ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 02.04.2021
Просмотров: 2784
Скачиваний: 10
Но СССР объективно был заинтересован в сохранении противоречий между евроатлантическими
державами и Германией, надеясь тоже выиграть время. Он был заинтересован в срыве компромисса
Великобритании и Франции с Гитлером за счет малых стран. Поэтому умиротворение Германии могло
принести результаты только при условии отстранения СССР от европейских дел. Отработка этой
комбинации - умиротворение Германии и изоляция СССР - определила основное содержание политики
нового консервативного кабинета, который в мае 1937 г. сформировал в Лондоне Невиль Чемберлен.
Он фактически стал руководить внешней политикой Британии помимо своего министра иностранных
дел (Идена). В ноябре 1937 г. в Берлин был направлен Эдуард Галифакс, один из близких Чемберлену
людей, занимавший в кабинете пост министра без портфеля. Тот прибыл в Германию как личный гость
Германа Геринга, но был принят Гитлером. В ходе бесед до сведения германской стороны было доведено,
что правительство Великобритании не будет возражать против расширения территории Германии до ее
"естественных этнических границ". Иными словами, Лондон в принципе был готов рассмотреть вопрос о
присоединении к Германии территорий, населенных немцами (Судетской области, Австрии и др.), при
условии, что процесс территориального переустройства будет мирным и согласованным. Это означало отказ
Великобритании от принципа сохранения послевоенного статус-кво в Европе.
Источники и литература
Белоусова З.С. Европейская политика Великобритании и Франции: противоречия и сотрудничество
// Европа между миром и войной 1918-1939 / Под ред. А.О.Чубарьяна. М.: Наука, 1992. С. 57-101.
Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. М.: Международные отношения,
1990. Гл. 2.
Лопухов Б.Р. Германский и итальянский фашизм на пути к войне // Европа между миром и войной
1918-1939 / Под ред. А.О.Чубарьяна. М.: Наука, 1992. С. 20-56.
Boyce R. World War, World Depression: Some Economic Origins of the Second World War // Paths to
War. New Essays in the Origins of the Second World War / Ed. by Robert Boyce and Esmonde Robertson.
N.Y.: St Martin's Press, 1989. P. 55-94.
Howe Q. The World Between the Wars. From the 1918 Armistice to the Munich Agreement. N.Y.: Simon
& Shuster, 1953. Гл. 10-17.
Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. N.Y.: Random House, 1987. Гл. 6.
Stone G. The European Great Powers and Spanish Civil War. 1936-1939 // Paths to War. New Essays in
the Origins of the Second World War / Ed. by Robert Boyce and Esmonde Robertson. N.Y.: St Martin's
Press, 1989. P. 199-232.
Глава 11. ЛИКВИДАЦИЯ ВЕРСАЛЬСКОГО ПОРЯДКА И УСТАНОВЛЕНИЕ ГЕРМАНСКОЙ
ГЕГЕМОНИИ В ЕВРОПЕ (1938 - 1939)
К весне 1938 г. в международных отношениях на европейском континенте обозначился явный перелом.
Гитлер, воодушевленный предшествующими дипломатическими победами, а также успешным развитием
событий в Германии, которая не только покорилась нацизму, но и в значительной мере с энтузиазмом
приняла его, приступил к практическому осуществлению задач, сформулированных им четырнадцатью
годами ранее в "Майн Кампф". "Майн Кампф", несмотря на изрядную противоречивость и чрезмерную
экзальтацию изложения, была, тем не менее, не средством саморекламы, а основным программным
документом нацизма, и она четко заявляла, что первоочередной задачей Германии являлось достижение
гегемонии в Европе.
Дипломатический гений Гитлера заключался, собственно, в том, чтобы начать борьбу за гегемонию
именно тогда, когда, с одной стороны, он имел практически единодушную поддержку в самой Германии, а с
другой, ведущие европейские державы еще не начали воспринимать германскую угрозу всерьез. Создав
внутригерманский консенсус, поддерживавший агрессию, объединявший элиту и массы, Гитлер торопился
бросить энергию германского национализма в бой, пока потенциальные противники были разъединены и
пока они находились в приятном заблуждении, что германский лидер не имел в виду того, что говорил для
внутренней аудитории. Они ошибались. Все ведущие европейские державы проглядели начало
широкомасштабного гитлеровского наступления.
1. Советский фактор в международных отношениях в конце 30-х годов
Советский Союз к 1938 году был парализован террором. Сталин полностью завершил консолидацию
общества и чистку элиты. СССР и Германия практически синхронно стали тоталитарными государствами,
однако нацизм добился этого быстрее и меньшей ценой. Германская элита - за минусом ее еврейской части -
подверглась не столько чистке, сколько нацификации. Гитлер сохранил практически полную
преемственность в руководстве экономикой, дипломатией и военной машиной. Лояльность режиму была
достаточной гарантией личного и корпоративного выживания. В Советском Союзе ситуация была в
принципе иной, и лояльность как таковая не стоила ничего: сталинский террор был гораздо иррациональнее
гитлеровского. Репрессии обескровили советскую элиту. Более того, если в Германии элита в рамках
лояльности имела права совещательного голоса, в Советском Союзе она была его полностью лишена. Это
привело к тому, что внешнеполитические воззрения Сталина не подвергались никакой корректировке и
единолично обусловливали внешнюю политику.
К концу 30-х годов Сталин пришел к однозначному мнению, что мировая революция не является
приоритетным направлением советской внешнеполитической деятельности и что прочные позиции на
международной арене могут быть завоеваны главным образом традиционными военно-дипломатическими
средствами. Однако многолетняя приверженность доктрине мировой революции, подкрепленная
практическим вмешательством в социальные движения зарубежных стран, прочно изолировала СССР от
нормальной дипломатической практики.
Сталин ставил перед собой две разноплановые задачи: обеспечить безопасность страны в условиях
усиления Германии в Европе и Японии на Дальнем Востоке, а также завоевать для СССР новые сферы
влияния. На конец 30-х годов задачей-максимум для Сталина было восстановление империи в границах
1913 года. Для этого необходим был военный конфликт в Европе. Однако Сталин, оставаясь реалистом,
понимал относительную слабость СССР и сам инициировать конфликт не хотел. В 1938 г. он внимательно
прислушивался к тому, что происходило в закрытой для него Европе, стараясь нащупать дорогу в
европейскую политику. Усиление Германии объективно давало Сталину таковой шанс: европейский баланс
сил менялся, и СССР обретал значимую геополитическую функцию. В принципе, Сталину было все равно, в
партнерстве с кем вступать в большую дипломатическую игру. Однако ни Германия, ни ее потенциальные
противники поначалу не проявляли никакой заинтересованности в партнерстве с СССР.
Со своей стороны, Сталин не имел четкого представления о том, с какой стороны могла исходить
потенциальная угроза Советскому Союзу. Недвусмысленные формулировки "Майн Кампф" и активный
антикоммунизм Гитлера, казалось, давали все основания опасаться именно германской угрозы. Однако
Сталин с крайней подозрительностью относился к Великобритании, Франции и Польше. Геополитически
Германия скорее была потенциальным противником, а Великобритания и Франция - союзниками, однако
традиционные советские представления о Лондоне и Париже как центрах антисоветской деятельности
нейтрализовали геополитические соображения.
2. Интересы Великобритании и Франции в назревающем конфликте
Европейский послеверсальский гегемон, Великобритания, пала жертвой уверенности в своей
способности поддерживать стабильность в Европе ценой минимальных издержек. Избежать военного
конфликта в Европе было задачей номер один: в Великобритании даже к концу 30-х годов не прошел шок от
потерь в Первой мировой войне. Лондон полагал, что ограниченное примирение с запросами Германии
предотвратит европейскую войну: Гитлер удовлетворится умеренными территориальными приращениями в
Центральной Европе и, с его прочными антикоммунистическими убеждениями, будет надежно сдерживать
Советский Союз. Однако при этом в Лондоне не могли не понимать, что реальной военной угрозы
Советский Союз не представляет. Германия рассматривалась не как военный ограничитель активности
СССР, потому что после вмешательства в гражданскую войну в Испании Советский Союз в европейские
дела не встревал, а скорее как антикоммунистический идеологический противовес. Лондон полагал, что он
не рискует ничем и что Версальский порядок, а вместе с ним и безопасность Великобритании
гарантированы. За исключением немногочисленных политиков, в рядах которых был Уинстон Черчилль,
британская элита не предвидела истинных масштабов германской экспансии и видела в Гитлере скорее
реваншиста, а не экспансиониста. Чемберлен и его круг были готовы предоставить Германии шанс на
реванш - а именно на восстановление ее позиций в качестве крупной европейской державы. Само по себе
это уже представляло собой отступление от идей Версаля, который превращал Германию во
второстепенную европейскую державу, однако Чемберлен готов был пойти на возрождение Германии - под
британско-французским дипломатическим контролем. Однако для Гитлера речь шла не о реванше, а о
полномасштабном наступлении, и он был намерен сломать Версальский порядок до конца.
Франция в силу застарелой германофобии и своей геополитической уязвимости относилась к Германии
по-другому. Также не представляя истинных масштабов германской опасности, Франция, тем не менее,
побуждала Лондон к противодействию Гитлеру. Французские политики, возвращаясь к геополитическим
концепциям полувековой давности, с некоторой надеждой смотрели на геополитического преемника России
- СССР. Однако французская дипломатия не пыталась достичь прорыва на этом направлении, видя в
Гитлере опять же просто реваншиста, а не безудержного экспансиониста. К тому же в англо-французском
альянсе Франция играла подчиненную роль (в Париже горько шутили, что Великобритании нет нужды в
посольстве в Париже, ведь у нее уже есть одно на Кэ д'Орсэ - во французском министерстве иностранных
дел). Страх войны был еще сильнее во Франции, чем в Великобритании: сражения первой мировой
происходили на французской земле. Отказ от умиротворения Германии мог вести к военному конфликту с
ней; Франция была готова рисковать основами Версаля, лишь бы не вступать в военные действия.
3. Позиция Италии
Италия, политический и идеологический союзник Германии, имела свои планы территориальной
экспансии в Южной Европе. При этом Муссолини, которому не удалось добиться консолидации общества и
роста военного сектора в германских масштабах, хотел войну отсрочить. Однако он не отваживался твердо
отстаивать свою точку зрения в отношениях с могущественным союзником, хотя в 1938 г. Гитлер с Италией
еще в достаточной мере считался.
Австрия, Польша и Чехословакия, которые предчувствовали натиск Германии, предпринимали попытки
заинтересовать Запад в своей судьбе. Однако весной 1938 г. Западу представлялось неочевидным, что
Гитлер преследует задачу достижения германской гегемонии в Европе, а не задачу восстановления статуса
Германии как крупной державы.
4. Аншлюс Австрии
Гитлер решил действовать. Он начал с Австрии. Этнически и культурно близкая Германии, независимая
Австрия казалась фюреру, родившемуся и проведшему там юность, неотъемлемой частью Великой
Германии. Нацистское движение в Австрии процветало, и это гарантировало простоту перенесения
германских порядков на австрийскую почву. Попытки австрийского правительства и либеральных кругов
бороться с нацизмом терпели поражение: германская инфильтрация Австрии плюс притягательность идеи
великой германской расы делали позиции нацистов все сильнее и сильнее. Уже в секретном приложении к
германо-австрийскому соглашению от 11 июля 1936 г. австрийский канцлер Курт фон Шушниг согласился
на уступки нацистскому движению в Австрии, хотя формально Германия и обязалась не вмешиваться в дела
Австрии.
12 февраля 1938 г. Шушниг приехал в альпийскую резиденцию Гитлера Берхтесгаден. Предварительно
он был заверен германским послом Францем фон Папеном, что фюрер намерен обсудить лишь некоторые
"взаимные недоразумения", не выходя за рамки соглашения 1936 г. Шушнига ждала катастрофа.
Гитлер обрушил на него лавину угроз. Он заявил, что Австрия всегда саботировала германскую
национальную идею и что его, Гитлера, историческая миссия, возложенная на него Провидением, была
"решить так называемый австрийский вопрос". Гитлер справедливо напомнил Шушнигу, что ни Италия, ни
Германия, ни Франция не пошевелит и пальцем ради Австрии. Гитлер потребовал, чтобы Шушниг
немедленно подписал новое соглашение с Германией. На двух страницах документа, предложенного
Шушнигу, Австрии предписывалось снять запрет на деятельность австрийской нацистской партии,
амнистировать заключенных в тюрьмы нацистов (которые в значительной части были арестованы за
террористическую деятельность), назначить одного из лидеров австрийских нацистов Зейс-Инкварта
министром внутренних дел, а другого нациста, Глейс-Хорстенау, военным министром. Германская и
австрийская армии должны были установить тесные отношения, включая обмен офицерами. Австрия
должна была быть включена в германскую "экономическую систему". Для этого еще один нацист Фишбок
должен был быть назначен министром финансов.
Это было не соглашение, а ультиматум, и он, по сути, означал нацификацию Австрии и ее неминуемое и
скорое поглощение рейхом.
Под нажимом Гитлера, Риббентропа и посла Германии в Вене Франца фон Папена Шушниг сдался. Он
сделал только одну оговорку: по австрийской конституции лишь президент республики мог одобрить
подобное соглашение. Гитлер, сделав вид, что его терпение иссякло, распахнул двери и крикнул: "Генерал
Кейтель!" (Вильгельм Кейтель был начальником генерального штаба германских войск). Подмигнув
Кейтелю и покинув Шушнига, подозревающего, что его ждет расстрел, на тридцать минут, Гитлер снова
призвал австрийского канцлера и сказал, что он готов на единственную уступку - отсрочить исполнение
"соглашения" на три дня. Смертный приговор Австрии был подписан.
За этим последовали "четыре недели агонии", продлившиеся до 11 марта, в течение которых нацисты
готовились к аншлюсу при слабых усилиях австрийских социал-демократов противостоять ему. В
отчаянной попытке предпринять хоть что-то, не получая решительно никакой поддержки от европейских
держав, в том числе от Италии, на которую Шушниг возлагал большие надежды, австрийский канцлер
назначил плебисцит о существовании независимой Австрии на 13 марта 1938 г. Никакого плебисцита
Гитлер не потерпел.
11 марта под угрозой военного вторжения Германии Шушниг подал в отставку. Берлин (операцией
руководил Герман Геринг) предъявил австрийскому президенту Микласу ультиматум: назначить Зейс-
Инкварта канцлером или германские войска войдут в Австрию. Зейс-Инкварт, "глава временного
правительства" Австрии, под диктовку из Берлина послал в Берлин же отчаянную телеграмму с просьбой
послать германские войска в Австрию для предотвращения кровопролития. Уже 12 марта Гитлер был в
австрийском Линце (где он провел школьные годы), а 13 марта 1938 г. подписал документ о полном
аншлюсе Австрии. Австрия становилась "провинцией германского рейха".
5. Реакция европейских держав
В дни мартовского кризиса Гитлер был уверен в невмешательстве западных демократий. Его беспокоила
Италия. Италия имела непосредственные стратегические интересы в Австрии, граничила с ней, и
Муссолини еще воспринимался Гитлером как самостоятельная политическая величина. Однако Муссолини
решил не перечить и 11 марта передал Гитлеру, что Австрия была для него "несущественна".
Накануне аншлюса в Париже разразился очередной правительственный кризис, и Франция осталась без
правительства. Великобритания самоустранилась. 20 февраля министр иностранных дел Антони Иден,
раздраженный политикой умиротворения, проводимой Чемберленом, подал в отставку. Его преемник
Эдвард Фридерик Линдли Галифакс устраивал Берлин несравненно больше. 9 марта Иоахим фон
Риббентроп приехал в Лондон, где встречался с Невилем Чемберленом, лордом Галифаксом, королем
Георгом VI и архиепископом Кентерберийским. У него остались "самые приятные" впечатления от этих
встреч, и он с полным основанием информировал Гитлера, что Великобритания не вмешается в австрийский
вопрос.
17 марта советское правительство, в котором наркомом иностранных дел еще оставался Литвинов,
веривший во взаимодействие с западными демократиями и поддерживавший соответствующие надежды
Сталина, предложило созвать конференцию, чтобы обсудить меры по предотвращению дальнейшей
германской агрессии. Чемберлен публично отверг это предложение в палате общин. По сути, Москва
предлагала то, к чему Лондон был совершенно не готов: модифицировать Версальскую подсистему
международных отношений - на антигерманской основе, допустить СССР в европейскую политику.
Чемберлен по-прежнему верил, что Версальский порядок удастся спасти ценой минимальных потерь.
6. Судетский вопрос
Чехословакия была следующим пунктом в списке территориальных амбиций Гитлера. Но, твердо
намереваясь присоединить всю Чехословакию к рейху, из тактических соображений Гитлер решил провести
аннексию в два этапа. На западе Чехословакии, в Судетах, проживало значительное (3,25 млн.) немецкое
меньшинство, все более попадающее под влияние местной проберлинской партии.
Гитлер, стремившийся поглотить как можно больше территорий без европейской войны, сделал ставку
на обеспечение прав судетских немцев. Решение проблемы он видел в одном - присоединение Судетов к
рейху. Однако Гитлер понимал, что в одностороннем порядке, как с Австрией, дело решить не удастся.
Судетский вопрос отчасти вписывался в схему "умеренного" германского реваншизма, сложившуюся к
тому времени в умах западных политиков, и это играло на руку фюреру. Однако Чехословакия была вписана
в систему международных обязательств, подписав договоры с Францией, которая обязалась прийти ей на
помощь в случае агрессии, и с СССР, который выступал на стороне Чехословакии после выступления
Франции. Перед Гитлером стояла сложная дипломатическая задача. Отчасти ее решение облегчало то
обстоятельство, что Чехословакия, даже за исключением Судет, не была этнически однородной. В Словакии
существовало движение за автономию. Миллион венгров не питал особо нежных чувств к Праге, как и
полмиллиона русинов.
В мае 1938 года разразился первый кризис. 20 мая генерал Вильгельм Кейтель направил Гитлеру новый
вариант плана нападения на Чехословакию. По всей вероятности, по каналам разведки эта информация
дошла до Праги, и в Чехословакии была объявлена частичная мобилизация. Послы Великобритании и
Франции в Берлине предупредили германский МИД, что агрессия против Чехословакии означала бы
европейскую войну. Гитлер испугался. Время для большой войны еще не пришло. По его распоряжению 23
мая чехословацкий посол в Берлине был информирован о том, что Германия не имеет агрессивных
намерений в отношении Чехословакии.
Военное планирование, тем не менее, шло своим чередом. Однако если Гитлер решил пока что
разработать более выигрышный дипломатический вариант, часть традиционной военной элиты Германии
испугалась не на шутку: европейская война, как они справедливо полагали, приведет к поражению
Германии. Сложился весьма аморфный заговор против Гитлера. После войны заговорщики будут по
понятным причинам преувеличивать свою значимость, и сегодня не представляется возможным оценить их
действительную сплоченность. Во всяком случае, 18 августа в Лондон прибыл их эмиссар генерал Эвальд
фон Клейст, который встретился там с противниками политики умиротворения, в том числе с Черчиллем, и
заявил следующее: Гитлер наметил дату вторжения в Чехословакию, германские генералы намерены
предотвратить агрессию, но для этого необходима твердая позиция Великобритании; уступки с ее стороны
Гитлеру выбьют почву из-под ног у заговорщиков. Слова Клейста были переданы Чемберлену, который
проявил умеренное беспокойство, выразив, в то же время, изрядное недоверие Клейсту (за что Чемберлена,
конечно, винить было нельзя). Он решил лично встретиться с Гитлером.
5 сентября 1938 г. президент Чехословакии Эдуард Бенеш, избегая конфронтации, принял все условия
лидеров проберлинской партии в Судетах. Это было совсем не то, на что рассчитывал Берлин: агрессия
против Чехословакии лишалась морального обоснования. По приказу из Берлина, переговоры с Бенешем
были немедленно прерваны. 12 сентября Гитлер выступил в Нюрнберге. Уже определив 1 октября как дату
вторжения в Чехословакию, он потребовал "справедливости" для судетских немцев. Французский кабинет,
устрашенный перспективой вступления в конфликт на стороне Чехословакии, обратился к Великобритании
с призывом договориться с Гитлером.
7. Переговоры Германии с Великобританией по вопросам изменения границ Чехословакии
13 сентября Чемберлен предложил Гитлеру переговоры. Гитлер великодушно согласился на встречу на
его территории, в Берхтесгадене: он хотел оттянуть начало европейской войны; в то же время
оборонительная позиция Лондона ставила его в положение сильного.
15 сентября Чемберлен в первый раз встретился с Гитлером. Гитлер Чемберлена поразил. Фюрер заявил,
что он хочет мира, но готов и к мировой войне из-за чехословацкой проблемы; ему сорок девять лет, и
лучше, чтобы война пришла, пока он еще в расцвете сил. Впрочем, войны можно избежать, если
Великобритания согласится на передачу Судет Германии на основе права наций на самоопределение.
Чемберлен с облегчением пообещал провести консультации со своим кабинетом и с Францией. Ликующий
Гитлер легко дал обещание не предпринимать военных действий до следующей встречи.
Пока Чемберлен лихорадочно обсуждал перспективы умиротворения Германии, Гитлер думал на два
шага вперед, договариваясь с Польшей и Венгрией об их роли в конфликте. 21 сентября польское
правительство, за год до своего военного поражения, потребовало от Праги проведения плебисцита в районе
Тешена, в котором проживало польское меньшинство, и двинуло войска к границе.
18 сентября в Лондон спешно прибыли премьер Франции Эдуард Даладье и министр иностранных дел
Жорж Боннэ. В ходе консультаций с британскими коллегами было решено, что территории, на которых
проживало более 50% немцев, должны отойти к Германии, и что Франция с Великобританией гарантируют
новые границы Чехословакии от неспровоцированной агрессии. Чехословацких представителей в Лондон не
пригласили, и Прага вынуждена была довольствоваться британско-французскими предложениями,
переданными ей 19 сентября послами двух ведущих европейских демократий. Ответ чехословацкого
правительства был твердым: если принять подобные условия, то рано или поздно вся Чехословакия будет
поглощена Гитлером. Прага также напомнила Парижу о его обязательствах по договору о взаимопомощи.
Чемберлен и Даладье холодно отвечали, что в таком случае Чехословакии предстоит разбираться в
конфликте с Германией самой. Советские представители заявили, что СССР сдержит свое слово и придет на
помощь Чехословакии, но, во-первых, СССР мог сделать это лишь после вмешательства Франции, а, во-