ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.04.2021
Просмотров: 2687
Скачиваний: 9
лейбористов скомпрометировать их правительство, и в ноябре 1924 г. к власти в Лондоне пришел
консервативный кабинет Стенли Болдуина.
Наибольшее значение после признания со стороны Лондона имело установление дипломатических
отношений СССР с Францией 28 октября 1924 г. при правительстве со главе с представителем радикал-
социалистической партии Эдуардом Эррио. Как полагал заместитель народного комиссара иностранных дел
СССР М.М.Литвинов, нормализация отношений с Францией позволяла рассчитывать на изменение "общей
политической линии" в отношении западных стран. Секретные архивные материалы показывают, что в
ноябре 1924 г. в Политбюро ЦК РКП(б) и коллегии НКИД по докладу Литвинова обсуждался вопрос о
возможности признания Советским Союзом условий Версальского мира в обмен на встречные уступки
Франции в вопросах исправления границ СССР "с лимитрофами, Польшей и Румынией". Литвинов
допускал, что французское правительство могло согласиться побудить Польшу к пересмотру Рижского
договора 1921 г. и корректировке польско-советской границы строго по "линии Керзона". Все эти расчеты
не оправдались.
В феврале-марте 1924 г. дипломатические отношения с СССР установили Италия, Норвегия, Греция,
Австрия и Швеция, а чуть позже - Дания и Китай. Всего в 1924-1925 гг. Советский Союз установил
дипломатические отношения с 13 государствами. США отказывались иметь дипотношения с СССР,
ссылаясь на нерешенность вопроса о долгах, компенсации за собственность американских граждан и
необходимость прекращение революционной и коммунистической пропаганды в странах Западного
полушария - прежде всего в Мексике.
13. Женевский протокол 1924 г.
Компромисс в репарационном вопросе позволял перейти к урегулированию вопросов безопасности
европейских государств. Речь шла прежде всего о создании правовых основ для механизма разрешения
межгосударственных споров, неизбежность которых в Центральной и Восточной Европе осознавалась
большинством политиков. 2 октября 1924 г. с подачи британского правительства Макдональда Ассамблея
Лиги обсудила так называемый Женевский протокол о мирном разрешении международных споров и
рекомендовала правительствам стран-членов Лиги ратифицировать его.
Протокол мог вступить в силу после его ратификации большинством стран-участниц. Он представлял
собой проект договора о взаимной гарантии безопасности и содержал схему объединения в единый
договорно-правовой комплекс всеобщих гарантий безопасности с системой действующих региональных
союзов. Участники протокола обязывались не прибегать к войне, "за исключением случаев сопротивления
актам агрессии" или санкций, применяемых в соответствии с Уставом Лиги наций или самим Протоколом.
Фактически речь шла о попытке впервые ввести в международные отношения норму обязательного
международного арбитража, которому подлежали любые споры между государствами. Протокол содержал
весьма подробные постановления относительно процедуры мирного разрешения споров, обязанностей
спорящих государств не допускать углубления конфликта, последствий неисполнения этих обязанностей и
отказа от процедуры мирного регулирования. Женевский протокол содержал и вариант определения
агрессии. Он не был совершенен. Агрессором предлагалось считать страну, которая отказывается
предоставить спор, в котором она участвует, на рассмотрение международного арбитража. В случае
вступления в силу Женевский протокол мог оказаться сильным инструментом международного
регулирования.
Однако "великая хартия мира", как именовали Женевский протокол пацифисты, не вступил в силу.
Против него выступили британские доминионы. С одной стороны, территориальные споры не казались им
актуальными, с другой - доминионы не хотели брать на себя обязательства гарантировать границы стран
материковой Европы, с которой их военно-политические интересы были слабо связаны. В самой
Великобритании противников Женевского протокола было тоже достаточно много, его резко критиковали
консерваторы. Победа последних на парламентских выборах в октябре 1924 г. предопределила отказ
Лондона от ратификации Женевского протокола. Затем о своем отрицательном отношении к протоколу
заявила Италия. Из великих держав протокол ратифицировала только Франция. Большинство сильных стран
мира не было готово подчинять свою политику юрисдикции международных арбитражных органов. Весьма
критически отнеслись к Женевскому протоколу и в Москве. Тем не менее, закрепление в международном
праве положения протокола о том, что "агрессивная война составляет... международное преступление"
сыграло свою роль. Оно было внесено спустя много лет в обвинительное заключение Нюрнбергского
военного трибунала при обосновании преступности нацистской агрессии во Второй мировой войне.
14. Локарнские соглашения
Германская дипломатия умело использовала шанс, который ей предоставило всеобщее раздражение
европейских государств и США против действий Франции в Рейнской области. Теперь уже Берлин
стремился представить себя в роли жертвы французской экспансии, встречая понимание международного
политического мнения. Германские представители стали говорить о необходимости приобретения
международных гарантий против нарушения франко-германской и германо-бельгийской границ.
29 сентября 1924 г. Германия сделала заявление о намерении вступить в Лигу наций и высказала
пожелание о предоставлении ей места постоянного члена Совета Лиги, а 12 декабря декларировала
требование ликвидировать "неравенство" в вооружениях, которое вытекало из Версальского договора.
Действия германской стороны предпринимались при благосклонном внимании Великобритании, считавшей
источником нестабильности в Европе французские амбиции.
Берлин искал пути ослабить путы Версаля и добиться более выгодного для себя урегулирования с
бывшими противниками. Первым большим клином, который удалось вбить в Версальский порядок, была
договоренность с Советской Россией в Рапалло. Новую возможность для проявления инициативы дал
французский проект договора между державами, "имеющими интересы на Рейне" - франко-бельгийско-
британского союза. Германия постаралась помешать образованию такого тройственного блока, в чем нашла
влиятельных союзников в Лондоне. 25 января 1925 г. германское правительство официально представило
собственный проект Рейнского гарантийного пакта.
Завязавшаяся дипломатическая переписка и последующие переговоры велись между Великобританией,
Германией и Францией. Италия, для которой, по заявлению Муссолини, рейнская граница не представляла
интереса, в них не участвовала. Но в Париже хорошо понимали логику британской позиции и видели
элементы фактического блокирования Британии и Германии против Франции. Поэтому французской
стороне было выгодно привлечь к переговорам Италию, рассчитывая на ее потенциальные разногласия с
Германией по вопросу об австро-итальянских территориальных спорах в Альпах.
Министр иностранных дел Франции Аристид Бриан попытался подключить Рим к переговорам о
европейских границах. Он предложил заключить гарантийный пакт для восточных и южных границ
Германии с ее соседями при участии Франции, Италии, Чехословакии, Польши, Австрии и самой Германии,
причем Франция брала на себя роль гаранта такого договора. Муссолини отклонил и это предложение,
заявив, что в его интересы не входит гарантирование границ Польши и Чехословакии.
Разногласия между предполагаемыми участниками будущего пакта были значительны. Французское
правительство желало, чтобы одновременно с пактом были бы подписаны арбитражные договоры Германии
с восточными союзниками Франции - Польшей и Чехословакией - и чтобы эти договоры составляли с
Рейнским гарантийным пактом единый комплекс. Этому противилась Британия, угадывая во французском
плане идею "окружения Германии". Ощущая британскую поддержку, Германия отвергала юридическое
закрепление неприкосновенности ее границ с Польшей и Чехословакией. В Берлине не скрывали, что не
считают границы на востоке Европы окончательными. Очевидно, не считали их таковыми и в Лондоне. В
первую очередь речь могла идти о границе Германии с Польшей.
В итоге долгих и сложных дипломатических маневров в октябре 1925 г. в Локарно (Швейцария) были
парафированы, а 1 декабря в Лондоне окончательно подписаны договоры и соглашения, получившие общее
название Локарнских. Главным из них был Рейнский гарантийный пакт между Германией, Францией,
Бельгией, Великобританией и Италией. По этому пакту Германия, Франция и Бельгия признали
неприкосновенность границ Германии с Бельгией и Францией в том виде, как они были установлены
Версальским договором, а также обязались соблюдать постановления Версальского договора о
демилитаризации Рейнской зоны. Германия, Франция и Бельгия обязались также разрешать все спорные
между ними вопросы путем арбитража или судебного решения. Обязанности гарантов соблюдения пакта
приняли на себя Великобритания и Италия.
Принятые Германией обязательства признавать неприкосновенность границ не исключали, как заявил
Штреземан, ставший в конце 1923 г. министром иностранных дел Германии, возможности пересмотреть их
переговорным путем. И действительно, как только Локарнские соглашения были подписаны, Германия
приступила к секретным переговорам с бельгийским правительством о передаче ей кантонов Эйпен и
Мальмеди.
Одновременно с Рейнским пактом в Локарно были подписаны двусторонние соглашения Германии с
Францией, Бельгией, Польшей и Чехословакией об арбитраже в случае возникновения пограничных споров,
а также двусторонние франко-польский и франко-чехословацкий гарантийные договоры. Однако не
увязанные в единый комплекс с Рейнским пактом они не были подкреплены достаточно надежными
многосторонними международными гарантиями. Восточноевропейские страны в случае конфликта с
Германией могли рассчитывать только на поддержку Франции. Ни Британия, ни Италия в этом случае не
имели бы официальных оснований воздействовать на Берлин. Локарнские соглашения вступили в силу с
принятием Германии в Лигу наций 8 сентября 1926 г., где она получила место постоянного члена Совета
Лиги. Прежний военный контроль союзников над Германией был заменен военным контролем со стороны
Лиги наций. Франко-бельгийские войска начали по частям покидать Рейнскую зону еще в 1925 г.
Локарнские соглашения были разумным способом решения германской проблемы. Избранный для этого
способ, франко-германское примирение, было целью политики французского министра иностранных дел
Бриана, считавшего такое примирение залогом европейской стабильности. На первой стадии переговоров,
свидетельствуют архивные материалы МИД Франции, Бриан добивался гарантий границ и для восточных
соседей Германии. Он решился на локарнский вариант лишь после того, как его идея гарантий границ и на
востоке Европы встретила упорное сопротивление Германии, нашедшей поддержку у Великобритании.
Дипломатия Бриана послелокарнского периода свидетельствует о том, что он мало полагался на добрую
волю Германии и поэтому искал способы укрепить военно-политические союзы малых стран, а позже стал
обдумывать пути к соглашению с СССР.
Локарнские соглашения разрядили напряженность в Европе, оказав умиротворяющий эффект на
настроения европейцев. Современники оценивали соглашения как "высшую точку в возрождении Европы" и
как "водораздел между войной и миром". "Творцы Локарно" - министр иностранных дел Франции Аристид
Бриан, министр иностранных дел Великобритании Остин Чемберлен и министр иностранных дел Германии
Густав Штреземан - были удостоены Нобелевской премии мира 1925 г.
Слабостью "системы Локарно" была ее ограниченность. Она была сфокусирована фактически только на
франко-германском примирении и не могла служить основой общеевропейского механизма обеспечения
безопасности. Становилось все яснее, что после Локарно основных импульсов нестабильности предстоит
ожидать со стороны востока Европы. Локарнский договор не сопровождался подписанием одной или
нескольких военных конвенций, и поэтому никакой конкретный механизм включения гарантий против
возможного нарушения согласованных условий не был предусмотрен. В случае конфликта державы-гаранты
должны были только вступить в переговоры для рассмотрения вопроса о возможности принятия мер против
нарушителей. Надежность таких гарантий была невелика. Тем не менее, подписание соглашений создало в
международных отношениях феномен "духа Локарно" как выражения общего настроя европейских стран на
примирение и сотрудничество. Это настроение определило ослабление международной напряженности во
второй половине 20-х годов.
15. Советско-германский договор о дружбе и нейтралитете 1926 г.
Достигнутыми в Локарно результатами были довольны не все страны. Негативной была реакция
Советского Союза. Во-первых, потому что СССР, имевший основания считаться великой державой, был в
очередной раз отстранен от решения крупной европейской проблемы. Германии помогали восстановиться и
вернуться в "европейскую семью", а Советскому Союзу не помогали, продолжая его игнорировать. Во-
вторых, сближение с Британией и ослабление антагонизма с Францией отчасти обесценивало для Берлина
сотрудничество с Москвой. Сталинское руководство с полным основанием задавалось вопросом о том,
следует ли считать рапалльские договоренности действующими или в силу изменившихся обстоятельств в
Берлине не будут с ними считаться. В-третьих, СССР смущало предстоящее вступление Германии в Лигу
наций. После ее присоединения к этой организации Советский Союз оставался бы единственной крупной
державой, остающейся за порогом Лиги. Более того, в случае решения Лиги применить репрессивные
санкции против СССР Германии пришлось бы, в соответствии с Уставом Лиги, в этих санкциях участвовать.
В Германии не испытывали иллюзий по поводу перспектив примирения с Францией и не хотели терять
Россию. Партнерство с Москвой могло помочь Берлину продолжить борьбу за пересмотр Версальского
договора. Стремясь ослабить подозрения СССР в отношении переориентации Германии, германская сторона
накануне созыва Локарнской конференции осенью 1925 г. пошла на выделение Советскому Союзу
краткосрочного кредита для закупки германских товаров. Затем, 12 октября 1925 г., состоялось подписание
советско-германских торгового договора и консульской конвенции. Но этого было недостаточно. Советский
Союз добивался от Германии обязательства в случае ее вступления в Лигу наций оговорить себе право не
участвовать в санкциях Лиги, если окажется, что объектом эти санкций является СССР. Германские
представители соответствующие заверения дали.
И в самом деле, во время обсуждения вопроса о приеме Германии в Лигу германская делегация
отказалась от автоматического участия в возможных мерах Лиги против государства, признанного
агрессором, ссылаясь на свое положение как фактически невооруженной державы. Она также отказалась и
от безусловного пропуска войск других держав через свою территорию при возникновении аналогичных
обстоятельств. Принципиальная позиция Берлина состояла в том, что германское правительство должно
было само определять в каждом конкретном случае меру своего возможного участия в санкциях Лиги.
Таким образом, с одной стороны, германская дипломатия фактически поставила перед Лигой вопрос о
необходимости согласиться с перевооружением Германии, а с другой - не позволила нейтрализовать
значение Рапалльского договора, который оставался в ее руках инструментом давления на западных
партнеров. Несмотря на критику германской позиции, страны Лиги согласились с германской трактовкой
обязательства об участии в санкциях, что было оформлено официальным документом Локарнской
конференции. Одержав этот успех, германская дипломатия сделала новый шаг к развитию своей
антиверсальской линии.
24 апреля 1926 г. в Берлине Советский Союз и Германия подписали договор о дружбе и нейтралитете.
Главным его положением было подтверждение буквы и духа Рапалльского договора как правовой и
политической основы советско-германских отношений (ст. 1). В случае, если одна из договаривающихся
сторон, "несмотря на миролюбивый образ действий", подверглась бы нападению одной или группы держав,
другая договаривающаяся сторона принимала на себя обязательство "соблюдать нейтралитет в продолжении
всего конфликта" (ст. 2). Особой статьей оговаривался отказ сторон от участия в любых коалициях,
имеющих целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну их них (ст. 3). К договору
были приложены ноты, которыми обменялись стороны. В них Германия взяла на себя обязательство "со
всей энергией противодействовать" в Лиге наций стремлениям, которые "были бы односторонне
направлены" против СССР. Линия Рапалло была продолжена в Берлине. Она заложила в двусторонних
отношениях традиции взаимодействия, которым суждено было сыграть неоднозначную роль в мировой
истории. Советский Союз со всей определенностью рассматривал "систему Локарно" как направленную
против его интересов.
16. Франко-британское соперничество и попытки распространения "опыта Локарно" на другие части
Европы
Не полагаясь на поддержку союзников в германском вопросе, Париж ставил задачу упрочения своих
позиций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Первый такой договор был подписан Францией с
Польшей в 1921 г. Интересам Франции служила и Малая Антанта. Затем французское правительство
заключило договор о взаимопомощи с Чехословакией (25 января 1924 г.) и договоры о дружбе с Румынией
(10 июня 1926 г.) и Югославией (11 ноября 1927 г.). Французская дипломатия создавала систему "alliances
des revers" (тыловые союзы) - союзы со странами "в тылу" предполагаемого противника.
На Балканах Франция обладала довольно существенным влиянием благодаря предоставлению
балканским странам займов, французским капиталовложениям, влиянию французской культуры и
распространению французского языка. Испытывая давление итальянской экспансии, балканские страны
искали покровительства Франции. За лозунгом Парижа "Балканы - балканским странам" скрывалась борьба
против итальянского проникновения в регион.
Континентальная стратегия Лондона была основана на отказе от вступления в постоянные союзы. Но
британская дипломатия была очень активна, занималась созданием блоков, способных ослабить ее
соперников. Острый характер приобретало соперничество Британии и Франции в Средиземноморье, где
тесно переплетались колониальные устремления обеих держав. Наиболее сильные позиции в этой части
мира занимала Великобритания, владевшая Гибралтаром, Мальтой, Кипром и контролировавшая Египет с
Суэцким каналом и портом Александрией. Франция, опираясь на свое преобладание на континенте,
использовала все средства для закрепления в колониальных и подмандатных территориях в Африке и на
Ближнем Востоке - в Алжире, Тунисе, Марокко, Сирии, Ливане.
В франко-британское соперничество вмешивалась фашистская Италия. Открыто заявляя о своем
несогласии со статус-кво в регионе, она пыталась силой захватить о. Корфу (август 1923 г.) и югославский
порт Фиуме (сентябрь 1923 г.). Великобритания скрыто поощряла Италию в ее антифранцузских
настроениях, вызванных антиитальянской политикой Парижа на Балканах.
Британская дипломатия была озабочена идеями распространения опыта Локарно. Сначала в 1925 г.
Великобритания предложила подписать договор, который должен был гарантировать границы между
Венгрией и антивенгерски настроенными странами Малой Антанты. Венгрия отказалась обсуждать такой
договор. Затем один за другим последовало пять проектов "новых Локарно" - Балканского, Прибалтийского,
Северного, Восточного и Среднеевропейского.
"Балканское Локарно" было инициировано Британией и рассчитано на участие Югославии, Греции,
Болгарии, Румынии и Венгрии. Из них только Греция и Югославия заключили между собой договор в
августе 1926 г., но и он не был ратифицирован греческим парламентом. В случае появления такого союза он
бы разрушил Малую Антанту. Поэтому Франция противодействовала реализации этого плана, опираясь на
свое влияние на Балканах. Проект не был реализован.
"Прибалтийское Локарно" было рассчитано обеспечить примирение Литвы с Польшей. В январе 1925 г.
в Хельсинки представители Финляндии, Польши, Эстонии и Латвии подписали соглашение об арбитраже.
Из этого соглашения теоретически мог вырасти более широкий блок государств с включением в него Литвы.
Однако Литва категорически отказывалась от вступления в один союз с Польшей из-за польско-литовского
спора о принадлежности Вильно. Кроме того, литовское правительство волновала не только проблема
Вильно, но и вопрос о принадлежавшем до Первой мировой войну Германии Мемеле (Клайпеде),
закрепления которого Литва требовала за собой. "Прибалтийское Локарно" в этом смысле ничего Литве не
сулило. Настороженно к плану расширения блока отнеслась и Финляндия, интересы безопасности которой
были больше связаны с Северной Европой, чем с Южной и Юго-Восточной Прибалтикой.
Поэтому Финляндия предложила собственный план "Северного Локарно" с участием прибалтийских и
скандинавских стран. Этот проект не был поддержан Швецией, опасавшейся быть втянутой в
международные конфликты в нарушение своего нейтрального статуса. Финский проект не был поддержан
большинством приглашенных к его обсуждению стран. Тогда план "Прибалтийского Локарно" был
трансформирован в схему "Восточного Локарно" в составе трех стран Прибалтики, Польши и -
принципиально важно - Германии. Польское правительство, тяготившееся неопределенностью отношений с
западным соседом, заметно возросшей после 1925 г., выступало за подписание такого пакта. Однако
Германия отказалась его обсуждать. Советский Союз выступал против всех версий "новых Локарно",
включая эту.
Наконец, в ноябре 1927 г. появилась оказавшаяся жизнеспособной идея "Среднеевропейского Локарно" в
составе Чехословакии, Румынии, Польши, Венгрии, Югославии и Австрии. Эти страны подписала между
собой соглашение об арбитраже и мирном урегулировании споров. Это был единственный заметный
результат политики "распространения Локарно".
Тем не менее, сами по себе Локарнские соглашения, давшие частичное разрешение франко-германских
противоречий и ограничившие амбиции Франции, были способны обеспечить период относительного
спокойствия и стабильности в международных отношениях. Эта мирная пауза могла быть использована для
создания более эффективных механизмов обеспечения безопасности в Европе и мире.
17. Фактор европейского пацифизма в международных отношениях
Середина 20-х годов характеризовалась взаимодействием двух важных тенденций. Первая, по
выражению будущего президента Чехословакии Эдуарда Бенеша, была связана с заботой о строгом
соблюдении послевоенных договоров, в ходе выполнения которых должна была исчезнуть вражда между
европейскими народами. Вторая тенденция была направлена к той же цели, но она определялась
стремлением использовать принципиально иные методы. Сторонники первой - настаивали на медленном
развитии, последователи второй - хотели быстро покончить с наследием войны и забыть ее. Они предлагали
немедленно начать сотрудничество между всеми странами, не разделяя их на побежденные и победившие, и
приступить к разоружению. Первая тенденция ассоциировалась с политикой Франции, вторая -
Великобритании. В рамках второй тенденции и развился европейский пацифизм.
Пацифизм был закономерной реакцией интеллекта на ужасы войны и выражал желание избежать их
повторения. Два важных постулата пацифистов имели особенно большое значение. Первый - состоял в
принципиальном отказе от войны как средства разрешения международных споров. Второй - нес более
узкое европеистское содержание. Он состоял в признании внутреннего культурного родства всех народов
Европы как предпосылки для ее политического единства. Пафицисты полагали, что европейцы воюют
между собой оттого, что плохо осознают свое внутреннее родство. Соответственно, предлагалось
преодолеть "особость" европейских народов, поставив общеевропейское начало каждого из них над
устремлениями отдельных государств и правительств. В единении на такой основе пацифисты хотели
видеть средство искоренения войн.