ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 25.10.2023
Просмотров: 1606
Скачиваний: 20
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Рассматриваемая теория возникла как результат полемики между неореалистами и неолибералами. Во второй главе уже говорилось, что эта полемика выдвинула на первый план целый ряд важных вопросов, касающихся международного сотрудничества, и тем самым она дала возможность осмыслить имеющиеся в этой сфере проблемы. Однако положения этой дискуссии нуждаются в дополнительной эмпирической проверке, а сама дискуссия не внесла ожидавшегося от нее вклада в анализ проблемы межгосударственного сотрудничества, поскольку выявила серьезные внутренние слабости и ограниченности обеих участвующих в ней сторон, т.е. неореализма и неолиберализма.
Резюмируя слабости участвовавших в дискуссии сторон, Р. Пауэлл (Ром>е11. 1994) выделяет три аспекта. Во-первых, ссылка на анархичность международной системы малоплодотворна, ибо не дает ответа на вопрос о способах, какими располагает государство для достижения своих целей. Кроме того, следует согласиться с Р Кохэном в том, что Международная система всегда была анархичной, поэтому ссылок на анархию с целью объяснения международных изменений и, в частности, изменений в уровне межгосударственного сотрудничества и его институализации недостаточно.
Во-вторых, спор об относительных и абсолютных выгодах мало нового внес в понимание межгосударственного сотрудничества. В конечном итоге он перерос в спор о том, что следует считать выгодным для государства. Ключ к пониманию существа проблемы скрывается, по мнению Пауэлла, в том, что степень заинтересованности государства в относительных выгодах не является неизменной (и с этим согласны обе дискутирующие стороны). Это означает, что сотрудничество и заинтересованность в относительных выгодах могут изменяться одновременно, не обусловливая друг друга.
В-третьих, существование режимов и институтов действительно позволяет получить совместные выгоды от межгосударственного сотрудничества. Некоторые способы реализации представляют большую часть выгод одному государству, а некоторые — другому. Кроме того, существующий международный режим и распределение выгод могут и не отражать имеющегося распределения силы. В итоге подобные ситуации порождают конфликты по поводу распределения выгод и даже могут стать потенциальной причиной гегемонистских войн.
Р. Пауэлл считает,' что фундаментальное объяснение проблем межгосударственного сотрудничества надо искать в особенностях состояния международной стратегической среды. На этом пути теория международных отношений сталкивается с двумя нерешенными вопросами. Первый — действительно ли институты и режимы легко приспосабливаются к изменениям в распределении силы? И второй — какие факторы влияют на стабильность международного сотрудничества и на темпы приспособления режимов к происходящим изменениям? Можно добавить, что для теории международных отношений остается открытым и вопрос о характере и тенденциях изменений, происходящих в международной среде.
Именно эти вопросы так или иначе обсуждаются в рамках социологического подхода к анализу межгосударственного сотрудничества.
4. Социологический подход к анализу международного сотрудничества
В определенном смысле упомянутое выше увеличение возможностей исследования международного сотрудничества связано с бурным развитием в последние годы социологического направления в международно-политической науке. Как мы уже отмечали, оно основано на понимании современного мира как единого пространства, структур1 рованного многообразными и все более взаимозависимыми сетями со-
циальных взаимодействий, как процесс постепенного формирования глобального гражданского общества. Оно трактует изменения, происходящие сегодня в мире, как процесс формирования новой, «поствестфальской» реальности, для которой характерны тотальная взаимозависимость и фундаментальное изменение всех основных параметров международных отношений.
Представители социологического подхода подчеркивают, что в условиях новой реальности анализ международного сотрудничества будет неадекватным, если его не проводить в более широком масштабе глобальных транснациональных связей и взаимодействий. Новая ситуация выявляет ограниченность как нормативно-правового, так и «режимного подходов», как неореалистской, так и неолиберальной парадигм. Их общий недостаток в том, что, считая критериями международных процессов рациональность политики, государственный интерес (определяемый в терминах власти, или в терминах экономической мощи), баланс сил или материальное благосостояние, они не идут дальше этого. Анализ же возникающих в наши дни «новых международных отношений» (там же)1 требует повышенного внимания к роли социальных норм и институтов, групповых ценностей и идентичностей, культур и традиций, которые не отрицают, но мотивируют интересы 'сторон, участвующих в сотрудничестве.
В условиях «постмеждународных отношений» межгосударственное сотрудничество неизбежно становится многосторонним. При этом многосторонность это не просто количество государств, участвующих в сотрудничестве, но, прежде всего, многообразие субъектов сотрудничества: государств, транснациональных фирм, банков, финансовых групп, коммун, этносов, профессиональных объединений и т.п., которые обладают разными легитимностями, разными побудительными интересами, разными рациональностями и разными возможностями. Вот почему в таких условиях не существует да и не
может существовать свода единых, предустановленных правил сотрудничества. Сотрудничество представляется как непрерывный процесс коммуникаций, диалога, сопоставления и взаимного приспособления несовпадающих и даже конфликтных интересов и ценностей.
С известной долей условности современные социологические подходы к анализу международного сотрудничества могут быть разделены на четыре основные группы. Эти подходы подчеркивают различные Моменты международного сотрудничества: значимость легитимности
Известный американский исследователь Джеймс Розснау использует термин «постмеждупародные отношения» (Яожпаи!. ТшЪШепсе иг ШогИ РоШсз. А ТЬеогу оГ СЬапде апй Сопйпшйу. Рггпсе1оп, 1990).
международных институтов («британская школа»); международных культурных норм (конструктивизм); истории формирования международных акторов (исторический институционализм); и, наконец, роли новых международных акторов в стирании границ" между внутренней и внешней политикой и изменении в этой связи всего пейзажа международной жизни (французская школа социологии международных отношений)1.
«Британская школа» в международно-политической науке, которая связана с именами М. Бэнкса (Вапкз. 1984), X. Булла (Ви11. 1977), Дж. Бертона (Виг1оп. 1972), М. Уайта 0УщЫ. 1966), рассматривает межгосударственное сотрудничество как результат произошедшего в результате Вестфальского мира исторического укрепления «международного общества» и созданных в нем межгосударственных нормативных структур. Государства доминируют в определении действующих в международном обществе норм, само существование которых — результат сознательных и исторически длительных усилий государств по регулированию международной деятельности. Легитимность есть факт признания государствами наличия и действия международных норм, оказывающих важное воздействие на их поведение.
Теория международного общества имеет давние традиции. Она не только притягивает новых сторонников, но и вызывает некоторые возражения. Главным аргументом возражений реалистов оставалась ссылка на незыблемость священного принципа государственного суверенитета. Именно учитывая этот аргумент, представители английской школы рассматривают международное общество как состоящее из суверенных государств, не имеющих над собой никакой верховной власти, но разделяющих определенный минимум совместных ценностей и норм (что предполагает взаимные контакты, осуществляемые от их имени специальными лицами) и обладающих рядом общих (межгосударственных) институтов. Международное общество предполагает взаимную ответственность государств-членов, конвенционально соблюдаемые правила и определенную тенденцию к возрастанию в его рамках межгосударственного сотрудничества. В полном соответствии с традициями политического реализма основными политическими акторами международного общества считаются государственные деятели, а главной ценностью — осторожность и ответственность в принятии решений. Это является центром притяжения, вокруг которого вра-
1 Эта классификация может быть расширена. Например, немецкие исследователи Ха-сенклевер, Мсйер и Риттбергер наряду с вышеперечисленными выделяют подход, подчеркивающий значимость коммуникативного действия (см.: Иа$епс1еуег А., Меуег РШЪегдег V. 1996. Р 176-185).
щаются все остальные политические ценности: лояльность, добрая воля, решимость, смелость, сострадание, уравновешенность и,, как самое главное, справедливость.
Характерно, что международная анархия хоть и признается теоретиками «британской школы», но понимается совершенно иначе, нежели в реалистскои парадигме, а именно как отсутствие международного правительства, а не как отсутствие всяческой управляемости и легитимности в отношениях между нациями {Ви11. 1977). Следуя этой логике, Барри Бузан сформулировал понятие «зрелой анархии», принципиально отличающейся по прочности своих нормативных ограничений, накладываемых на деятельность государственных акторов (Вигап. 1991).
Следующие два направления в анализе сотрудничества подчеркивают наличие и значимость международных норм как относительно независимых от государственных усилий по их созданию и воспроизводству. Если для сторонников британской традиции нормы (и, соответственно, легитимность международного общества) являются результатом сознательных усилий государств, то для конструктивистов и исторических институционалистов международные нормы обладают мощным самодостаточным влиянием на государства. С точки зрения конструктивистов и исторических институционалистов, нормы не обязательно создаются при непосредственном участии государств и под их контролем, а следовательно, должны быть исследованы в качестве независимого от государства субстрата. В общем-то единственное сходство взглядов конструктивистов и исторических институциона-листов заключается именно в этом критическом отношении к понятию международной легитимности. В позитивных взглядах на содержание, норм эти два подхода существенно различаются.
Конструктивисты убеждены, что нормы следует связывать не с политической по своему содержанию легитимностью, а с социальными процессами, развивающимися в международных отношениях, и с прочностью социальной ткани этих отношений. Государства могут не отдавать себе сознательного отчета в существовании социальных норм, что отнюдь не отменяет их действия и значимости. Нормы неформальны, мобильны и пластичны, и международная политика есть результат постоянного взаимодействия и взаимопроникновения международных и национальных норм или самообразов (идентичностей) государств относительно их роли и статуса в мире. Поэтому мировая политика представляет собой реальность, постоянную в своей открытости переменам, а государства — единицы, открытые переформулированию своих иден-тичностей под' влиянием внешней среды. Международное сотрудничество рассматривается как результат сходного социального воздействия
внешней среды и сходства национальных идентичностеи, разделяемых государствами.
Для исторических институционалистов сотрудничество — результат воздействия исторических социальных и политических факторов, как международных, так и внутренних. «Длинная тень истории» делает международные нормы в большей степени способными формировать устойчивую национальную идентичность у государственных акторов, нежели это видится конструктивистам. Государства институционалистов обладают гораздо более четким видением своей роли в мире, чем государства конструктивистского направления. Соответственно, в институциональной традиции сотрудничество государств — нечто более устойчивое и долговечное, чем сотрудничество конструктивистского подхода. Конструктивисты рассматривают национальную идентичность и сотрудничество как подвижную, подверженную изменениям реальность.
Различия в определении прочности и характера международного сотрудничества конструктивистами и институционалистами могут быть проиллюстрированы путем сравнения их взглядов на государственный суверенитет. Институционалисты рассматривают суверенитет как нечто устойчивое и неизменное, в известном смысле препятствующее существенному продвижению по пути к международному сотрудничеству. Распад империй и возникновение новых независимых государств, настойчивое укрепление нормы государственного суверенитета в мире — результат мощного воздействия социальной ткани международных отношений, возникшей с заключением Вестфальского мира и упрочившейся с распадом Европейской колониальной системы и традиционных империй на протяжении XIX—XX вв. (Меуег 3.а1 а1. кее Иппешоге. 1996). Для конструктивистов суверенитет не некая объективно существующая данность, последовательно и неуклонно распространяющая свое воздействие в мире. Для них это — норма, распространяющаяся лишь постольку, поскольку этому способствует определенный тип международной системы. Такое распространение не является неуклонным и однолинейным, поскольку сам тип международной системы не является раз и навсегда предопределенным и может принципиально измениться, как это произошло недавно в результате распада сформированной холодной войной биполярной системы. Распространение государственного суверенитета не является однотипным: он может представать в различных формах и обличьях (см. особенно: