входят, они не разговаривают друг с другом, чаще всего они замирают, чтобы сконцентрироваться.
Старец у дверей рассказывает мне о посетителях этого дома и говорит: «Покидая его, они чисты». Теперь я вхожу в дом, я обрел способность полной концентрации. Голос говорит: «То, что ты делаешь, опасно. Религия — это не налог, уплаченный тобой для того, чтобы избавиться от женского лика, ибо этот лик необходим.
Горе тому, кто пользуется религией как заместителем другой стороны душевной жизни. Они заблуждаются и будут прокляты.
Религия — не замена, но окончательная завершенность,
приданная всякой иной деятельности души. Из полноты жизни родится твоя религия, только тогда будешь ты благословенным».
Когда заканчивается последняя фраза, слышится тихая музыка,
нечто простое играют на органе, отдаленно напоминающее
«волшебство огня» (Feuerzauber) Вагнера. Покидая дом, я вижу пламенеющую гору и чувствую, что этот неугасимый огонь должен быть священным.
Сновидение произвело на пациента глубокое впечатление. Для него это был торжественный и многообещающий опыт, один из тех, что производят полную перемену в отношениях с жизнью и с человечеством.
Нетрудно увидеть в этом сновидении параллели с тем, где снилась церковь.
Только на сей раз церковь стала
«домом торжества» и
«самососредоточенности». Нет никаких признаков службы или других атрибутов католической церкви. Единственным исключением являются
горящие свечи, собранные в символическую форму, заимствованную,
вероятно, из католического культа. Свечи образуют четыре пирамиды,
которые, видимо, предуготавливают заключительное видение пламенеющей горы. Число четыре регулярно возникало в его сновидениях
— оно играет очень важную роль. Священный огонь, согласно наблюдениям самого пациента, имеет отношение к «Святой Иоанне»
Бернарда Шоу. «Неугасимый огонь» — это хорошо известный атрибут
Божества не только в Ветхом завете, но и как allegoria Christi в неканонической логии
[76]
. Со времен Гераклита жизнь изображалась как
«вечно живущий огонь», и так как Христос называет себя жизнью, то это неканоническое высказывание становится понятным и даже достоверным.
Символика огня как «жизни» входит в структуру сновидения —
подчеркивается «полнота жизни» как единственный законный источник религии. Четыре огненные вершины имеют здесь почти ту же функцию,
что и икона, обозначающая присутствие божества (или равнозначной ему идеи). Как я отмечал ранее, число четыре играет в этих сновидениях важную роль, оно всегда отсылает к идее, родственной пифагорейскому
Quaternarium
[77]
В обсуждаемом сновидении четверица выступает как самый значимый образец религиозного культа, созданный бессознательным. Сновидец входит в «дом самососредоточенности» в одиночестве, а не с другом, как это было в сновидении с церковью. Здесь он встречает старца, который уже появлялся ранее в его снах как мудрец, указывавший сновидцу то место на земле, которому последний принадлежит. Старец разъясняет, что культ по своему характеру является очистительным ритуалом. Однако из текста сновидения не вполне ясно, о какого рода очищении идет речь, от чего нужно очиститься. Единственным ритуалом оказывается концентрация или медитация, ведущая к экстатическому явлению голоса. Вообще, в этой серии сновидений часто встречается голос. Им всегда произносятся властные заявления или приказы, имеющие либо характер истин на уровне здравого смысла, либо суждений с намеком на философскую глубину. Как правило, это заключительное суждение, звучит под конец сна и, как правило, столь ясно и убедительно, что у сновидца нет против него никаких возражений. Оно имеет характер истины, не подлежащей обсуждению, а потому оно часто предстает как финальный и абсолютно значимый вывод из долгого бессознательного размышления, после тщательного взвешивания всех аргументов. Часто этот голос принадлежит властной фигуре — военачальнику, капитану корабля, старому врачу. Иногда, как и в
вероятно, из католического культа. Свечи образуют четыре пирамиды,
которые, видимо, предуготавливают заключительное видение пламенеющей горы. Число четыре регулярно возникало в его сновидениях
— оно играет очень важную роль. Священный огонь, согласно наблюдениям самого пациента, имеет отношение к «Святой Иоанне»
Бернарда Шоу. «Неугасимый огонь» — это хорошо известный атрибут
Божества не только в Ветхом завете, но и как allegoria Christi в неканонической логии
[76]
. Со времен Гераклита жизнь изображалась как
«вечно живущий огонь», и так как Христос называет себя жизнью, то это неканоническое высказывание становится понятным и даже достоверным.
Символика огня как «жизни» входит в структуру сновидения —
подчеркивается «полнота жизни» как единственный законный источник религии. Четыре огненные вершины имеют здесь почти ту же функцию,
что и икона, обозначающая присутствие божества (или равнозначной ему идеи). Как я отмечал ранее, число четыре играет в этих сновидениях важную роль, оно всегда отсылает к идее, родственной пифагорейскому
Quaternarium
[77]
В обсуждаемом сновидении четверица выступает как самый значимый образец религиозного культа, созданный бессознательным. Сновидец входит в «дом самососредоточенности» в одиночестве, а не с другом, как это было в сновидении с церковью. Здесь он встречает старца, который уже появлялся ранее в его снах как мудрец, указывавший сновидцу то место на земле, которому последний принадлежит. Старец разъясняет, что культ по своему характеру является очистительным ритуалом. Однако из текста сновидения не вполне ясно, о какого рода очищении идет речь, от чего нужно очиститься. Единственным ритуалом оказывается концентрация или медитация, ведущая к экстатическому явлению голоса. Вообще, в этой серии сновидений часто встречается голос. Им всегда произносятся властные заявления или приказы, имеющие либо характер истин на уровне здравого смысла, либо суждений с намеком на философскую глубину. Как правило, это заключительное суждение, звучит под конец сна и, как правило, столь ясно и убедительно, что у сновидца нет против него никаких возражений. Оно имеет характер истины, не подлежащей обсуждению, а потому оно часто предстает как финальный и абсолютно значимый вывод из долгого бессознательного размышления, после тщательного взвешивания всех аргументов. Часто этот голос принадлежит властной фигуре — военачальнику, капитану корабля, старому врачу. Иногда, как и в
данном случае, присутствует один голос, идущий как бы ниоткуда.
Интересно то, как этот интеллектуал и скептик воспринимал голос.
Сами суждения часто совсем ему не нравились, но все же он принимал их без вопросов и даже со смирением. Таким образом, голос являлся на протяжении многих сотен тщательно записанных сновидений как важный и даже решающий образ бессознательного. Поскольку данный пациент ни в коем случае не является единственным наблюдавшимся мною пациентом с феноменом голоса в сновидениях и в других специфических состояниях, я должен был принять как факт то, что бессознательный ум временами может обретать интеллект и целесообразность, которые намного превосходят сознательное видение. Не вызывает сомнений и то, что голос — это один из основных религиозных феноменов, его можно наблюдать и в тех случаях,
когда сознание, так сказать, занято темами, весьма далекими от религиозных. Схожие наблюдения нередки и в других случаях, а потому я должен признать, что понимаю эти данные только так, а не иначе. Я часто сталкивался с возражением, согласно которому мысли, если они провозглашены, могут принадлежать исключительно самому индивиду.
Возможно, это и так, но своей мыслью я называю ту, что помыслена мною,
подобно тому, как я называю деньги своими, если заработал или получил их сознательно и законным путем. Если некто решит преподнести мне деньги в качестве подарка, то я ведь не могу сказать своему благодетелю:
«Благодарю Вас за мои собственные деньги», хотя позже я уже могу заявить, что это мои деньги. Точно такая же ситуация и с голосом. Он дает мне какой-то материал, подобно другу, сообщающему мне о своих идеях.
Было бы непорядочно, да и неверно, считать, будто сказанное им — это мои идеи.
Вот почему я провожу принципиальное различие между тем, что было произведено и присвоено моими собственными сознательными усилиями,
и тем, что ясно и безоговорочно является продуктом бессознательного ума.
Кто-то захочет возразить, что бессознательный ум все же принадлежит мне,
а потому такое различение излишне. Но я не могу сказать с уверенностью,
является ли бессознательный ум — моим, так как понятие
«бессознательное» предполагает, что я даже не осознаю его наличия,
фактически, понятие «бессознательного ума» является просто удобным предположением. На деле я совершенно бессознателен, иначе говоря,
совсем не знаю, откуда доносится этот голос. Я не только не могу воспроизвести этот феномен по своей воле, но я не в силах предугадать и содержание того, что он может до меня донести. Поэтому было бы самонадеянно считать, будто голос мой принадлежит моему уму. Это было
Интересно то, как этот интеллектуал и скептик воспринимал голос.
Сами суждения часто совсем ему не нравились, но все же он принимал их без вопросов и даже со смирением. Таким образом, голос являлся на протяжении многих сотен тщательно записанных сновидений как важный и даже решающий образ бессознательного. Поскольку данный пациент ни в коем случае не является единственным наблюдавшимся мною пациентом с феноменом голоса в сновидениях и в других специфических состояниях, я должен был принять как факт то, что бессознательный ум временами может обретать интеллект и целесообразность, которые намного превосходят сознательное видение. Не вызывает сомнений и то, что голос — это один из основных религиозных феноменов, его можно наблюдать и в тех случаях,
когда сознание, так сказать, занято темами, весьма далекими от религиозных. Схожие наблюдения нередки и в других случаях, а потому я должен признать, что понимаю эти данные только так, а не иначе. Я часто сталкивался с возражением, согласно которому мысли, если они провозглашены, могут принадлежать исключительно самому индивиду.
Возможно, это и так, но своей мыслью я называю ту, что помыслена мною,
подобно тому, как я называю деньги своими, если заработал или получил их сознательно и законным путем. Если некто решит преподнести мне деньги в качестве подарка, то я ведь не могу сказать своему благодетелю:
«Благодарю Вас за мои собственные деньги», хотя позже я уже могу заявить, что это мои деньги. Точно такая же ситуация и с голосом. Он дает мне какой-то материал, подобно другу, сообщающему мне о своих идеях.
Было бы непорядочно, да и неверно, считать, будто сказанное им — это мои идеи.
Вот почему я провожу принципиальное различие между тем, что было произведено и присвоено моими собственными сознательными усилиями,
и тем, что ясно и безоговорочно является продуктом бессознательного ума.
Кто-то захочет возразить, что бессознательный ум все же принадлежит мне,
а потому такое различение излишне. Но я не могу сказать с уверенностью,
является ли бессознательный ум — моим, так как понятие
«бессознательное» предполагает, что я даже не осознаю его наличия,
фактически, понятие «бессознательного ума» является просто удобным предположением. На деле я совершенно бессознателен, иначе говоря,
совсем не знаю, откуда доносится этот голос. Я не только не могу воспроизвести этот феномен по своей воле, но я не в силах предугадать и содержание того, что он может до меня донести. Поэтому было бы самонадеянно считать, будто голос мой принадлежит моему уму. Это было
бы не совсем точно. Тот факт, что голос воспринимается вами в вашем сновидении, ничего не доказывает, ибо вы можете слышать и шум на улице,
который никак своим не назовете. Только при одном условии вы могли бы на законных основаниях называть голос своим собственным, а именно,
если вы считаете свою сознательную личность частью целого, так сказать меньшим кругом, входящим в больший. Мелкий банковский клерк,
который водит друга по городу и показывает ему на здание банка со словами: «А вот мой банк», — пользуется той же привилегией.
Мы можем предположить, что человеческая личность состоит из двух частей: во-первых, это сознание и все то, что им покрывается; во-вторых,
это расплывчатые глубинные регионы бессознательной психики. Если первое можно более или менее ясно определить и очертить, то целостность человеческой личности необходимо признать недоступной для полного описания или определения. Другими словами, каждая личность содержит в себе некую беспредельную и не поддающуюся определению часть, ибо ее сознательная и наблюдаемая часть не включает в себя ряд факторов,
существование которых мы вынуждены, однако, предполагать, чтобы иметь возможность объяснять наблюдаемые случаи. Вот эти-то неизвестные факторы и образуют то, что мы называем бессознательным. У нас нет представления о содержании этих фактов, поскольку мы наблюдаем только их следствия. Мы можем только предположить, что они имеют психическую природу, сравнимую с содержаниями сознания, хотя полной уверенности в этом у нас нет. Но стоит лишь представить себе, что подобие существует, и нам уже не удержаться от дальнейшего развития мысли. Так как содержания нашего ума сознательны и воспринимаются лишь при ассоциации с Эго, значит, феномен голоса, наделенного личностным характером, также может принадлежать центру, но уже не тождественному нашему сознательному Эго.
Такое рассуждение допустимо, если мы будем считать Эго подчиненным или включенным в Самость — центр тотальной,
беспредельной и не поддающейся определению психической личности.
Когда философские аргументы привлекаются лишь для того, чтобы удивить своей сложностью, этот прием не приводит меня в состояние восторга.
Хотя мои доказательства могут показаться трудными для понимания, они,
по крайней мере, представляют собой честную попытку осмысления наблюдаемых фактов. Проще говоря, так как мы далеки от всезнания, то практически любой опыт, факт или объект содержит в себе нечто неведомое. Так что если мы толкуем о тотальности опыта, то слово
«тотальность» может относиться лишь к сознательной части опыта. А так
который никак своим не назовете. Только при одном условии вы могли бы на законных основаниях называть голос своим собственным, а именно,
если вы считаете свою сознательную личность частью целого, так сказать меньшим кругом, входящим в больший. Мелкий банковский клерк,
который водит друга по городу и показывает ему на здание банка со словами: «А вот мой банк», — пользуется той же привилегией.
Мы можем предположить, что человеческая личность состоит из двух частей: во-первых, это сознание и все то, что им покрывается; во-вторых,
это расплывчатые глубинные регионы бессознательной психики. Если первое можно более или менее ясно определить и очертить, то целостность человеческой личности необходимо признать недоступной для полного описания или определения. Другими словами, каждая личность содержит в себе некую беспредельную и не поддающуюся определению часть, ибо ее сознательная и наблюдаемая часть не включает в себя ряд факторов,
существование которых мы вынуждены, однако, предполагать, чтобы иметь возможность объяснять наблюдаемые случаи. Вот эти-то неизвестные факторы и образуют то, что мы называем бессознательным. У нас нет представления о содержании этих фактов, поскольку мы наблюдаем только их следствия. Мы можем только предположить, что они имеют психическую природу, сравнимую с содержаниями сознания, хотя полной уверенности в этом у нас нет. Но стоит лишь представить себе, что подобие существует, и нам уже не удержаться от дальнейшего развития мысли. Так как содержания нашего ума сознательны и воспринимаются лишь при ассоциации с Эго, значит, феномен голоса, наделенного личностным характером, также может принадлежать центру, но уже не тождественному нашему сознательному Эго.
Такое рассуждение допустимо, если мы будем считать Эго подчиненным или включенным в Самость — центр тотальной,
беспредельной и не поддающейся определению психической личности.
Когда философские аргументы привлекаются лишь для того, чтобы удивить своей сложностью, этот прием не приводит меня в состояние восторга.
Хотя мои доказательства могут показаться трудными для понимания, они,
по крайней мере, представляют собой честную попытку осмысления наблюдаемых фактов. Проще говоря, так как мы далеки от всезнания, то практически любой опыт, факт или объект содержит в себе нечто неведомое. Так что если мы толкуем о тотальности опыта, то слово
«тотальность» может относиться лишь к сознательной части опыта. А так